Улицы хрустящих крыльев

                ...Тебе...


Это странное ощущение пришло к нему первый раз: он смотрел в окно и видел, что это не осень окутывает дождём улицы и чернеют стволы деревьев… Это город загнивает изнутри. Да-да, загнивает… А ведь когда-то он очень любил его – как человека. Доверял ему. Он мог легко избавиться от нависшего чувства одиночества, прогуливаясь под жёлтым светом фонарей, пробирающихся сквозь туман влажного вечера. Теперь всё не так. Город предал его. Верней, предал (так он считал) человек, но им был наполнен для него весь этот город. Каждая улочка, парк, проспект напоминали ему об этом. И словно нашептывали.

Мокрые обшарпанные фасад казались уродливее обычного. Взгляд цеплялся за каждый переполненный мусорный бак, свалки у обочин, строительный мусор рядом с возводящимися домами. Но этого полно в подворотне любого двора, любого города. Но именно здесь и сейчас это вызывало особое отвращение. Казалось, даже машины специально вывозились в грязи как свиньи, прежде чем попасться ему на глаза. Он ненавидел. Ненавидел город. Ненавидел Её. И как же он может после этого говорить, что когда-то любил Её, если сейчас даже не может порадоваться её обретённому счастью. Возможно, Она нашла свою любовь, своего человека, который сможет лучше Её понять. Или хотя бы обрела душевный покой рядом с ним, с другим…
А он? Он не мог порадоваться за Неё. Он был одинок и зол. Как пёс. Хотя сам всегда считал себя волком. Да, тем самым степным волком Германа Гессе, которого он не раз перечитывал. Возможно, когда-то он и был волком, для которого понадобилось полгода, чтобы его смогли приручить. И он стал «домашним». Из волка – псом, которому хотелось везде и всюду быть подле своего хозяина. Верней, хозяйки. Ему хотелось защищать её от грустных мыслей, от боли и тревог, от одиночества. Умчаться с ней в мир, далёкий от цифр, названий модных марок автомобилей, цен на доллар и евро… Мир, далёкий от пошлости и меркантильности, расчётливости и глупости. Этот мир, в котором он видел их двоих, соткан стихами и музыкой, талантливой игрой актёров, света театральных рамп. Мир прекрасного и высокого. Вечного, как их любовь… Так ему казалось – вечная любовь. И так длилось пять лет…Пять непростых лет взаимного «приручения» и дрессировки.
Сейчас он стоял перед распахнутым окном. На подоконнике. Внизу, вокруг – грязно и сыро. Всё-таки этот город загнивает.

Раньше, когда он слышал по утрам крик чаек, долго мог лежать, не открывая глаза. Ему виделось море. Бескрайнее и волнующее, пустынное, бесконечное, как одиночество. Но в его мечтах это море искрилось отблесками любви и романтики, он и не думал, что волны поют об одиночестве. Поэтому он открывал глаза, распахивал окно и видел – моря нет, а есть мусорные баки, над которыми кружат чайки. Каково им, птицам, если они никогда не видели море? Как они живут? Созданные для неба, для полёта над волнами, но знающие только городские свалки?.. Зачем такая жизнь, если крылья не знают размаха и истины? Не шутка ли это Создателя над бедными птицами?

Ещё год назад, когда в его сердце билась любовь и всё было не так безвозвратно повёрнуто, он говорил Ей об этих чайках, об этом несостоявшемся полёте, о шутке судьбы – дать крылья, но не дать моря. А Она не понимала его. Может, и вообще никогда не чувствовала, что ощущает он. Музыка, стихи, проза, фильмы – но другие. Другие… Ей нравились другие. Другой была и любовь, не такая собачье-преданная, как у него. А его часть души, которая всё же оставалась волком, а не цепным псом, требовала дорог и странствий. Он не мог ничего с собой поделать. Поезда дарили покой, а в самолётах он ощущал себя птицей. А Она даже не понимала его: зачем ехать в другие города? Здания, люди – одни и те же. К чему проделывать этот путь? Она уверяла: достаточно путешествий, которые можно совершать по страницам книг.

…Холодный ветер ударил в лицо и вернул его к реальности: пустая квартира, пятый этаж, подоконник, распахнутое окно. И никого  рядом, кто мог бы дернуть его за руку, кто обнял бы его и дал выплакаться. Иногда это необходимо. Понятно, что слёзы надо оставлять только для пустых стен, но это был не тот случай. Весь мир сузился до пятачка грязного осеннего двора. Всё остальное – темнота вечерней пустоты. Он опомнился и спустился с подоконника, набросил поверх футболки пальто и вышел на улицу. Когда-то он слышал легенду, что если двое влюбляются, их чувства оберегает ангел. А когда кто-то из низ предаёт – ангел любви умирает. И сейчас, прогуливаясь вдоль старых домов, которые вот-вот снесут, ему казалось, что это не сухие листья клёна шуршат под ногами, а крылья мёртвых ангелов. И впереди – вся улица, усыпанная хрустящими крыльями. Бесконечная дорога и шелест этих мёртвых крыльев под ногами.
                октябрь, 2011