Четверть половины

“Да... Ни много ни мало, а мне уже третий десяток идёт. Пора жениться”.
Подумав так, я позвонил по видеотелефону Людке. Она часто ко мне забегала. Может, хотела замуж? Но как бы это похитрей выяснить? А то, если сам предложу, а она откажет, неудобно получится...
Экран осветился, и я отпрянул. В лицо мне летела тряпка. Людка вытирала пыль со своего видеофона. Каждый раз, когда звонил, я заставал её за каким-нибудь подобным занятием. Похоже, Людка нарочно хватала тряпку или пылесос, чтобы показать, какая она домовитая.
Поездив по экрану, тряпка отодвинулась, я увидел лицо своей подруги.
– О! – сказала она. – А я и не заметила, что ты звонишь.
Врёт, конечно.
– Слушай, – начал я дипломатично. – У тебя ко мне любовь или дружба?
Она секунду смотрела с недоумением и отрезала:
– Жалость!
Теперь уже я сам от неожиданности стал собираться с мыслями. Наконец сделал второй заход:
– Ты замуж думаешь или нет?
– А ты что, предлагаешь?
– Нет, сначала ты ответь.
– Ну... когда-нибудь выйду, конечно.
– За кого?
Она поглядела оценивающе и заявила:
– Например, за тебя, если никто лучше не подвернётся.
Ах, так! Я для неё не лучший, да ещё она и не спрашивает – я-то её возьму? Ну и сиди в девках! Я поискал, как бы её отбрить, не нашёл и выключил аппарат.
Посидев сердито, я вспомнил: существуют же брачные конторы! Говорят, они теперь подбирают пары даже с гарантией на два года. Вместе со свидетельством о браке выдаётся талон на профилактическое обслуживание: семью регулярно посещают психолог и парикмахер. А если всё-таки разведёшься, заменят жену бесплатно и вне очереди.
Я позвонил туда. Экран почему-то долго оставался тёмным. Наконец он загорелся, и я увидел человека, поспешно поправлявшего галстук и что-то дожёвывавшего.
– Простите, – сказал он. – Обед. Что вас интересует?
– Хочу жениться, – ответил я, стесняясь.
Он вдруг заметил обглоданную кость, которая лежала в моём поле зрения. Быстро убрал её и недружелюбно, чтобы скрыть неловкость, спросил:
– Невтерпёж?
Я не понял, восприняв это слово как сокращённое название какого-то учреждения. Нев-тер-пёж. Невский территориальный... Пёж?
Он не дал мне добраться до смысла его высказывания и неожиданно посоветовал:
– Бросьте. Вот...
Человек достал из-под стола тарелку и поставил так, чтобы мне было видно.
– Ваш видеофон принимает запахи? – спросил он.
– Вроде принимает... – неуверенно ответил я, наклонился к динамику и понюхал. Пахло гадостно: пылью, горелой изоляцией и машинным маслом.
– Вы скажите, – рявкнуло в ухо из динамика, – можно есть такой суп?! Женитесь. Каждый день будете пробовать.
Отпрянув, я ошарашенно покашлял.
– Ну... – начал я, – жена же не только для приготовления еды...
– Да! Она не только обед вам испортит. Посмотрите на меня: пиджак, галстук, манжеты эти... Так? А вы поглядите внизу. За столом не видно...
Он встал и продемонстрировал, что сидит он в трусах.
– Не умеет гладить. Я отдал брюки в быткомбинат, у нас тут на первом этаже, а сам – вот. Раньше я был диктором на телевидении, так тоже всегда вёл “Последние известия” без брюк.
Я повесил голову и задумался. Он опять уселся на своё рабочее место и ободрил:
– Ну-ну. Не грустите. Идите в “Электротовары” и купите Матильду. Электронное чудо. Все домашние дела возьмёт на себя.
Я сказал спасибо. Мой благодетель стал доедать суп и добавил:
– Да молчите про мой совет. По долгу службы я обычно агитирую за женитьбу. Ваше счастье, что позвонили в перерыв. Скольким хорошим ребятам я жизнь испортил...
Выключив видеофон, я тут же отправился в магазин.
Матильда мне понравилась. Это была красивая кукла в человеческий рост, одетая в платье с фартучком, какие можно увидеть на домохозяйках в журнале мод. Лицо, поскольку она стояла не включенной, было неподвижным, как у манекена.
Рядом с ней возвышался Мардохей, робот неотразимо мужественной внешности, напарник для женщин.
– Беру, – решил я. – Матильду. Доставьте по этому адресу...
Я стал писать на бумажке. Продавец ответил:
– Да что ж её доставлять? Включите её и скажите, куда идти, дайте ключ от квартиры. Сами можете погулять. Она дома разберётся, где что, приготовит ужин, постирает, подметёт...
Удивившись, я отдал деньги в кассу и принялся искать на Матильде выключатель. Продавец, понаблюдав за мной, заулыбался и сообщил:
– Видно, что ты женат не был. Женщина оживает от слов “В магазин привезли...”
– В магазин привезли! – крикнул я в самое ухо куклы.
Она пробудилась, очаровательно улыбнулась мне и сказала тихонько:
– Не так громко. Здравствуй.
– Здравствуй, – сказал я и сунул ей ключ и бумажку с адресом. – Иди.
Она спорхнула с возвышения, на котором стояла, кивнула продавцу и убежала в дверь, захватив большой чемодан.
– Э, э! – вдруг спохватился я. – А читать-то она умеет? Адрес поймёт?
– Читает на четырёх языках, – успокоил продавец. – Приспособлена для покупки продуктов в иностранных упаковках.
Я растерянно двинулся к выходу. Собственный-то язык порой не понимаем без словаря...
Вечером, вернувшись домой, я нашёл там невообразимый порядок. Мои скудные запасы занавесок и салфеток были разложены на видных местах. Разномастная мебель застыла в геометрически правильной фигуре прекрасного танца. Буфет ласково блестел полировкой и стёклами – в точности наш главбух, тоже толстый, с блестящей лысиной и в очках. Торшер стоял в углу, словно худой застенчивый человек в большой шляпе.
Страшно было входить в это произведение искусства. Я в нерешительности застрял на пороге. Матильда крикнула с кухни:
– Сейчас будет ужин. Умойся с мылом и почитай газеты.
Я снял пиджак, чтобы идти в ванную, поискал, куда бы его повесить. Не решился нигде нарушать порядок и надел пиджак снова.
Проходя мимо кухни, я заглянул туда. У куклы оказалось четыре руки. Одной она помешивала в кастрюле, другой снимала чайник с огня, ещё двумя резала хлеб. На голове у Матильды шипела маслом сковорода. Наверно, в голове находилась электроплитка.
– А откуда ты знаешь, что я не люблю умываться с мылом? – спросил я. Она обернулась, стеснительно спрятала за спину лишние руки и объяснила:
– По квартире видно. Неаккуратный человек.
Я прикусил язык и скрылся.
Ужин был восхитителен. После таких блюд можно только плакать слезами благодарности и отдыхать, а потом пойти и трудиться, бороться, побеждать... Стало жалко, что Матильда неживая, ей спасибо ни к чему. Я сказал ей об этом.
Она несогласно покачала головой и сообщила:
– Благодарность для меня – как талон на подзарядку. Каждое ласковое слово даёт мне право на дополнительные ватты энергии.
– Тогда большое-большое тебе спасибо! Во-от такое!
Она тупо уставилась на мои разведённые в стороны руки и спросила:
– Это сколько киловатт?
У меня немножко притухло восторженное настроение, и я пояснил:
– Большое-большое спасибо – это зарядка на полную ёмкость аккумуляторов.
Матильда ушла к розетке и воткнула в неё два пальца. Я прилёг на диван, достал сигареты и осведомился:
– А курить где?
– Где угодно. Пепел можешь стряхивать на пол, у меня пылесосы в подошвах, я наступлю мимоходом на твой сор.
Я чиркнул зажигалкой и стал блаженствовать. Будущее рисовалось в радужных тонах.
Звякнул видеофон. Кому там вздумалось? Вот чем плоха связь: в любой момент могут вызвать на работу или, того хуже, пригласить на какой-нибудь пикник. Отказаться неудобно, а вместо отдыха попадёшь под дождь и будешь сидеть скрюченный под ёлкой. Вдобавок накормят шашлыком в саже.
На экране появилась Людка. “Ага! – позлорадствовал я. – Мириться вздумала. Сейчас отбрею”. Людка поинтересовалась:
– Что делаешь?
– Наслаждаюсь жизнью.
– Без меня? – не поверила она.
– Заходи, – отозвался я равнодушно.
Люда помолчала, потом добавила с обидой:
– Пуговица вон оторвалась. Так и будешь ходить?
– Матильда пришьёт, – ответил я и лёг поудобнее. – Я электронную домработницу купил... то есть приобрёл.
Как-то язык не поворачивался сказать, что я купил это почти живое существо.
– Купил, купил, – мелодично подтвердила из угла кукла.
– Ах, так! – Люда сверкнула глазами, и экран погас.
“Отношения порваны, – понял я. – Ну и ладно”.
Перед сном я посидел на балконе. Было, правда, не то грустно, не то непривычно без Людки. Зато никто и не приставал с глупостями: рассказать что-нибудь, сесть поближе и так далее.
Утром я ушёл на работу. Матильда прибирала постель.
В своём отделе я узнал, что мы досрочно, задолго до конца года, выполнили производственный план. Цех у нас опытный, и основное занятие – эксперименты и испытания, но наряду с ними есть небольшое задание по производству: ведь аппаратура не всё время занята, в перерывах между опытами она может давать продукцию. Вот этот план у нас и кончился. Предвиделись премии.
До обеда у меня было отличное настроение. В полдень, примчавшись домой, я поделился с Матильдой:
– Выполнили план. Будет премия.
– Да? – сказала кукла. – Это что?
Я подосадовал на себя: она же не человек, чего я не удержался? – и буркнул:
– Талон на подзарядку.
Идя обратно, я как-то нечаянно попал к знакомому подъезду. Там жила Люда. “Зайти надо, – решил я. – Всё-таки чтобы мы не просто так, распихнулись и всё, а вежливо расстались”.
Дверь открыл мужчина в строгом костюме. Я отступил, опешив. Он тоже отступил, делая приглашающий жест. Тут я узнал в нём электронного Мардохея.
Войдя, я сел на тахту. Появилась Люда с холодным выражением на лице.
– Привет! – жизнерадостно произнёс я. – Вот зашёл проведать. Ты тоже себе купила?
– Да, – ответила она, не садясь. – Женщине нужен друг. Сильный защитник.
Я предпочёл не заметить скрытой в её словах угрозы и сообщил, просто чтобы завязать разговор:
– Мы выполнили план. Дело даже не в премии. Понимаешь, мы впервые выполнили первыми по заводу! Теперь Доска почёта... Да и это ерунда. Главное, впервые!
– Меня это не интересует, – чужим голосом сказала она. – Мардохейчик!
Её электронный приятель не слышал. Он сидел на полу возле балконной двери, сунув голову во внутренности разобранного махолёта.
– Мордочка! – громче позвала Люда.
Он вытащил свой электронный котелок из машины и с готовностью приблизился.
– Этот человек меня оскорбил, – сообщила Людка, обличительно указывая на меня. – Покажи ему выход.
Робот надвинулся на меня. Я поднялся, стало немножко не по себе.
– Ну, ты чё? – сказал робот.
– А ты чё? – храбро ответил я и слегка отступил.
– Я-то ничё. Давай отсюда.
Всё-таки он был железный. Кто его знает, какая у него сила. Я поспешно ретировался.
На работе меня встретили новостью. Среди столов нашего отдела стоял председатель профкома и доказывал:
– Цех у вас опытный? Опытный. Производство для вас – что? Второстепенно. Основное – исследования. Почему вы дали столько продукции? Потому что мало было основной работы. Поэтому какие могут быть премии? Никаких. Шуметь стоит о вашем выполнении? Не стоит.
– А если бы мы завалили план? – спросил кто-то.
– Если бы завалили оттого, что много было опытов, мы бы вас только – что? Похвалили. Вашу недостачу другой бы цех восполнил. Так что у вас перевыполнение говорит о плохой работе, а невыполнение – о чём? О хорошей.
Спрашивавший хмыкнул, а у меня на весь день испортилось настроение. Ничего неохота было делать, и я слонялся по коридору, время от времени останавливаясь где-нибудь покурить. Если проходившее мимо начальство смотрело подозрительно, я спрашивал: “Вы не помните, откуда нам поставлялись трёхполюсные магниты?” Начальство не помнило – трёхполюсных магнитов не бывает, – смотрело с уважением и скрывалось.
Вечером Матильда встретила меня светлой улыбкой. “Как зубасто она ухмыляется”, – мрачно отметил я и в грязных ботинках протопал в комнату.
Ужин опять был изумителен. Я съел его в молчании и упёрся взглядом в стереовизор. Шла спортивная передача. Какие-то перворазрядники штурмовали высоту два с половиной метра, здоровый дядя уронил штангу в 300 килограммов, бегуны никак не могли уложиться в восемь секунд на стометровке. Противно смотреть.
Матильда копалась в ванной. Заглянув туда, я увидел, что принесённый ею из магазина чемодан распотрошён, она достала из него разные приспособления и одно, вроде бака, приладила к своему животу, превратившись таким образом в стиральную машину. Одной рукой кукла ворочала и плескала в баке, другими выжимала и развешивала бельё.
Всё-таки хороша жизнь, подумал я. Хорошо, когда никто не пристаёт, – можно помолчать всласть, поразмышлять. Одиночество – союзник серьёзных занятий.
Когда я ложился спать, Матильда вошла, чтобы аккуратно повесить снимаемую мной одежду.
– Отвернись! – потребовал я.
– Я же не женщина, – логично заметила машина.
– Цыц, – угрюмо пробормотал я и залез под одеяло.
Что-то не спалось... В голову лезли мысли, какие, по убеждению кинопроката, появляются у людей только после 16 лет. Людка фигурировала в моих мечтаниях, принимая разные позы, с разными выражениями на лице. Особенно досаждали её волосы. Они то развевались по ветру, то невесомо путались между пальцами. Я вертелся, пока не скатал простыню в трубочку. Лежать стало неудобно, и я встал, начал пить холодный чай.
Матильда робко из двери глянула на стол: всё ли у меня есть?
– Заходи, – позвал я. – Поправь вон на кровати. И садись, поговорим.
Она проскользнула мимо, стараясь не повернуться ко мне, раздетому. Смешно. Потом села по другую сторону стола.
– Что поделываешь? – спросил я.
– Отмываю ванну. Бельё досыхает, буду гладить. Надо ещё чинить его. Утром приготовлю завтрак. Когда ты уйдёшь, сбегаю в магазин...
Она долго перечисляла, и оказалось, что дел у неё – на неделю. Причём она не будет спать, ей ни к чему.
– Много ты наболтала, – сказал я с сомнением.
Кукла развела руками: дескать, машины не лгут.
– А моя знакомая успевала всё делать и ещё в кино со мной ходила, и работала. Да и спала... правда, мало. Тьфу, что ты за домработница такая?
Она потупила объективы и, кажется, обиделась. Я отправил её в ванную, а сам лёг.
Утром в своём отделе я долго наводил разговор на тему семьи. Это оказалось неожиданно трудно. Каждый охотно рассказывал какой-нибудь анекдот, но всерьёз темы не касался. Кое-кто болтал о женщинах, но свою жену молчаливо считал не такой, как все. В конце концов я засел в курилке и стал поджидать кого-нибудь. Я приготовил вступление: “Приобрёл подругу на микросхемах. Замечательно. Никогда теперь не женюсь”. Хочешь не хочешь, на это надо будет ответить хотя бы из вежливости.
Просидев в курилке до обеда, я услышал несколько высказываний.
Председатель профкома рассудил:
– Жена – это что? Это друг. А транзистор друг? Нет, не друг. Жениться всё равно – что? Надо.
Лаборант сообщил:
– Я женился... извините, я, конечно, не могу вам советовать или возражать... но я женился, когда был совсем мальчиком. Вам, может быть, не подойдёт мой опыт, но только я бы, как это выразиться... вы не подумайте, будто пытаюсь вас учить... я бы сказал, что женское тепло... Она мне как мать. Или нянька. Я потеряю что-нибудь, а она... Извините, если что-нибудь не так сказал, но всё-таки жена... это... это...
Отметив, что он лаборант (а если бы не погряз в семье, вырос бы в инженера?), я всё же учёл его разъяснение.
Следующим оказался аппаратчик опытной установки. Он долго молчал, тянул папиросу, наконец изложил свой взгляд:
– Вот приду домой. На работе нелады. Как рявкну на жену! Вроде легче станет. Потом помиримся. Главное, она рядом, всегда под руку попадётся. Жена – большое дело.
Я записал на бумажке: “Жена – друг, любовница, домработница, мать, виновница”. Зачеркнул последнее. Вместо “мать” поставил “нянька”. Поразмыслил над списком. Матильда выполняла только четверть супружеских обязанностей. Ага...
Отправившись на обед, я забрёл к Людмиле, движимый ещё не ясной мыслью.
Дверь была не заперта. Я обрадовался, потому что иначе пришлось бы встретиться с Мардохеем. Дверные петли не скрипнули – очевидно, он постарался, уделил каплю собственной смазки, – и я бесшумно проник в квартиру.
Оба сидели дома. Электронный болван изучал передовицу в газете. По-моему, одни болваны и читают передовицы. Люда болтала без умолку, с иглой склонившись над его пиджаком. Мардохей время от времени отвечал: “Угу... конечно...” Оба казались довольными.
Но, видимо, Людка всё-таки допекла своего приятеля нравоучениями. Он оторвался от чтения и произнёс:
– В мою программу заложено иногда рвать или пачкать что-нибудь. Иначе женщине станет скучно, ей не о ком будет заботиться и некого пилить.
Он снова уткнулся в страницу. Людка продолжала шить, будто всё было хорошо. А я разозлился, мне стало обидно, и я выскочил на лестницу, грохнув дверью.
У подъезда попался видеотелефон-автомат. Я тут же позвонил в брачную контору. Набирать номер пришлось трижды, потому что я от негодования попадал пальцем не в те кнопки. На экране возник знакомый мужчина.
– Хочу жениться, – решительно сказал я и приготовился отвергнуть любые возражения.
Он поглядел на меня, тяжело вздохнул и вытащил незаполненную анкету.
– Вес? – спросил он, приготовившись писать.
– Мой? – растерялся я. Разве это важно для счастья?
– Её, – ответил он и опять вздохнул. – Моя, пока была невестой, заставляла таскать её на руках. Сколько вы можете поднять?
Я не ударил лицом в грязь:
– Сто двадцать.
Он зафиксировал. Вдруг новая мысль заставила его отодвинуть бланк. Человек спросил:
– А может, вам кто-нибудь нравится?
– Да есть такая... – промямлил я.
– А вы ей?
– Да, – уверенно ответил я. – Нравился...
Консультант замахал на меня руками:
– Да вы что?! Женитесь на ней, пока согласна! Ведь мы женщин обычно уговариваем, они замуж не хотят, мужчин на шею себе вешать. Сейчас не прежние времена, когда муж был кормильцем и главой семьи. Женщины самостоятельны, они не хотят с нами связываться.
Он отключился. Я почесал затылок и направился к дому.
Матильда не отозвалась на звонок. Не вышла и на стук. Я погремел по двери кулаком, дверь неожиданно подалась.
В квартире никого не было. На кухне и в ванной всё выключено. Везде царил идеальный порядок. Но электронное чудо исчезло. Решив, что кукла ушла по делам, я присел на диван покурить и тут же подскочил. Матильда лежала в углу за мебелью. На лице застыло выражение изнемогшего от жажды человека. Остановившиеся фотоэлементы с тоской глядели на электрическую розетку.
Рядом валялась бумажка. Я схватил её и прочёл: “Плюсы: большое-большое спасибо, разговор (маленький). Минусы: цыц, тьфу, молчал и молчал. Аккумуляторы сели”.
– Большое спасибо! – закричал я в отчаянии. – В магазин привезли! В магазин привезли спасибо...
Она не откликалась.
Опустив голову, я поплёлся к видеофону и позвонил в “Электротовары”.
Выслушав меня, продавец заключил:
– Довели вы машину. Прислать мастера?
– Не надо. – Я тряхнул головой. – Заберите её совсем!
С полчаса я бегал по комнате, размышляя. Надо было вырвать Людмилу из лап Мардохея. И я нашёл, в чём я превосходил робота.
Купив цветы, я поднялся по лестнице её дома. Позвонил. Навстречу вышел Мардохей.
– Стой здесь, – приказал я. – Буду говорить с хозяйкой.
Он было двинулся в комнату, но Люда увидела цветы, заинтересовалась и махнула ему рукой. Манекен покорно развернулся и убрёл прочь.
– Люда! – сказал я проникновенно. – Я обо всём подумал. И я прошу тебя стать моей... половиной.
– У тебя же есть подружка, – возразила она торжествующе.
– Какая это подружка! Это четверть подруги... половины... жены.
– И вообще ты растяпа. То куклу завёл вместо жены, то... то пуговицы теряешь.
– А ты будешь их пришивать, а я буду говорить: “Угу. Конечно”.
Люда нахмурилась, вспоминая. Вспомнила и засмеялась. Я положил ей руки на плечи, притянул к себе... и, в общем, она поняла, что живой человек лучше. Но всё-таки тут же вывернулась со словами:
– И явился ты в обеденный перерыв. Кто же так предложение делает!
Надо же, она помнит мой распорядок! Я глянул на часы. Ой! На работе можно ничего не делать, но опаздывать нельзя. Я опрометью кинулся к двери, крикнув:
– Вечером приду, сделаю как следует. Ты только ни за кого не выходи!
– Ладно, до вечера не выйду.
У подъезда я опять едва не стукнулся о видеофон-автомат. Это мне напомнило: надо позвонить в брачную контору, отменить свою заявку. А то там, наверно, на всякий случай подбирают мне пару. Обнадёжат какую-нибудь вдову, она потом будет плакать. К тому же у них, конечно, тоже план. Пусть получат премию за новую семью.
Добежав до работы, я тут же позвонил. Всё тот же мужчина глянул на меня с экрана и мгновенно сказал:
– Поздравляю.
Он достал толстую амбарную книгу, спросил мою фамилию и, с удовольствием повторяя “В расход! В расход!”, записал её в соответствующую графу. Потом придвинулся ближе к экрану и по секрету объяснил:
– Мы всех сначала отговариваем от женитьбы. Лишь когда убедимся, что человек решил твёрдо, не с минутным настроением пришёл, – даём совет. И то какой – кто нравится, на той и женись. Так мы заботимся об укреплении семьи.
Он засмеялся и пропал.
Вскоре я женился. Роботов мы сдали в магазин.
Машина что? Машина требует ухода, внимания, электричества. А жена куда совершеннее.