Записки курсанта 2

Да, присяга. Торжственный день для всех нас, кто стремился стать офицером. Мы все готовились к этому дню. Конехцно, не обошлось без всяких казусов. Например, на одном из занятий по физо я, тренируясь на полосе препятствий пеодолению разрушенного моста, спрыгнул с него и приземлился (мы же в сапогах, почти негнущихся) на полную стопу, просто отбив обе ноги. Блин, как это было больно. Но никто же не спрашивает, больно или нет. А мне было больно, причем постоянная боль. Ни строевым пройти, лупить же ногой надо по земле, ни бегать. Ковылял на зарядке, и все. От старшины доставалось и от замкомвзвода Пашки Зверева. Рожа у него была точно звериная, вечно отвисшая нижняя губа и голос:
- Ну чаво стали???
И вот через некоторое время пришел мой родственник и принес мне яблоки. Мытые. Это очень важно. Сьел я эти яблоки. Ребятам дал поесть, кто рядом был. Все хорошо. На следующий день - суббота, вечером в кино идем , в клуб наш училищный. Хорошее время, мы там спали после дня работы. За день затрахаешся - два часа строевая, два часа физо и какая нибудь история партии.  После обеда в субботу - хозяйственный день. Потом я к ним привык, а по началу све внове, отскоблить полы от старой паркетной замазки, потом подмести, потом покрыть марилкой, и намастичить. Одеяла выбить. Идешь выбивать, дело поставлено так. Выбиваешь с другом его и свое. И главное - не спешить. Там перед входом старшина стоит с прутиком и бьет по одеялу. Пыль пошла - иди еще выбивать. В общем, лучше идти последним, тогда не будет докалыватся, долго выбивал, значит хорошо.
Ну а потом, после ужина идешь в клуб. Вот так я до кино дошел, сели смотреть и тут мне захотелось в туалет.

Чтобы ни у кого из читающих не было иллюзий, скажу, что туалет с тремя сиденьями - на 2 тысячи человек. И, что естественно, даже если сотня пройдется  и никто не убирает, то знаете что будет? Знаете. А тут тысячи мужиков. Да полсе ужина. Зашел - а там горы ддерьма в прямом смысле. В общем, нашел более или менее чистенькое место, присел, сделал дело, иду обратно. Не дошел. Снова хочу, снова назад и так несколько раз, пока не понял, что что-то не так. НАдо в санчасть. Пошел, еще раз в кустах несколько раз присаживался. Дошел до санчасти, сказал медсестре, та все поняла, дала графин раствора марганцовки, выпил, вывернуло наизнанку.
Отвела вниз, в подвал, там для обосранцев как бы закрытое помещение. лежу, скучаю, заснул, хорошо выспался. Утром пришла другая сестричка, молоденькая. Взяла мазок из задницы, посмеялась. Потом повезли меня в госпиталь. Сделали "телевизор". кто не знает - это такой прибор, толщинонй с велосипедный насос, который вставляют в зад и врач смотрит туда, определяя заболевание. В общем, лег в госпиталь с диагнозном - дизентирия. Ничего, выкарабкался, только присягу свою пропустил. Я потом ее поже с еще такими же двумя принял. Так вот началась моя армейская служба - учеба. Главное было - наверстать упущенное по физо.

Кто же были наши офицеры, мои первые учителя? Первый командир роты - капитан Чурай Виктор Федорович. Как я сейчас понимаю, мужик он был неплохой. Худощавый подтянутый строевой офицер не так давно из войск был назначен командиром роты в наш курсантский батальон. Дисциплинирован до мозга костей. Строевик высококлассный. Когда он шел впереди строя - мы любовались его шагом.  Но и педагог он был хороший. Как-то он ко мне относится стал хорошо. Но тут своя предистория.

До меня в училище учился сын моего двоюродного брата. Ну, фамилия в городе среди военных известная, зам. военного коменданта вокзала. Все преподаватели в отпуск билеты делали через него на поезда. И все были его знакомыми. А с нашим командиром батальона они дружили семьями. Но вот беда, сын его - разгильдяй, оставил о себе плохую память. Учился слебенько, с физо - проблемы все время. Да еще попал в самоволке, когда лежал в госпитале. попал самому этому ротному. Который доложил комбату. В общем, вызвал комбат моего брата и стал песочить. А тот обиделся на ротного. И не разговаривал с ним. просто перестал общатся и все. Что было нехорошо для ротного, так как в отпуск тому билеты доставать стало трудно. И тут пришел я - следующий с такой же фамилией. Но прошло несколько месяцев - моя учеба была выше на голову. Все предметы - наотлично, математика - тут вообще никаких вопросов. Одна проблема - с физо.

Ротный.

Капитан Чурай - очень подготовленный в профессиональном плане офицер. Умеет все. Но в то время он мне показался дико нервным и прикливым.Очень редко улыбался. Мне казалось тогда, что его интересует только строевая и внутренний порядок. Однажды на утреннем осмотре он снял с головы курсанта фуражку. Думаю, ни для кого не секрет, что каждый курсант имеет кличку. Тот парень приехал из Германии, где служил его отец. Естественно он был Ганс. Это имя появилось у него на фуражке с тыльной стороны. Это увидел ротный.

-Что это? - раздался его крик. - Ганс? Зиг Хайль? Вам здесь что , гражданка? Вы испортили государственное имущетво. Вы будете строго наказаны.

Видимо, Ганс был более свободен в мышлении, чем остальные. И когда ему дали пять нарядов на работу, он в туалете стал петь интернационал. Это еще больше завело ротного. Завело до такой степени, что он стал постоянно докалыватся к Гансу. И закончилось дело тем, что они стали перлюстрировать его письма (видимо и все остальные тоже, такой вывод я сделал и стал осторожен в переписке). ГАнс же то ли не замечал ничего, то ли специально заводил ротного. НО однажды они его так сказать, повязали. Построив роту, Чурай стал зачитывать чье-то письмо своему другу. Это потом мы уже догадались, что письмо писал Ганс. Но тогда мне не хотелось слушать чужие письма, несмотря на то, что писал он дерьмо об училище. И в танке колотун, как в гробу (он написал - в тракторе) - а мы еще в танке не сидели. И сержант Орлов у него - кличка "Птичка". В общем, Ганс вылетел из училища с треском. И я не представляю, что он потом говорил своим родителям. Следов его я не нахожу.

Потом, позже, я постоянно видел , что ротный очень заботится он курсантах и о роте в целом, как о коллективе. Видеть я видел, но мы все в общей массе плевать хотели на его заботу. Она слишком тесно соприкасалась с уставом и дисциплиной. В этом ротный был прям и неумолим. Он требовал уставных обращений от сержантов, те - от нас. Все по цепочке. За все - ответственность коллективная. Один сделал - все в ответе. В общем, все как и должно быть в армии. Сейчас я это понимаю и думаю, что все-таки он (именно он, я не говорю о других) был прекрасный армейский педагог. Именно ему я полностью обязан всеми качествами военного, которые появились во мне в ресультатте моей учебы в училище: точность, пунктуальность, строевая подтянутость и отличные знания устава. Позже, от лейтенанта до капитана я всегдa ходил знаменосцем в полку и дивизии. А тогда мы его, ротного, просто ненавидели.
Пришел день, я почувствовал на мне все его внимание. Каждый раз в наряд меня отправляли в спортзал, дневальным, в надежде, что я буду много заниматся физо, как отстающий. Естественно, никто не думал, что в наряде итак устаешь с этой метлой за сутки. И уже тебе не до физо, когда за сутки ты спишь 3-4 часа, а остальное рвемя вкалываешь.
Потом на одном из занятий в роте он стал давать (или собраниии, не помню уже) характеристики нам, своим курсантам. Поднял и меня.
- Мы не будем сравнивать вас с вашим предшественнкиком-родственником. Вы другой человек. Некоторые стороны вашего характера оставляют желать лучше, но я думаю, вы сможете над этим работать.

В пообщем, после этого я понял, что мнение обо мне у него стало уже не тем, что было в начале.

Там же я услышал от него:
- есть такая еврейская пословица - что бросишь за собой, то найдешь перед собой. Это не оскорбление нации, это прекрасная пословица.

Эта заставило меня поменять свой взгляд на ротного.
Была у меня с ним еще одна "стычка" или встреча. Нет, даже две. Обычно перед выходными, праздниками, народ собирался в увольнение. Командиры отделений составляли списки, потом замкомвзвода, потом старшина, взводный, ротный и в общем до меня как-то дело не доходило. Но как-то тихо и незаметно пришел день 7 ноября, все толпа ринулась в у вольнение, а меня как-то забыли. Парень я скромный, раньше не просился,м а тут вдруг думаю, чего это меня никогда никуда непускают? И собрался я к ротному. Подошел к канцелярии. Закрыто. К каптерке - сидит он там, смотрит , как выдают парадку.  народу много, я как-то стесняют подойти. Покажусь, посмотрю, и назад. В общем, заметил он мои колебания, слышу, зовет.
- Ну что, тоже хочешь к своим?
- Так точно, - говорю, - хочу.
- А найдешь сам, в чужом городе?
- Найду.
Хотя сам стою и думаю, блин, не найду ведь. Но хоть прогуляюсь. Казарма уже достала до горла.
Переоделся, и поехал. по дороге заехал на переговорный, заказал разговор и поговорил с родителя. Знаете, какая это радость, после нескольких месяцев разлуки услышать папу с мамой. Сьездил после этого на вокзал, посмотрел на поезда. А потом сел на трамвай и поехал в Советский район. И знаете, доехал,  нашел. Пробыл у своих субботу, воскресенье. Два дня отдыха, прекрасно. Ведь скоро первая сессия.
И вот она пришла. Экзамены и зачеты сданы на отлично. одна физо - банан. И знаю, что не поеду домой, сижу , делаю наплевательский вид. Нет - и нет, плевать. Даже зависти нет, просто смирился. И вдруг вызывает меня ротный.
- Ты знаешь, курсант. Я бы тебя в отпуск ни в жизни не отпустил. Но твой дядька позвонил комбату и тот мне приказал. А дядька твой до сих пор со мной не разговаривает.

Тут заходит преподаватель огневой, майор Соколов. И сразу.
- А что случилось? Снова Наумов? Что он натворил.
- Да нет, товарищ майор, все хорошо, физо слабоват.
- Но я вам скажу, по уму это не тот Наумов, совсем не тот. Умница, отличник. А физо - наработает.

Я хотел сквозь землю провалится. Хотелось бросить эту парадку, отказаться от отпуска, чтобы не было такого позора. Но мне жаль было отца, возраст, сердце, все это удержало меня от действий, которые я легко совершал в своей жизни позже, уже после его ухода.
И я поехал в отпуск.