Глава вторая. Анастасия Александровна Ширинская

На фото: знаменитый бизертинский крест

5 сентября 2012 года исполняется сто лет со дня рождения Анастасии Александровны Манштейн-Ширинской.
Мы предлагаем вашему вниманию вторую главу  из новой книги Н.Сологубовского «Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память». Москва, Издательский дом «Ключ-С», 2012 г.



Глава вторая.
 КОРНИ

Манштейн – сподвижник Петра Первого

Представьте себе 1920 год, Севастополь, Графскую пристань, печальный уход Русской эскадры. Среди нескольких вещей, которые взяла с собой Зоя Николаевна, покидая с Настей и ее двумя сестренками Россию, икона Христа Спасителя, семейные фотографии и рукопись «Записки о России», издание 1875 года!
Эту книгу, пережившую Первую мировую войну, Гражданскую войну в России, шторм в Черном море, бомбежки Бизерты во годы Второй мировой войны, хранила, как зеницу ока, Анастасия Александровна у себя в доме.
Ее автор - Христофор Манштейн.
Предки деда Анастасии Александровны по отцовской линии – Манштейны – были близки к русской императорской фамилии. Генерал-поручик Эрнст Себастьян Манштейн был одним из  близких сподвижников Петра Первого. Его сын, полковник Христофор Герман Манштейн (1711-1757)  был флигель-адъютантом фельдмаршала Миниха, служил при дворе Анны Иоанновны, лично арестовал герцога Бирона. Он  участвовал в военных кампаниях русской армии  и пал смертью героя на поле битвы.
Хорошо зная русский, латынь и другие языки, Христофор Манштейн многое видел, многое слышал,  «умственным занятиям посвящал большую часть своего времени», знал всех именитейших представителей власти в России.  В 1745 году он написал книгу о России на французском языке и, кроме замечательно добросовестного изложения событий, оставил ряд ярких литературных портретов современников, деятелей России XVIII века.
Его книгу под названием "MEMOIRES" редактировал лично Вольтер. Первое издание вышло в Лейпциге в 1771 году, второе – в Лионе в 1772 году. На русском языке книга увидела свет только в 1875 году. Первый перевод с французского на русский был сделан Губергом под названием "Записки о России",  и именно этот рукописный перевод хранился у Анастасии Александровны как семейная реликвия. 
«Записки о России»  и сегодня пользуются большим авторитетом у историков. Профессор К. Н. Бестужев-Рюмин называет их «знаменитыми» и свидетельствует, что, «кроме Манштейна, для  исторического описания царствования Анны Иоанновны нет ни одного иностранца, на которого можно было бы положиться». Исключительная ценность «Записок» – это достоверность написанного автором, свидетелем и участником событий этой эпохи.
Анастасия Александровна подходит к своему письменному столу, открывает один из его ящиков и бережно достает драгоценную реликвию.
– Вот она, эта рукопись, я ее храню как память о моем далеком предке. Она вместе с нами прошла весь путь от Рубежного до Ревеля, от Севастополя до Бизерты, – рассказывает Анастасия Александровна. – Была целая череда Манштейнов, офицеров Русской армии. Мой отец Александр Сергеевич стал первым морским офицером в этой фамилии.
Я делаю фотографии книги, пытаюсь разобрать фразы…
Как трудно читать рукопись, но зато насколько ближе становится прочитаное! Благодаря  таким книгам человеческая мысль переживает века и доходит до нас сохраненной  в оригинале.
«Мне случалось читать рукопись ночью, пишет в своей книге  Анастасия Александровна, когда жизнь вокруг засыпает, когда легче забыть окружающее; тогда меж пожелтевших страниц, стирая столетия, дрожит от волнения голос рассказчика, то с гордостью, то с возмущением, но всегда со страстным желанием убедить читателя. Как дороги такие встречи с Историей!»
Надеюсь, вы прочитаете переизданную в будущем – я надеюсь! – книгу "Записки о России" Христофора Германа Манштейна. В приложении я привожу из нее несколько отрывков.
– Может быть, когда-нибудь мои внуки или правнуки будут искать крупицы истины в моей книге, как искала их когда-то я в «Записках» Христофора Германа Манштейна, – говорит  Анастасия Александровна. – Мой отец навсегда сохранил уважение к имени, которое он носил. Знание прошлого, своих корней, культуры своего народа, – какая это сила в тяжелых испытаниях!

Две ветви Манштейнов

Есть немецкая и русская ветви Манштейнов. Во время Второй мировой немецкий фельдмаршал фон Манштейн наступал на Ленинград во главе гитлеровских войск, которые несли огромные потери, преодолевая сопротивление Советской армии, а другой  Манштейн, Юрий Сергеевич Манштейн, отец Аллы, двоюродной сестры Анастасии Александровны, был призван на Ленинградский фронт в советскую танковую часть, занимался эвакуацией и ремонтом подбитых танков…
Если мы обратимся к истории Великой Отечественной войны –Ленинград и Севастополь, Сталинград и Крым, –  то и здесь мы встретим «странные сближения»…
.Это было 70 лет назад… 25 ноября 1942 года Гитлер отозвал с Ленинградского фронта фон Манштейна и поставил его во главе вновь сформированной группы немецких армий "Дон" с задачей деблокировать, наступая с юго-запада, 6-ю армию генерала Паулюса, окруженную советскими войсками под Сталинградом.
Манштейн, изучив обстановку, пришел к выводу, что единственный шанс спасти 6-ю армию от разгрома заключается в том, чтобы 6-я армия предприняла отступление из района Сталинграда в западном направлении, а войска Манштейна одновременно предпримут наступление навстречу, чтобы таким образом прорвать кольцо окружения. Но Гитлер не разрешил Паулюсу отход от Волги. 6-я армия была обречена  остаться в Сталинграде, а группе армий "Дон" предстояло пробиваться к окруженным.
Манштейн снова пытался убедить Гитлера, что это просто невозможно, что «русские здесь слишком сильны». Но фюрер был глух. 12 декабря 1942 года группа армий "Дон"  начала наступление, которое было названо операцией «Зимняя гроза», Но немецкая «гроза» оказалась бессильной  перед неистовой огненной русской «зимой», обрушившейся на фашистов. Паулюс капитулировал, а Манштейн был  разбит …
В это же время в Северной Африке, на тунисской  земле  агонизировала немецко-итальянская группировка. Союзники  Советского Союза наносили один удар за другим. Бизерту бомбили  нещадно. Одна из бомб попала в Храм Александра Невского. Пострадал и дом Анастасии Александровны от снарядов и от грабителей…
В 2009-2010 гг. я был несколько раз в Севастополе, снимая фильмы о городе русской славы, советских ветеранах, Черноморской эскадре и исторических местах, связанных с Русской Эскадрой. Работая с архивными документами, я вновь столкнулся с фельдмаршалом фон Манштейном. Оказывается, один из лучших военачальников рейха был бит не только под Ленинградом и Сталинградом. 250 дней и ночей немецкие и румынские войска под его командованием не могли взять  Севастополь! По силе артиллерийского огня, который обрушили фашисты на Севастополь, не сравнится ни один город, разрушенный артиллерией во время Второй Мировой войны. Именно сюда, под стены этого города Гитлер приказал доставить знаменитую пушку «Дору», каждый снаряд которой весил семь тонн! Но Севастополь продолжал сражаться! Стоял,  как скала!
В своих мемуарах «Утраченные победы» Манштейн не скрывает своего удивления перед стойкостью советского воина, не понимая, какая внутренняя сила живет в душе советского человека, какие мощные родные корни питают эту душу. Манштейн во всем винит Гитлера, который якобы не смог воспользоваться «доблестными победами» немецкого оружия над русским, когда оставалось так немного до полного уничтожения Советского Союза и его народов.
Я это пишу к тому, чтобы мы никогда не забывали, что бредовые, человеконенавистнические идеи Гитлера разделяли многие немецкие офицеры и солдаты, а также те вояки из покоренных Гитлером европейских стран, которые с оружием в руках пришли на советскую землю. Разделяли до тех пор, пока не оказались разбиты Красной армией.
Никогда не будем забывать это! Тем более что и сегодня антирусские идеи находят поклонников, опять кое-кто видит в России только жизненные просторы и несметные богатства, и опять кое-то рисует россиян и русскую жизнь только черной краской, а саму Россию называет, как и Гитлер, «исчадием ада».
Почему я так подробно пишу об этом?
Потому что если бы фон Манштейн, который служил бесноватому Гитлеру с его идеями тотального закабаления России, прочитал книгу генерал-поручика Манштейна, который служил верой и правдой России, да еще узнал, как стойко сражались с немцами в годы Первой мировой войны старший лейтенант Манштейн и другие русские офицеры и солдаты, он никогда не дал бы себя ввязать в страшную авантюру. Эта авантюра принесла столько бед всему миру и самому немецкому народу.

Снова «странные сближения»

Вы скажете, что у Истории нет сослагательного наклонения. Но мне почему-то вспоминаются эти «странные сближения» времен и персонажей эпох, так далеко живших друг от друга, когда  сегодня россияне в Рунете, на телевидении и радио спорят о России, о русских, о патриотизме, о том, что касается самого главного в жизни человека: Чести, Веры и Достоинства.
И задаешь себе простые вопросы: а что скажут о тебе твои потомки? Какую память, историю, факт, книгу, фильм, «гений начатого труда» ты передашь им, чтобы продолжить эстафету русской культуры и русской истории?
И еще одно «странное сближение». Когда в 1942 году  фон Манштейн наступал на Ленинград, когда Анастасия Александровна переживала налеты немецкой авиации на Бизерту,  а русские морские офицеры, их сыновья и дочери в Тунисе сражались бок о бок с союзниками против немцев, в осажденном Ленинграде академик А.Н.Крылов издал свою книгу воспоминаний, в которой рассказывал о поездке советской комиссии, – он ее возглавлял, – в Бизерту  в 1924 году и о боевых качествах кораблей Русской эскадры, которых лишилась Россия . Он думал о том, как пригодились бы эти корабли для обороны Ленинграда от фашистов Манштейна...
И лишилась этих кораблей Россия не по вине русских моряков и офицеров, которые сделали все, что было в их силах, чтобы сохранить кораблидля возвращения на Родину!
Так кто виноват?
И почему сегодня снова над Россией, «разделенной на лагеря»,  на «государственников» и «оппозиционеров» всех цветов, нависла тень гражданской войны? И почему сегодня снова  экстремисты, подзуживаемые внешними силами,  призывают русских пойти против русских?
А трагические последствия распада Советского Союза, когда братские народы оказались поделенными на государства?  И разве мы не чувствуем, что все больше отдаляемся друг от друга?  Кому это на руку?
А судьба Черноморского флота? И что надо сделать, чтобы трагедия ухода русских кораблей, разыгравшаяся в  Крыму в  1920 году, не повторилась снова?
Когда я в июле 2008 года вернулся из Севастополя в Бизерту, то  первым делом  Анастасия Александровна меня спросила:
– Опять там ссорятся?
– Да, есть такое. Но все будет хорошо, Бабу, не волнуйся. Смотри, какие я тебе фото привез. Вот каким был Севастополь в 1920 году, а вот каким он стал сейчас. Красивый город! А вот стоят рядом российские и украинские корабли . И еще я привез диски с русскими и украинскими песнями…
Мое нежелание рассказывать о конфликтной ситуации вокруг  Черноморского флота огорчило ее, и она высказала мне  то, что у нее наболело.
– Россия и Украина – это один народ. Это одна история! Один дух!  Одна религия! Для меня они едины и неделимы! Правители приходят и уходят, но народ остается. Кому-то опять очень хочется столкнуть людей лбами. Но я верю в будущее моего народа и в то, что никогда больше не будет на родной земле проливаться кровь. Мы слишком дорогую цену заплатили за потрясения и революции.
Родилась я на берегу Донца, и мне говорят: «Значит, Вы – украинка!» Я отвечаю: «Да, я родилась на Украине! Это самая настоящая Киевская Русь. Это колыбель русского государства. Слово Украина появилось только в семнадцатом столетии, когда поляки забрали территорию. И поляки дали это название: окраина Польши. А крестил Киевскую Русь Владимир! И Ярослав Мудрый написал в Киеве свод законов, которые назывались «Русская правда». И свод законов считался как бы первым камнем Русской империи!
Помню, как в нашей прогимназии в Бизерте профессор Кожин читал нам Гоголя в большом зале «адмиральского помещения» «Георгия  Победоносца». Его умение читать оставило у нас в памяти незабвенные картины великолепия украинских ночей, Днепра, казацкой удали и очарования вечеров на хуторе близ Диканьки…
Как ярко и поэтически говорила о своем детстве Анастасия Александровна. И было бы бестактно перебивать вопросами эту песню любви к Украине и России. К тому, что она рассказала мне в течение многих встреч, я добавлю только подзаголовки и  некоторые отрывки из ее книги.

Вишневый сад, воспетый Чеховым

– Я родилась 23 августа 1912 года  в Рубежном, около Лисичанска, в той поместной России, которую вы хорошо знаете по пьесам Чехова. Мое детство прошло на берегу Балтийского моря, но каждое лето мы ездили в Рубежное, имение моих предков.  Я хорошо помню наш дом на холме с большими белыми колоннами и дверями, выходящими в прекрасный парк с дубовыми аллеями. Перед входом в дом – сад, в нем персики огромных размеров, яблони, сливы, вишни. Помните вишневый сад у Чехова?
И навсегда запечатлелись во мне картины безграничного деревенского простора: роскошь украинского лета, шорохи и запахи старого парка и серебряный блеск Донца, стремящегося к Дону.
На чужбине стихи наших поэтов, которые так хорошо знала мама, не дали мне забыть эти первые впечатления раннего детства. Помню, у Алексея Толстого есть стихотворение: «В вишневых рощах тонут хутора…». Помню, как  летними вечерами в саду всегда собиралось много народу. И еще помню, как  хор лягушек поднимался от Донца…

Украина, где все обильем дышит

Первые пять лет моей жизни, с 1912 по 1917 год, обогатили ее навсегда. Мои сестры, намного моложе меня, родились в тяжелые годы революции, и казалось мне, что они остались «за дверью» волшебного, сказочного детства...
Потом мы жили на Балтике, переезжали из порта в порт, меняли квартиры, и, даже если жизнь и была полна интереса и новых впечатлений, я знала, что летом мы вернемся домой в Рубежное, где мне все было знакомо, где все было свое, где всех я знала... Удивительным образом запечатлелись в моей памяти эти детские воспоминания, отрывки картин, любимые лица.
Рубежное навсегда останется для меня Россией – той, которую я люблю: белый дом, запах сирени и черемухи и песнь соловья в тихие летние вечера.
На старых фотографиях дом все еще живет своей мирной жизнью XIX века, которой не коснулись потрясения века двадцатого; спокойная жизнь, которую я еще застала…
Самые известные русские писатели воспевали Украину. Все русские дети в Бизерте знали наизусть описания ее ночей, ее рек «чище серебра», ее безграничных степей и цветущих хуторов, утопающих в вишневых рощах.
«Ты знаешь край, где все обильем дышит?»
И я знала!
Я открывала этот мир восхищенным взглядом детства. Небо – такое высокое и чистое, это небо глазами маленького ребенка, который рассматривает его из своей колыбели, внимательно следя за легким полетом облаков. Игра солнца сквозь листву, светлые и темные пятна по земле – это тот мерцающий, зыбкий мир, в котором ребенок делает свои первые, неуверенные шаги.
От лета к лету, по мере того как я росла, я понемногу открывала этот зачарованный край, который, как мне казалось, простирался в бесконечность.
Тенистые аллеи лучами разбегались во всех направлениях от овальной площадки в центре парка, терялись в тропинках, сбегая с холма к Донцу, к лесу, в поля... Главная аллея, усаженная густой сиренью, исчезала во фруктовых рощах вишен, яблонь, груш...
Удивительно явственно предстают перед взором картины прошлого, когда прошлое запечатлено в сердце!
 Я могу распахнуть двери и войти в этот дом. Старомодная гостиная, красное дерево, темно-красный бархат. Застекленная дверь открывается в парк. Старинные портреты, пожелтевшие фотографии, лица моих предков…

Хозяева Рубежного

Хозяева Рубежного, предки моего отца с материнской стороны, мне известны лучше других. Их имена связаны с судьбой одного из самых промышленных районов России – Донецкого бассейна. Это еще недавняя история, так как местность начала активно заселяться только во второй половине XVIII века. 
Столетиями между Днепром и Доном только ветер гулял по степи да азиатские орды прокатывались по бескрайним просторам, разрушая Киевскую Русь и угрожая Западу.
Еще в первой половине XVIII века эти богатые земли были пустынны. Там и тут только редкие казачьи станицы да иногда огни цыганских таборов. Экспедиции геологов, направленные Берг-коллегией Санкт-Петербурга для поиска полезных ископаемых в бассейне Донца, открыли месторождения каменной соли. Этим объясняется быстрое развитие города-крепости Бахмута. Однако очень редкие земледельцы отваживались селиться из-за  постоянной угрозы нападения крымских татар. Грабежи, истребление мужчин, продажа в рабство женщин и детей были обычным явлением в этих краях.
Только энергичные правительственные меры могли бы изменить положение вещей. В 1753 году Императрица Елизавета Петровна предложила двум сербским полкам, укрывавшимся в Австрии от турок, обосноваться на этих пустынных землях, которые стали называться Славяно-Сербией. Два полка вскоре слились в единый Бахмутский гусарский полк, состоящий из 16 рот. Обжитые ими места именовались вначале по номерам рот – отсюда эти долго непонятные мне названия поселков: Первая Рота, Вторая Рота...
Военнослужащие получали землю, которую должны были возделывать и защищать. Таким образом в 1755 году майор Рашкович основал Рубежное в расположении Третьей Роты. Название произошло от слова «рубеж», которым являлась балка, разделявшая два казачьих поселка – Боровское и Краснянка.
Родившемуся в 1730 году молодому майору было 25 лет. Каким он был, этот мой далекий предок? Хочется думать, что он был велик ростом и тверд характером. Во всяком случае, бесспорно то, что ни энергии, ни мужества ему и его супруге было не занимать: поселяясь в степи, надеяться на легкую жизнь не приходилось! Все бросить и найти силы все создать заново – это дух первых поселенцев во всех заселяемых краях!
Со времени завоевания  русской армией Крыма в 1783 году отпала угроза татарских набегов.
Основание  городов, таких как Екатеринослав и Николаев, относится к этой эпохе. Ранее основанный Харьков становится центром светской жизни для помещиков; многие из них имеют в Харькове свои дома и регулярно проводят в нем часть года. Налаживалась оживленная жизнь разнородного общества – множество иностранцев обосновывается в этой еще недавно пустынной Новороссии, которая благодаря усилиям Потемкина превращается в цветущий край: с севера – немцы, с юга – итальянцы, греки, с запада – французы, спасающиеся от своей революции, и конечно, издавна проживавшие здесь татары и турки.

Так родился Донбасс!

Семью Рашковичей хорошо знали в округе. Майор стал полковником, но так же деятельно занимается своими поместьями, что не мешает ему внимательно следить за поисками месторождений каменного угля. Он часто принимает надворного советника Абрамова, который вместе с губернатором Екатеринослава В. В. Коховским наметил целую программу поисков в Донецком бассейне. И вот в 1792 году на земле казенного села Верхнее, в урочище Лисичья балка, Аврамов находит самое значительное – как по размерам, так и по качеству – месторождение угля в бассейне Северного Донца. Так родился Донбасс!
В 1795 году полковник Рашкович присутствует на торжественном открытии первой угольной шахты России! Вокруг Рубежного начинается промышленная разработка каменного угля, что очень способствует быстрому развитию экономики юга России. Черноморский флот, возникшие береговые крепости и новые порты на Черном море – Севастополь, Николаев, Херсон, Одесса – предъявляли все больший спрос на топливо, вооружение, изделия из металла. В повестку дня был поставлен вопрос о создании в этих краях топливно-энергетической базы юга России.
Указ Екатерины II от 14 ноября 1795 года вошел в историю под названием «Об устроении литейного завода в Донецком уезде на речке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стране каменного угля». Это также дата рождения городов Луганска и Лисичанска.
В голой степи, на открытом всем ветрам холме возле балки Лисичьей, используя камень-известняк, хворост и глину, шахтеры сами себе построили землянки и бараки. Вскоре и казна, наряду с добычей угля, приступила к заготовке строительных материалов и постройке домов. Уже в ноябре 1797 года смотритель рудника Адам Смит мог доложить директору завода К. Госкойну, что он перевел всех мастеровых из Третьей Роты в новые казармы «в Лисичьем буераке, где им будет тепло и удобно». Так был заложен первый в стране шахтерский поселок - будущий город Лисичанск…
Сколько перемен за полвека! Бескрайняя, безлюдная степь стала Новороссией, богатой и притягательной…
Когда знаешь, как трудно было нашим дедам все создавать самим в голой степи, можно себе представить, как ценить должны были внуки все, что они получили в наследство. У этой Лисичьей балки, глубоко разрезавшей крутой берег Донца с живописными окрестностями, с его подземными богатствами, они могли построить тот дом, о котором их родители могли лишь мечтать. Строили они его так, чтобы он стоял века – удобный, светлый и теплый. Поколения хозяев следовали одно за другим, каждое вносило в строительство усадьбы свою лепту усилий и любви.
Родившись в Рубежном, я унаследовала эту любовь к очарованному краю – богатство, которого никто не может меня лишить, силу, позволившую мне пережить много трудностей, никогда не чувствуя себя обделенной судьбой.

Генерал Насветевич

Порой привычные для нас вещи таят в себе дивные истории прошлого. Луганчанам знакома железнодорожная станция Насветевич, но не каждый знает о том, что названа она в честь Александра Насветевича. Свою карьеру Александр Александрович начал в лейб-гвардии егерского полка (с 1851-го по 1871 год). Затем в его жизни были Русско-турецкая война и Балканский поход 1877-1878 гг. Позднее стал флигель-адъютантом Александра II, учил его фехтованию, передавал это военное искусство и Александру III. Выйдя в отставку, генерал отправился на юг России.
Усадьба и родовое имение Александра Александровича были расположены на рубеже Харьковской и Екатеринославской губерний – отсюда и название Рубежное. Имение и земля – приданое жены генерала, урожденной Богданович. Часть земли боевой офицер Несвитевич получил за свои ратные подвиги на русско-турецких войнах.
Александр Александрович безвозмездно отдал часть своих земель под строительство железной дороги и станции. В тени зеленого холма в 1905 году был открыт вокзал имени Насветевича. 180 гектаров земли он продал под строительство ныне действующего стекольного завода. Все это говорит о том, что А.А. Насветевич был, прежде всего, человеком дела. Его хозяйская рука оставила заметный след в истории «малой родины». Он почти тридцать лет, вложив огромные деньги, участвовал в строительстве железной дорога Харьков –  Лисичанск. В городе Лисичанске стоит памятник Александру Александровичу Насветевичу, который открыли в 2005 году…
А еще он проявлял интерес к только еще развивающейся тогда фотографии. На Каменном острове в своем доме в Петербурге он оборудовал фотолабораторию, и надписанные его рукой фотографии пережили двадцатое столетие. Они выставлялись в 1989 году в Москве, в Манеже, на выставке "Сто пятьдесят лет фотографии". Эти снимки украсили международные фотовыставки в Москве и Мюнхене в 1990 г.
Насветевич имел разрешение снимать события при Императорском дворе. Александр II был крестным отцом его второго сына – Мирона. Крестницей же наследника трона, будущего императора Александра III, была дочь Насветевича – Александра.
Анастасия Александровна раскрывает  фотоальбом и показывает  портрет уже пожилого генерала. Волевое лицо, удлиненный разрез глаз, внимательный взгляд! 
– Вот  фотография супруги Александра Насветевича, – говорит она. – Это моя прапрабабушка, ей около пятидесяти. У нее было три сына: Александр, Владимир  и Сергей.
Старший, Александр Александрович Насветевич  – мой прадед.. Он родился в тридцатых годах. Детство трех братьев прошло в семейном поместье на берегу Донца.
Александр унаследовал энергию своих предков и передал ее своим потомкам. До последних дней моя бабушка и мой отец сохранят эту страсть к тому, что в семье не без опасения называли «предприятиями».
Детство трех братьев было счастливым. Они получили типичное для их среды образование: до 10 лет росли дома под присмотром нянь, гувернанток-француженок, которые готовили детей к поступлению в учебное заведение.
Свечины, друзья Насветевичей, имели гувернером старого француза, бывшего легионера зуавского полка, который часами рассказывал мальчикам о завоевании Алжира. Тяжело раненный при штурме Севастополя, он был взят в плен и остался навсегда в России.
Все читали французские книги, беседовали по-французски на светских приемах и на семейных «чаях», были в курсе происходящего за границей, но тем не менее все эти «чаи» на верандах в тени акаций бывали чисто русскими.
По прошествии девяти лет Александр Насветевич начинает свою военную карьеру. «С 6 июня 1857 года по 24 сентября 1877 года служил в лейб-гвардии егерском полку. Генерал Насветевич», напишет он собственноручно на отвороте записной книжечки, которую он сам смастерит из обшлагов своего парадного мундира в день выхода в отставку.
Гвардейские полки располагались в окрестностях Санкт-Петербурга, что позволяло офицерам свободно наведываться в столицу. Для молодого Насветевича это было открытием светской жизни – мира театров, выставок, музыкальных вечеров, балов у друзей и у родственников.
Это был золотой век русской литературы, время появления новых философских течений, главным образом под влиянием германской философии Шеллинга и Гегеля.
Русские мыслители разделились на два направления: славянофилов и западников. Среди наиболее видных представителей славянофилов в сороковых годах были братья Иван и Петр Киреевские.
Без сомнения, Александр посещал литературные круги, так как примерно в 1860 году он женился на совсем юной Марии Петровне Киреевской, которая вскоре станет хозяйкой Рубежного. Для всей семьи навсегда она останется его душою.
Анастасия Александровна достает мне из коробки пожелтевшую карточку.  На ней написано: «Александръ Александровичъ Насветевичъ
Флигель-Адьютантъ Его И. Величества, Звенигородская, Старо-Егерския Казармы, 12».
– Я бережно храню эту визитную карточку прадеда, – говорит она. – Адъютанта императора Александра II и будущего Александра III связывала искренняя и долгая дружба. Впоследствии они станут товарищами по оружию во время турецкой войны. Оба генерала гвардейского Преображенского полка воевали на Восточном фронте,  на Балканах...
Портреты Марии Насветевич в любом возрасте передают ее чистую, спокойную красоту. На самом старинном из них, уже поблекшем от времени, – лишь облик задумчивой девушки. Вот еще фото.  Она – хозяйка Рубежного в малороссийском костюме. Вот она такая, какой я ее знала, – старенькая, любимая Баба Муня, окруженная детьми….
Анастасия Александровна откладывает фотоальбом и задумывается. Я выключаю видеокамеру. И закончу рассказ Анастасии Александровны отрывком из ее книги:
«Существуют личности, которые занимают исключительное место в окружающем их обществе. Близость к ним придает особый смысл даже повседневной нашей жизни. Их душевное богатство не имеет никакого отношения ни к уму, ни к образованию, ни – еще меньше – к их внешнему облику: часто они даже совсем не похожи друг на друга.
Одно лишь общее есть у таких людей: они любят жизнь с благодарностью. Их никогда не забудешь! Но когда их теряешь навсегда, в душе остается место, которое ничем и никем уже заполнено быть не может.
…В наше время много говорят про одинокую старость. Но ведь счастливую старость надо заслужить!
В Москве в Третьяковской галерее есть картина Максимова 1889 года «Все в прошлом». Она для меня является наглядным примером старости, которой всеми силами надо избежать. Картина скорби - так в ней все безнадежно! Большое заброшенное поместье, барский дом необитаем, заколоченные досками закрытые ставни, парк зарос бурьяном, деревья - голые стволы со скрюченными ветвями.
Ничто больше не трогает старую барыню, кажется, часами сидящую в кресле. Безразличный, устремленный в пустоту взгляд. Она отсутствует даже для своей собаки, уже не надеющейся на ласку, отсутствует и для старой служанки с суровым лицом, упорно поглощенной вязанием. Самовар угас, чашки пусты, а маленький домик, их последнее прибежище, - темен и печален.
«Все в прошлом!» Но что она делала в прошлом?»
Анастасия Александровна  вправе задать этот вопрос:  вся ее жизнь была постоянное «действо». Ради семьи, родных и близких, ради православной общины, ради других людей, даже незнакомых…

Александр Сергеевич Манштейн

Снова наступает день встречи, и  в назначенный час я приезжаю из Хаммамета в Бизерту. Анастасия Александровна снова показывает мне свой семейный альбом.
– Вот фотография, датированная 1890 годом:  это первый внук Марии Петровны и Александра Александровича Насветевич, сын Анастасии, Александр Манштейн! Мой отец! Обратите внимание:  его взгляд, полный интереса к жизни.   С таким же взглядом, с той же  улыбкой он обратится ко мне в последний день своей жизни, перед тем как заснуть и уже не проснуться.
«Довольно часто случается, что в старости, на покое, люди могут позволить себе вернуться к непринужденности детства, – пишет Анастасия Александровна в своей книге. – Гораздо труднее людям, ведущим еще деятельную жизнь, – им не всегда удается избежать компромиссов. Моему отцу это удавалось легко, правда, часто не без материального ущерба. Для него достоинство личности не измерялось социальным успехом, и мотивы его поступков никогда не носили даже оттенок личной заинтересованности».
– Вот, посмотрите на это фото, – показывает Анастасия Александровна. – Отец  родился 22 июня 1888 года.  Здесь ему два года. Чудесный майский день в Царском Селе. Молодая мать кажется счастливой и безмятежной.... Но… она вскоре решает выйти замуж за другого. Православная церковь признает развод, но на виновного накладывается епитимья, и он долгие годы не может вступить в брак. Сергей Андреевич Манштейн взял на себя вину, дабы оградить жену от унизительных формальностей, оплатив даже двух лжесвидетелей против самого себя. Со своей стороны, его жена, которой по суду сын был оставлен на воспитание, никогда не принимала важных решений относительно ребенка, не посоветовавшись с ним.
«Я думаю, что детство у него все же было счастливым. Он любил о нем вспоминать, говорил весело, рассказывал, что он чувствовал себя окруженным заботой и лаской,  – пишет Анастасия Александровна о детстве своего отца. – Он много читает и делится впечатлениями с товарищами. Жюль Верн, Фенимор Купер, Марк Твен, Стивенсон - имена, уже знакомые ребятишкам. Донец для них – и Миссисипи, и безбрежный океан. Даже если нет острова, но несомненно, что сокровище где-то на дне реки! Ведь Донец был частью речного пути богатых караванов – «из варяг в греки». Дети мечтают... Приключения, отвага, щедрость... Великое счастье для человека уметь восхищаться! Не один из них в мыслях чувствовал себя «последним из могикан» перед лицом неоглядной степи, живущей своей дикой жизнью.
Географию мальчик познавал в путешествиях с «Детьми капитана Гранта» или составляя по кусочкам разложенную на столе карту мира. Что касается французского, он его понимал, не делая при этом усилий на нем говорить. Странным образом он сохранил на всю жизнь особенное предпочтение к сослагательному наклонению и употреблял его, когда нужно и не нужно.
Другие науки откладывались «на потом», но это «потом», в конце концов, наступило, и в 10 лет Шурика определили по желанию отца в знаменитый Московский лицей цесаревича Николая Александровича. Сергей Андреевич Манштейн, учебники которого по латинскому и греческому языку хорошо знали русские гимназисты, хотел дать своему сыну классическое образование, но Шурик, ничего не делая в течение четырех лет, скучал, его оценки регулярно снижались, и, наконец, он заявил, что так будет и далее, если его не отдадут в Морской корпус. Чтение «Морских рассказов» Станюковича занимало его более, чем Цицерон или Тацит, и это сыграло решающую роль в его призвании. Отец смирился».
1 сентября 1902 года Александр Манштейн становится кадетом Морского корпуса в Санкт-Петербурге, первым моряком в долгой череде Манштейнов, офицеров Русской армии, служивших России со времен Петра Великого, и получает от отца в дар рукопись «Записки о России».
«Его самые счастливые воспоминания навсегда останутся связанными с шестью годами, проведенными в Корпусе, – пишет Анастасия Александровна в своей книге. – Шесть лет жизни, бережно хранимые в архивах Морского корпуса. В них мои внуки смогут когда-нибудь найти сведения о юноше, который был их прадедом. Здесь все: «Прошение о зачислении», подписанное «С.А.Манштейн», «Свидетельство о крещении», оценки из года в год, характеристики кадета, подписанные наставниками: «Физическое развитие с указанием недугов, требующих особого внимания», а также «Общие черты и особенности характера с указанием свойства его отношений а) к основным требованиям нравственности; б) к внешним требованиям благовоспитанности».
Тепло было у меня на сердце, когда я узнала, что уже в ученике преподаватели видели хорошего офицера, уважаемого и любимого подчиненными, хорошо воспитанного, чуткого и любимого товарищами.
Конечно, были и менее лестные замечания: «Способен, но очень ленив и неаккуратен». С улыбкой читаю и о наказаниях:«19 ноября 1903 года. Позволил себе на уроке произнести с цинизмом некоторые французские слова. Стр. арест 2 суток».
Как горд был, наверное, Шурик пощеголять французскими ругательствами, заимствованными, вероятно, у отчима, генерала Кононовича, который не всегда затруднял себя в выборе выражений. Все удовольствие было как раз в этом неожиданном наборе французских слов, а совсем не в их смысле. Ругаться папа не любил, и я за всю жизнь не слышала от него ни одного грубого слова.
Тетрадь кончается «производством в корабельные гардемарины» 6 мая 1908 года с пометкой в графе «Степень способности к морской службе» – «Очень способен».

Первая встреча с Бизертой

– Анастасия Александровна, – спросил я однажды, –  вы пишете, что Бизерта «вошла» впервые в историю вашей семьи в 1908 году. Расскажите подробнее…
– Да, в ноябре 1908 года отряд под командой контр-адмирала Литвинова, состоящий из двух линейных кораблей – «Цесаревич» и «Слава», а также  крейсеров «Богатырь» и «Адмирал Макаров,   пришел  в Бизерту. На борту, кроме экипажей, были и ученики Морского корпуса. Фотографии той Бизерты долго сопровождали нас в переездах – чистый  городок, гуляющие пары на набережной, пальмы вдоль моря… Потом они пропали...
Когда мама увидела эти фотографии впервые, она сказала: «Ну, уж Бизерту я, наверно, никогда не увижу! Париж – возможно, но Бизерта?» Париж мама так и  не увидела… А в Бизерте прожила всю свою жизнь…
«Папа часто рассказывал нам о своей первой встрече с Бизертой, – пишет Анастасия Александровна в своей книге.– Он и его товарищ с  «Цесаревича» начали знакомство с городом, плотно позавтракав в «Гранд кафе Риш». Желая исследовать «глубины Африки», они взяли напрокат два велосипеда и, выехав из города, стали подниматься по дороге, ведущей в Надор. Через тринадцать лет он снова увидит эту  же дорогу… Крутой подъем, монотонный пейзаж - ничего, что напоминало бы африканские дебри, - скоро охладили их пыл. Спускаться в город было легче, и, не теряя времени, друзья вернулись в тот же ресторан и пообедали еще раз.
Но воспоминания об этом «походе» быстро поблекли на фоне событий, ожидавших их в Сицилии, куда отряд отправился после Бизерты; там, в порту Аугуста, предполагалось проведение учебных артиллерийских стрельб…
15 декабря 1908 года на острове Сицилия началось мощное извержение вулкана Этна; страшное землетрясение почти полностью разрушило город Мессину и другие итальянские города. На спасательных работах русские моряки трудились с таким воодушевлением, с таким пренебрежением к опасности, что пострадавшие жители запомнили их навсегда и о подвигах русских моряков передают из поколения  в поколение.
Выпуск гардемаринов 1908 года Император Николай II назовет «мессинский».
Я был в Мессине со своей видеокамерой в дни, когда итальянцы отмечали столетие катастрофы, и потом пересказывал внимательно слушавшей меня  Анастасии Александровне истории, услышанные от  итальянцев,  о подвигах русских моряков и показывал фотографии  и документы, найденные в Мессине благодаря новым итальянским друзьям. И мы вместе с ней  мечтали, что об этих подвигах будет написана новая книга и сделан фильм, в основу которого будут положены – я обещал Анастасии Александровне – рассказы ее отца и других гардемаринов… 

Зоя Николаевна Доронина

Снова прошла неделя, я снова приезжаю в Бизерту. Анастасия Александровна ждет меня, как всегда, в своем маленьком кабинете. Мы заранее договорились, что теперь наш разговор будет о судьбе ее мамы.
– Моя мама  родилась в Петербурге 13 февраля 1890 года. Ее сестре Кате было уже около двух лет. Дети очень рано остались без матери. Мама часто вспоминала о первых годах жизни, и, несмотря на то,  что говорила она простые, обычные слова, я, совсем еще маленькая, понимала, что значит – не иметь маму!
Катя уже училась, отец уходил на работу, а маленькая Зоя оставалась одна с бабушкой. Она  проводила долгие часы рядом с бабушкой, читавшей вслух  Библию. Маленькая Зоя разглядывала буквы, слушала… Так она научилась читать, и жизнь ее  преобразилась благодаря чтению книг.
В книгах, которые приносил  отец, она открывала  другой, богатый мир, не ограниченный стенами комнаты, сквозь заиндевевшие окна которой проглядывало зимнее петербургское небо. Это был сказочный мир, в котором все надежды осуществимы. С того времени мама никогда не переставала читать. А прочитанное она запоминала, и рассказывала потом, через много лет,  нам, детям,  в Бизерте…
Анастасия Александровна улыбается:
 – Когда мне кто-нибудь говорит, что он «слишком устал, чтобы читать», я вспоминаю маму: для нее в эмиграции, несмотря на постоянную тяжелую работу, чтение было лучшим отдыхом. Французские писатели широко переводились на русский язык и  читались в России; мама прекрасно знала Бальзака, Золя, Мопассана; только позже она стала их читать по-французски.
«Ее знание русской истории и русской литературы, ее интерес к русской культуре были для нас единственным богатством на чужбине, – пишет Анастасия Александровна в своей книге. – Мама была из тех людей, о которых Иван Шмелев сказал: «Они в себе понесли Россию - носят в себе доселе». И эта была Великая Россия, и были в ней великие люди и любимые мною писатели, и никогда, несмотря на все материальные трудности, не пришлось мне пожалеть, что я родилась русской.
Трудное детство – это не всегда детство несчастливое. Мама рассказывала о своем порой весело, порой с грустью, но всегда с уважением к тем, кого она глубоко любила.
Вероятно, ее семья «во все времена» была петербургской. Рано осиротев, мама мало помнила о семейных корнях и рассказывала только о тех, кого она хорошо знала. Ее отец был чиновником,  ему нелегко было воспитывать двух девочек, в которых теперь воплотился весь его мир… Он умер внезапно в 42 года, от сердечного приступа. Моей маме было 14 лет».
В 1907 году Зоя Николаевна получает диплом об окончании гимназии, в котором упоминается, что она обучалась также рукоделию, пению и танцам.
Молодой Зое хотелось стать врачом. Володя Сорокин, ее двоюродный брат, военно-морской врач, служит в Каспийской флотилии в Баку. Решено! Зоя едет к нему – он ей поможет готовиться к конкурсу!
– И именно в Баку встречаются Зоя и мой папа! Да, виной всему был морской флот, – улыбается Анастасия Александровна. – Служба для моего отца  началась весной 1909 года, он получил назначение на «Геок-Тепе», судно службы связи. И в  это же время моя мама  приехала из Петербурга к брату Володе, а он был морским врачом на «Геок-Тепе». Так что они не могли не встретиться! Это был тот случай, когда стечение обстоятельств предопределяет будущее.
И через год мои родители венчались! Главе семьи не исполнилось и 22 лет; даже требуемые по уставу усы еще не отросли. Без сомнения, это было самое счастливое время их жизни! Юность! Они об этом времени впоследствии столько говорили! Слушая их, можно было поверить, что нет в мире города более веселого, более солнечного, чем Баку. Потом они поехали в Рубежное, потом я родилась  в двенадцатом году, и думали мы, что и дальше жизнь будет солнечной, но наступили  совсем другие времена… Началась война,  а потом случился  семнадцатый год, самый печальный год…

Глава из книги Н.Сологубовского «Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память». Москва, Издательский дом «Ключ-С», 2012 г.