Царская любовь

  Красота – одурманивающий дар природы. Редкие красавицы бывают счастливыми. Гадюкой ползут за красотой - ложь, грязь и беда. И не к добру слетаются тучи «насекомых» на яркий «цветочек». Им любуются, играют, и растаптывают, как розы за катафалком. Поэтому, загубленная жизнь красавицы – злая, жестокая и бессмысленная воля. Не дай бог к женской красоте, да царское внимание!
Камер-фрейлину петровского двора, графиню Марию Гамильтон, в свите любили все за нежность, кротость, смирение, и добрый, покладистый характер. Ласково назвали Марьюшкой. Обворожительная, самая красивая женщина из окружения императрицы пользовалась заслуженным вниманием, и по значению во дворце была третьей после Петра и жены. У красоты, таланта и власти всегда есть враги, завистники, и риск упасть с «пьедестала». Первым тайным врагом фрейлины стал, отвергнутый ею, плут и мошенник Алексашка Меншиков. Наглый думал: всё достойное царя, достойно и его. Злобнее не бывает, чем «из грязи, в князи», и наглая глупость – вторая власть!
Родом Марьюшка, из шотландских Гамильтонов, «прилипших» к России при Грозном. Любовь к жене, не мешала Пётру «прикасаться» и к фрейлине, и к её служанке Анне Крамер. После Анны Монс, у царя бывали многие: Матрёна Балк, Авдотья Чернышева, княгиня Кантемир, да и кто их считал! Адюльтер не оставлял графине надежд. Царь, есть царь, а рабыня – бесправна. Но, какая молодая красавица не мечтает о личном счастье?! А царь лишь забавляется! «Красивой мышке» в зубах матёрого «кота» бесполезно мечтать о пощаде! И Мария «подняла красивые реснички» на заметного петрова денщика, Ивана Орлова.
В лунном свете утопает летний сад. Воздух наполнен ароматом цветов. В затенённых аллеях чуть появится и исчезнет чей-то силуэт, хрустнет ветка, зашуршит листва. Зовом любви, молодых сердец наполнено всё вокруг.
- Ваня, Ванечка мой любимый, мой единственный! Свет мой, Ванечка, пощади меня, не губи меня! – шепчет Марьюшка, под беспощадным напором молодого разгорячённого, нетерпеливого самца. Редкая женщина устоит перед таким порывом, особенно безумно влюблённая! В иных бы условиях и пусть, ведь природа же! Но под «недремлющим оком» государевым, да ещё злопыхателей и завистников, отчаянный риск! Взволнованное самолюбие царя, да «соль на рану» Меншикову, да дворцовые слухи, верное самоубийство! Кто влюблённый не рисковал?! И закрутился роман, и поползли дворцовые сплетни, как ядовитая, вонючая лужа, и не спастись от беды.
Иван «присосался» к бутылке и часто появлялся в мерзком виде. На водку нужны деньги, а где их взять? Во имя любви она готова и в костёр! Мария крадёт золотые у государыни, для любимого на штоф. Слабость «засасывает» фрейлину.
И вдруг – беременность! Тайна не сойдёт, фрейлина, как солдат, обязана быть в «форме». Где ты боже!? Помилуй и спаси меня! Пьяный Иван ухмыляется, трогает живот. Говорит: «не я!». «Какая несправедливость! – думает Мария - Люди ли мужики!? Почему жестокие, равнодушные!? А тут проклятый Меншиков всегда следит! Да, и похотливый царь, в минуты желаний беспощаден, попробуй, откажи! Как узнаешь, чей ребёнок?!»
Царь приказал Ивану следить за религиозной сектой. Расплодились! Орлов проследил и написал донос. В дежурство, отдал царю. Петр устал, зевает, не до чтения, кладёт бумажку в рваный карман камзола. Она проваливается в подкладку. Царь проснулся, вспомнил о доносе, не находит и орёт:
- Гд-е-е?!! Кто взял! Привести дурака Орлова!
- Сменился, Ваше Величество.
- Разыскать гада!!! И немедленно притащить!
Пьяного «гада» едва нашли в кабаке; «отдыхал» после дежурства. Бумагу ведь отдал, почему царь злится?! Иван и так-то глуп, а пьяный, подавно! Бух на колени перед Петром:
- Прости, государь, виноват!?
- В чём виноват? - хитро прищурился Пётр – Отвечай сукин сын!! Запорю!!
- Люблю Марьюшку! (Причём, дурак, Марьюшка?!)
- И давно любишь?
- Уж, три года, как... (Рядом Меншиков ехидно улыбается. Нашепчет грязи!)
- Беременной была?
- Три раза.
- Куда робятков девала?!
- Лекарством выводила.
- Арестовать! Обоих в тюрьму! Немедленно!!!
До марта 1718 года Пётр, в Москве, расследовал дело сына, царевича Алексея. Пылали костры, сверкали топоры, возвышались колья и позорные столбы, крутились колёса четвертования. Четыре дня на площади перед дворцом десятки знатных людей секлись кнутами и батогами. Колодники с вырванными ноздрями, урезанными носами уходили в сибирскую ссылку. Мгла. Смрад. В воздухе пепел. Дышать нечем. Люди шатаются, как тени. Трупы. На кольях отсечённые головы. Кровь. Вонь. Стаи воронья. Ад!
Расправился. Со свитой уехал в Петербург. 26 июня, истерзанный, умер царевич Алексей. Кто убивает сына, ради власти?! Самоистязание и во имя чего?! Пётр не спал один. Боялся. Дёргался в припадке, скрипел зубами, кричал во сне. Денщик с одной стороны, Алексашка - с другой, ночами дежурили у постели самодержца.
Колодники ждут. Надежды нет. Скорей бы! Привезённые из Москвы в Петропавловскую крепость, «упакованы» в каменные мешки сидели в гнетущей тишине, только капли от сырости: кап-кап. Под пытками, на дыбе, Марьюшка защищает Орлова. Во всём виновата сама. Иван честен, ни в чём не виновен. Скажи она, что денщик взял силой и смилуется царь, но падёт голова Ивана. А «любимый» всё валил на Марию, и освободился от оков. Пётр думал: травила его детей! Как травила, никто не видел! Одни слова! Екатерина хлопотала за Марию. Помогали царица Прасковья, Апраксин, Толстой и Брюс. Бесполезно. Пётр «упёрся» в «дух закона»! Беспредельно упрямый!
В туманное, ветряное утро 14 марта 1719 года на Троицкой площади, у крепости, многолюдно. Солдаты цепью окружили плац, зеваки – эшафот. Прибыл царь. Привезли осуждённых. Марьюшка всё ещё надеялась на прощение, оделась в белое, шёлковое платье с чёрными лентами. Её, поблекшая от тюрьмы, красота по-прежнему выделялась среди толпы. Пётр был ласков: не упрекал, не оскорблял. Секретарь зачитал приговор. Марьюшка трепетала от ужаса, молила о пощаде. Пётр простился с нею, поцеловал и сказал:
- Нарушать божественные и государственные законы не могу!
Мария упала на колени с жаркою мольбою. Царь шепнул на ухо палачу и отвернулся. Все подумали: простил! Мгновенно сверкнул топор, и голова скатилась на помост. Пётр сдержал обещание: тела красавицы не коснулись руки палача. Пётр поднял голову, показал всем её части, демонстрируя познания в анатомии, поцеловал голову дважды, отшвырнул, перекрестился и уехал. Яркая, живая кукла – не человек, поиграл, и в мусор! За верность и любовь всегда ожидает «царская» расплата. А нежные розы, как и красивые головы, срывают с беспощадной жестокостью.
©