Если веришь... Главы 46-47

                46. Он


Он начал тосковать о ней еще в самолете. Когда другие пассажиры мучились от дурноты, падая в воздушные ямы – самолет попал в грозовой фронт – Никита во сне снова переживал прошлую ночь. Но когда встречавший его Влад, как бы, между прочим, заметил, что свадьба Марины расстроилась и никто не знает причин, он заскрипел зубами. Друг, видя, как ходят его желваки, перевел разговор на дела. Но Никита уже ничего не слышал. Он снова все испортил, испортил гадко и безнадежно. Принимая дела от Влада, он долго не мог вникнуть в суть проблем и взял документы домой. Вечером, набравшись нахальства, вдруг Марина рассказала матери по телефону о его записке, он все-таки позвонил ее родителям, расспросил о бане, поинтересовался семейными новостями.
Владимир Петрович поделился радостью: Марина отдыхает на море, через пять дней должна вернуться, они очень волнуются – звонит редко, но, кажется, соскучилась. Накануне ее приезда он снова позвонил и, словно забыл, что они завтра будут заняты, предложил съездить на дачу и убедиться, что баня легко прогревается даже в осенние холодные дни.
- Ой, Никита, мы бы рады, но завтра в 13. 20 прилетает Марина, мы соскучились, давайте в другой раз, в голосе Марии Егоровны слышались извинительные нотки.
Он был в аэропорту и видел ее выходящую из самолета: она была в солнечно – желтом свитере, ему казалось, что от нее исходит свет. Сердце в груди сжалось от сладкой боли, но подойти к ним он не смог, она, наверное, плюнула бы ему в лицо. Он ехал и думал о том, почему он, такой удачливый в бизнесе, рядом с ней не может мыслить разумно, почему он относится к ней предвзято, старается найти  малейший недостаток, чтобы выставить, прежде всего, перед собой в дурном свете? По сравнению с другими женщинами она не была пустышкой, занималась любимым делом, умела ладить с людьми – всеми, кроме него. Там, в Шарм аль – Шейхе, она хотела принять его таким, какой он есть, но он, всю ночь плавясь от нежности, наутро постарался причинить ей боль. Он хотел тогда, чтобы она запомнила ее на всю жизнь. Кажется, у него это получилось.
Дома его ждут кипы бумаг, которые нужно просмотреть, а он идет под противным моросящим дождем и, как в детстве, мечтает, если бы она дала ему еще один шанс - он бы перевернул все с ног на голову, только бы убедить ее, что он…, что он любит ее.
- Боже! Ну, помоги мне, и я больше ни о чем не попрошу.
Зазвонил мобильный – Влад. Ему не хотелось отвечать, но, пересилив себя, он нажал  кнопку:
- Никита, секретарша забыла передать тебе, что в субботу ты приглашен на ужин к  Железновым, они  хотят похвастаться интерьером.
- Кто дизайнер?
- Марина.
- Я буду, - поспешней, чем нужно ответил Никита. Да, плевать ему, пусть все знают, какой он дурак.

                47. Она

Марина понимала, что уйти с ужина ей нельзя, она, как гвоздь программы, должна присутствовать хотя бы до тех пор, пока хозяин дома будет отвечать на вопросы присутствующих. Честно говоря, самой Марине интерьер казался несколько тяжеловатым, но требование клиента – закон. Она всеми силами убеждала отказаться их от лепнины и позолоты, и в какой-то мере сдержала купеческие замашки в оформлении дома, они согласились, утеплив веранду, сделать зимний сад. И сейчас, когда на улице падал снег, это помещение привлекало гостей. В будущем ей придется разработать не один проект таких мини садиков  - хозяйки других особняков заинтересовались.
 За столом Марина сидела далеко от Никиты и старалась не смотреть в ту сторону, мало общаясь с кем – либо, кроме хозяина. Выпитое гостями вино, развязало языки, ей захотелось оказаться дома. Она сообщила это хозяину, но он ответил во всеуслышание:
- Мариночка, один танец в знак моей глубокой признательности, только один танец.
Марина взглянула на его супругу, женщину полную и добродушную, та кивнула ей, мол, иди, а то не отвяжется.
Вылезая из-за стола,  он задел животом тарелку и чуть не опрокинул  на Марину. Она успела подхватить и вернула ее на место. Ожидая пьяного топтания на месте, она была приятно удивлена.
Когда заиграла музыка, этот полный человек легко повел ее под мелодию вальса, кружа, по обновленному залу, заставляя вертеться вокруг себя так, что к концу танца вышедшие из-за стола гости аплодировали им.
Чувствуя, что ее роль исполнена, и она может уйти, Марина сделала книксен и отошла в толпу поближе к выходу. Вновь зазвучала музыка и она, не желая быть приглашенной, тихо ретировалась в сторону встроенного шкафа, надеясь быстро отыскать шубку. Но сделать быстро не получилось – около трех десятков пальто и курток, навешанных одно на другое, заставили ее покопаться.
- Помочь? - Никита навис над ней. Марина, молча, продолжила поиски. Но он успел первым увидеть ее шубу, которую хорошо запомнил в ресторане – темно- коричневую норку в тон ее волосам и, сняв,  держал за плечики. Он видел, что ей хочется вырвать ее, но, зная, она слишком хорошо воспитана, чтобы закатить скандал при людях, ждал, когда  же Марина просунет руки в рукава. Окинув его недобрым взглядом, она все - таки повиновалась, а он, прижав ее руки к туловищу, развернул лицом к себе.
- Отпусти, - она буквально задыхалась от злости, - как ты смеешь прикасаться ко мне?
- Марина, пожалуйста, - голос его сорвался – дай мне несколько минут, просто поговорить.
- Ты все сказал в записке, - она вырвалась из его рук и пошла к двери. Никита пошел за ней. Открывая тяжелую стеклянную дверь, она замешкалась, и он снова схватил ее за рукав. Теперь ей уже было все равно, она стукнула его другой рукой, в которой были зажаты перчатки, в грудь. Он отпустил рукав и она, вымещая обиду, стучала кулачками в эту бессердечную грудь.  Перчатки упали. Руки, уставшие колотить его, бессильно повисли вдоль туловища.
- Никогда, слышишь, никогда больше не подходи ко мне. Это лучшее, что ты можешь для меня сделать.