Война деда Егора

Дед Егор лежал на своей кровати в передней избе и никак не мог решить умирать ему, или нет.

 С одной стороны он изжился, сморщился, словно врубельский «Пан» с васильковыми печальными глазами. Ещё немного, и свалится недвижной обузой наследникам на руки. Это его тяготило. С другой стороны — день больно пригожий, только зачинается, а солнышко так и лезет в три небольшие оконца.
 И правнучка Юленька бабочкой беззвучно, что б не разбудить деда, порхает в своих заботах по комнате, - так бы и смотрел на это чудо природы.
 И ещё, самое главное...

 С каких это пор началось? Что ему стыдно за всё несусветное, что человечество натворило на своей земле. От старости что ли его сердце стало таким жалостливым, или инфекция какая пристала.
 Ну, казалось бы, что ему до остального мира в этой дыре из десяти последних изб! Доживай последние деньки и наслаждайся свежим воздухом среди сыновей, внучат и правнуков которые хотя и не живут с ним, но постоянно наезжают с продуктами. Или вовсе переселяйся к ним, - зовут же!
 Ан нет, выйдет в поле, что колосилось некогда пшеничкой, а нынче поросшее бурьяном, встанет на колени, поклонится землице с причитаниями: прости, мол, полюшко, прости, господи, за дела наши неразумные... А сердце вздымает грудь жалостливой болью.
 Прости за председателя колхоза, что обобрал всех до липки, и умчался в лучезарные края. Технику продал, пахать нечем, люди, в сердцах, кто помёрли, кто уехал...

 Места здесь красивые: речка Марьюшка, луговые пастбища, перелески... кто от этого убежит по доброй воле? Разве кто с талантом науку двигать вперёд. А те хлеборобы, что уехали, в городе нужны как дешёвая рабсила...

 Сколько дорогу сюда просили асфальтовую. Все депутаты обещали. Прежний губернатор обещал два срока, пока самого не выгнали за взятки. Грозились посадить. Откупиться... А сейчас она и не особо нужна, рожениц нет, а старым все одно где помирать: в больнице, или дома...

 Давеча слушал по радио Лунную сонату, боже, какая красота! Как можно при такой красоте почернеть душой и делать подлые дела? Музыка, полотна художественные, скульптура, сама природа.. - сколько бальзама для души! Ты раскрой сердце и делай добро, ведь этим только себя спасаешь.

 Нет, для других никто не хочет жить. Даже те, кто обязан это делать в соответствии со своей должностью. Выбираешь, выбираешь их на все посты, а кроме безразличия — ничего в ответ. Как так! Тут курочка не вышла утром во двор из курятника, и уже бежишь проверять — не заболела ли? А тут люди, для которых ты работаешь, - пропадают. Целыми селениями. Сколько народа молча сгинуло...

 Хотя бы для себя жили по человечески. А то природу оценивают кубометрами дров, тоннами полезных ископаемых, баррелями... Людей — как потенциальных покупателей, или рабсилу. На этой почве и все войны на земле происходят. Волки... Жадность-то она от скудоумия, да убогости души.

 А настоящая человечность нынче не в почёте...

 Зло довлеет над добром. Страшно с этим мириться. Страшно с этим просто жить, и делать вид, что ничего не видишь, или тебе всё равно. Село ещё живёт по божески, видать природная красота влияет, а в городах люди превращаются в машины, машины — в люди...
 Никто не хочет царства божьего на земле. Живём как дикие звери в диком лесу. Деньги становятся богом. А заповеди канут в лету...

 - Деда, ты же не спишь, у тебя веки дрожат... - Изучающее лицо Юленьки вызывало умиление. Серьёзные голубенькие глазки изо всех сил пытались обнаружить правду.
 - Проснулся, душа моя, а ты чего не спишь?
 - Я птичка ранняя, ты же сам говорил. Мама, деда проснулся, налей ему водички в умывальник, и потом мы его будем кормить.

 Бабочка упорхнула. Дед Егор поднатужился и скинул ноги с кровати. Сел, понемногу наваливаясь своим весом на ноги, потом встал с третьей попытки и с каждым шагом твердеющей походкой направился во двор к летнему умывальнику.

 - С добрым утром, деда, - приветливо встретила его там всегда улыбающаяся внучка Варя. Эту неделю она дежурила подле него. - Сегодня уже пять яиц собрала. Одно выпила, не удержалась.

 Его привычка пить яйца натощак, для этого и держит пять курочек с петушком.

 - А мы пойдём сегодня на войну, деда? - Это Юленька протягивает ему полотенце.
 - А как же, душа моя, конечно пойдём.
 - За меня?
 - Конечно ради тебя, душа моя. Да ещё ради таких же красивых бабочек, как ты.
 - И я пойду, можно?
 - Помощница ты моя, - Дед Егор погладил маленькую головку, и прижал с себе. - Вместе и пойдем воевать.
 - А мама?
 - Я пойду на свою войну: стирать и готовить, чтобы наши солдаты были чистые и сытые. Долго не задерживайтесь. Юля, обязательно положи мобильник в свой рюкзак.

 После завтрака они взяли по лопате. Дед Егор забросил её на плечо, а Юленька положила в мышку-рюкзак, и пошли в поле.

 Ещё весной, метрах в ста пятидесяти от дома дед начал рыть ямы под деревья. А осенью его родные привезут сюда много вишнёвых саженцев. И вырастет здесь огромный вишнёвый сад. И распушится он однажды белым облаком среди разнотравья, а потом нальются сочной алостью плоды, словно огоньки новогодних гирлянд, постепенно тускнея, созревая... - чьё сердце не оттает после увиденного?

 Стратегия деда Егора была по-солдатски проста: на каждую подлость, нужно создать ответную красоту. Они - две подлости, ты — четыре красоты. Да, такие, чтобы человека потрясло до катарсиса, душа его бы очистилась, а помыслы стали только благородные. Чтобы сам бог однажды воскликнул: "Да! Человечество пошло этой планете на пользу!".

 Они шли держась за руки. Жизненная сила природы буйствовала, радуя глаз. Юленька срывалась и мчалась то за кузнечиками, то за бабочками, то замирала над всяким диковинным для неё проявлением жизни... Дед Егор не торопил её, впереди ещё был целый день и вся оставшаяся жизнь...