Очень мужские игры

               

23 июня 2012 года состоялся последний в этом сезоне из серии премьерных показов спектакль «В ожидании Годо» по пьесе Сэмюэля Беккета.. Премьера Молодёжного Театра «Буриме» состоялась в помещении камерного театра «Сцена на Пятом» в здании Тюменского государственного Театра Драмы и Комедии.

Сэмюэль Беккет. (13 апреля 1906 близ Дублина, Ирландия – 1989). Ирландский писатель и драматург. Перед Второй мировой войной уехал во Францию, где и жил постоянно и там же писал пьесы на французском языке. Впоследствии они были переведены на английский язык, а затем и на другие языки мира.
«В ожидании Годо». 9 октября 1948 г. –  29 января 1949 гг. Трагикомедия в 2-х действиях. Написана на французском языке, затем переведена на английский язык. Опубликована в 1952 г.
Переведена в 1966 г.

Пьеса признана «самым влиятельным англоязычным драматургпическим произведением ХХ века».

Постановки:
В России:
1996 – Театр «На Крюковом канале», реж. Ю. Бутусов (дипломный спектакль).
1998 – Театр им. Ленсовета. Реж. Ю. Бутусов.
2011 – УТ МГУКИ, реж. – Л.И. Шаева.
2011 – Лысьвенский театр драмы им. Анатолия Савина, реж. Вахтанг Харчилава.
2012 – Тюменский Молодёжный Театр «Буриме», реж. Никита Бетехтин.

«В ожидании Годо». Премьера – июнь 2012 года, Тюмень.

Постановка Руководителя и Режиссёра Молодёжного Театра «Буриме» Никиты Бетехтина. Сценография – Элеонора Парфёнова.
Педагог по сценической речи – Янина Милейко.




В ролях:

Владимир (Диди) – Антон Лаврёнов
Эстрагон (Гого) – Роман Гаглоев
Поццо – Владимир Плюхин
Лакки – Денис Пуртов
Мальчик – Антон Баранцев

Автор настоящей рецензии выражает искреннюю признательность господину Директору Молодёжного Театра «Буриме» Зуфару за предоставленную возможность ознакомиться с премьерным спектаклем.

Перед входом в фойе – одинокий синий стул.
У тёмно-синего занавеса по эту сторону сцены, то есть в фойе, стоят юноша и девушка в строгих костюмах. Они встречают зрителей, а кажется, что зрители – они сами, а непосредственно зрители в разноцветных одеждах входят в это замкнутое пространство в разное время, словно персонажи ненаписанной пьесы театра абсурда.
Музыка играет такая, будто упаковывают чемодан со смешными и нелепыми вещами, чемодан не закрывается, и вещи выглядывают из него.

В театральном фойе – любопытная выставка. Фотоколлажи Якобсона и Протазановой: «Якобсон – Протазанова, Выствака «DIX»). Сначала возникает впечатление «дежа-вю», но позже, вглядываясь и вдумываясь, обнаруживаешь скрытую иронию Якобсона, читающуюся и в названиях – формулах, и в композициях. 

Попросив поделиться мнением по поводу постановок Беккета в России кандидата культурологи Марину Викторовну Кораблину, я услышала в ответ довольно категоричные высказывания. Ввиду плотного графика работы Марине Викторовне не удалось, к сожалению, быть на премьере. Тем не менее она надеется, что спектакль останется в действующем репертуаре театра, и она сможет посмотреть его в следующем сезоне.

Марина Викторовна Кораблина:
 
- Сэмюэль Беккет – ирландец по происхождению. Ирландская литература – это особое звено в мировой литературе. Это и особенный темперамент, проявившийся в литературе и отражённый в искусстве. Ирландия стала родиной многих гениальных писателей с мировой известностью. Это Джонатан Свифт, Бернард Шоу, знаменитый поэт Йетс, Джеймс Джойс, Оскар Уайлд, Оливер Голдсмит и т.д. Они – ИРЛАНДЦЫ, и это надо понимать.
Драматургия театра абсурда родилась в Англии, а точнее, была создана ирландскими писателями. Гиганты от литературы, ирландцы захватили пионерство в литературе в разных жанрах. То, что они привнесли в литературу, - это чрезвычайно большое творческое наследие. Это, во-первых, драматургия абсурда. Во-вторых, литература потока сознания (Джеймс Джойс, «Улисс»). В-третьих, литература парадоксов. Наконец, в четвёртых, - это так называемое «чёрное фэнтези» («Дракула» как персонаж, например).
В Дублине есть любопытная «вампирская» экскурсия с посещением настоящего кладбища, с включённым в неё аттракционом не для слабонервных: со «встающими «покойниками».
Пьеса «Последняя лента Крэппа» - это Беккет. 
Беккет жил в приблизительно одно время с Мисом Ван Дер Роэ. Его принцип был «The less is more». Беккет претворил этот принцип и в литературе. Его жанр – короткие пьесы. The short plays. Его жанр – (подвид) – a dramaticule, т.е. миниатюрные пьесы. Некоторые занимают меньше двух страниц… Это великий мастер принципа «Чем меньше, тем больше». Беккет сам режиссировал свои пьесы.
- Но, прописывая мизансцены, подробно решая сцену, не вторгается ли Автор в область владений Режиссёра?
- Возможно. Но такова Авторская воля. Действительно, для героев одной из миниатюрных пьес Фло, Ви и Ру Беккет самолично подробно прописывал мизансцены. Сделано это было с математической точностью. Но это мир Беккета, и он волен его трансформировать сам. Он писал для Радиотеатра, и довольно успешно. Создавал свои короткие пьесы и для Би-Би-Си. Радиоредакции охотно брали его драматургический материал для своих постановок.
Пьеса «Трио призраков» написана в период между концом 1950-х – концом 1970-х гг.
Есть пьеса с метафорическим названием «…Но облака…»
Это классик жанра.
Играть его в России противопоказано. Это не наш жанр. Мы ЖИВЁМ в состоянии абсурда.
Постановки других «абсурдистов» - Мрожека, Ионеско – на сценах российских театров за последние несколько десятков лет считаю неудачными. Правда, у поляков Беккет сильно поставлен.
В Санкт-Петербурге Беккета ставили в Малом Драматическом театре у Льва Додина. 
Среди экранизаций назову старый английский фильм «В ожидании Годо».
За две пьесы – «В ожидании Годо» и «Конец игры» Беккет был удостоен Нобелевской премии в 1969 г.

Марина Викторовна демонстрирует прекрасно изданное Собрание сочинений Сэмюэля Беккета. В творческое наследие великого пистателя входят и двадцать пять пьесочек.
Беккет писал и Mimes – пьесы для постановок театров пластики, пантомимы.
М.В. Кораблина: - Многие пьесы Беккета, кстати, до сих пор не переведены на русский язык.
- Хотелось бы их прочитать на русском языке. Возможен ли в ближайшее время подобный опыт литературного перевода этих пьес?
- Да, вполне возможен.
 

«Годо» пришёл-таки. В Тюмень, однажды летом, в этом жарком сезоне, в театр «Сцена на Пятом».
Смелый режиссёр Никита Бетехтин, охотник до театральных экспериментов, отважился на это сложное произведение классика мирового театрального абсурда, Сэмюэля Беккета.
Пьеса «В ожидании Годо» не стала, к счастью, хрестоматийной в том понимании этого слова, что не возникло шлейфа штампов на её пути. Безусловно, театральная молодёжь мира примеряет на себя, свой темперамент, интеллект и силы почти весь широчайший диапазон избранной драматургии. И всё же есть такие пьесы, которые остались в репертуарном багаже театров ХХ – XXI веков элитным драматургическим материалом.
Спектакль получился искренним, динамичным, молодёжным. Поколение юных покорителей жизни взросло на продуктах средств массовой информации и рекламы, искупалось в засорённом море Интернета, но золотая театральная молодёжь, к коей причисляю и создателей удивляющего спектакля «В ожидании Годо», имеет безупречный вкус.
Много лет назад тюменская молодёжь также мечтала ставить «В ожидании Годо», но менталитет, мировоззрение, мода, пластика тогда были иными. В пьесу при читках вкладывался скрытый протест на уровне андеграунда.
Теперь предупреждающее звучание пьесы, как ни странно, ещё более усилилось.
Мне импонирует то, что молодые актёры для творческого самовыражения берут не простые вещи с прозрачными сюжетами, а пьесы сложные, конфликтообразующие, где смысл закручен до предела, до степени сжатой пружины.
… Она стремительно раскручивается на наших глазах.
Публику режиссёр распорядился разместить по обе стороны сцены.
Сценография, выполненная по замыслу Элеоноры Парфёновой, была продиктована условиями камерного зала и одновременно сценического пространства. Театральный станок, вытянутый вдоль, временами выглядел эшафотом. Постоянное использование люка, правда, иногда приводит в ужас: не передавили бы актёров. Концептуальные недомолвки Беккета Бетехтин дополнил своим сценическим прыжком с трамплина, фигурально выражаясь. Каждому из четырёх главных героев – Владимиру (Диди), Эстрагону (Гого), Поццо и Лакки – предстоит пережить своё падение и восхождение. Иногда по чужим спинам. Иногда раня свою душу (или её обломки). Зловещая рогатка Мальчика в Белом, - привидения с ранцем на спине, с воздушным шариком и самокатом (почти единственной безобидной вещью в спектакле) становится сигнальным пистолетом, отделяющим реальность от жуткой фантасмагории ужаса сумасшествия, пронизывающего ЖИЗНЬ ВООБЩЕ. Самое страшное, что эта рогатка, будто обозначая приступ (меланхолии, депрессии, болезни, фатального нагромождения трагических обстоятельств и тому подобный ужас), всегда успевала появиться неожиданно. Снег в конце знаменует собою трагический финал (под завывания пронизывающего ветра).
Добро и Зло в театре абсурда постоянно меняются ролями. Герои и антигерои (если вообще имеет смысл расставлять эти оценки в таком – абсурдном – театральном измерении), соревнуясь в злословии, переходят друг в друга. Предметы одновременно служат и орудием и оружием. Но так часто бывает и в обычной жизни.
Музыка Томмазо Альбинони – кульминация этого вихря страстей.
Бетехтин максимально насыщает пьесу эквилибристикой. Он практически убирает из пьесы какие бы то ни было паузы. Такого мне ещё не приходилось видеть. Спектакль, созданный по драматургии театра абсурда, но решаемый средствами акробатики, клоунады и целого комплекса приёмов новейших течений танцевальной молодёжной культуры (исключая давно известный брейк), - СПЕКТАКЛЬ- ЭКСПЕРИМЕНТ, СПЕКТАКЛЬ-ОТКРЫТИЕ, - прожил до обидного мало. Даже не сезон. Всего лишь несколько дней.

Что ж, это и есть жизнь – вспышка яркой сверхновой звезды.

Чем ярче, тем скорее сгорает?
Уверена, что многие поклонники шедевров мировой драматургии могли обеспечить театру ещё много аншлагов, но в несколько другой, несессионный, период.
Бетехтин говорит со своим – в основном молодёжным – зрителем – на его языке. Для этого потребовалась другая интонация, современное проживание текста, иная актуализация смысловых акцентов и, конечно же, совершенно иной способ физического существования на сцене.

Очень Мужские Игры получились у Бетехтина!

Резкие ритмы ринга, атмосфера олимпийского напряжения борьбы, вся сила молодого темперамента… Это как раз тот случай, где актёрский пот (ливнем обливавший спину Эстрагона) является достоинством и фигурирует в пьесе наравне с реквизитом.
Мы живём в мире усилившихся контрастов. Поэтому вполне объяснимо сосуществование в одном пространстве люмпенских костюмов (роскошных позамыслу, точных по характеру, сдержанных по цвету, дающих свободу Актёру) героев и – сверкающего безучастного ко всему реквизитного знака – к о р з и н к и.  Обычная, металлическая, такая же, как все – в любом супермаркете, - она стала ещё и одним из символов времени: «потребительской корзинкой».
Герои способны испытывать жестокий голод. Но они же, по счастью, способны и на большее: на голод по общению. Сейчас большинство людей испытывает неимоверный голод по один6очеству как идеалу бытия для избранных. Герои же пьесы общаются, правда, странным образом. Они общаются так, как мучитель и жертва. Тоже очень актуально. Боюсь, что вечно актуально. Некоторые моменты в спектакле выглядят очень зловеще. Короткая сцена боя, - сцена в аду, например; все эпизоды Лакки с верёвкой висельника; пила в несчастном дереве, застрявшая в нём навсегда; вообще спектакль предназначен для людей, способных оценить свою и окружающую жизнь, а если необходимо, то и переоценить её. Для людей, которые хоть рано, хоть поздно задумываются о том, как далеко раскатывается гром от их поступков. Чувство меры сработало точно, и театр остался гуманным, не аргессивным.
Слишком много абсурдного стало в жизни. Вот и пришло, наконец, время перечитывать Сэмюэля Беккета и ставить пьесы театра абсурда.
Мне нравится арсенал режиссёрских средств в этой постановке. Сдержанность, а оттого – аристократичность спектакля. Единственная декорация на сцене – Дерево. В первом акте Дерево зелёное, а в кадке – трава. Во втором акте Дерево мертво, оно ранено пилой, оно увешано цветными шнурками, как символами былых тщетных надежд. Перенесение «Дерева» - словно перемещение в другую реальность (или её окончательная потеря), «сдвиг по фазе», переключение точки отсчёта (пусть даже в подсознании).  Бетехтин – режиссёр – интеллектуал, его актёры очень техничны, в этом заслуга и молодого педагога по сценической речи Янины Милейко; и все эти качества позволяют создавать постановки сложные, с многоплановым подтекстом.
Если шляпа Лакки – это всего лишь (!) поля, то дело, разумеется, в шляпе… Поля притяжения и отталкивания, электрические поля отрицательных эмоций, поле игры – мужской бой – и бесконечное поле небытия… Если между этими полями – человек, вконец потерявший свою сущность (от аристократа до маргинала, оказывается, не так уж далеко, при определённых обстоятельствах), то какая разница, какой сегодня день…
Действительно, суббота, кстати.
Отмечу некоторые парадоксы сегодняшней театральной интерпретации: гимперэмоциональность, в противовес беккетовскому минимализму. Невероятно, немыслимо громкий, оглушительно громкий Антонио Вивальди в его зимней части из симфонического концерта «Времена года» («Сильный ветер: от холода бегут и притопывают ногами», - композиторская ремарка).
Славлю Никиту – Победителя! Он блестяще решил очень очень сложную режиссёрскую задачу.
Актёрские работы удачны все. Роль Лакки в исполнении  Дениса Пуртова меня просто покорила. В пьесе она тоже эффектна, но режиссёр и исполнитель сделали её филигранной, даже трагической.
Интермедия Лакки со зрителями перед вторым актом просто ошеломляет. Предлагая зрителям свободный конец каната, Лакки жестами объясняет зрителям – парню, девушке, - что они должны делать. Самым серьёзным образом они становятся либо спасителями, либо….
Вопросы в этой постановке постоянно обрушиваются на зрителя. Вопросы в том числе к самому себе. «Кто ты на земле?» и «Зачем пришёл?» - эти извечные вопросы приходится решать в Очень Мужской Пьесе уже не только героям, но и молодым зрителям.
Актёрский ансамбль замечателен. С такой сыгранностью работают артисты, что непривычно для столь молодого театрального коллектива. Беккет в Экстрим-театре Бетехтина – хорошая встряска для инертных людей. Но театральный язык спектакля оказывается ближе к молодёжным перформансам.
Пьесы театра абсурда на первый взгляд кажутся несложными, как ни странно. Тем не менее театры приступают к ним с большой осторожностью… или не приступают вовсе.
Для такой кипучей молодёжной энергии, какую я увидела на сцене театра под руководством Никиты Бетехтина, возможно, не хватает актуальных современных мужских пьес. Пьес, достойных такой талантливой мужской игры.
Поздравляю Молодёжный Театр «Буриме» с блестящей премьерой, с ярким спектаклем и желаю новых творческих откровений и актёрских удач! С уважением и признательностью Марина Косполова, независимый обозреватель. 
24 июня 2012 года.