2012. 3. Кочевник

Уважаемые люди! Если кто и решился это прочесть, прошу Вас читать форматированную версию:
Иначе рискуете сломать глаза!

Кочевник
Это вполне типичная история из жизни реального человека, моего друга. Мы дружим с трехлетнего возраста. Регулярно общаемся, и каждый раз он доверяет мне самые интимные детали своей жизни. Я подумал, что кому-то может быть интересен или даже полезен его опыт, и стоит записать историю его путешествий. Записи показываю исключительно с его разрешения. Имена персонажей, естественно, изменены.
Не обижайтесь за речь, пожалуйста: иногда стараюсь подбирать слова политературней, а иногда пишу, как есть – не приукрашивая.
Сколько б конь ни скакал,
В стойло свое приплетется;
Сколько б человек ни ездил
– на родину вернется.
Казахская народная поговорка
Самостоятельность
С лоджии квартиры 77 на восьмом этаже 99-го дома по улице Абая на расстоянии 4444 километра от столицы Великобритании открывался редкий художественный пейзаж с бескрайними казахскими степями, растворенными в необъятном небе великой Вселенной. Если забыть о том, что руки лежат на бортике лоджии, то нетрудно поддаться чувству полета в захватывающую глубину пространства среди гениальных и неповторимых Космических шедевров живописи, написанных Божественными кистями облаков…
Но пора выезжать. Такси отвезет Бориса в аэропорт, откуда он отправится в Английский колледж получать высшее образование. Нет, у него не богатые родители, да и ничего особенного нельзя сказать об их социальном статусе. Случилось так, что Борис отлично учился, много занимался и честно прошел конкурс. Такие ученики ценятся Английским колледжем.
Ну, все, пока, не надо этих сентиментов, пусть родители останутся дома. Нечего разводить нюни в аэропорту.
Прощай, малая родина! Скоро ль увидимся и увидимся ли?
Хитрый Хитроу – впечатляющая громада, глобальные потоки людей. Нет, не суета – целеустремленность, активность, успех. Не заблудиться при покупке билета на NR1 до Бристоля. Не спать в электричке. Глазеть по сторонам! Может, удастся увидеть старинные рыцарские замки из романов Вальтера Скотта? Перечитать распечатку про аккомодацию. Впрочем, вот уж и Бристоль. Привет, Англия! Привет, самостоятельность!
О! Первая своя комната без родителей. Хотя и с соседом. Но ведь он такой же парень, как Борис, с теми же «молодыми» интересами.
Сейчас хорошо бы ознакомиться с детальной программой и расписанием на первый учебный день, но внутренний голос предлагает расслабиться, взять пивка и прогуляться по кампусу.
Изучая территорию, Боря видит группу студентов, похоже, его будущих сокурсников. Предварительное знакомство было формальным, поэтому подошел с целью пообщаться теснее. Среди них несколько девушек, и одна сразу же зафиксирована Борькиным взглядом. У него давно уже страсть к невысоким длинноволосым брюнеткам с выдающейся грудью. Может, подсознательный след проживания в тюркской стране? Да, нет, это скорее южный тип, нежели восточный.
Познакомились вторично, чтобы уже точно ассоциировать имена с лицами. Имя интересной девушки он запомнил без проблем – Кэйла. В такую ему будет несложно влюбиться. Да, ладно, поехали, чего ждать-то у моря погоды.
После учебных часов первого дня шило в одном месте заставило Бориса пройтись по ближайшему району Бристоля, где он набрел на мото-магазин.  Права у Бориса были с шестнадцати, а вот мотоцикла не было, как и денег на него. А тут... Кто ему может запретить? Деньги есть – родители продали ради его учебы старую бабушкину квартиру – все, что было ценного в семье, не считая собственного жилья. Хорошо ли потратить часть этих денег? Он потом заработает и доложит, кому какое дело?
Внутренний голос одобряет.
Тем более, что это была Honda CB 600 F, то, чего всегда «хотелось, но кололось». Сертификацию он мог подтвердить в ближайшие дни, а потому и оформил покупку немедленно. Да, предварительно повыпендривался в салоне – не без того.
Эх, Кэйла, Кэйла. Красивая девчонка. Бориска обнаружил в ней и ум, и достоинство, и гордость. Поинтересней она была гламурных кисо. Не говоря уже о местных ботаничках...
Вот, и заветный сертификат. Повыбражать мотиком перед сокурсниками необходимо! Не все оценили, правда, а некоторые просто завидовали! Кэйла не оценила… Пока не оценила.
Учеба – само собой. Но Борьку увлекали больше тусовки. Ну, понятно, домой он писал преимущественно о предметах, которые, как неожиданно оказалось, даже не все посещал. Мы все привыкли считать его исключительно добропорядочным учеником. Таким он и оставался в письмах домой. А вот мне он в чате рассказывал все больше о вечеринках, местных приколах и пьянстве.
Как-то он смс-кой срочно вызвал в чат и был жутко возбужден. Писал какими-то отрывками. Оказалось вот что. Ехал на мотоцикле с превышением. Без шлема. Ливанул дождь. Наскочил под углом на лежачего полицейского – знак, конечно, не заметил, балбес. Ну, и улетел. Сокрушался по угробленному мотоциклу безудержно! А ведь существенным моментом было то, что головой он приземлился в паре дюймов от торчащей из клумбы арматурины. Но Борьку волновал мотоцикл. И откуда такая в нем халатность? Выехать без шлема! Ведь в школе правильный такой был. Как будто кто-то его намеренно портил. Но никто из его местных товарищей намеренно его не портил. Внутри что-то происходило.
Выбражать больше нечем, печаль. За Хэйлой пытался ухаживать. Но как-то не обращала она на него внимание. Не в ее вкусе был Борис. Это его только раззадоривало. Проснулся инстинкт охотника, спортивный интерес.
Как-то прислал фотки с фингалом. Повеселил. Вот что с ним такое? Например, его местного друга, Тайлера, никогда не трогали, хоть он и был щупленьким ботаником. А Борис, не смотря на опыт в единоборствах, периодически попадал под раздачу. Видимо, у человека на лице что-то такое написано, за что ему хочется влепить.
И это не единственный раз с ним случилось. Одним вечером после очередной пьянки в клубе возвращались они с Тайлером в кампус.  Были навеселе, что, впрочем, уже не открытие про Бориса. Тут видит он на перекрестке стоит его вожделенная Хэйла с каким-то парнем. Цивильный такой, в костюме. У Бори аж зажужжало внутри. Подошел к ним, поздоровался с Хэйлой, как будто у них сто лет, как тесные отношения, и развязно спрашивает у ее спутника: «Закурить нет?». Тот спокойно, с достоинством отвечает, мол, не курю. Борька – эх, интеллигент же был! Откуда это все в нем? – по старой русской гоповской традиции как заорет: «Ты кого на … послал?!». И замахивается. А парнишка не из робкого десятка оказался. Отхватил Борька заслуженного. Но наплевать на ссадины и испорченную куртку… Так опозориться перед девушкой! Да не любой девушкой, а Хэйлой! Это был провал года. Можно было б в топ фейлов Youtube отослать, если б кто заснял.
Вот вопрос: «Что его тянуло?» Что же он сам себя опозорил? Не кто-то, не враг какой-то. А сам себе свинью подложил, да какую. Но поздно пить «боржоми»… Борьке, впрочем, не поздно, да, только не «боржоми» – он на следующий день снова с удовольствием набрался.
В том семестре он еще кое-какой предмет изучал. Карточные игры. Один старшекурсник, Фитч, нелегально, естественно, держал игру. Борис понимал, что кое-кто из игроков мухлевал, но лез в это дело. Как будто кто-то его насильно заставлял. Хотя ему это совершенно было ненужным. Он только терял деньги. Благо, этого Фитча сдал какой-то облопошенный ботан, и его закрыли. Что и предотвратило разорение Бориса.
В конце концов, насытившись «самостоятельностью», наделав вдоволь делов, что еще расхлебывать и расхлебывать, Борис смог сосредоточиться на учебном процессе. Стали появляться оценки. Голова у него варила всегда на зависть ровесникам, и вот, наметился прогресс. Ему удалось даже расплатиться по многим моральным кредитам – так, что дома в нем не успели разочароваться.
С каждым следующим семестром дела шли на подъем, преподаватели давали отличные рекомендации. Шанс выпуститься с одним из высших баллов по колледжу стал реальным.
Незадолго до летней – выпускной – сессии Борис отправляет мне тот самый мейл, что я до сих пор помню. Не в чат написал, а почему-то именно мейлом отправил.
Пишет, что все ему надоело, «хочется срочно все бросить и сменить обстановку. Уехать туда, где его ждет настоящая жизнь, а не медленное увядание в этой дождливой пасмурности, в которой он больше не выдержит и недели, и погибнет от неизлечимого вида тоски».
Бориса тогда охватило непреодолимое желание все забросить к чертям собачим. С точки зрения здравого смысла это было не в его интересах, но как будто внутренний голос говорил ему: «поставь все на этот вариант судьбы, и выиграешь счастье – сбудутся твои мечты».
Спустя пару недель мы узнаем, что Борис бросил учебу перед самой сессией и сейчас работает в США в какой-то забегаловке…
Странный побег от своего же успеха.

Свобода
Боря с Силом и Дженис потягивали колу со льдом (пиво в Америке, в отличие от Англии разрешено только с 21) из трубочек в кафе мотельчика. Тетя в телеке под потолком рассказывала о маньяке или группе садистов, подвозивших людей на машинах, после чего некоторых из этих людей не удалось найти. А те, кого удалось, были в частичной целостности, а частично – утеряны. Хорошо, что еще не смаковали мясные фрагменты, и закрыли «квадратиками». Сообщение закончилось цифрой вознаграждения за информацию о «плохих дядях» и телефоном, по которому следует звонить в случае подозрений. Борис уже понял, что Большой Брат в штатах – не какая-то суперкомпьютерная система, а сами граждане-стукачи. Впрочем, как мы знаем, там «стучать» зазорным не считается – гражданская ответственность.
Силу надо было выходить на смену, а вот у Бори с Дженис наметился уик-энд с путешествием по побережью. Поголосовали на трассе, поймали тачку, и вот тебе бесплатная экскурсия по красивейшим местам Америки. Разве можно представить лучшую жизнь? Вся радость мира – бесплатно к твоим ногам.
Вот она – свобода!
Водитель оказался латиносом, курил, и имел какие-то татуировки на руке, похожие на тюремные. Гида из него не вышло: напряженный какой-то, выражался кратко, преимущественно матом. Через пол часа путешествия он еще и подсадил какого-то типа. Здорового бугая, видать бывшего качка, начинавшего заплывать жиром. У того тоже выглядывали из под майки какие-то татуировки. Но не столько был неприятен его вид, сколько манера поведения. Он пару раз даже отпустил специфические шуточки в сторону Дженис. Шуточки такого плана, что их вроде как и пошлыми или обидными назвать нельзя – не достаточно для повода придраться, но и слушать их не хочется. Борька то ли делал вид, что ему это безразлично, что его интересуют только пейзажи. То ли действительно пользовался моментом и пытался получить максимум удовольствия от поездки.
Никто никого в этой поездке не убил и не расчленил.
Но случился ливень. Начался с мерзкого ветра, а потом зарядил по полной. Дженис задрожала до стука зубов, и Борьке тоже не удавалось храбриться. Это произошло на пешей части маршрута. Пришлось прошагать около километра до ближайшего мотеля. Но и это надо считать удачей. С собой у них было хоть и мало денег, но достаточно, чтобы оплатить ночь. А им хватило бы и однушки.
Однако, во дворе мотеля обнаружился широкий навес. Зачем-то Борьке захотелось заночевать там. Почему-то он не подумал о том, что может застудить что-нибудь из почек-печенок в своем организме или заработать воспаление легких. Аналогично его не беспокоили последствия и для организма Дженис.
Его, собственно, и последствия от Дженис не беспокоили. Кто она была такая в действительности? Какое у нее прошлое? Какими венерическими заболеваниями она готова щедро поделиться со своим спутником? А не от амфетамина ли она была такой бодрой вчера? И такой вялой сегодня?
А ведь, мы уже знаем, что он был не дурак «по жизни». Но что-то его толкало на безрассудные поступки в тот момент.
На следующий день удалось заставить себя встать только часам к двенадцати – боковые солнечные лучи пролезли под тент и грели лучше всякого одеяла. Ни один порядочный кот при таком раскладе не проснется раньше. А что уж говорить об этих лентяях.
Вез их теперь на здоровом джипе какой-то молодой парень с незнакомым акцентом. Этот болтал постоянно что-то себе под нос. Периодически смотрел в телефон. Через несколько часов путешествия, дожевав последние гамбургеры, автостопперы, уморившись, сложили стопкой головы на плечи из-за того что шеи не могли удержать настолько отяжелевших век. Так, прильнув друг к другу, они протряслись по грунтовой дороге какое-то время. А подняв, наконец, головы от прыжка на особенно высокой кочке, обнаружили, что едут вовсе не вдоль побережья… У чувака зазвонил телефон, в который он проговорил раздраженно: «Ща буду. Все, что надо, с собой». Машина свернула в сторону отдаленного от дороги сарая. Двери были заблокированы. Навстречу бежало несколько здоровых собак с хриплым лаем. Водитель притормозив, повернулся, полез через ряд сидений и стал вытаскивать через салон бензопилу…
Дело в том, что водителю по пути понадобилось завезти пилу, которую он одолжил у брата. Так как ребята спали, он и не подумал их тревожить, а свернул с дороги, чтобы по-быстрому заскочить к брату.
Путешествие закончилось как раз, когда они уже прилично от него устали. Со звериным голодом набросившись на пиццу в забегаловке их финишного  мотеля, насмотревшись по дороге друг на друга до тошноты, уставились в телек – символ цивилизации.
По телеку шел репортаж о том, что на той дороге, по которой они ехали, примерно в то же время была жестоко убита пара молодых людей – парень с девушкой.
Что тянуло Бориса на эти риски? Ему казалось, что сейчас, где-то тут он встретит счастье. Внутренний голос ему снова говорил: «не бери в голову, все ок». И он не заморачивался. Понятие «ответственность» для него совсем переставало существовать.
«Как бы дитя ни тешилось», не будучи наркоманом или психически больным, всякий человек рано или поздно берется за ум. С кем не бывало приключений в молодости? Пусть бросят в меня бутылкой! Бориска-то был «ниче так пацан». Не дурак какой-то, не псих. Ну, погулял, покуролесил – большинство попадающих в те же жизненные ситуации ведут себя так же! Так что все наладится.
Вот и наш парень стал браться за ум. Давайте вспомним: Борис неплохо соображал, имел школьные грамоты с олимпиад, отличные оценки и рекомендации еще с Казахстана. И он тоже это помнил. Да, это не те дипломы, что котировались в Америке, но, если ты можешь работать лучше других, то кому важны их дипломы?
Борис устроился помощником аудитора в одну финансовую контору. По началу за копейки – а только так и можно было. Но с замечательной перспективой, над реализацией которой он начал работать одновременно с началом работы в конторе.
Ему нужно было пройти ряд серьезных тестов и собеседований на солидную должность аудитора в этой фирме. Надо заметить, что фирма имела громкое имя. Но, чтобы получить действительно значительную ставку, требовались сертификаты, заработать которые с наскоку невозможно: экстерном они не выдаются, а курс обучения недешев. Ко всем бесплатным тестам Борис готовился своими силами, так же договаривался о важных собеседованиях, иногда не совсем профильных. Ему выгоднее было получать рекомендации за услуги, вместо тех малых сумм, что он бы имел, бери он с заказчиков оплату деньгами. Он даже обрабатывал прайсы частных фирм ночами, но своего добивался шаг за шагом.
Кредитов, покрывающих оплату за курсы, ему сразу никто не готов был выдать, но через несколько месяцев работы накопились деньги, и удалось начать обучение.
Еще через несколько месяцев наш Борька окончил его с лучшими рекомендациями в своей группе! Все-таки может, когда захочет!
Оставалось пройти решающее собеседование с топами филиала компании. К нему он готовился, как к защите многомиллионного проекта: несколько дней не высыпался, оформляя все рекомендации, собирая дипломы, выписывая даже школьные грамоты через друзей из родного города. К вечеру перед днем собеседования презентация себя была готова. Оставалось пробежаться по возможным вопросам, чтобы быть к ним готовым, и показать свою профессиональность. Но из опыта Борис усвоил, что в последний вечер перед такими серьезными экзаменами нужно отоспаться.
Это и было его последнее припрятанное ноу-хау, благодаря которому, он предстал перед топами свежим  и активным.
Его приняли.
Через пару дней его документы будут оформлены в отделе кадров и контракт подписан.
Чтобы не сидеть в глупом ожидании, нужно было что-то предпринять для отдыха и разгрузки головы. Боря не только предпринял, но и принял – немного виски. Нет, он не напился, действительно чуть-чуть принял. Но так полегчало. Весь этот груз борьбы, конкуренции, зубрежки свалился с него. Так приятно было идти по самой кромке океана на пляже, любоваться на симпатичных девушек, радоваться чайкам, представлять, как сейчас на том далеком корабле боцман разлегся в гамаке с кубинской сигарой и получает кайф просто от ничего не делания, просто от тихой прибрежной качки. В таком тонком, душевном – лучшем из настроений – он вернулся домой и плюхнулся спиной на диван, закинув руку за голову. О, какой это чудесный момент – победа, обеспеченное будущее, и тихая радость настоящего!
Бац! Резкий удар давления в затылок. Защемило в висках, загудела голова. Это не действие виски закончилось – оно давно прошло. Это мысль о том, что через два дня на работу. Что он не будет видеть этих закатов, не будет гулять по пляжу, не будет наслаждаться вечерним бризом. Нет! Он будет, как раб, пахать всю жизнь. Раб компании, раб общественного мнения, раб государства, раб… «Раб!» Это была, как-будто, не его мысль – его мысль только что была: «Ну, вот, наконец, я сделал что-то стоящее». Но внутренний голос кричал ему: «Ты хочешь этого? Вечного рабства? Ты подпишешь послезавтра свой приговор!»
Но ведь он приехал в эту страну за Свободой!
Нет, конечно, не рабства он искал. Он хотел облегчения. Жизнь здесь представилась ему невыносимой. Он сбежал бегом по лестнице, поймал такси до билетной кассы. По дороге позвонил своему старому другу на Кипр. Тот по-настоящему обрадовался звонку Бориса. А когда узнал, что Борис сам прилетает к нему, да еще и завтра… был просто счастлив! Ему так наскучило быть среди ленивых киприотов белой вороной, что жажду встречи со старым другом скрыть он даже и не пытался.
Спустя пару недель Боря оправдывался передо мной по телефону: «Я должен был это сделать! Иначе было нельзя!».

Я тоже знаю Леху. Он классный человек. Мы провели не худшие моменты жизни втроем с ним и Борькой. На Леху Борька мог положиться, как, пожалуй, ни на кого из нас. Ну, а Леха теперь просто увлекся Борькой, ставшим для него куском Родины на далеком Кипре.
Сходу Бориса притормозил горячий банный воздух Кипра. Если б не эта банная влажность, он сжег бы себе легкие. Но зато постоянная расслабленность – повсеместная сауна.
Сейчас бы Борьке по-скорому устроиться на работу, и жить-не-тужить. Лешка с радостью готов посодействовать. Но Борька начал не с этого. Деньги у него маленькие, но скопились. Кстати, ему к тому времени перевели на счет страховку за мотоцикл, и это тоже было приятно. К этой кипрской сауне по традиции его большой Родины не хватало девочек. Не хватало водки. Не хватало хорошей такой, громкой гулянки – на все!
Взяв самую дорогую из прокатных машин, заценив лучших местных шлюх, испробовав всякого местного пойла, даже игранув с каким-то случайным знакомым в картишки – не на щелбаны, конечно – приполз с повинной и жалобами на свою никчемную жизнь к Лехе. К кому же еще? Только такой, как Леха мог это все терпеть, чутко выслушивать и даже сочувствовать! Цены ему не было! Всем бы таких друзей. Он даже сам одолжил Борису денег. Тот и не просил.
И тут Боря совершает не предсказуемый по своей глупости поступок. Я все могу понять в молодой жизни, но не это.
Сидят они в кафе втроем. Борис  и Лешка с супругой. Супруга у Лехи, надо заметить, женщина в теле, но очень красивая на лицо. Выпили совсем не много – так, только расслабиться. И вдруг на Бориса что-то находит, он начинает приставать к Лешкиной жене. Но не то, чтобы ухаживать, а именно с какими-то скабрезными пошлостями, такими, если можно так выразиться, изысканными, а вернее – извращенными. И веса ее коснулся, и так все негромко, но в самой крайней степени нахальства и до слез обидно.
Каким страшным предательством этот момент стал для Лехи. Это то, чего он не мог простить. Никто бы не мог. Никогда. Даже Леха.
Уходя Борис еще и нагрубил самому Лехе, просто наехал на него растерянного. Прижал к стене. И так и оставил стоять в шоке. 
Как мог Борис сотворить такое со своим другом? С лучшим другом, который его так ценил, даже когда его не за что было ценить, и все отворачивались. Как?
Вернувшись в комнату, Борис сел, схватился за голову. Набирал Лехин номер. Много раз. Но телефон каждый раз длинными гудками напоминал ему, какая он сволочь.
Нет, нигде он не находил счастья. Нет его и в этой жаркой, душной, скучной стране, где у людей спекаются мозги, свариваются сердца, протухают души в постоянном тепле.
Наверно, пора ему на историческую родину – в Россию. Там русские люди, такие же, как и он. Они встретят его, простят ему все. Они станут благоговеть перед ним, как человеком из-за границы, уважать его прошлое, не понимая, что там нечего уважать. Для них его опыт – одно замечательное приключение из книг Фенимора Купера.
Пора. Бросить все. Начать новую жизнь.
Родина
«Родина» встретила Бориса очередями на паспортном контроле в аэропорту. Хамством и рвотой парня, которому после часового ожидания всего лишь штампа о прибытии стало плохо в толкучке.
Как и все отчаянные карьеристы, а тем более, вкусив десерта западной цивилизации, Борис изначально нацелился остаться в столице.
Здесь, как известно, сложно умереть с голоду. Работы в изобилии и под любые требования. Хочешь посолиднее – пожалуйста, если есть рекомендация или достойный багаж. Не имея толком ни того, ни того, Борис направил резюме на соблазнительную вакансию менеджера в небольшой, но уважаемой и, главное, ценимой властями, финансовой компании.
И все бы хорошо. И понравился он им, но невозможно было обойти конкурентов всего по одному, но решающему, пункту: диплом-то в Англии он так и не получил. Вот, где бы тот пригодился. Эта работа решила бы все проблемы Бориса разом. Но, увы. Его давний грех аукнулся ему таким досадным разочарованием.
Какое-то время он покантовался на свободном рынке, пытался оформлять налоговые отчетности, но, не имея клиентской базы и знакомых в этой сфере, уступая в этом плане даже начинающим девушкам студенткам, удовлетворительных результатов не достиг.
Да, и надо признать, он как-то не спешил. Пытался все определиться, понять, чего же ему нужно. Но пока так и не понял. А тут его сама нашла новая достойная вакансия. Позвонили по старому резюме, о котором он и позабыл,  а оно все болталось в базе. Сходил на первое собеседование с HR-ом. Прошел успешно. Назначили на следующую неделю собеседование с руководителем. Замечательно!
Он уже прилично пробыл в столице, а ноги все не доходили до музеев и достопримечательностей. Как-то не тянуло, да и денег оставалось не густо. Так – купит булку и сидит за компом, играет в Warcraft. Выйдет, обойдет вокруг дома, где он снял убогую однушку, и опять за комп. День, ночь – все одно.
Так протянулось несколько дней. Звонит телефон. Борька за игрой. Слышит звонок, видит, что с фирмы звонят. Ясно, что подтвердить время собеседования. Но так ему стало все равно, так неинтересно – вот она – игра – тут ты царь и бог. А там? Встреча с директором? С этим успешным миллионером с маникюром на руках? С человеком, не видящимся с семьей из-за несчастных бонусов? А любовную страсть изредка утоляющем с любовницей? Тем, который из-за статуса – скажем, по-русски – из-за понта носит часы, стоимостью в 10% от его годовой зарплаты? А не лох ли этот человек? Не развела ли его современная культура потребления? Внутренний голос однозначно подтвердил Борису, что только лохи могут быть такими, а вот Борис – свободный человек, его не соблазнишь перспективами носить Он не взял трубку, не отвлекся от игры.
Как бы то ни было, а «Большая Родина» продолжала встречать Бориса своими «приветствиями». Как и всякому живому человеку, ему приходилось периодически выходить в магазин. Путь шел через коридор перехода под железнодорожными путями. Обойти никак – железная дорога параллельно метро – километр туда, километр – сюда – колючая проволока.
Шапку он тогда не носил и вот – простыл. Температура, приболел, но так слегка. Вышел в вещевой за шапкой. Поэтому и денег взял, чтобы хватило. Мало ли сколько сейчас в столице шапки стоят? Тут останавливает его милиция для проверки документов. Это он потом уже с опытом понял, что они, как собаки, слабых подмечают. Сильных не трогают.
А у него-то и регистрации нет. Да, и не думал о ней. Смешно сказать: какая регистрация? Он же русский! Приехал на историческую родину из восточной республики. Россия должна радоваться, что он к ней вернулся. Казахи вон как радушно принимают тех, кто из Монголии возвращается на историческую родину. Тем более, он – не террорист какой-то из криминальных республик. Да, и останавливали его в Казахстане – казахские милиционеры, не смотрели на его национальность – всегда вежливо желали доброго пути. А однажды, когда они с друзьями напились и нарушили некоторые правила поведения в общественных местах, так их вежливо просто пожурили и за скромную плату еще и до дома довезли!
А не тут-то было! Никто ему здесь не рад. Пошли в кутузку. Выворачивай карманы. А, деньги есть: «Ну, все, чувак, штраф ты оплатил! Ладно, вот тебе сто рублей, на обратную дорогу». Все забрали, кроме этих ста рублей – вот ведь, как благородно с их стороны: «на обратную дорогу!».
Долго обходил он это место стороной, но стороной – это значит совсем в другую сторону, ведь, как мы уже поняли, проход там один на два километра по сторонам. Пришлось как-то по делам для подработки опять быстренько сунуться. Шел через проход, делая вид, что по телефону говорит. Не помогло! Уже другая смена – ну, как они понимают с одного взгляда, кого останавливать? И снова домой с пустыми карманами! Сволочи! Своих же грабят! Ладно бы действительно врагов каких-нибудь – оккупантов. Он ведь и подрабатывал, и через оплату квартиры, продуктов и вещей казну пополнял, увеличивал благосостояние страны, льготами-то никакими взамен не пользовался! На пенсию и не рассчитывал! Больничный получить не мог из-за прописки! Даже зайцем ни разу не проехался!
Зарегистрировал его коллега-бухгалтер, который ему подработку подкидывал. Оказалось, минутное дело. Зашли сутра на почту – показали паспорт, заполнили малюсенький бланк, и все дела. Но в этой истории вскоре обнаружился еще один увлекательный момент. Из тех, из-за которых «умом Россию не понять».
Через пару дней в столицу приехал бывший Борькин одноклассник Витька. Они с ним еще заранее списались по интернету, и вот встретились. Тот приехал на своей машине потаксовать. Он периодически приезжал на несколько недель, и заработанных денег ему хватало на всю семью в глубинке. В этот раз ему тоже понадобилась регистрация. Удивление? Да, он российский гражданин, в отличие от Бориса. Но ему тоже требуется регистрация в столице. «Конституция? Не, не слышал». Только если иностранцу зарегистрироваться – пара минут, то родному россиянину – процедура на пару дней. У Витьки были тут далекие родственники. Так вот, они должны были найти документы на право собственности на квартиру, и отстоять длинную очередь в отделении, где принимают, как нарочно, только в ограниченное время. Поэтому удалось это сделать только на второй день со второй попытки. И когда измученная старушка – Витькина родственница – с Витькой, наконец, вошли в кабинет не жирного, нет, а именно упитанного, лоснящегося от сыро-в-масленной жизни капитана, тот пожаловался им на низкую зарплату, подмигнув. Но Витьку уже все это так достало, что он его перебил на полуслове и получил-таки свой – никому не нужный – штамп.
Вечером замученный местной бюрократией Витька на полном серьезе пригласил Бориса к себе в глубинку. Ну, что тут искать? А там для него и жилье найдется, и жена сыщется. Нету там  денег, так он тут заказов набрать может и через интернет делать. Вот как раз Борису-то на низкую зарплату жаловаться не придется. К тому же имеется у них там местная контора – финансистов сейчас набирают. Зарплата, конечно, ниже, чем здесь, но для их региона очень даже ничего. Может и туда устроиться. Эта контора все равно на столичную компанию работает – аутсорсинг как раз из-за более дешевой рабочей силы. А специалистов уровня Борьки там мало – все тузы в его руках. Но нет там этой душной суеты, этих серых стен города, этой безнадеги, когда пашешь-пашешь, денег много, а счастья мало – как детей растить? в садик устроить – и то целая история. А там у них в школах – классы не полные, а педагоги старые – советские, уровень еще пока держится. И что школа? Главное ведь коллектив, среда, а ребенка Борька и сам научить всему может, репетитора нанять, в конце концов.  Да и солнца там больше – не то, что здесь – слякоть.
«А, знаешь, что Борька? Ты на охоте был хоть раз? На охоту с тобой сходим. Вот зуб даю – обязательно сходить надо!»
И, правда, ведь не было Борису счастья в ядовитой атмосфере этих железобетонных джунглей дикого капитализма.
В машине по дороге к нему домой, Борис переваривал Витькину идею с глубинкой. А так же продолжал удивляться жирности ментов и чиновников. Ну, какими же «фуаграми» надо питаться?
«Да, что фуагра…». Виктор рассказал, как легко чиновники отжимают столичные квартиры – поступил на пост в столице – отожми квартиру. Дело техники.
Пробка закончилась, и он ехал с максимальной скоростью, которую позволяла дорожная обстановка. Для поворота направо пришлось перестроиться в крайний ряд. Тут-то его и тормознул гаишник. Витька вышел, вежливо о чем-то перекинулся с гаишником, улыбаясь при этом. Забрал назад свои документы и вернулся в машину.
«Ты что ему взятку дал? Коррупция. Везде сплошная коррупция! Ложь кругом. Как жить в этой стране?». «Э, нет, Борька, вот тут ты не прав. Я против коррупции везде – душит она нас. Но кроме ГИБДД. Здесь нельзя истреблять коррупцию. Ведь как: спешишь, никого не трогаешь. Остановили тебя – ни за что, считай, потому что весь день в пробках, а когда просвет выдается – тут уж едешь быстро, как можешь. Так бы ты штраф отдал, например, рубль2, а так – всего 500, но на руки. И человеку хорошо, и тебе выгодно, и всем приятно. Иногда, когда денег нет, и так отпускают. Он мне добро сделал, а ты – коррупция. Нет тут коррупции – человечность тут. Бывают, конечно, подставы, но бандитов везде хватает. В ДПС – не больше, чем где-либо. Уж точно поменьше, чем в ППС». Про ППС Борис поспорить не мог.
«Последнее время люди наверху стали цивилизованней. Вот есть у меня товарищ один знакомый – охотимся иногда вместе, родственник мой по жениной линии. Пожарник он. Начальник районный, в смысле. Ездит на тонированной 7-ке с номерами АМР. Ну, понимаешь, что за тачка – стоит, как хата в Москве. А если такая, как ты снимаешь – так и две взять за нее можно.
Все официально и честно заработал!» – повернул голову и моргнул глазом – «Подчиненные, а то и сам, ходят по районным объектам. Выявляют нарушения. При желании ведь везде можно выявить» – усмехнулся. – «Ну, и налагает запрет на строительство или, там, работу объекта, якобы до устранения нарушений. Устранять нарушения можешь и сам, конечно, но тогда уж, извини, дружище! Принимать будут по тому же принципу, что и выявляли. А можешь в одну фирму обратиться, которую тебе сам проверяющий и порекомендует.
Все официально оплатишь. Прямо-таки безналом. Они, кстати, может даже на твоем объекте что-то и сделают. Есть тока один нюанс. Учредитель фирмы – племянник нашего Игната.»
«Что ж это за страна такая? Сами же своих грабят» – Борис за границей успел отвыкнуть от всей этой неприкрытости. Ему казалось, что люди здесь будто хвастались своими преступлениями – кто круче. Клан Сопрано – ни дать, ни взять.

В голове строки из детства – песня Цоя: «И опять на вокзал, и опять к поездам, и опять проводник выдаст белье и чай». Плацкарт. Застиранное, а то и не достиранное белье. Торговцы вяленой рыбой и пивом на остановках. Чем ближе к глубинке, тем больше пьяных попутчиков.
Витькина семья. Новые знакомства, новые друзья. А воздух! Какой здесь свежий воздух! И какие жирные комары! Чем они питаются? А еще говорят: «в глубинке кризис», а сами комаров как откормили!
А лес – не жалкие островки, а настоящий Васнецовский, Шишкинский лес. Идешь и сейчас встретишь Аленушку. А луга… Борька еще пойдет прогуляться. Вначале дела. Обустройство. Контакты.
Люди-то здесь общительные – сразу же расспрашивают, вначале с подозрением к новичку, а затем уже просто интересуются, сочувствуют. Помог вот Борька соседскому дедушке Андрею Архиповичу доски переложить, да и разговорились на закате. У того, оказывается, сын тоже за границами учится. Так что «и мы тут не лыком шиты». «А что тут ему искать-то, в России?» – Андрей Архипович разоткровенничался с редким собеседником –
«Мы, русские – мазохисты. Мало в нас святого. Есть, какой-то крайний угол души, где оно все же теплится, выходя в момент жуткого кризиса, когда только героизм остается последним шансом на спасение души. Героизмом может быть и жизнь праведная, да только нормально ли, когда жизнь праведная – героизм?
А святого мало. Вот бывали ли в Суздале – яслях православной культуры Руси? И что же это? Святое ли место там или центр туристического бизнеса? Подходишь к колокольне, а на входе бабуся ее рекламирует, как сувениры в лавке, как на прилавке ливер, мол, самая высокая в округе и вид фантастический, пожалуйте – 50 рублей с Вас. Ну, вид с нее посредственный, но лестница и вправду шатается, как древняя, так что хоть какие-то исторические переживания получаешь. Но не в туристическом бизнесе главная беда Суздаля. Бог с ними, даже радостно за бабусь, что на хлеб с маслом хватает, что не стареют с болячками по домам сидя. А в том беда, что покидаешь ее с двояким ощущением: с одной стороны необычайное душевное вдохновение от внешней красоты первых русских храмов, а с другой – тягостная опустошенность от разрухи внутри них, необратимости потери ценнейшего достояния нации. Но не так печалят жестокие виды разграбленных иконостасов, как осознание того, что не врагами это злодейство сотворено. Эти главные и древнейшие духовные реликвии нашего народа пережили монголо-татарское нашествие. Те ценили и уважали величие ценностей пусть и вражеской культуры, как великое искусство, как классику. И не злейшие враги русского народа в годы войны разграбили алтари. Но местные жители в послевоенное время растащили, разрушили, уничтожили то, что накапливало и проносило сквозь историю культурную силу собственной нации.
Да, святого немного. На какой народ не посмотришь – объединяются в чужих странах, поддерживая друг друга, семьи помогают своим, брат заступается за брата, община – за отдельного маленького человека. Будь то казахи, евреи, кавказцы, американцы. И как стыдно в сравнении с ними за наших… Брат брату глаз выколет. Жаль, это не просто поговорка, и не случайное словцо о каком-то временном явлении. Ведь читали ж Соловьева, великого по своему вкладу в знание о жизни на Руси. О, с каких древних времен – с основания Руси – тянется это проклятие жестокого братоубийства, корысти и гражданских войн в русской нации!»
Борис возразил было, что есть на западе и русские общины, но Андрей Борисович и тут не испытывал особого оптимизма: «Да, эти общины только бизнес – на проблемах своих же сородичей. Лишь бы содрать побольше денег за, якобы, помощь в оформлении документов и прочее всякое».
Борис рассказал, что у них в Бристоле было нормальное русское коммьюнити, где действительно помогали своим. Правда, сам он в нем не состоял, но слышал от друзей.
«Ну, дай-то Бог! Хоть что-то приятное услышал о брате нашем. Спасибо тебе, Бориска!»
Свободный день. Душа жадно напитывается чистым воздухом. Философско-романтическое настроение. Борис решает, наконец, сходить к руинам старорусского храма. Идти от их дома километра три-четыре. Но через красивейшие места. Глаз не устанет, ног не жалко. Вышел сразу, как встал и умылся. Солнышко утреннее светит. Детство вспомнилось, дачная жизнь.
По пути небо затянулось серыми тучами, пейзаж поблек, как старое фото. Похолодало.
Стена деревьев прервалась совершенно неожиданно, и на пути встали холмы, центральный из которых самый высокий. На нем – руины древнего храма. Несмотря на степень разрушения, можно представить, каким величественным и потрясающе красивым изначально было это монументальное строение. Что же мы делаем, люди? Почему разрушаем то, что сами построили? Почему не оставить наши богатства нашим же детям?
Присел на корягу под деревом напротив развалин. В какой-то задумчивой тоске – состояние, когда, вроде и здесь, и все воспринимаешь, даже четче обычного и со всеми красками и деталями, а вроде частично в каком-то духовном измерении.
Такой мир… Такой мир…

Мы остались одни.
Исчезающий вид.
Погоди, не гони
История-гид
Не веди нас туда,
Где не звали на пир
Не меняй навсегда
Такой мир… такой мир…

Не показывай нам
Пустые холмы
Тот разрушенный храм
Где мы быть не должны
И не надо винить нас
В том, в чем мы не виновны
Не протянет и час
Новый мир бездуховный

Не играй, как ребенок
– здесь взрослый  тир
Так зыбок и тонок
Наш тающий мир
Не балуйся с пламенем
Ты – фальшивый факир
Превращаешь в камни
Такой мир… такой мир…

И когда нас не станет
А так будет точно
Катастрофа не грянет
Финал отсрочен
Но для нас все равно
Что в музей, что в сортир
Нас забудет давно
Такой мир.

Такие строчки родились у него в голове.
Почему? Почему он сам все это время разрушал свою жизнь? Пытался погубить себя? Обесценивал свои же достижения? Уничтожал собственные перспективы? Обижал тех, кто его любил? Относился безответственно к себе же? Разве ему это нужно? Нет, ему это только вредило всю жизнь. Как-будто это не ему было нужно, а кому-то другому. Как будто у него был враг, желающий ему навредить. Сам бы человек стал себе так вредить? Ни за что! Он все время бежал. Из страны в страну. От человека к человеку. Но дальше некуда бежать. Потому что не от обстоятельств он бежал, а от самого себя, от этого врага, что сидит в нем самом. И везде, где бы он ни оказался, там оказывался и его враг. От себя – не убежишь. Хочет ли он по правде страданий? Нет! Хочет ли он и дальше бегать, пока не упрется в тупик? Нет! Этот внутренний голос… Это не его воля. Он не хочет себе зла, но это, словно чужая воля. Чужая Воля! Она хочет медленно убить его его же собственными руками, унизить его, выставить на посмешище.
Не надо больше никуда бежать. Не надо бояться самого себя. Не надо стесняться своей национальности. Да, он – русский. И останется здесь, в России.
Из грозовой тучи молния ударила в дерево над Борисом. А над храмом в этот же момент тучи раздвинулись, и розовый с золотыми переливами луч протянулся до места бывшей колокольни.
Теперь он знает, что хочет жить, и как жить. Как он всегда и хотел. Что достаточно перестать подчиняться Чужой Воле. У него есть Своя.
Гроза начиналась. Ветер усиливался, вокруг поднималась пыль. Просвет в тучах закрылся. Пора возвращаться домой.
С ним произошел инсайт, откровение. Жизнь изменится.
Почему-то он решил пойти не короткой дорогой, а обойти рощу. Что там смотреть, да еще в такую погоду? Что его туда потянуло? В итоге он заплутал, попал под дождь, промок и долго искал в темноте выход на дорогу. Это опять его завела Чужая Воля. И тогда понял, что мало обнаружить Чужую Волю  в себе, нужно еще с ней справиться, а это будет тяжко, если даже сейчас он ей поддался. И вот результат – какой путь он проделал, сколько проболтался и чуть было не простыл, и не слег. Но не зря. Он сделал важный вывод:
У такого, как он, человека есть две цели в жизни: первая – обнаружить в себе Чужую Волю, а вторая – победить ее.

Теперь Борис устроился в ту самую фирму. Он оказался действительно лучшим кандидатом из местных. Все, как предполагал Витек. Более того, он сразу назначен на должность менеджера, как наиболее подходящая кандидатура, а дальше оставалось только трудиться и расти до директора филиала. И то была посильная перспектива для Бориса.
Бориса встретило еще одно приятное открытие. Ленка, его боевая подруга юности, как и многие одноклассники, тоже теперь жила с родителями в России. И не в истоптанной столице, а в соседней области. А ведь это Ленка. Друг юности. Первая любовь. Самое неожиданное чувство, открытие новых граней своей души, такая искренняя вера в бесконечность этого чувства и в судьбу. И вот теперь ее можно будет вернуть. Судьба снова дает шанс – в награду за его «открытие» и борьбу. За собственную Волю.
Они с ней начали активно переписываться, планируя встречу «в реале». В итоге, обустроившись, Борька пригласил ее приехать через неделю на праздники. Жизнь у него теперь только начиналась. И, наконец-то, нормальная жизнь.
К Пестовым он периодически заходил помочь Андрею Архиповичу по хозяйству, да и просто потрепать языком. С того националистичечкого разговора у них завелись дружеские беседы. В те дни к Андрею Архиповичу как раз приехала внучка. Приехала на все лето, надышаться здоровьем на следующий учебный год. Училась она в солидном столичном вузе. Пестовы, как видно, были все-таки не простыми.
Только Аленушка была не Пестова, а Кулакова – по отцу – зятю Андрея Архиповича.
Борис в один из вечеров по традиции заскочил к Андрею Архиповичу, дров наколоть, и почаевничать. Наколол, входит в дом и видит Алену. Его как перемкнуло. В ней он почувствовал магнитную аномалию, сингулярность – так его к ней потянуло. В этот вечер они говорили не с Андреем Архиповичем. С Аленушкой нашлась масса общих тем, ведь Борис, где только не побывал, а девушке из столичного вуза эта вся информация была по душе – слаще любимого мороженого – от нее ведь и не полнеешь, и интересно.
Следующий рабочий день. Борису не сидится на своем офисном месте. То встанет, то сядет. Дергает коллег разными поручениями. Обычно не напрягал он их так. Потом садится, сочиняет и рассылает им стих:
Коллегам

Свет в комнате излишне возбуждает
И ноги что-то вдруг дрожат коленками
Я колких шуток со вчера не понимаю
И не смущен словами откровенными

Я опускаю взгляд, мои товарищи.
И жду чьего-то сверху воспитания
И это "Я" из моих строк таращится
Как будто думает, что лучше стану я

Как будто "Я" и этим много сказано
Как будто "Я" и этим жизнь описана
А это ведь болезнь заразная
НаЯкивания бессмысленного

Как будто нету больше в мире мысленном
Что принимаю часто за физический
Тех ценностей, что надо Мною высятся
Того, чему мы посвящаем жизни

Как будто нет того, о чем мечтая
Я забывал о сне и теплом ужине
Когда придет конец моим метаниям?
Когда придет, боюсь, пойму, что он не нужен

Мы-то знаем, что Борис не поэт и стихов до этого не сочинял. На холме у храма не в счет. То какое-то духовное вдохновение было. А теперь вдруг это жалкое стихоплетство, поэзией-то не назовешь: заметно крышу-то ему сорвало.
А затем вообще бред. Не звонит – пишет – Ленке, чтобы не приезжала, что планы поменялись.
Он отдавал в тот момент себе отчет в том, что делает. Знал, что Ленка никогда его не бросит. Всегда будет ему верна. До последней слезинки. Но не мог он, не мог! Да, он понимал, что не здравый смысл им рулит, нет. Это Чужая Воля, не его. Но это же такая страсть! Это и есть то, что освещает серую жизнь ярким светом – сильнейший из наркотиков. С него нереально слезть. Умрешь раньше.
Бросить, обидеть такую девушку! И из-за чего? Из-за Алены? Девчонки, которую видел только раз в жизни?
Вечером Борис признается Аленушке в любви. Узнает, что у нее есть мальчик Там. Понимает, что у него шансов чуть больше 1% – и это, если с тем мальчиком случится несчастный случай, или Алена потеряет память и случайно влюбится в первого увиденного, кем ему вдруг повезет стать.
Новые страдания, новая зависимость. Нет, не бросать, не уезжать. Бороться. Как? Ну, может, раз он признался, теперь надо любой ценой добиваться ее сердца? Надо ему? Нет. Ленка куда лучше к нему относится, куда больше его ценит. Все это твердят. Но будет он продолжать добиваться Алену? Будет. Этому зову внутреннего голоса он не в силах противостоять.
Потянулись новые дни душевной неустроенности, мысленного беспорядка и вселенской тоски.

А Витек помнил о своем обещании на счет охоты, но ему все не удавалось выехать из столицы. Там была куча дел, размером с Химкинское кладбище мусора. И чтобы сдержать слово, он заочно познакомил Бориса со своим другом-охотником.
О нем он успел рассказать только то, что тот охотник от Бога, что работает мясником, хотя родом из интеллигентнейшей семьи их глубинки. Поэтому он и мяса нарубить может, и академический разговор поддержать.
Борис ни разу не был на охоте, но, признался самому себе, что мечтал, и ждал, когда же это случиться. Олег Иваныч Русаков напугал Борю своим видом. Здоровенный мужик-медведь с бородой. К тому же мясник. Снаряжение Витек Борису оставил свое, и охота началась.
Непролазная чаща, постоянная лесная тень, хлюпающее болото, комарье, радостное от нежданной кормежки, зловещие звуки из глубин леса, и страшный незнакомый гигант-мясник. Это и есть охота. Ясно уже Борису, что он вновь рискнул и доверил незнакомцу свою жизнь. Ведь если Борьку тут расчленят, то никто и никогда его не найдет. К тому же списать убийство на нападение медведя – в этих местах будет делом элементарным.
Небольшой просвет – лесной лужок, слева – болотце. Олег Иваныч перекрестился. Боря заметил, что он так периодически делает перед каким-нибудь ответственным шагом. И раз – выстрел. Борис только успел заметить, что ружье Олега Иваныча поднято, а утка уже на земле. Через часа три у них было шесть уток, из которых одна – добыча Бориса. В новичке проснулся охотничий азарт.
На привале перед ужином Олег Иваныч помолился. Борис, будучи сам атеистом, не удержался и поинтересовался на счет религии Олега Иваныча. «Да, православные мы, кто же еще». Бориса пронял новый азарт. Он никак не мог понять, почему такой сильный мужик и вдруг – верит в какого-то бога. Что же его сломило, ведь религия, по мнению Бориса, – это своеобразное утешение слабости. На что Олег Иваныч ему интересно, пожалуй, можно сказать, мудро ответил, что не надо считать людей, мыслящих не так, как ты сам – глупее тебя. Кто-то руководствуется разумом, кто-то – чувством. У всех есть разные причины считать так или иначе. Если кто-то мыслит не так, как ты, значит, у него могут быть веские основания для своего мнения, так же, как у тебя есть основания – для твоего. Все люди верят. Неверующих нет. Христиане – в единого Бога, атеисты – в то, что Бога нет, физики признают, что на пределе знаний об окружающем мире им остается только верить. Окончательных доказательств нет ни у единого человека на Земле. Но только лишь верующие признают веру, а атеисты почему-то, нет. Так кто же из них более закостенел, более слеп в своей вере? Кто меньше сомневается? «Хм. Разумно». «И вот еще большая ошибка атеистов. С чего-то распространено мнение, что религия – это и есть некая непоколебимая вера в каменно-твердые догмы. Как раз наоборот. Христианство – это постоянное сомнение. Христианство прежде всего учит во всем сомневаться, в каждом шаге у христианина есть свобода выбора. Он может сделать, так или иначе. Это величайшее право даровал ему Господь. А выражение «страх божий» в миру почему-то понимают как страх кары. Нет никакой кары. Страх божий – это старорусское выражение уважения к Господу, доброты, желания оправдать его щедрость.» «Даже не мог себе такое представить». «Ты, наверное, много чего не мог себе представить».
Подстрелили еще пару зайцев и серую, а вовсе не рыжую, как в сказках, лису. Ее Олег Иваныч принялся разделывать прямо на месте. У Бориса перехватило дыхание – так хладнокровно и легко Олег Иваныч резал тело, которое всего пять минут назад было живым. «Олег Иваныч, а почему Вы стали мясником? Ваши родители – ученые, цвет российской интеллигенции, да, и в Вас видно человека образованного». На что Олег Иваныч ответил еще неожиданней, чем в прошлый раз. Он сразу вычислил в Борисе натуру зависимую, азартную, терзаемую страстями. Высказал что-то сложное о физилогической, вернее о психо-физической природе человека, чего Борис от верующего человека вообще не ожидал. Но и тут все сошлось: из его слов выходило, что справиться с этой природой сложно, но можно. Это уже Борису было ближе. Борька слушает и видит «картину маслом»: стоит здоровенный мужик с огромным тесаком, руки по плечи в крови, и произносит: «Я ведь всегда мечтал так людей потрошить, кромсать их на части» … ??? … ???!!!!! … Страх? Вы не знаете, что такое страх. Только лишь Борису удалось узнать в тот момент что такое «Страх!». Но прежде – удивление. Но после – облегчение, и вновь удивление.  В душе наш грозный Олег Иванович оказался маньяком. И он вовремя это понял.  А дальше пришлось шаг за шагом работать над собой. Пересиливать в себе такую сильную Чужую Волю, какая бывает только у конченых наркоманов во время ломки. Но шаг за шагом, с ранней юности, он пересиливал себя. Вначале надо было признать свою природную ущербность, свою слабость. А когда признал – отделил от себя, а потом – задушил, как ту змею, которая только что пыталась заползти Борису в сапог.
Они подружились. В последствии Олег Иваныч стал для Бориса примером того, кто победил Чужую Волю. Борис им восхищался и мечтал достигнуть того же, но чувствовал себя слабаком по сравнению с этим могучим человечищем. Куда более могучим душой, чем внешне.
На выходе из леса с добычей присели на последний привал. У Бориса все вертелся на языке каверзный вопрос. Да, он и вправду искренне не понимал, почему православные, такие, как Олег Иваныч, считают своего Бога добрым. Ведь мир сотворенный им так ужасен. Вокруг полно зла. Бездомные дети, пытки, изнасилования, убийства, злые менты, кровожадные хищники и юные девушки, вынужденные делать аборты. Как это все может допустить их «добрый» Бог? Неувязочка.
«А зла не существует. Существуют две вещи, которые мы принимаем за зло:
Свобода и энтропия, возрастающая по ходу времени.
Свобода – это закваска зла, на ней выпекаются ядовитые блюда, духовность же тот ингредиент, с которым получаются вкусные пироги.
Свобода – это великий дар человеку, это право творения быть творцом. Но без следования духовным законам, свобода одной воли рано или поздно пересекается со свободой другой воли. И здесь рождается либо компромисс на основе духовного закона, либо война.
Энтропия – это проклятье нашего материального мира. Хотя, это научное материалистическое понятие, но даже сугубо атеистически настроенные физики не знают, от чего энтропия возрастает в нашем измерении. По большому счету они так же верят в некоторые природные начала, как и христиане в единого Бога. Атеисты – это верующие люди, они так же верят в то, что Бога нет, как идеалисты в то, что Он есть. И для этих людей историческое возрастание энтропии синоним проклятья.
Но проклятье ли оно? Стоит ли жаловаться на эту злую шутку в законах природы? Это издевательство Бога? Вовсе нет. Давайте посмотрим на человека – его жизнь осмысленна только в процессе духовного развития. В другом случае его жизнь не имеет никакого смысла, и цена ей меньше ломаного гроша. Это Сизифов труд без результата. Если энтропия бы не была пропорциональна времени, духовное развитие человеку было бы нужно? Не обязательно вовсе.
Для верующего человека на этом вопрос о возрастании энтропии закрыт.
А для неверующего (хотя, как мы выяснили, совсем неверующих людей нет, есть лишь неверующие в существование Бога, либо неверующие еще во что-то другое)?
А для неверующего вопрос смысла существования так же остается всегда открытым, и лишь растущая энтропия, дорога, по которой всегда приходится подниматься в гору, но никогда не предоставляющая ровного участка для отдыха, заставляет его двигаться. Чем больше мы двигаемся, тем больше мы превращаем количество движения в качество. Это качество каждый раз нам открывает новые смыслы жизни. Смысл жизни неверующего человека – в поиске смысла жизни. Мы подобны лягушкам из известной притчи, попавшим в сметану. Одна отчаялась и утонула, а другая приняла испытания судьбы и барахталась, в результате сметана взбилась до плотности масла, лягушка вылезла из банки. И у нее появилась новая степень свободы и новые смыслы».
«А как же грешники? Как же все эти садисты, убийцы, насильники? Бог и их простит? Вы говорите, что он бесконечно добр, но ведь Вы же верите и в ад?»
«Бог простит всех грешников. Уже простил. Бог любит всех. Но как же грехи? – ты спрашиваешь. А это как делать больно близкому человеку. Пренебрегать его чувствами. Он Вас любит, ждет, а Вы гуляете в баре, и Вам пофиг. Этот пример – не трагедия, Вы свободны, Вы – не его собственность, и он потерпит. Но, как есть некоторые пределы, в которых Ваш близкий человек имеет право от Вас чего-то ожидать, не ограничивая Вашу свободу – не требовать! – так и пределы, в которых Вы можете причинять ему боль, оставаясь для него близким человеком.
Бог – единственный в нашем мире, кто простит нас за все. Вряд ли ад существует, но существует тщетность существования – те триллиарды миль, которые так или иначе придется пройти грешнику, о которых упомянул Достоевский».  – и все это из уст огромного мясника с большим ножом в руках.
Вера в неверие в веру верно вывернулась у Борьки. Как тут иначе?

Дни спустя Борис зашел в гости к Русаковым. Пока Лидия Ильинична, супруга Олега Иваныча, возилась на кухне с ужином, мужики уселись в зале перед бубнящим телевизором. В какой-то момент в телеке показали интервью со священником, на что Олег Иваныч как человек воцерковленный непроизвольно отвлекся. Священник с экрана отвечал на вопрос прихожанки в стиле «можно ли с мужем так в постели или сяк». Притом никаких экзотических вариантов не упоминалось. Для Борьки это звучало примерно, как: «Можно ли спать с мужем на правом боку или только на левом». То есть никакого криминала он там разглядеть не мог. Священник с экрана вещал, что это грех, и такие мысли – грех, и брак служит только одной цели – рождения и воспитания детей.
Совершенно неожиданно для Бориса Олег Иваныч, убежденнейший православный христианин, вдруг выдал:
«Гхм. Наставления священника супругам, в какой позе им можно заниматься «любовью», а в какой нет – не являются ли видом сексуального извращения – лезть в чужую постель? Какое дело, тем более духовному человеку, до того, чем занимается в интимной, совершенно приватной обстановке законно венчанная пара – взрослые сознательные люди? Одно дело, если они этим самым вредят кому-то: другим людям, ребенку. Но если это безвредно для окружающих, то и Богу это не противно. Так как не нарушает ничьей свободы, и не порождает зло».
Борис не ожидал такого «свободомыслия» от верующего человека. Для себя он сделал очередной жизненный вывод: нельзя судить о людях заранее. Если кто-то мыслит не так, как ты, не стоит спешить думать, что он глупее. У него могут иметься веские объективные причины для своего мнения. Практически слова Олега Ивановича на охоте.
Лидия Ильиишна занесла вареннички со сметаной. У холостого Борьки, конечно, всегда текли слюнки только от одного запаха домашней стрепни.
«Эх, Борька, вот мы с тобой еще зайчатинки навернем. Скажи, Лидочка, какой мы прошлым мартом вкусной зайчатинки поели? Помнишь? Удачная охота была. Я на снегоходе пятерых за заезд подстрелил». У Бориса очередной когнитивный диссонанс – март, это же пост у православных. И мясо?
«Знаешь, Боря, пост – это же не формальность: на левом боку не спи, этого не ешь, того не надевай. Это прежде всего очищение души. Если ты спортсмен, то отказ от белков для тебя не очищение – а вот от сладкого и булочек – да. Ты видишь, что я вообще не пью спиртного? Это не потому, что я кому-то обещал, или подшился, или мне по медицинским причинам нельзя. Все мне можно. Но это пост мой. Вот друг мой один по охотничьим делам, так он кофеман заядлый. Не то, чтобы там в сортах разбирался – растворимый хлещет для бодрости, но литрами. Так вот он знает, что пристрастился, и в пост не пьет кофе. Каждый сам знает, в чем его слабина. На то у каждого и пост свой».
Тот начальный период жизни в глубинке стал для Бориса периодом открытий. Потому при наших встречах он так дословно пытался передать все. Иногда путался в рассказах. Что-то путаю и я, но надеюсь донести те идеи, что его тогда впервые взволновали.
Победа и поражение
Темп. Allegro. Утро, гигиенические процедуры. Работа, коллеги, самоотдача. Темп. Вечер. Свежий воздух. Благодать. Чай. Книга. Почта. Чат. Новый день. Все снова. Выходные. Природа. Благодать. Отдых. Новая неделя. Все снова.
И все это в какой-то тоске. Чужая Воля тянет за ниточки безвольной куклы. «Аленушка. Ну, как же так? Я же душу ради тебя продам…». Она приболела, и на неделю родители забрали ее домой. Формально согласилась на переписку, но только лишь бы отвязаться от Борьки. Неадекватно он вел себя. Не приставал, конечно, но звонил без повода, захаживал не вовремя. Даже Андрею Архиповичу иногда приходилось прикрывать внучку, отказывая гостю.
Уехала и не отвечает на письма, как договорились. Борька пишет-пишет. Может, она их вообще не читает. Расклеился слабак, опустился до рифмованных сентиментов. Задержался в тоске допоздна на работе, просидел в наушниках без дела часа два, классику все слушал. А перед уходом сложились у него в очередном безответном письме такие рифмы:
Алена не пишет

У монитора среди груды книжек
Сидит грустный мальчик и ждет неподвижно
И Дворжак в наушниках сделан потише:
Алена не пишет! Алена не пишет!

Проходят минуты в часах еле слышно
Какая неделя уже с ними вышла?
Бесцельно крутнулось колесико мыши
Алена не пишет! Алена не пишет!

И темные шторы замученно дышат
И небо далекое сделалось ближе
И комната уже, и потолок ниже
Алена не пишет! Алена не пишет!

Мигает диод одним глазом зеленым
Заплаканный мальчик сидит отчужденно
Окошко иллюзий в экране все ближе
Вот-вот - и затянет, а Алена не пишет

Проснулся. Прохладно. Вставать неохота
Ни мальчика, ни сна, ни диода
Но, что на щеках под глазами так влажно?
Ресничка попала - это не страшно :)

Самое обидное, что Борькины страдания были мелочью по сравнению приключениями из его прошлой жизни. Ну, елки-палки! Ну, влюбился. Нет, тут дело не в этом было. Тут была ломка – потребность в страдании, мазохизм, привычка подчинятся чужой воле, поддаваться импульсной страсти. Жить всю жизнь в таком напряжении и азарте, в каком гонщик проживает минуты гонки. А, может, быть жертвой? Икать недоступного, отдавать себя целиком тому, кому не нужен. Тому, кто не ценит тебя по-настоящему, и даже не хочет узнать тебя настоящего. Да, все это правда. И то, и это, и все, что было раньше…

Проблема усугубилась, когда Боря узнал, что Аленкин мальчик ей не мальчик вовсе. Он ее так же не любит, как она Борьку. Она так же перед ним унижается, как Борька перед ней. Так же приносит себя в жертву.


Он сидел на холме у руин древнего храма. Штаны промокли от росы. Соловьи исполняли для всей округи хором лучшую оперу из своего репертуара. И он впервые перекрестился перед священными руинами. То, что он думал, было не мечтами об Аленушке, а скорее, молитвой за нее. «Как же так? Она стремится к недоступному, она такая же, как и он. Он переживал теперь не за себя, а за нее. Боялся, что она ищет человека недостойного себя, использующего ее. Ищет с целью играть роль мученицы, принести себя в жертву. Но она же не Иисус. Ее жертва будет бесполезной, напрасной. И тогда случится страшный грех бесполезной растраты ее дара. Дара прекрасного, что в ней есть, дара ее красоты, силы и воли. Самоубийство длиною в жизнь...
Но он не мог ничего с этим поделать, и права не имел, так как это и ее воля, и тот же самый грех с был с его стороны – стремиться к безответному, невзаимному.
Господи, помоги ей, как помог мне сейчас! Теперь я признал свою проблему. Я понял, что уничтожаю себя. Делаю это через свою губительную страсть. Я избавился от Чужой Воли в себе, отпустив ее.
Смирение спасло меня. Смирившись, я не стал рабом, но освободился. Я стал сильным. Спасибо за свободу и то счастье, что ждет меня теперь. Счастье, которое всегда ждало меня, и которого я избегал, пока, во-первых, не обнаружил в себе Чужую Волю, и, во-вторых, не победил ее, наконец.
Но я не могу помочь ей. Ведь, если я ей буду навязывать, что делать, то это будет уже не ее воля, но Чужая.
Ты дал ей Волю. Помоги ей найти ее. Помоги ей победить Чужую Волю, так же, как помог мне» – и это была первая в жизни молитва Бориса.
С этого дня его жизнь, наконец, действительно устроилась. Он женился на девушке, любящей его, привез родителей, выстроил дом, они с супругой завели детей, а когда те подросли до сознательного возраста, по традиции посадили яблоньку у себя во дворе. Борька всегда угощает меня своими яблоками, когда я к нему наведываюсь.  Дальше слов у меня не хватает, чтобы передать, какая там у него благодать в глубинке. А с Олегом Иванычем и я на охоту сходил однажды. Это по-мужски, не то, что ваше модное столичное вегетарианство!
Примечания
1. NR – National Railway – национальная железнодорожная компания Великобритании.
2. Рубль – жарг. тысяча рублей.