Охота - пуще неволи

«Охота - пуще неволи».


 Ледоход ждали со дня на день. Взрослые мужики и детвора ходили к реке, считай каждый день. Они старались не пропустить это событие и первыми сообщить новость. Самые неугомонные, в предчувствии ледохода, выходили даже ночью во двор. Если он начинался ночью, в деревне его было слышно ещё отчётливей, чем днём.

 День обычно был наполнен лаем собак, рокотом техники, громким говором и перебранкой жителей деревни, идущих как с работы так и на работу. Ко всему этому весело пели скворцы, скрашивая свои песни весёлым прищёл- киванием. Озорно дерущиеся воробьи у растаявших к полудню лужиц,чирикали на все лады. Все эти звуки сливались в один и слышались, как фальшиво играющий оркестр.

 Водоплавающая птица прилетевшая за две с лишним недели вперёд, не давала уже местным охотникам никакого покоя. Хотя и существовал закон об открытии и закрытии охоты, однако для этих диких, глухих мест, он был не писан. Но свой порядок, присущий только живущим здесь, всё же соблюдался. Каждый, мало-мальски уважающий себя охотник, доподлинно знал, что совершившая такой длительный перелёт птица, слаба и истощена. Чтобы себя  восстановить, ей потребуется минимум две недели. Местом обитания в первые дни прилёта, были небольшие водоёмы и освободившиеся местами от снега пашни.
 
 В любой деревне были свои именитые охотники. Традиции передавались из поколения в поколение. В затерянной среди лесов Сергиевке, к таковым можно было отнести не одно поколение семьи Кулаевых. Уже несколько дней они готовились к первой охоте. Время поджимало. Хотелось хоть раз побывать во всех местах, до начала кладки яиц. Почти неделю готовили самодельную дробь. Расплавляли свинец, заливали в специальную форму и получали дробь.
 
 Ружья у них были одноствольные и двухствольные. В своём арсенале имели и пару мелкашек, так называемые тозовки, одну из которых, как поговаривали, Трофимыч якобы привёз с фронта. Было ли это и в самом деле так, осталось неизвестно. Патроны к мелкашкам доставали обычно через знакомых, живущих в городе. Было это конечно вне закона, но тем не менее, к каждому сезону у них имелась пачка, другая.
 
 На охоту почти всегда брали подсадных уток, которых специально держали в домашнем хозяйстве. Размерами они были меньше, чем домашние утки. Осенью, жившие в округе охотники, менялись молодняком выросшим за лето. Делалось это, как говорили, для обновления породы. На охоту ходили в разное время суток, иногда на утренней зорьке или на вечерней. Бывало уезжали или уходили на весь день и даже оставались в ночь. Зависело это в большей степени от удачи и погоды.

 В тот раз решили идти в субботу, на утренней зорьке, за Омку. Там были пашни соседнего колхоза «Восход» и несколько небольших озёр. Хотя река была ещё покрыта льдом, на всякий случай решили прихватить с собой и перетащить на другой берег лодку. Поверхность реки выглядела тёмной.Однако это-сплошное, ледяное покрытие было уже набухшим и рыхлым. В любой момент, оно могло прийти в движение. Перетащив лодку на противоположную сторону и укрепив её за дерево, стали подниматься наверх.

 Их было трое. Сам Трофимыч, его сын и младший брат. У каждого за плечами было по ружью, на поясе по полному патронташу. Обуты были в высокие,болотные сапоги, шапки ушанки и ватные телогрейки. Поверх телогреек у Трофимыча и его брата, были ещё одеты и плащи-дождевики. Брат был невысокого роста и в своём одеянии выглядел особенно неуклюже. Двадцатилетний сын Николай, нёс в мешке четырёх подсадных уток.

 Добравшись до первого озерца, каждый для себя начал сооружать небольшой скрадок или вернее шалашик. Утки привязанные за одну лапу, были выпущены на воду. Обрадованные, хотя и не полной свободе, они ошалевши ныряли и неистово крякали, приглашая  таким образом пролетавших и плавающих на соседнем озерке селезней. Которые не заставили себя долго ждать и один за другим стали появляться над озерком.

  У любого охотника в кармане имелся манок, свисток имитируюший голос утки. Но в этот раз они не понадобились. Охота по всему было видно, будет удачной. В ожидании охоты, нервничали Найда с Пальмой, неизменные помощники, как на крупного зверя, так и на водоплавающих. Умели они загнать, как лося так и козу. С их опытом, охота на тетерева или косача, вообще выглядела игрой. С водоплавающими было посложней, но опыт приходил с годами. Теперь они были уже матёрые, охотничьи собаки.

 При первых  же выстрелах, они напряглись, но без команды не двинулись с места. Одновременно раздались три выстрела. Собаки сидели рядом со скрадком Трофимыча. Когда же он им скомандовал, они со всех ног броси- лись в воду, напугав при этом и своих, и прилетевших уток. Они знали своё дело и работы в тот день им было достаточно. Под огонь попадали только селезни. Уток отстреливать, никто из старых охотников не станет. Так научили их отцы и деды, а они этому учили своих детей и внуков. А убить утку выводящую птенцов, было вообще непростительным грехом.

 Над озерцом стоял густой дым от выстрелов. Охота удалась. Встретив вечернюю зорьку, решили собираться до дому. Тем более был субботний вечер и дома их ждала жарко вытопленная баня. Они ещё не знали, что впереди их ожидает большая неприятность.

 Когда они ступили на край берега, первое что бросилось в глаза, водяная гладь реки,  которой утром ещё не было. Вся середина реки была без льда, только по краям виднелись его остатки. Было видно, что ледоход начался ещё с утра и сразу же обратили внимание на то место, где должна была стоять их лодка. Её не было. Первое, что пришло в голову, сорвало и унесло. Но пройдя немного по берегу, увидели её на другой стороне. Большая часть дна лодки была на суше. Как могла она туда попасть? Только позднее они узнали, что лодку увели пацаны, бог знает что, делавшие на той стороне?

 С берега им хорошо была видна деревня. В окнах домов уже горели огни. Давно зашло солнце, а на небе всё выше поднималась луна. Стало таинственно светло. Подул ветер и было довольно прохладно. Трофимыч с братом спустились к воде, а сын Николай решил взобраться на стоящее невдалеке дерево. Зачем он это делал, он не знал. Он знал только одно, что домой сегодня они скорей всего не попадут.

 Дома его ждала молодая жена, которой он обещал вернуться к вечеру. Прошло всего лишь  два месяца, как они пожелись. Жили они у его родителей. Вместе с ними жила ещё его бабушка и младшие сестрёнка с братишкой. Скучать ей не придётся. Собираясь утром на охоту, Николай сказал, что идут они за реку. Домочадцы вымылись в бане, а охотников всё не было. Ужин давно остыл.
 
 В то время, как остальные члены семьи были спокойны или почти спокойны, Маша всё больше нервничала. В её семье охотников не было и она в сущности не представляла, что это такое. А на охоте, как оказалось, могло произойти много неожиданного. В этом ей ещё не раз придёться убедиться. Ну, а пока, в доме ложились спать. Время было поздним. Маша подходила к окну из которого была видна река и не отрываясь вглядывалась вдаль. В доли секунды, за рекой  блеснул огонёк и погас. Она ещё внимательней вгляделась, но ничего подобного не повторилось. Бредовая мысль мелькнула в голове, что-то видно случилось и охотники дают о себе знать.

 Когда все, как ей казалось уснули, она оделась и тихо вышла из дома. Интуитивно направилась по переулку в сторону реки. Расстояние от деревни до реки, приблизительно было метров пятьсот. Подмораживало. Под ногами ,от замерзающих лужиц, хрустел ледок. Между рекой и деревней пролегал широкий луг, куда стекалась со всей округи талая вода. Маше пришлось обходить луг, который разлился довольно широко.
 
 А всего каких-то полчаса назад, взобравшись на дерево и усевшись поудобней, Николай закурил свой "Беломор." Этот самый огонёк, от зажжённой спички и удалось увидеть Маше. Это было лишь мгновение в которое кажется трудно поверить, но оно было. Докурив папиросу, Николай спустился вниз и пошёл по берегу. Ещё сидя на дереве, он видел в свете луны поворот реки и затор льдин. Подумал тогда, а если попробовать в том месте перебраться. О своём решении он не стал говорить Трофимычу.

  А, Маша наконец-то подошла к берегу. Он был крутой и местами даже резко обрывался вниз. Высота до поверхности реки была метров десять. Стоя на берегу, она спокойно осмотрелась. Внизу, с её стороны, увидела стоящую лодку и ей всё стало ясно. А на противоположной стороне у самой воды, горел небольшой костёр. Возле него сидели два человека. Ей подумалось, ведь их должно быть трое? За ветками лозняка рассмотреть их она не могла, хотя луна светила со всей щедростью.

 До неё донёсся голос Трофимыча. Он узнал жену сына, стоящую на берегу. Она же в свою очередь спросила, где Николай? Ничего определённого сказать ей они не могли. Они и сами не знали где он, где-то мол здесь недалеко. Узнав подробнее, что у них случилось, ни слова не говоря спустилась к лодке. Трофимыч с братом занервничали, когда поняли, что Маша старается столкнуть лодку на воду. Они стали её отговаривать, но зная её настырный характер, замолчали.

 Когда лодка была на воде и Маша ступила в неё, она только тогда увидела, что нет ни одного весла.Но лодку уже понемногу относило от берега. Трофимыч стал давать ей советы грести вёслами и когда услышал, что вёсел нет, заругался даже матом. А лодку между тем, уже выносило на середину реки, где было довольно-таки бурное течение. Маша лихорадочно думала, что-то надо делать, иначе ей не удасться причалить к противоположному берегу. Впереди уже маячил поворот реки и огромный затор льда. Это было опасно. Лодку могло опрокинуть. Тогда она осторожно опустила обе руки за борт. Лодка накренилась и ладони обожгло ледяной водой.

 В голове было одно, надо грести. Полулёжа на корме, она лихорадочно загребала руками с правой стороны. В какой-то момент она почувствовала, что ей удаётся управлять лодкой. Нос лодки был в нужном направлении. Но её несло боком по течению. У костра было тихо. Оцепенев, Трофимыч с братом, молча наблюдали за происходящим на реке. Маша бесчувственными руками продолжала грести.

 В доли секунды она почувствовала в воде, торчащую ветку или проплывающий мимо сушняк. И вдруг одной рукой ей удалось ухватиться за почти скрытую под водой ветку. Лодка сразу же заштопорилась, хотя и продолжала другим концом выруливать в разныестороны. Маша мёртвой хваткой держалась за ветку. Только-бы она не сломалась. Продвигаясь по ветке руками и подтягивая одновременно лодку, ей удалось направить её, в торчащий из воды лозняк.

 Пришли в себя и Трофимыч с братом. Они зашли как можно дальше в воду. Края болотних сапог скрылись в воде. В руках были длинные палки, которыми они дотягивались до края лодки. Однако Маша боялась выпустить ветку из рук. Ей казалось, что разожми она хоть одну руку и её снова унесёт на середину реки. Так подтягивалась она вместе с лодкой до тех пор, пока Трофимыч не ухватил рукой за борт и не вытащил край лодки на сушу.

 Несколько секунд стояла полнейшая тишина. Слышалось только журчание воды и глухие удары льдин о затор. Переведя дух, Трофимыч скомандовал брату, перевезти Машу и вернуться за ним. Она была категорически против, ей казалось, что только Трофимыч сможет благополучно перевезти её обратно. Среди сушняка выбрали что-то наподобии вёсел и Трофимыч переправил, судорожно уцепившуюся за край лодки сноху. Сам же вернулся за братом.

 Маша выбрав более пологое место, поднялась на берег и пошла к изгибу реки. Пройдя где-то полста метров, увидела бегущего по сгрудившимся льдинам человека. Без сомнения это был конечно Николай. От увиденного, она чуть не потеряла дар речи. Ему удалось благополучно перебраться через реку. Однако он был немало удивлён и даже напуган, увидев на берегу поджидавшую его, Машу. Ему ещё повезло, что он не видел её путешествия по реке.

 Постояв молча на берегу, они никого не ожидая, направились домой. Уже отойдя недалеко от реки, Машу начал бить озноб. Только в тот момент, до неё стало доходить, а что если бы......? Ведь она была не далеко от непоправимого.  А Николай? Перебегать реку по движущимся льдинам! Но видно судьбе было так угодно, что-бы всё произошло именно так, как оно произошло, а не иначе. Ведь тогда не родились бы их дети, не нужна была реке в тот момент такая жертва. Она решила повременить. И только уже через тринадцать лет, как бы оставленную на потом жертву, она всё же забрала. Это был Трофимыч.