Борисовский треугольник

«КО», № 25 (76) 19 июня 1997 г.

Борисовский треугольник
Валерий ТАРАСОВ

В полночь с 25-го на 26-е июля 1995 года в центре города Борисова, расположенного, кстати, на месте тектонического разлома земной коры, по улице Чапаева на территории детского садика N 42 случилось нечто из ряда вон выходящее — напрочь сгинули три человека. Сбивая ноги, их стали искать сначала знакомые, потом и милиция. Обезобра¬женный труп одной из них — моло¬дой женщины — нашла на рассвете сторожиха. Голое тело хранило следы насилия, страшных мучений и нечеловеческих пыток. Нижнее белье и остальные вещи были разбросаны вокруг на десятки метров.
Двое других “сгинувших” объявились только спустя полтора года за тысячу километров к югу от Беларуси в сопредельном государстве. Подробностей этого вечера и ночи они не помнили. И только благодаря скрупулезной работе специалистов была восстановлена их память. В марте 1997-го в Минском областном суде речь шла далеко не о проделках НЛО...
Вечером 25-го июля двадцатидвухлетний Сергей Ржеусский выгуливал во дворе дома по улице Горького в Борисове двух кровиночек: полуторагодовалых чад-близнят. Сидел отрешенно на скамеечке и думал думу: “Где взять еще на поддачу?” Наследники копошились рядом сами по себе. И вот Сергей просиял: к скамеечке правил стопы двадцатилетний мослатый Серж Завальский, освободившийся из заключения около месяца назад. Там, на зоне, у обоих прошли отрочество и юность. На двоих Серег приходилось четыре судимости и с полдюжины статей приговора...
— У тебя что-нибудь есть?
— Возьми деньги и сбегай.
Мослатый протянул на бутылку. Бросив подрастающее поколение во дворе, собутыльники расположились на кухне и налили по первой:
— Будем!
Разлить по второй помешал возглас недовольной супруги Ржеусского: “Горе мое, опять пьянка? На кого детей одних бросил, сволочь?..”
Выпить в такой атмосфере за здоровье не поднялась рука.
— Серж, хорошо тебе, холостой.
Айда к Светке Козловской. Суй закусь по карманам, сгодится...
Молодые люди ходили в школу каждый аж по восемь лет, успели схватить вершки знаний, накопленных человечеством за тысячелетия. Светлана была их подружкой еще с тех безмятежных годков, осталась верным товарищем и после тюремных “университетов”.
“Кореша” выпили с подружкой — показалось мало. Завальский трях-нул стопкой купюр, как уверял, “матпомощь и подъемные” из воровского общака, и потянул Ржеусского к автобусной остановке. Бабка отоварила парней в сумеречный час прямо со скамейки на остановке транспорта. Напротив подъезда. Было уже около десяти вечера. Водка опять иссякла. Из гостеприимной квартиры с порно на телеэкране парни поехали продолжать вечер на железнодорожный вокзал, где тяжелые составы круглосуточно трясли тектонический разлом, разваливая его дальше. К полуночи друзья ос¬новательно загрузились и собрались покинуть нарпитовскую точку, где “провожают паровозы”, но на выходе из бара на плече Ржеусского неожиданно повисла смазливая девица:
— Не узнаешь?
— Привет Ирка. Выпить хочешь?
Сергей решил, что обязан угостить шапочную знакомую. Серж не возражал “пробашлять” идею. Причина: с девицей была огненно-рыжая подруга, которая представилась волнующим именем — Анжелика. Парней тянуло на подвиги.
Вчетвером вернулись в бар, заказали водку. Сергей присматривался к рыжей и почти не пил, расхотелось. Незнакомка казалась красавицей, отец близнят понимал, что перебрал сорокаградусной. Чувственность росла от каждого нового взгляда.
От вокзала взяли “тачку”. В такси знакомый парень медленно вез компанию по улице Чапаева. Донжуаны стали выяснять, согласны ли девицы поддать еще? Ирка обнаглела. Ржеусскому почудилось, что ее рука скользнула в карман брючины и мгновенно отдернулась. Шмонает его? Сука! “Блюститель нравственности” без объяснений и без замаха съездил девчонке в глаз. Из рассеченной брови брызнула кровь, кабину переполнил крик. Водитель остановил автомашину и заставил всех выйти.
А на самом деле никто ни у кого не лазил по карманам. Суд расценил это заявление убийцы как способ защиты.
— Девки, не торопитесь домой, вместе “профестивалим” этой ночкой, лады?
— Нет.
На неожиданный отказ Ирины Ржеусский ответил ударом кулака в лицо. Из левой брови девушки брыз¬нула кровь. Такси завизжало тормо-зами, а водитель разъярился:
— Вон из машины. Все вон. А то помогу монтировкой.
Ирина, зажимая бровь, выбралась первой и пошла к дому, благо, он был недалеко. Анжелика выскочила через водительскую дверь и понеслась по проезжей части. Парни подхватились следом и бросились догонять рыжую “сексбомбу”, которая их вдохновляла на подвиги с самой встречи в баре. Водитель, ругаясь, вытирал сиденье и испачканное кровью боковое стекло...
Сексгерои нагнали спотыкающую на каблуках девушку, подхватили под руки и, применяя силу, повели в темноту вверх по улице. Ирина через минуту заскочила домой и позвала на помощь мужа:
— Анжелу хотят изнасиловать, пошли отбивать.
Муж с товарищем, водитель такси и она около часа ходили по дворам, громко звали Анжелу по имени, но подруга не откликалась. В соседний детский сад через забор они не полезли. Неожиданно на бордюре возле дома N 38 набрели на тряпку: валялся скомканный свитер, а который была одета Анжела. Прошло всего пять или семь минут.
— Поймали! — ахнула Ирина и заплакала.
Из домика-избушки в детском саду раздался приглушенный вскрик: — Не надо!
Он не был услышан спасателями, но сторож детского сада насторожилась — это входило в ее обязанности. И только через час с небольшим, когда в домике вспыхнул огонь от газовой зажигалки, крикнула в форточку:
— Я в милицию позвонила, уходите. Сейчас приедут.
И боязливо прикрыла створку.
Двое мужчин рванули через забор в противоположные стороны. Третий, чей силуэт она видела в полночь через стекло, похожий на женщину, остался в домике.
Утром, обходя территорию, — как бы чего не натворили, молодежь нынче разболтанная -- заглянула за угол избушки: голый труп молодой женщины, страшно обезображенный десятками, а, может быть, сотней смертельных ударов, лежал на земле с бесстыдно разведенными ногами...
В затоптанной траве валялся складной нож и потерянная убийцами зажигалка — насильники торопились. В мусорном ящике сверху лежал окровавленный кирпич...
Суд и следствие восстановили картину убийства с большой степенью достоверности, но эти ужасы нельзя перекладывать на бумагу “крыша поедет” у пишущего и у читателей.
Разными путями около часа ночи Ржеусский и Завальский вернулись в квартиру Светланы Козловской. Руки, одежда и кроссовки были в крови. Первое, что попросили — помыться. Не задавая вопросов, хозяйка провела убийц в ванную комнату и показала, где мыло и порошок. Майка на одном из них не отстирывалась, и она дала мужнину — новую. Оставленную замочила в тазу с отбеливателем.
— Светка, поможешь ночью на улице остановить “тачку”? Потом поедешь нас провожать. До Смоленска.
Она неожиданно согласилась. Наверное, от скуки.
По улице Чапаева не спеша ехал частник- извозчик Груздов. Притормозил на призывный жест девицы, следом из темноты выступили сопровождающие пассажирку. Но она ехать отказалась:
— Пока, ребята.
— Не дури и садись... Трогай, шеф.
Втроем поехали сначала к отцу двойняшек, потом назвали адрес Завальского. Убийцы ненадолго заходили домой, переодевались и спешно собирали вещи — уезжали надолго. Светлана ждала в такси.
Затем назвали новый адрес за городом, и Груздов послушно — на свою беду — повернул по трассе Москва—Брест за городскую окраину. Автомагистраль убегала вперед.
У горла извозчика оказался нож Ржеусского, бок щекотало лезвие в руках Завальского.
Груздова стащили с сиденья, на улице дали для острастки под дых и посадили сзади. Кухонный нож всю долгую дорогу был прижат к боку, хозяин “тачки” боялся шумно перевести дыхание и неслышно сопел, не делая попыток шевельнуться и почесать зудящий от комариного укуса нос. Жизнь дороже.
В поселке Крупки, недавно ставшем городом, Завальский притормозил у бензозаправки:
— Топливо почти на нуле.
Серега постарше осклабился.
— Ты, Груздь, гони деньги на бензин.
Отдавая деньги, Груздов незаметно почесал укушенный нос и от этого удовольствия даже не пожалел канувшие две сотни тысяч.
После заправки за руль автомашины посадили Груздова, который и не делал попыток бежать. Видно, понял, что убивать его не собираются. Стало жаль бросать легковушку. Рядом на переднем сиденье с ножом в руке небрежно развалился Ржеусский.
Перед Смоленском у знаменитой Хатыни, где покоится прах десятков тысяч пленных офицеров Войска Польского, остановились справить нужду. Облегчившись, парни развязали языки. Светка только спросила:
— Что случилось-то? Расскажите хоть сейчас.
Завальского прорвало:
— По дурости изнасиловали и “завалили” бабу. Теперь придется надолго скрыться, уточнил. — В детском саду, недалеко от твоего, Светка, дома.
— Может, только покалечили?
С переднего сиденья повернулся Ржеусский:
— Насмерть. Вдвоем добивали кирпичом по голове, потом куском шифера. Голова почти отвалилась от шеи.
Завальский вкратце поведал всю историю, как и где пили, как ехали в такси. Как одна убежала, а другую ловили и раздевали, и в избушке по очереди “трахнули”, получив удовольствие на всю катушку. Натешившись, убили, чтобы молчала.
Подытожил Серж и добавил: мол, сидеть долго не охота.
Долго сидеть насильникам действительно не придется. Суд учел пожелание убийц.
Возвращаясь из Смоленска с пассажиркой, Груздов по-прежнему молчал. Светлана даже не была уверена, слышал ли разговор-признание водитель и ее разглагольствования о дружках-приятелях, которые она бросала в салон от вновь навалившейся скуки.
На первых допросах Светлана притворялась дурочкой, которая знать ничего не знает. Но, начиная с первого августа, когда дружки “потерялись” на просторах СНГ, дала правдивые показания, назвала фамилии...
— Я боялась мести. Вдруг вернутся в мой дом неизвестно откуда. Да и отец Завальского — бандит, только-только вернулся из тюрьмы. Вся семейка такая. А я хочу еще пожить...
Скрываясь на территории Украины, оба Сергея опять же в состоянии опьянения совершили новое преступления и по законам сопредельного “сели” на пять лет за много километров от “батьковщины”. По межгосударственному соглашению их этапировали, неожиданно для убийц, в родной Борисов... НАТОвская Украина выдала нейтральной Беларуси убийц-уголовников, напрасно они надеялись хоть в тюрьме считаться иностранцами.
На суде Сергей Завальский согласился с иском родных убитой выплатить ущерб на погребение — шесть миллионов рублей и 300 миллионов компенсации за моральный вред. По мнению коллегии, последняя сумма вдвое уменьшена —до 150 миллионов. Ржеусский иски вообще не признал.
Судя по всёму, убийцы не выплатят даже копейки. Оба насильника приговорены к расстрелу. Помилования рецидивисты вряд ли дождутся.
Страшный “любовный” треугольник из Борисова больше не встретится ни на этом, ни на том свете.