Глава 3

Когда Зандер добрался назад до своей пещеры, солнце уже почти село, и мрачные тени ночного леса стали пугать его. Никогда раньше он никого и ничего не боялся. Да и что могло произойти с ним в таком привычном для него мире. Но после увиденного сегодня и пережитого ужаса ему за каждым кустом мерещился кто-то очень страшный и непонятный, который хочет на него напасть и лишить жизни.

Зандер недолго постоял недалеко от входа, прислушиваясь к каждому шороху — вот пробежала мышь, а за ней бесшумной тенью сорвался с ветки филин. Он несколько раз огляделся по сторонам и, и только после того, как убедился, что не заметил и не услышал ничего подозрительного, шагнул за занавеску в пещеру.

— Лемми, — позвал он мальчика тихим шепотом.

— Я здесь, на лежанке, — тоже очень тихо отозвался ребенок.

Зандер, облегченно вздохнув, уже смелее шагнул внутрь, пытаясь в темноте нашарить лампу и огниво. Ему не сразу удалось это сделать, и в пещере сразу стало веселее и уютнее от заплясавшего на ее сводах огонька.

Он огляделся. Лемми лежал в самом дальнем углу пещеры, забравшись с ногами на лежанку и свернувшись в маленький жалкий комочек. За время его отсутствия никто не приходил и не потревожил ребенка, все продолжало оставаться своих местах, даже еда, которую он оставил для мальчика, осталась нетронутой. Зандер укоризненно покачал головой.

— Почему ты ничего не поел за весь день? — спросил он недовольно малыша.

— Мне было одиноко, страшно и кушать совсем не хотелось. И я не ем сыр с сухариками, — шепотом поведал мальчик, садясь на лежанке и протягивая к Зандеру руки.

Парень присел рядом, обнял ребенка, тот обвил его за шею, уткнувшись носом в ухо. От этой неожиданной ласки у Зандера навернулись слезы на глаза, он прокашлялся, прочистив горло, и строго, как отец порой разговаривал с ним, сказал мальчику:
— Кушать надо всегда, даже когда очень не хочется, хотя бы маленько, хоть чуть-чуть от этого силы появляются.

А потом добавил мягче, нежно целуя Лемми в макушку:
— Я постараюсь больше не оставлять тебя одного надолго. И завтра поищу то, что тебе понравится из еды. Договорились? А теперь давай, попьем чаю, и будем ложиться спать.

Ребенок кивнул, расцепил руки и позволил Зандеру заняться костром и чаем. Он так и остался сидеть на лежанке, с рассеянной счастливой улыбкой наблюдая, как парень ловко орудует возле самодельного очага.

— Ты нашел мою няню? — неожиданно спросил мальчик.

Зандер чуть не выронил кружку с кипятком, с которой уже двигался в сторону лежанки — других мест, куда можно было бы удобно присесть, в пещере просто не было. Он ведь так и не придумал за долгий путь от замка, что скажет ребенку.

— Нет, — покачал он головой, — я дошел до места, где, вероятно, ты жил, но все оттуда ушли, я не застал никого. Мне не удалось ни с кем поговорить.

— Все-все? — нижняя губа малыша задрожала, глаза заблестели слезами, готовыми вот-вот пролиться с длинных ресниц, он заморгал удивленно и расстроенно. — Как они могли меня оставить?

— Они не хотели тебя оставлять, но ты потерялся, заблудился. А им срочно надо было уйти всем, — придумывал на ходу Зандер, только чтобы хоть как-то успокоить ребенка. — Они поручили мне присмотреть за тобой, пока они не вернутся.

— И ты меня не оставишь, как они? Правда? — и Лемми, не выдержав, расплакался.

Зандер поставил кружку с чаем прямо на земляной пол пещеры. Быстро подбежал к ребенку, поднял и стал баюкать его, как маленького, пытаясь успокоить. Впрочем, он и был маленьким, совсем маленьким беспомощным ребенком.

— Поклянись, что будешь со мной всегда, — размазывая кулачками слезы по щекам, просил Лемми. — Поклянись жизнью, что никогда меня не бросишь.

— Клянусь, мой хороший, — соглашался на все Зандер, чтобы успокоить его. — Я буду с тобой всегда, столько, сколько ты посчитаешь нужным. Только не плачь больше.

Лемми вывернулся из объятий своего новоявленного опекуна, обнял его за шею, прижавшись мокрым личиком к его щеке, и прошептал:
— Я буду хорошим и послушным, не буду плакать, только не оставляй меня одного больше. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Зандер, не совсем представляя себе, как он выполнит данное Лемми обещание, причем скрепленное клятвой. Ведь ему завтра придется снова оставить его, пусть и ненадолго.

«Поистине, утро вечера мудренее, надо ложиться спать», — решил он, допивая свой почти остывший чай и баюкая задремавшего от пережитого волнения мальчика.


* * *


Утро не принесло Зандеру облегчения на сердце и не навело порядка в мыслях. Что делать с ребенком и чем его кормить, он так и не придумал. Он принял решение сходить в город — нужно помириться с теткой, узнать, чем кормят маленьких детей, и зайти к лекарю. Тот всегда был добр к нему — в детстве смазывал и забинтовывал ссадины и порезы, много знал о странностях человеческого поведения и мог ему поведать, если он его хорошенько попросит, о причинах солнцебоязни Лемми.

Итак, сначала лекарь, потом соседка — тетушка Бетти, торговка молоком, а затем он пойдет к себе домой, примет покаянный вид и будет вымаливать прощение у тетушки Матильды, а оно ему, ой, как нужно.

— Лемми, просыпайся, — позвал он мальчика. Зандер пытался быстро придумать оправдательные слова, почему ему надо оставить его и сходить в город. Он вчера давал клятвы, что не оставит Лемми одного, и вот уже утром пытается их нарушить.

Мальчик сонно потянулся, обнял его за шею и, не открывая глаз прошептал:
— Я очень хочу кушать, мне еда снилась всю ночь.

«Ну вот, и причина, по которой я спокойно могу удалиться и оставить его», — обрадовался Зандер такому простому решению, а вслух лишь произнес:
— Лемми, мне придется тебя оставить, но поверь, это совсем ненадолго. Сейчас светит солнце, и ты не сможешь пойти со мной. Я прав?

Ребенок, не разлепляя рук и не открывая глаз, утвердительно кивнул.

— Но я быстро вернусь, добуду тебе поесть, и вернусь.

Лемми опять кивнул.

— А ты, чтобы не скучать, почитай книжку, у меня тут есть несколько.

Мальчик отрицательно помотал головой:

— Я еще не умею читать.

— Ну, тогда разглядывай картинки. У меня все книжки с картинками, — предложил ему Зандер скоротать время, пока он будет отсутствовать.

После этих слов он попытался встать с лежанки, но ребенок подставил ему лицо для поцелуя, по-прежнему не разлепляя руки и не открывая глаза. Зандер растерялся, его никто не целовал ни перед сном, ни по утрам, и он очень редко к кому-либо прикасался губами, пожалуй, только к матери. В их семье это было как-то не принято.

— Лемми, — предложил он осторожно, — Давай, я не буду тебя целовать.

— Но меня няня всегда целовала, — почему-то захныкал ребенок, видимо, из-за недополученной ласки.

— Но я не твоя няня, — строго продолжил Зандер, — И мы с тобой все-таки мальчики. Давай, и будем вести себя, как положено мальчикам.

— А как положено вести себя мальчикам?

— Они не капризничают, не плачут, не целуются, не обнимаются. Сами одеваются, даже если у них есть слуги. Занимаются физкультурой и совершенствуют свое тело. Изучают науки и военное искусство. Защищают слабых. Ты понял?

Лемми, наконец, открыл глаза, с видимой неохотой снял свои руки с шеи Зандера, отодвинулся от него и торжественно произнес:
— Я буду настоящим мальчиком, как ты хочешь.

А потом очень хитро спросил:
— А кто будет обучать меня наукам?

Зандер сначала хотел отмахнуться от вопроса, но потом решил, что тот ищет лазейку, почему ему модно не вести себя, как настоящему мальчику, да и от вопросов маленьких детей нельзя отмахиваться, и честно ответил:
— Пока, видимо, я буду с тобой заниматься, научу тебя грамоте, а потом ты сам будешь знания получать из книжек. А сейчас вставай, одевайся, как положено большим настоящим мальчикам, а я пойду в город.


* * *


Меньше чем через четверть часа Зандер постучался в дом лекаря.
— Проходи, мальчик, давно ты не навещал меня, — дверь ему открыл сам хозяин. — Позавтракай со мной, уважь старика.

Зандер вежливо поздоровался и, конечно, согласился разделить с ним трапезу. Все-таки сухарики с сыром — слабая замена полноценному обеду, а из кухни так аппетитно пахло. Они проследовали в столовую, где был уже накрыт стол на одну персону, и молодая служанка, вежливо улыбнувшись Зандеру, тут же принесла дополнительные приборы.

— Что тебя привело в столь ранний час в мой дом? — спросил лекарь, когда Зандер, насытившись и взяв в руки чашку с ароматным чаем, откинулся на высокую спинку стула, неспешно прихлебывая густую, сладко пахнущую травами жидкость.

Бельведер Риттерс хоть и называл себя стариком, на самом деле таковым не выглядел. На вид ему от силы можно было дать лет сорок, как и отцу Зандера, не больше. Для солидности он носил бороду и усы, в которых не было ни одного седого волоска, как и густой аккуратно подстриженной шевелюре. Какой же он старик? Конечно, он старше Зандера, но совсем не старик. Он хорошо разбирался в травах, готовил снадобья и лечил людей. Мог также удалить больной зуб, наложить шину на сломанную конечность, да мало ли с чем могли прийти к лекарю люди. А еще он много знал о неизвестных болезнях, о которых и в книжках-то часто нельзя было прочитать. Только поэтому Зандер и пришел к нему с проблемой Лемми.

— Я прочитал в одной книжке об одной странной болезни, — начал издалека парень, — И хотел у вас поинтересоваться.

— И что это за болезнь? Каковы ее симптомы? — заволновался лекарь. Был случай несколько лет назад в их городке, когда на людей навалилась даже ему неизвестная напасть. Несколько человек тогда вмиг «сгорели» от лихорадки, в том числе и матушка Зандера, оставив парня сиротой, а его отца вдовцом.

— В этой книжке говорилось, что маленький ребенок пяти лет боялся света.

— Он боялся любого света или только солнечного? А к костру он как относился? И про кого интересно была эта книга? Это был мальчик или девочка? — засыпал вопросами его Бельведер Риттерс, несколько успокоившись, что все же это была не реальная, а все же вымышленная болезнь.

— Это был маленький мальчик и, и боялся он только солнечного света, — честно ответил Зандер и взглянул в глаза лекарю, ожидая ответа.

— Тогда все просто. В этой книжке, видимо, писали о маленьком вампире.

— Как о вампире? — Зандер, растерявшись, чуть чаем не подавился от слов лекаря.

— Это слишком просто и не очень интересно. Спроси лучше про себя, — предложил мужчина и сам посмотрел в глаза парню.

— А что я? — не понял вопроса тот.

— С тобой не происходит ничего необычного? — допытывался лекарь.

Зандер отрицательно покачал головой. Если не считать того, что его из дома выгнала родная тетка, а в лесу к нему пришел маленький вампир, во что не хотелось совершенно верить, то ничего необычного с ним больше не произошло за последнее время.

— А чем питаются маленькие вампиры? — спросил Зандер рассеянно, погруженный в свои размышления.

— Кровью, мой мальчик, только кровью. И маленькие, и взрослые вампиры питаются только свежей кровью. Но мне хочется все-таки поговорить о тебе. Я задам несколько простых вопросов, а ты мне постарайся честно ответь на них.

И лекарь, не дожидаясь согласия Зандера, стал задавать свои бесконечные вопросы, на которые парень почти все время отвечал «нет». Он спрашивал об изменениях в предпочтениях в еде, об изменении слуха, зрения. Внимательно рассматривал его глаза, не заметив ничего необычного, разрешил отвести взгляд и моргнуть. Спрашивал, не изменилась ли его реакция, не стал ли он быстрее бегать или дальше прыгать.

— Значит, не пришло еще твое время, — вынес вердикт Бельведер Риттерс, и придвинул к нему тарелочку с засахаренными орешками, которые только что принесла все та же молоденькая служанка, и налил ему еще ароматного чаю.


* * *


«Не может этот маленький очаровательный мальчик быть вампиром, лекарь ошибся или не правильно меня понял! Вампиры кусаются, а тот даже не пытался этого сделать. Я же спал с ним в одной постели. Если бы он был вампиром, давно бы меня загрыз», — рассуждал Зандер, спеша к молочнице тетушке Бетти. Он просидел у гостеприимного Бельведера Риттерса почти полдня и теперь очень торопился. К тому же его мучила совесть — он сытый, довольный, пробыл в приятной компании, а Лемми один в пещере и очень голодный.

У молочницы он выяснит, чем питаются маленькие мальчики, у нее много детей, она должна это знать. Попросит молока в долг, Лемми должен его пить, просто обязан, как все дети, и поспешит к нему. Со своей теткой Матильдой, видимо, придется мириться уже завтра.