Исполнение желаний

Карфаген должен быть разрушен


        1

        За окнами бушевала гроза. Судя по календарю, как раз сегодня ночью должен был состояться шабаш ведьм, и погода стремилась соответствовать предстоящему празднику. Мила собиралась на пустырь рядом с заброшенной мельницей, чтобы совершить ритуал на исполнение желаний. 
        – Психопатка! – кричала ей подруга из кухни, гремя посудой, – Тебя в Кащенку сдать надо. По тебе там давно место плачет.
        – В Кащенке меня долго не выдержат, они от меня с ума сойдут, – отшучивалась Мила, выгребая из гардероба старые вещи и раскладывая их на диване, чтобы выбрать подходящие.
        – Ей абонемент туда надо выписать, на временное, но постоянное посещение, тогда и волки будут целы, и овцы сыты, – глубокомысленно заметил Кирилл, бродя в задумчивости по квартире. Он не знал, куда ему пристроиться: комнату жена превратила в примерочную, а на кухне её подруга гремела кастрюлями, явно собираясь поспособствовать Миле в осуществлении очередного безумного проекта.  Наконец, он заперся в туалете, прихватив с собой айпод, и тут же из-за двери понеслись звуки гоночной машины, заходящей на очередной вираж.
        – Ну и что в этом такого? – Мила вышла из комнаты на кухню в плаще двадцатилетней давности и мужниных штанах для рыбалки, которые падали с неё при каждом шаге, – Так нормально?
        – Более чем, – отмахнулась от неё Люба.   
        Она, наконец, нашла в шкафу медный таз для варки варенья и теперь задумчиво его рассматривала. 
        – Мил, а колотушку мы где возьмем? Колотушка, наверное, должна быть особенная?
        – Наверное, должна, – согласилась Мила, – Но раз особенной нет, возьмём деревянную для картофельного пюре.
        – Звук будет не тот, – с сомнением заметила подруга.
        – Давай чеснок уже нанизывать, – поторопила её Мила, взглядом указав на настенные часы.
        Люба отложила таз, вытащила из-под стола корзину и терпеливо принялась очищать от белой шелухи каждый зубчик. Все чесночные дольки они дважды проткнули длинной иголкой с суровой ниткой, и получились прочные ароматные бусы, которые Мила намотала себе на шею в несколько рядов.
        Кирилл появился из туалета. Судя по его победному виду, трасса была пройдена успешно. Он с интересом уставился на жену, облачённую в необычный костюм и держащую в одной руке деревянную толкушку для пюре, а в другой – медный таз для варки варенья. На ногах у Милы были его же болотные сапоги выше колен.
        – Тебе зонт нужен, от такого дождя ни одна шляпа не поможет, – разумно заметил он.
        – И в какой руке я буду его держать? – иронически подняла брови Мила.
        – Ни в какой, мы его тебе к спине примотаем, сразу в раскрытом виде, – пожал плечами Кирилл.
        – Ой-ёй-ёй, у вас семейное, – Люба схватилась за голову  и отправилась в прихожую на поиски зонта.
        Через пятнадцать минут Мила стояла перед ними с привязанным сзади и уже раскрытым зонтом. Для полноты картины Люба прикрепила несколько оставшихся не у дел чесночных долек к торчащим в разные стороны спицам.
        – В двери надо под наклоном проходить, иначе не получится, – наставительно заметил Кирилл.
        – Кир, – упавшим голосом сообщила Люба, – Я её в таком виде не отпущу! Ну, куда она так пойдёт? Её же первая скорая заберёт прямо у подъезда.
        Судя по выражению лица Кирилла, он разделял её опасения. Мила улыбнулась:
        – Ну, я же сразу приглашала вас с собой! Пошли все вместе.
        – Кир, пошли, – потянула его за рукав подруга, – Она же всё равно уговорит, не мытьем, так катаньем.

        2

        Около полуночи они втроем стояли напротив полуразрушенного фасада старой мельницы. Журчание речушки сливалось с оглушительными звуками тяжёлого отвесного ливня. Чёрное грозовое небо раскалывалось на части длинными зигзагами молний. Деревья стонали и гнулись от резких порывов ветра. Сплошные потоки воды обрушивались на ветки прибрежных кустов и пригибали их почти к самой земле.
        – Погода в самый раз! – заметил кто-то из них. Относительно сухой осталась только Мила – и Люба, и Кирилл уже насквозь промокли в неподходящей для прогулки одежде, а обувь у всех троих была покрыта толстым слоем тяжёлой глины.
        – Милка, давай иди уже! – поторопила подругу Люба, прижимаясь к Кириллу в надежде хоть немного укрыться от шквального ветра.
        Та двинулась на освещаемое всполохами открытое пространство перед мельницей, волоча за собой таз и поигрывая в руке колотушкой. Раскрытый над головой зонт сильно парусил на ветру и постоянно грозился выгнуться в другую сторону. Дойдя до места, которое показалось ей подходящим, Мила несколько раз подпрыгнула и ударила в таз колотушкой. Никакого особенного эмоционального состояния она при этом не ощутила.
        Мила переместилась на другое место и ударила в таз ещё раз.
        – Ты подпрыгивай, подпрыгивай выше! – услышала она доносящийся сквозь шум дождя голос мужа.
        Мила отмахнулась от него колотушкой и задрала голову вверх, пытаясь разглядеть в просветах между тучами краешек лунного диска. При этом она неудачно повернулась лицом к ветру. Зонт, не выдержав очередного порыва, наконец, выгнулся в обратную сторону, и Мила в одну секунду оказалась промокшей с ног до головы буквально до нитки.
        Стало намного интереснее. Мила некоторое время постояла под дождём, ловя открытым ртом тяжёлые капли, а потом начала стаскивать с себя лишнюю одежду. Положив отвязанный со спины зонт шпилем вниз на землю, она придавила его снятыми с себя брюками и плащом. Потом опять залезла грязными ногами в сапоги и принялась носиться по лужам в нижнем белье и футболке, размахивая колотушкой и ритмично постукивая ею в днище оглушительно гудящего таза.
        – Кир, иди сюда! – закричала она и помахала мужу приглашающим жестом, – Будем хоровод водить, так лучше получится.
        – Ну, вот чего она делает? – упавшим голосом спросила Кирилла Люба.
        – А какая разница? Всё равно все уже насквозь мокрые, – пожал плечами тот и, отдав второй зонт подруге жены, принялся стягивать с себя ветровку через голову.
        Через пару минут уже двое скакали под холодными дождевыми потоками и орали «бом-бом» в такт барабанным ударам.
        – Придурки, – с завистью улыбнулась Люба, прижимая одной рукой к груди одежду Кирилла, а другой держа над своей головой сразу два раскрытых зонта.
        – Люба-Люба, бом-бом-бом, ты бросай все вещи наф! Ты иди сюда-да-да! – продолжая ритмично стучать колотушкой по тазу, кричала ей Мила, – Тут вот прямо класс-класс-класс!
        Кирилл наклонился и поднял с земли увесистый ком глины. Слепив из него пару «снежков», он запустил одним из них в Милу, а следующим – в Любу. Мила восторженно заверещала, а Люба, попытавшись увернуться, поскользнулась на мокрой земле и упала прямо в грязь.
        – Уррра! – завопила Мила и бросилась к подруге в надежде вывалять её окончательно.
        Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель увидел тот шабаш ведьм, который устроила на поляне перед заброшенной мельницей эта троица, перемазавшись в мокрой глине с головы до ног и водя под проливным дождём хороводы, сопровождаемые дикими ведьмацкими воплями и медным барабанным боем, всех троих точно забрали бы в Кащенко.
        Но разве кто-то, пребывающий в здравом уме, додумался бы отправиться туда в такую погоду?