Улики

               
1992 год.
 14 сентября.
 Брестская область. Провинциальный городок.
Следователь, участковый и понятые вошли в просторную квартирку Веры. Сразу стало тесно и тревожно. Женщина не любила официальных лиц, у неё был страх, непонятный и глубокий, который сидел в ней, сколько она себя помнит. Она терялась, когда ей задавали вопросы, выспрашивали, ставили перед фактом. Не находились слова, чтоб четко ответить, поэтому она избегала полемики.
–Вы гражданка Королева?
–Да, - сказала Вера, - а что вам надо?
–Я следователь Спиридонов Михаил Петрович, вот мое удостоверение и ордер на обыск с конфискацией имущества.
Ноги стали ватные. Вера присела у кроватки малыша. Двухнедельный Никита лежал спокойно. Он даже как-то улыбался и был настолько безмятежен, что от этого Вере стало немного лучше, и она собрала все свои силы, чтоб выдержать испытание.
–Что случилось? – еле слышно, спросила она.
– Ваш муж Федор Михайлович Королев находится в следственном изоляторе и обвиняется в хищении государственного имущества.  Четырнадцатого сентября он был задержан в кассе консервного завода. Сработала сигнализация при взломе. При нем была сумма два миллиона рублей. Из кассы он взять ничего не смог, так как накануне все деньги были отправлены в банк. Федор Михайлович был в нетрезвом состоянии, при нем был паспорт и деньги, о происхождении которых он ничего внятного сказать не мог. Деньги были изъяты. Преступник был доставлен в милицию.
– Изъяты? В милицию? Он, что ничего не украл? Деньги это были мои! Он взял мои декретные деньги и собирался отнести их в банк положить на имя новорожденного сына! Господи! Что ж это делается? – Вера заплакала.
–Гражданка Королева, мы сейчас у вас произведем обыск, и все имущество гражданина Королева будет конфисковано.
Вера осмотрела единственную комнату, словно прощалась с ней. Потом взглянула на сына, взяла его на руки.
–Имущество! Его имущество? Вот этот ребенок – его собственность и эта кроватка, он её купил, а все остальное приобретено мной в первом браке  девять лет назад. Вызывайте моего первого мужа, приглашайте соседей, они все подтвердят. Я с двумя детьми здесь уже давно проживаю. А третий сын родился первого сентября. Все меня знают в этом доме.
В открытую дверь с младенцем на руках, вошла соседка Катя. Они с ней вместе рожали детей, дружили и растили сыновей.
–Вера, что случилось?
–Обыск у меня…
–Гражданочка, не препятствуйте следствию…
–Почему не мешайте? Катя позови Зою со второго этажа и  Семеновну  в свидетели, что Федор мой второй муж и пришел на все готовое, только сын у нас родился, а то они моих старших сыновей оставят с голым, извиняюсь, задом!
–Мы сами позовем кого надо. Идите, гражданочка, идите, не мешайте органам! – сказал следователь.
– Обыск все равно производить будем. Понятые, пройдите сюда.
Вера положила ребенка в кроватку. Старшие дети были в школе и в детском саду. Кровь хлынула в голову, Вера села на диван.
Следователь прошел в комнату. Оглядел скромно обставленную, аккуратную квартирку. Все было на своих местах. Чувствовалась рука хозяйки. На столе лежали стопочками выглаженные распашонки и пеленки. Завернутая в полотенце бутылочка с молоком лежала в углу кроватки. Аккуратные горшки с ухоженными цветами стояли на громоздких подоконниках. Шторы и тюли пахли свежестью порошка. Пол словно только, что вымыли. На полках аккуратно стояли книги Бунина, Булгакова, Скотта, Дюма.  Ни пылинки, ни соринки нигде не было видно. Словно перед приходом этой непонятной для Веры компании, она убирала квартиру, ожидая не прошеных гостей. 
Начался обыск.
И тут, лежавший до этого спокойный младенец, начал неимоверно плакать, прося кушать. Вера занервничала, а с ней и все люди, присутствующие в комнате. Но никто не стал возражать против кормления ребенка. Как только женщина дала ему бутылочку с желанной смесью, ребенок замолчал, громко заглатывая еду, засопел и через некоторое время заснул. Все дружно вздохнули и улыбнулись. Маленький комочек был настолько красивым, розовым, прекрасным, что все на какое-то время забыли, что они здесь делают, а стали любоваться спокойным ребенком, которого ничего не волновало, который знал, что все будет хорошо всегда, что мама его в обиду не даст. И на этом спокойном лице было столько благодати, что у Веры возникло столько мужества, уверенности за своего ребенка, что она даже стала смелее, словно выпила напиток дерзости.
– Обыск! Давайте производите обыск! Вот шкаф! – она распахнула все дверки, раздвинула висящие вещи и ужаснулась увиденному зрелищу, как и все остальные. 
Внизу, в углу темного шифоньера стояли три трехлитровые бутли с непрозрачной белой жидкостью. В стране с то время было дефицитом всё. И поэтому никому не пришлось объяснять, что в банках. Только Вера удивилась не меньше других.
–Так! Достаем контрабандный товар на свет Божий, - строго сказал следователь, – не вы, гражданочка, а компетентные органы. Вы лицо заинтересованное и можете нечаянно уронить улики!
–Какие улики? Вы что? Это просто самогонка! Федор, видно, приобрел её для проведения крестин? 
– Продукт подлежит конфискации, обследованию и утилизации. Это нарушение закона. Где самогонный аппарат?
– Какой аппарат? Вы, что не видите, что здесь развернуться негде. Здесь в однокомнатной квартире живут трое маленьких детей, которым надо играть, я и мой муж Федор! Самогонный аппарат? Да вы в своем уме?
– Гражданочка! Полегче с высказываниями! Не мешайте!
Трехлитровые, закупоренные банки, словно ядерные боеголовки, аккуратненько и медленно поместили на столе в центре комнаты. Этот стол был и пеленальным, и кухонным, и письменным.
Все внимание было приковано к столу.  Эти три банки, точно яркая елка, приковывали внимания всех присутствующих. Каждый рисовал себе сцены их реализации, мечтал забрать с собой и устроить грандиозную попойку или вечеринку.
Вера не знала о наличии самогона. Она только могла догадываться, что они делали в шкафу. Большая толстая жаба заклокотала у неё в груди. Следователь писал протокол. Понятые были отпущены. В квартире был бедлам.
Обыск окончен.
Решили, постановили, что Федор не имел никакого имущества окромя трех бутылей самогонки.
Малыш, который до сих пор лежал спокойным, стал крутиться и отвлек на секунду внимания оперативного сотрудника и в эту самую секунду Вера смела  крепкой рукой со стола одну банку горячительного напитка.
Брызги и стекла лежали на столе.
–Ой! Простите! Я нечаянно! Господи, столько добра пропадает! Ой, что же делать? - запричитала Вера.
–Гражданочка, вы что наделали? – закричал следователь.
Он стал и загородил банки своей мощной спиной. Участковый вцепился в банки, словно в золотые слитки.
–Я это так не оставлю!
–И что вы напишите, что выпили самогон? Или я выпила? Или соберете с пола осколки, как улики? А может было две банки или одна? - запричитала Вера.
Взяв каждый по банке. Бочком, бочком, они вышли из квартиры, грозно смотря на взъерепенившуюся хозяйку квартиры.
–Ох! Господи, что ж это было? Боже, как болит грудь? Как мне плохо! Сердце разрывается! Федор! Федор, что же ты натворил, что ты, проклятый, сделал, зачем все это, зачем?
Малыш лежал в кроватке спокойно, он нежно смотрел на заплаканное лицо матери, его безмятежный вид и радовал и пугал. Вера еще не понимала, что происходит,  не понимала, что её ждет. Она стала искать веревку, пошла в ванну за мылом. Долго натирала веревку мылом, припевая колыбельную.
Вошла соседка Катя.
–Ну и бардак! Ничего я помогу убраться!
Она взглянула на стеклянные глаза Веры и на то что она делает.
–Ты, что с ума сошла? Вот дура! Ты это брось! Даже не думай!
Она сильно, два раза ударила Веру по щекам. Та словно отошла от наркоза, стала рыдать, уткнувшись в плечо подруги.
С этого дня у неё пропало молока.
Федора приговорили к трем годам строгого режима с конфискацией имущества. На суде было очень стыдно, что она много про него не знала, что у него были рецидивы, которые он скрывал от неё.


Рецензии
слог неплохой, непонятно,а что с деньгами? Фёдор своровал или это были декретные? На мой взгляд, сам рассказ слишкои драматизирован. Ну, не станет женщина вешаться, на руках ребёнок - его растить надо.
Удач!

Елена Зорина Долгих   03.04.2014 02:36     Заявить о нарушении
Рассказ из жизни. Денег не было в кассе, когда грабил, ДУРАК, а только декретные. Когда все на яву было - то было драматичнее, просто годы стерли воспоминания. Спасибо за отклик. Все что пишу -правда жизни. С уважением , Лана.

Лана Карпинская   03.04.2014 08:59   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.