Великий Инквизитор. Часть II - Саранча
Так что же теперь, бывшего великого инквизитора ждет не менее великий судебный процесс?
Карамес внутренне содрогнулся. У инквизиции был огромный запас способов заставить человека сказать то, что они хотят от него услышать. Едва ли высшие силы – больше он не звал высшую силу Богом – окажутся к нему благосклонны и дадут шанс на спасение или безболезненную казнь. Это напомнило Карамесу о человеке, который сидел в этой самой камере пять лет назад, вероятно, с теми же самыми мыслями. Но ему тогда повезло…
Зазвенели ключи в замке. Карамес дернулся к двери, но обнаружил, что прикован к стене. «Потом это уже не понадобится» - подумал он. Он будет измучен и истощен настолько, что едва ли сможет двигаться. Дверь со скрипом открылась, и Эспина не поверил своим глазам. На пороге стоял ни кто иной, как Альваро Конфианце, его старый друг. Новый великий инквизитор, если Карамес правильно помнил. Конфианце закрыл дверь, подошел к узнику, отомкнул его кандалы и указал на стол.
-Присаживайся.
Почти такими же словами встретил его узник этой камеры пять лет назад. Эспина сел за стол напротив Альваро.
-Давно не виделись, друг мой. Удивительная с тобой метаморфоза произошла: из великого инквизитора в великие еретики.
-Да уж… - Карамес вздохнул, глядя в сторону. – Что меня ждет, Альваро?
-Пытать тебя не собираются. Епископ требует аутодафе уже сегодня.
-Сегодня… - выдохнул бывший великий инквизитор.
-Но прежде чем я отведу тебя на казнь, расскажи мне, что произошло с тобой за это время? В конце концов, я все еще ценю нашу дружбу, хотя сегодня мне и предстоит предать тебя огню.
Карамес невольно подумал, неужели он сам говорил со своими жертвами таким беспристрастным тоном? Ведь они тоже были людьми, а он обрекал их на гибель… Их прах и кровь были на его руках. Какое же жуткое место эта темница! Все то, от чего стремился избавиться бывший великий инквизитор, вернулось и ударило его тяжелым хлыстом.
-Надеюсь, ты не спешишь, Альваро, потому что начну я с самого начала. Пять лет назад в этой самой камере сидел человек по имени Алехандро Верас. Вопреки своему положению, он не был испуган, напротив – он сказал, что ждал меня. Он рассказал мне о многих вещах и был очень внушителен. Я поверил ему… Поверил, потому что хотел поверить. Ты сам знаешь, как сложно мне было после эпидемии Черной Смерти, и что я не находил успокоения в молитвах. После разговора с Верасом я принял многое то, что отрицал: что я предал огню многих невинных, что я, прикрываясь именем Господним, был на самом деле одним из главных грешников и преступников. Тогда я помог Верасу бежать и бежал сам. Какая-то часть меня все еще хотела верить в то, что то, что я делал, правильно, и что Бог слышит меня. Я провел целую ночь на берегу моря. Не знаю зачем: я ждал какого-то откровения свыше, небесного света, что ли… Но не было ничего. Единственный свет, который я видел, был свет луны на волнах, что переливался, скрывая под собой полную жизни толщу воды. И тогда… тогда я понял, что пути назад для меня нет. И остался лишь путь вперед. Я долгие месяцы шел вдали от деревень и городов, питаясь подножным кормом, пока наконец не решился выйти к одной из деревушек Наварры. Там добрая женщина, жившая на отшибе, пригрела меня, дала мне новую одежду, кров. Она была ведьмой. Нет, я неправильно выразился, - поправил себя Карамес, взглянув на лицо Конфианце. – Целительницей. Она рассказала мне о том, что во время эпидемии она смогла спасти жизнь многим людям, давая им отвары трав и делая примочки, в то время как доктора, которых принимала церковь, скорее калечили людей… И тогда я подумал, что кто-то из тех целителей, которых мы отправляли на гибель, мог спасти моих жену и детей от смерти. Но мы предали их огню, как и многих других.
Подумай, Альваро, неужели этого хотел бы Господь? Неужели ему бы хотелось, чтобы мы проливали кровь друг друга? Ведь инквизиция подобна саранче: она проходит по посевам, уничтожая их, как мы уничтожаем молодых девушек, виноватых только в своей красоте и в том, что мужья их соседок на них заглядывались. Сколько из них честно признались в ведовстве, без пыток? На моей практике, одна, может две, но и те были скорее безумными, чем ведьмами. Я пытался убедить себя в необходимости таких действий, Конфианце, но не мог. После разговора с Верасом уже не мог.
Прежде чем ты начнешь читать мне лекцию о спасении души, Альваро – я вижу, ты уже приготовился, - я хочу попросить тебя этого не делать. Я не потерян, и это не лукавый вложил эти слова в мои уста – это голос моего разума, разума образованного и многое повидавшего человека. Я пытался найти в церкви успокоение и искупление, как делали это мои отец и дед, и их отцы и деды, но, защищая её интересы, нашел лишь больший грех. Ни мне, ни тебе, ни другим инквизиторам нет места в раю: мне так тем более, хотя я искренне надеялся искупить свои грехи перед самим собой, путешествуя и помогая тем людям, которых раньше предал бы огню. Я хочу найти то, что в греческом языке зовется «катарсис», но теперь мне этого никогда не удастся.
Альваро, единственное, о чем я прошу тебя, это о справедливости. Не по отношению ко мне – мои минуты сочтены, - но по отношению к другим. К брошенным в темницу юным девушкам, старикам… Будь справедлив к ним. Будь не карающим мечом, а весами правосудия. На этом моя история заканчивается, - Карамес встал из-за стола и протянул руки вперед. – Надевай на меня кандалы, и пойдем на площадь.
- Ты прекрасно знаешь, что дать тебе свободу я не могу. То, что ты наговорил – величайшая ересь из всех, что я когда-либо слышал, - Конфианце сидел за столом, сложив руки перед лицом так, как когда-то это делал Алехандро Верас. Он размышлял о чем-то, а затем улыбнулся, как в те далекие годы, когда был не прочь затеять уличную драку. – Но у меня есть план.
Карамес усмехнулся: история и вправду имеет свойство повторяться. Альваро позвал стражника.
…На Плаза дель Рей собралась толпа народа. В основном крестьяне: женщины, мужчины, дети. Для них это было интересное развлечение – казнь еретика. Каждый раз они гадали, что придумает инквизиция в этот раз? Каким образом лишат жизни дьяволопоклонника, ведьму или кровопийцу?
В этот раз, помимо обложенных хворостом столбов, на груде веток стояла железная клетка. Когда король и прочая знать заняли свои места, начался торжественный процесс. Обвиняемых, в лохмотьях и со свечами в руках, вывели на площадь. Их выстроили в ряд, священники прочитали молитвы и приговоры, затем было объявлено об отлучении части из осужденных от церкви, а остальных передавали в руки властей. Король махнул рукой – это означало начало казни. Приговоренных по очереди подводили и привязывали к столбам. Когда, наконец, осталась лишь пустая железная клетка и мужчина перед ней, глашатай зачитал приговор:
-За пособничество еретикам, за отречение и осквернение учений церкви нашей и Господа нашего Иисуса Христа, Карамес Эспина приговаривается к сожжению в железной клети, дабы смерть его была не лучше, чем уготованные ему в аду муки.
Мужчину взяли под локти. Он закричал, толпа заулюлюкала. Его втолкнули в клеть, и затем по сигналу прислужники одновременно подожгли костры.
Мужчина в клетке заметался. Пот выступил на его лбу, запах горящей плоти ввел его в безумие. Он почувствовал, как дно клетки начало раскаляться, и попытался раскачать её, уронить, затем постарался забраться на прутья решетки, но это у него не вышло. Тогда он начал кричать – пронзительно, отчаянно, пока огонь не заставил его замолчать. Толпа возликовала.
Карамес, стоявший в это время в переулке позади площади, скривился. Благочестивые христиане, а любят такое зверство. «Альваро, старый грешник, за это будешь вариться со мной в одном котле», - прошептал он, а затем, лишь из уважения к принявшему смерть вместо него, в первый раз за пять лет и последний раз в своей жизни перекрестился и зашептал: «Requiem aeternam dona eis, Domine…»
Свидетельство о публикации №212070300639
Можно сказать одно - слава Богу, что остались позади эти тёмные времена. И пусть они никогда больше не наступят.
С уважением,
Отрекшийся.
Некто Отрекшийся 11.07.2012 11:07 Заявить о нарушении