Две большие разницы!

Две большие разницы! (рассказ)

Октябрь. Холодные капли дождя тревожно стучали по тротуару, а ветер торопил, словно говорил: чего ты тянешь? Решайся!

Евгения Юрьевна, тридцатипятилетняя женщина, прикрыв голову капюшоном плаща, прошла по Малой Арнаутской до Преображенской, потом направилась в сторону Тираспольской и оказалась на углу Дерибасовской. Сейчас нужно повернуть на Пастера, и тут уже рукой подать... На трамвае не поехала специально: хотела всё ещё раз продумать. Нужно, наконец, что-то решать. Так бесконечно долго продолжаться не может!

Евгения Юрьевна работала ассистентом в терапевтической клинике. На последнем курсе института вышла замуж за врача поликлиники, в которой проходила практику. Огромного роста весёлый мужчина, демонстративно подчёркивающий свою принадлежность к одесситам, то и дело вплетающий в свою речь смачные выражения, сразу привлёк её внимание. Тогда ей в нём понравилось всё – и стать, и ум, и образованность, и профессионализм. Его любили больные, коллеги обращались за советами. Странно, но в те мутные времена распада страны Григорий Павлович казался белой вороной: взяток не брал, работал как вол, тянул полторы ставки. При скромных своих доходах он, тем не менее, производил впечатление человека, уверенного в себе. От родителей ему досталась двухкомнатная квартира на Малой Арнаутской и почти новый японский внедорожник.

Так случилось, что Григорий Павлович стал сиротой неожиданно и быстро. От обширного инфаркта умер сравнительно молодым его отец, а через восемь дней ушла из жизни и мать, не представлявшая себе жизни без мужа. Несколько лет назад они отмечали серебряную свадьбу и пили за то, чтобы жить долго и умереть в один день. Жить долго у них не получилось, но умерли всё же почти в один день…

Через год после их смерти Григорий решил жениться и завести наследника, продолжить фамилию. Об этом мечтал его отец. И он часто с досадой на себя думал, что не поторопился, не успел при жизни исполнить его самую заветную мечту. Обратил внимание на хорошенькую студентку из медина, светловолосую девушку с милыми ямочками на щеках. Ей было двадцать один, ему – тридцать. Чем не пара?

Увлечь девушку для него никогда не составляло труда. Он блистал остроумием, выразительно рассказывал анекдоты, неплохо играл и пел под гитару давно забытые одесские песенки, самые последние куплеты, которые собирал и переписывал в специальный блокнот:

…Выпускник одесского ОВИРа,
Я имею что-нибудь сказать.
Наши одесситы в этом мире
Кое-что сумели доказать…
…Меня с Одессы занесло
Сюда, в Нью-Йоркское село…

Через месяц после встречи Женечка вошла в его квартиру хозяйкой…

Прошли годы. Евгения Юрьевна поступила в аспирантуру, родила сынишку, защитила диссертацию, а Григорий Павлович всё так же работал кардиологом в той же поликлинике.

Со временем её чувства поблёкли, появились другие интересы, новые знакомые, иное представление о том, как нужно жить… А недавно в её жизни появился Любомир, и теперь ей казалось, что она встретила, наконец, человека, которого так долго ждала. Ну и что, что у него жена и маленькая дочь, а у неё Юрочка?! От детей никто отказываться не собирается. Но почему надо собственную жизнь подчинять им? Живём ведь один раз! Второй жизни не будет!

Дождь усиливался, и Евгения Юрьевна на него уже не обращала внимания. Шумно прогрохотал трамвай. Повернув на Пастера, она достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер:

– Привет, родной!

– Привет...

– Я уже возле твоего дома...

– Жду тебя… Поторопись, ведь у меня лекция через полтора часа.

Сердце её стучало, как большой барабан.

«Вот так, прячась от всех… Торопливо… Боже, когда это кончится?! Не хочу больше обманывать Гришу! Сегодня же ему всё скажу! Будь что будет…»

Вошла в подъезд и вызвала лифт. Стояла и молилась, чтобы ни с кем не встретиться. Быстро юркнула в кабину и нажала кнопку. Лифт загрохотал, отсчитывая этажи…

Потом были торопливые поцелуи, ласки, шёпот…

По стеклу стучали капли дождя, словно торопили: пора прощаться. Сейчас она уйдёт на работу, а через полчаса он… Чтобы их не видели вместе… Чтобы никто ничего не подумал… Хотя понимала: в клинике наверняка все давно всё знают. Ей даже казалось, что жалеют её. Не первая она у Любомира и, наверное, не последняя. Но упрямо, как мотылёк на свет, летела в его объятья, не думая, что обожжёт крылышки… Отказаться от возлюбленного не могла.

– Пора… – тихо проговорила она и прижалась к нему.

– Пора, любимая, – кивнул он.

– Когда я тебя увижу?

– Через полчаса, – пошутил он. – Сегодня после лекции общий обход.

Евгения Юрьевна понимала, что вряд ли когда-нибудь они с Любомиром будут вместе. Взглянула на него с укором, но он загладил неловкость:

– Я, может, больше тебя жду наших встреч… У нас всё впереди…


Вечером всё повторилось с обратным знаком. Она вошла в лифт и отсчитала четыре вдоха. Вот и их четвёртый этаж. Входная дверь, звонок… и она в объятьях мужа. Он помог снять плащ, поцеловал в шею.

– Мне хорошо, когда ты рядом.

Она осторожно отстранилась.

– Гриша! Нам нужно серьёзно поговорить…

– Здравствуйте, я ваша тётя! Снова неприятности на работе? Бросай ты свою клинику и переходи к нам. У нас как раз заведующая ушла. Ты же не просто квочка какая безмозглая! Ты у меня – Алла Пугачёва! Кандидат наук, врач высшей категории… И мне будет хорошо – жена рядом. Буду пажом!

– Ты знаешь, я не люблю твой одесский жаргон. Тоже мне – биндюжник с Привоза! Ты же врач! А сказать хотела совсем не это. Ты садись, садись… Гриша, я полюбила другого мужчину! Не хочу тебя обманывать. И быть с тобой больше не хочу и не могу! Я думаю, Юрочка нас поймёт…

Григорий взглянул на жену, не понимая, о чём это она? Он словно споткнулся, дотронулся до горячего… Нельзя сказать, что он этого не предчувствовал… но не верил. Вот и случилось то, чего не должно было случиться! Как же это произошло? Он так и не смог её удержать!

В глазах его отразилась боль, которую он впервые почувствовал в сердце. Увидев это, Евгения Юрьевна отвернулась. Он замолчал. Плечи его опустились, он почему-то боялся на неё взглянуть, чтобы не сделать больно ей…

Встал, прошёл к двери.

– Кто он? Твой любящий весь мир шеф? Без отрыва от производства… Что ж, неплохо придумано: дёшево и сердито…

– Гриша… зачем?

Григорий поискал сигареты, потом вышел из комнаты. Она как сидела, так и продолжала сидеть. Через открытую дверь было видно, как он надел плащ, достал сигарету. Уже у порога, не оглядываясь, сказал:

– Хорошо… Я уеду. Мне как раз положен отпуск, так что отрабатывать не придётся. Квартиру и всё оставляю – вам с Юрочкой. Себе возьму машину и одежду…

– Ты куда в ночь? – спросила жена, удивлённая, с какой лёгкостью согласился муж на развод.

– Пройдусь…

Уехал он через неделю. Выписался, оформил увольнение, получил зарплату… Старался не думать о случившемся. Благодарен был жене, что не лгала, не тянула… Сыну было уже четырнадцать. Он всё понял. Стоял и смотрел на отца глазами, полными слёз. Юра всегда старался ему подражать. И сейчас понимал, что отец поступает так, как и должен поступить сильный мужчина.

– Ты, сынок, теперь за старшего! Помогай маме, защищай её, не огорчай…

– А ты куда?

– Не знаю… Приеду – позвоню…

Решил уехать подальше от родного города, в другую страну, в Россию. В прошлом году на съезде кардиологов в Москве Григория Павловича поселили в одном номере с коллегой из Ростова. «Дурак, не взял ни адреса, ни телефона, – ругал себя Григорий Павлович. – Помню только, что зовут его Борисовым Валерием Михайловичем и работает в какой-то больнице. Да ладно: человек не иголка! Найду! По крайней мере, морда знакомая …» Тогда этот Борисов показался ему нормальным парнем, а Ростов-папа это вам не Одесса-мама, но родственник. Правда и эта «пара» сейчас в разводе! Сволочи! И кому это в голову пришло резать по живому, делить народ, разводить по национальным квартирам?!

Дорога в сторону Николаева была перегружена транспортом. Но Григорий никуда не торопился, вёл свою «Ласточку» и курил. Думал: «Пройдёт ещё немного времени, успокоюсь и брошу!».

Тяжёлые машины вконец разбили дорогу, то и дело приходилось притормаживать перед очередной ямой.

Григорий старался не думать о том, что произошло, напевал одесские песенки. Но едва не каждая так или иначе возвращала его к недавно произошедшим событиям.

На одесском на майдане шум-переполох,
Полицмейстер Беловани проглотил свисток,
Потому что утром рано у его жены
Кто-то из моих жиганов позабыл штаны…

Когда Григорий въехал в город, было уже светло, и он решил в первом же кафе позавтракать. Непритязательный в еде, он строго следил за режимом и считал это важнейшим условием здоровья.

Куда он едет, к кому, он не знал. Жить в районе не хотел. Привык к большому красивому городу. Вот и направил свою «Ласточку» в Ростов.

Неспешно позавтракав в придорожном кафе, Григорий продолжил свой путь «в никуда».

Между Николаевом и Херсоном ровная, как стрела, дорога. Здесь и машин заметно поубавилось, и можно было разрешить «Ласточке» свободный полёт в своё удовольствие. Но, как ни старался он догнать горизонт, тот всё убегал и убегал.

Вдалеке на обочине «голосовал» мужчина в плаще и кирзовых сапогах, с корзинкой, наполненной грибами. Григорий притормозил.

– Вус трапылось? – спросил Григорий, разглядывая старичка.

– Подбрось до Херсона, мил человек. Так случилось, что знакомец мой уехал. Мы после дождей в лесопосадках грибы собирали. Правда, денег нет. Сразу говорю…

– А как же он вас оставил-то? До Херсона далеко…

– Так ему жёнка звякнула. Там что-то случилось. Вот и поехал. А я остался. Решил: свет не без добрых людей. Как-нибудь доеду…

– Ну, садитесь… Корзинку на пол поставьте.

Мужик поставил корзинку, с трудом взобрался в машину, и они продолжили путь.

Пассажир представился Матвеем Фомичом. Рассказал, что всю жизнь прослужил в ракетных войсках, но, выйдя в запас, не знает, куда себя деть. В небольшой квартире, в которой жил со своей женой, всё отремонтировал, покрасил. Дачи у них нет, транспорта – тоже. Вот и пристрастился к рыбной ловле, охоте и к походам по грибы.

– В октябре, особенно после дождей, в лесопосадках много маслят и белых…

– А что ж ваш приятель?

– Приятель ещё служит… Что-то у него случилось. Видать, серьёзное…

Григорий старался вслушаться в болтовню старика, отгоняя мысли о жене, но они всякий раз возвращались. Наконец, он пробормотал досадливо:

– Это мы уже проехали…

– Что проехали? – не понял Матвей Фомич, но, так и не дождавшись объяснения, продолжал:

– А вы слыхали – учёные предсказали вспышку на Солнце и магнитную бурю на Земле?

– Мало ли что предсказывают учёные! – скептически откликнулся Григорий. – Вспомните Вангу, астрологов разных… Сколько уже предсказывали конец света! А живём пока!

– Во-первых, это не астрологи, а авторитетные учёные, – возразил Матвей Фомич. – А во-вторых, всё вполне может произойти. Выйдут из строя трансформаторы и электрические сети. Дома можно зажечь свечку, а если отключить свет в больнице?! Вы прикиньте, сколько людей могут погибнуть?! Выйдут из строя водопроводные сети, отключатся холодильники. Жизнь замрёт… Вот вам и мировая катастрофа, конец света!

– Ну и картину вы нарисовали! Ужас! Но выбросы раскалённых газов на Солнце происходят регулярно, и пока ничего ужасного не произошло.

Григорий был доволен, что мужик попался говорливый. Его болтовня всё же отвлекала от липких мыслей о его личной катастрофе.

– А что вы скажете на то, что к Земле приближается огромный метеорит? – спросил Григорий. – Астрономы подтверждают существующий риск столкновения его с Землей.

– Что я могу сказать… Страшно, и непонятно, как защититься?! Говорят, готовят ракету, способную уничтожить его на подлёте. – Матвей Фомич пожал плечами, понимая, что никакой ракетой большой астероид перехватить не удастся. – Нет… что-то в мире происходит, – грустно сказал грибник. – Вы посмотрите: торнадо, землетрясения, потопы… Чем не предвестники апокалипсиса?!

– Весёленькую картинку вы нарисовали… – почти на автомате произнёс Григорий Павлович, а сам снова и снова терзал себя мыслями: «Чёрт побери, почему же всё же это произошло? Она – молодая. Я вкалывал на полторы ставки… не мог ей дать того, что она хотела… Взятки не брал. Голые полторы ставки… вот и потянулась к красивой жизни. И винить её не за что. Виноват я, но уже ничего исправить нельзя!».

Матвей Фомич замолчал. Он понял, что у этого великана на душе неспокойно и его болтовня ему мешает думать…

Подъезжая к Херсону, старик произнёс:

– Обедать ещё рано, но, может, зайдёте. Чаем напоят с пирожками. Моя Мария Никитична – мастерица их печь!

– Спасибо… но я, пожалуй, поеду дальше. Ещё на таможне неизвестно сколько придётся штаны протирать. А за приглашение – спасибо!

Грибник взял корзину, кивнул и пошёл к дому.

Стоит ли описывать рытвины и буераки на пути от Херсона до Мариуполя? Ничего на том участке пути не происходило, если не считать, что Григория пару раз останавливали милиционеры и без стеснения просили деньги.

– Гони сто баксов! – весело сказал младший сержант, помахивая жезлом.

– Это с какой радости?

– Если бы было с какой, я бы не просил, а взял у тебя, и не сто, а все триста! Ты что, нездешний? – Милиционер взглянул на номер и воскликнул: – Та це ж наш! Из Одесі? А я думав, москаль. Так не будь жмикрутом, дай сто баксів! Під як потрібно! – Милиционер провёл жезлом по своей шее.

– Ты что, не был на толкучке?

– А що я там не бачив? Я сьогодні вихідний. А в Одесі на товкучці, так це правда! Там цього добра до чорта! Мені корефан розповідав, що там все що хочеш є, і майже даром! Маму з татом можна купити...

Григорий от всей души рассмеялся.

– Это точно!

– Хто купує бакси, хто продає свій старий партквиток, ордена ... Все і на будь-який смак, як в борделі!

– Ты таки прав, но я не оттуда! Разбежались, и тебя здесь не было! Ты меня таки сильно смутил, чтоб я так жил! Я же не знал, что ты к тому же вышел на охоту не в своё рабочее время! Я погнал, а ты ещё посиди в засаде. Только целься лучше! Машин-то сейчас много шландают туда-сюда. Может, и повезёт.

Так и не добившись желаемого, сержант ДАИ, молодой белобрысый парнишка, вынужден был отпустить водителя «Лексуса».

Странно, но на таможенном посту Григория пропустили без проволочки. То ли проверяющие нагрянули, то ли скопилось много машин, но, подписав декларацию и какие-то документы, ему открыли шлагбаум.

В девять вечера он въехал в Ростов, и направил свою «Ласточку» в центр города. Решил найти знакомого. На съезде кардиологов тот говорил, что работает в кардиологическом отделении городской больницы. Но сколько здесь городских больниц?! Подъехал к поликлинике. Время было позднее, и кроме уборщицы он никого не застал. В приёмном отделении, размещённом в соседнем с больницей здании, стоял такой гул от скопления людей, что Григорий Павлович понял: сегодня своего московского приятеля вряд ли увидит. За углом на первом этаже девятиэтажки обнаружил скромную вывеску «Просто аптека». Название чем-то неуловимо напомнило ему Одессу, и он направился к ней.

– Бога ради, извините, но у меня необычный вопрос. Я приехал из другого города, но приятеля, к которому ехал, пока не нашёл… – забормотал Григорий Павлович, хорошо понимая нелепость ситуации.

– Но мы здесь приятелей не ищем… – раздражённо проговорила худощавая женщина с усталым лицом. Потом взглянула на Григория Павловича и, увидев, что это вполне солидный мужчина, изменила тон. – Чем я-то могу вам помочь?

– Может, вы знаете Борисова Валерия Михайловича… Кардиолог… Заведует отделением…

Фармацевт рассмеялась.

– Мужчина, вы с какого села приехали? Из Кундрючки? Это же Ростов! Большой город! Откуда мне знать вашего приятеля? – Потом, увидев его искреннее огорчение, предложила: – Переночуйте, а утром в городское управление здравоохранения идите. Там точно знают.

– Понятно… Спасибо…

Григорий Павлович вышел на улицу. Было уже совсем темно. Он встал у машины и закурил. Что ему ещё оставалось делать? Искать гостиницу? Не спать же в машине, чёрт побери!

Не успел он выкурить сигарету, как из аптеки вышла та самая женщина, у которой он только что пытался узнать адрес Борисова. Взглянув на машину и стоящего рядом грустного мужчину, улыбнулась и подошла. Худая и высокая, она, тем не менее, была на голову ниже Григория Павловича.

– Всё ждёте приятеля?

– Не знаю, что делать.

– Вы и телефона его не знаете?

– В том то и дело, что не знаю… шапочное знакомство. На съезде кардиологов в одном гостиничном номере жили…

Женщина с любопытством взглянула на Григория Павловича.

– Вы врач?

– Врач. Что это меняет?

– А сколько вас?

– Не понял. Один я и моя «Ласточка».

– «Ласточка» – это машина?

– А кто же ещё?

– Надолго к нам?

– Не знаю… Нужно снять угол, устроить «Ласточку» на стоянку, найти работу…

– Семью привезти… детей… – продолжила за него женщина.

– Некого мне привозить… Один я…

Женщина не стала расспрашивать, откуда приехал этот великан и почему он один, сказала просто:

– Есть вариант: живу я неблизко, но могу сдать вам комнату. И машину можно во дворе поставить. Возьму недорого…

Теперь Григорий Павлович с любопытством взглянул на женщину. Потушив сигарету и открыв дверь, пригласил её в машину.

– Ну, что ж, удачное предложение. Не беда, что живёте не на Дерибасовской. В таких случаях у нас в Одессе говорят: «Не берите в голову и перестаньте сказать»! Садитесь, и поедем! К вам, разумеется! Но сначала разрешите представиться: меня зовут Григорием Павловичем. Фамилия – Беленький. Недавно разошёлся с женой и приехал сюда, чтобы устроить свою жизнь. Вот мои документы.

Он достал паспорт и подал его женщине. Та взяла  документ, сравнила фотографию, пролистала. «Действительно, выписан из квартиры… Одессит…»

– А я –Людмила Ивановна Карпухина… Знакомиться продолжим дома. Поехали. На дорогах сейчас пробки, все возвращаются с работы.

Они подъехали к небольшому дому, стоящему на улочке, круто спускающейся к Дону. Во дворе – гараж. Людмила Ивановна открыла ворота, и он въехал на участок, аккуратно уложенный тротуарной плиткой. Дверь дома отворилась, и в светлом проёме показалась фигура парнишки. Он не делал попыток помочь матери, просто стоял и смотрел на въезжающий во двор внедорожник.

Людмила Ивановна закрыла ворота и, увидев сына, представила его:

– А это Дмитрий… Димочка, Григорий Павлович из Одессы, он доктор. Поживёт у нас несколько дней.

– Добрый вечер! – буркнул парнишка и ушёл в свою комнату.

Григорий Павлович достал из багажника небольшую сумку, в которой лежали спортивный костюм, зубная щётка, паста, бритвенные принадлежности…

Людмила Ивановна показала ему комнату.

Небольшая, с окном, выходящим в сад, деревянная кровать, письменный стол, этажерка с книгами, шкаф. Видно, семья жила очень скромно и эту комнату специально подготовили, чтобы при случае сдать квартирантам. Но желающих забираться в такую тмутаракань было немного.

– Вот ваша комната. Располагайтесь, а я пойду поставлю чайник, сейчас ужинать будем.

– Спасибо. Чаю выпью с удовольствием. К сожалению, вас мне нечем угостить. Я прямо с дороги и не знал, где буду ночевать…

– Рисковый вы мужчина…

Людмила Ивановна вышла и прикрыла за собой дверь. Григорий Павлович сел в кресло, стоящее у стола, и огляделся. Комнатка небольшая, но ему больше и не нужно. Постель чистая, словно хозяйка знала, что сегодня придёт постоялец. На этажерке – русская классика. Парнишка примерно такой же, как его Юрочка…

Переодевшись и приведя себя в порядок, Григорий Павлович вошёл в кухню, которая одновременно служила и столовой.

– Уважаемая Людмила Ивановна! Чтобы вы таки были здоровы, но вы не сказали, сколько будет стоить мне это удовольствие?

– Другой бы сказал, что жить в тиши, вдалеке от городской суеты, да ещё с такой хозяйкой,– большое удовольствие.

Людмила Ивановна переоделась и помолодела. Улыбка не сходила с её лица.

– Чтоб я так жил, вы таки правы! И всё же…

– Ну, если вы настаиваете… Нет, давайте вернёмся к этому вопросу позже… Вы же ещё твёрдо не решили, что останетесь в Ростове. Да и работу вам ещё нужно найти!

– Я таки на вас, Людмила Ивановна, удивляюсь! Но чтобы прекратить этот бесполезный спор, вот сто долларов за то, что вы дали нам с моей «Ласточкой» приют в эту хмурую октябрьскую ночь.

– Что это вас потянуло на одесский сленг?

– Простите… Это ещё будет некоторое время. Одесса… Да и настроение у меня хорошее. И всё же?

– Завтра об этом поговорим.

– Хорошо. Только, пожалуйста, верните мне паспорт, а то кто со мною будет разговаривать без него?

Людмила Ивановна протянула гостю его паспорт и стала разливать чай. К чаю были блины, варенье, мёд… В кухню вошёл Дмитрий и молча сел напротив.

За ужином Григорий Павлович многое узнал о семье Карпухиных.

Людмила Ивановна около двух лет назад овдовела. Живёт с сыном, учеником десятого класса. Из родственников осталась мать мужа и её родители, которые живут в станице в районе Новошахтинска. Приезжают редко. Дмитрий мечтает после окончания школы обязательно отслужить в армии и лишь потом продолжить учёбу… Любит технику… Людмила Ивановна ещё до замужества в Пятигорске получила образование фармацевта и вот уже много лет работает в одной из ростовских аптек. В частных аптеках заработки побольше, но и нервотрёпки хватает. Иногда приходится рисковать, продавать просроченные лекарства, «втюхивать» всякие БАДы, за что хозяин начисляет надбавки. Однако всё равно: зарплаты едва хватает…

– Вот и приходится крутиться… Конечно, вы можете найти себе пристанище и получше. Но я предлагаю вам то, что имею…

– От добра добра не ищут… Думаю, это именно то, что мне сейчас нужно. Что касается оплаты…

– Думаю, вы в обиде не будете, – продолжила Людмила Ивановна. – Кстати, могу взять на себя труд по уборке, стирке белья… Если захотите, с полным пансионом. Готовить вам могу… Правда, и стоить это будет долларов семьсот в месяц. Не меньше.

Людмила Ивановна взглянула на великана и опустила глаза. Ей был неприятен этот разговор.

Григорий Павлович достал из кармана деньги, отсчитал и положил перед хозяйкой:

– Здесь за три месяца. Думаю, за это время я найду работу, хотя слышал, что легче найти пульс на протезе, чем хорошую работу в Ростове. Но будем надеяться на лучшее!

Так Григорий Павлович и поселился на улице Портовой в домике Людмилы Ивановны Карпухиной.

Утром после завтрака он подвёз её на работу и по её рекомендации зашёл в ближайшую поликлинику. Заведующая, пухленькая миниатюрная женщина лет пятидесяти с неожиданно прокуренным голосом, внимательно оглядев Беленького, с явным сожалением произнесла:

– Вы же иностранец. У вас ведь нет даже вида на жительство… Не знаю, как вам помочь… Нам врачи нужны, но… – Она снова взглянула на паспорт. – А где же вы жить собираетесь?

– Снял комнату. Через пару дней буду прописан…

– Не так это просто… Но мы вот что сделаем. Оставьте мне ваши документы. Попробую помочь с видом на жительство…

– Я хотел бы получить гражданство. Понимаю, что это и дольше, и сложнее, но я…

– Об этом пока рано говорить. Не исключено, что расходы потребуются. Где вы устроились?

– Снял комнату на Портовой…

– Зачем же так далеко?!

Она снова оценивающе взглянула на великана.

– У меня машина… Нет проблем…

– Если не секрет, что произошло, отчего бросили свою Одессу?

– Разошёлся с женой. Правда, развод ещё не оформлен…

– Сочувствую… Но смотрите: гражданства нет, вида на жительство, прописки нет… Я просто не имею права вас принимать… но вы нам очень нужны, если, конечно, верить вашим документам. Но… не могу…

– А если нельзя, но очень хочется…

– Бросьте свои одесские штучки! – строго сказала главный врач, разглядывая трудовую книжку и диплом Григория Павловича. Потом достала сигареты и закурила. – Странно. Вы действительно врач?

– А что вас смущает? Кстати, мы весной с одним из ваших кардиологов встречались в Москве на съезде. К сожалению, я даже не знаю, где он работает. Вот кто мог бы подтвердить, что я – врач. Заверяю вас, я не алкоголик и не наркоман. Впрочем, вы обо мне можете узнать, позвонив в Одессу на моё старое место работы. Телефон могу дать.

Всё это время, пока Григорий Павлович уговаривал главного врача, она напряжённо думала: «Мужик – хоть куда и, считай, холостой! Неужели такое возможно?! Своими ногами пришёл. И искать не надо. Его нельзя упускать!». Потом, вскинув голову, спросила:

– Неужели вы и имени врача, с кем встречались на съезде, не запомнили?

– Почему же. Фамилия его – Борисов, а зовут Валерием Михайловичем. Знаю, что работает в какой-то городской больнице.

Главный врач вдруг расплылась в улыбке. Она вызвала секретаря и попросила соединить её с Борисовым.

Через несколько минут секретарь, миловидная девчушка, по громкой связи сообщила:

– Валерий Михайлович на связи…

Главный врач улыбнулась, снова взглянула на Григория Павловича, стараясь заметить замешательство или испуг, но, ничего подобного так и не увидев, сняла трубку.

– Валера? Зуева беспокоит. Помнишь, кажется, в апреле ты ездил на съезд кардиологов. Ты где жил? В гостинице «Космос»? Один снимал номер? Нет? С одесситом? Как его звали, не помнишь? Имени не помнишь, а фамилия Беленький? Не можешь мне что-нибудь сказать о нём? Понимаю, что за три дня… Водки-то попили? Нет?! Странно для одессита. Зачем? Потом как-нибудь расскажу. Ну, спасибо, дружок!

Она положила трубку, и в кабинете настала тишина.

Отпускать такого врача она не хотела, но и оформить на работу не могла. Потом, видимо на что-то решившись, сказала:

– Сделаем так. Пока я тебя оформлю временно по договору. За это время ты приведёшь свои документы в порядок, после чего и оформим как полагается.

Григорий Павлович не помнил, когда они с этой дамочкой перешли на «ты», но сообразил, что прошёл какой-то тест и теперь она обращается так, как ко всем своим сотрудникам: по-хозяйски и на «ты». Он не стал протестовать.

Главный врач вызвала кадровика и приказала составить договор о сотрудничестве, определив местом работы второе терапевтическое отделение. Потом по телефону вызвала заведующую отделением и представила ей нового сотрудника:

– Опытный врач… кардиолог… пока поработает у нас по договору. Он иностранец!.. Вместо Соколовой… Хоть одну дыру прикроем…

Григорий Павлович вышел из поликлиники часа в два. Зашёл в ближайшее кафе выпить чашечку кофе. Потом заглянул в магазин и купил баночку кофе, сахар-рафинад, галетное печенье.

До конца работы в аптеке было ещё далеко, и он, припарковав машину, пошёл на центральный рынок и удивился обилию овощей, фруктов, мяса, рыбы… Чего здесь только не было?! Подумал, что ростовский рынок вполне может конкурировать с одесским Привозом.

Сделав кое-какие покупки и уже возвращаясь к машине, у выхода увидел женщину, держащую за короткий поводок трёхмесячного щенка.

– Купите, – предложила женщина. – Чистопородная овчарка. И документы есть…

– Чего же продаёте? – спросил Григорий Павлович.

– Прожорливым уж больно оказался… А нам самим есть нечего… Вы посмотрите, какие у него зубы! Шерсть! Купите. Возьму недорого…

– Сучка?

– Сучка! И имя у неё красивое: Леди.

Когда Григорий Павлович подъехал к аптеке, из заднего окошка виднелась мордашка Леди, с любопытством следившая за дорогой.

– О, у вас прибавление? А говорили, что в Ростове нет родни, – проговорила Людмила Ивановна, подходя к машине.

– Родственники – дело наживное, – весело ответил Григорий Павлович, довольный удачным днём. – Вот через Леди мы и с вами породнимся! Я ей сколочу будку, сухого корма накупил. Пусть сторожит дом!

Людмила Ивановна была рада, что квартирант заехал за нею. Посмотрела на щенка и сказала:

– Сын с детства мечтал о собаке… но муж всё время болел, так что нам было не до ребячьих капризов.

– Она ещё маленькая. Подрастёт – отдадим на дрессировку, чтобы был у нас пёс учёный … Поехали?

Клавдия Алексеевна Зуева в тот вечер засиделась на работе. Уже надев лёгкое демисезонное пальто, она взглянула на себя в зеркало. «Да, Кикимора… Нет, баба Яга! По дороге зайду в "Камелию;. Пусть Верочка сделает укладку, ногти приведу в порядок… Совсем себя забросила! Нельзя так… тем более что завтра должен прийти этот одессит… Интересный типчик, и разница в возрасте не такая уж вызывающая!..»

Терпеливо ожидающему хозяйку водителю бросила:

– Коля! Свободен. Завтра как обычно…

Спустилась по мраморной лестнице и вышла на улицу.

Вечерний Ростов пестрел рекламой. По улице осторожно, словно на ощупь, ползли машины. Хорошо хоть, что этот осенний дождик прекратился.

Клавдия Алексеевна посмотрела по сторонам и направилась к салону красоты с нежным названием «Камелия». «Почему ;Камелия"? – подумала она. – Надо будет спросить у Верочки».

Пройдя квартал, оказалась перед залитыми холодным светом дверьми салона.

– Веруня! Сделай меня красивой! Понимаю, что сбросить мои года ты не в силах, но заретушировать морщины и мешки под глазами можешь! Постарайся… Очень нужно!

– Это можно! – весело сказала пышная блондинка в шёлковом халатике. Народа почти не было, и она обрадовалась своей постоянной  клиентке. – Никак снова влюбились?

– И не говори! Но пока так, присматриваюсь. Вышла на охоту.

– А объект-то достойный?

– Хищник… тигр или барс… Бог его знает… Ты мне скажи, чего это ваш салон «Камелией» назвали?

– А кто его знает? Хозяйка повёрнута на Греции.

– Странно… – сказала Клавдия Алексеевна и уселась в кресло перед зеркалом.

– Она нам даже рассказывала легенду об этой камелии.

– Легенду?

– Будто Амур попросил мать найти ему новый предмет для обожания. Та предложила поискать ему возлюбленную в других мирах. На Сатурне у замёрзшего озера сидела прекрасная девушка и пела песню. Ничего подобного не приходилось сыну Венеры видеть раньше. Он выпустил в неё стрелу, но девушка была безучастна к его чувствам. Обиженный Амур вернулся к матери и заплакал. Венера решила наказать обидчицу. Богиня превратила её в прекрасный, но бездушный цветок – камелию. Чудные белые, розовые, ярко-красные, они не имеют ни запаха, ни нежности.

– Ты, Веруня, всякий раз меня поражаешь. Тебе бы книжки писать… Ну, хорошо…

– Мыть голову будем?

– Делай всё что хочешь, но я должна быть неотразима!

Через два часа Клавдия Алексеевна вошла в свою квартиру и включила свет во всех комнатах. Ей хотелось праздника… В огромной квартире она жила одна с тех пор, как муж ушёл к молодой вертихвостке. У взрослого сына своя жизнь… Когда-то многое зависело от неё. Но скоро ей стукнет полтинник… И на душе, как на дворе, холодно и сыро… А этот одессит… это ж нужно… как снег на голову, только что не из воды, а из Одессы, и не в чешуе, и без Черномора! Что это? Подарок судьбы или…

Достала из шкафа новый костюм. «Завтра надену, – подумала она. – Я должна быть в форме…»

Утром, по привычке выпив чашечку кофе, Клавдия Алексеевна внимательно рассмотрела себя в зеркале и, наконец, надев пальто, вышла к уже поджидавшей её машине. Странное дело, она шла на работу, словно на свидание!

За пятнадцать минут до начала рабочего дня Григорий Павлович поднялся к заведующей терапевтическим отделением. Та проводила его в кабинет кардиолога, познакомила с медсестрой и, пожелав успешной работы, ушла.

Всё было как обычно. Медсестра, эффектная блондинка с соблазнительными формами в капроновом, почти прозрачном халатике, с интересом наблюдала, как работает новый врач. Больных было много, но новенький уверенно и неторопливо принимал их, читал кардиограммы, выписывал рецепты…

Во время приёма в кабинет несколько раз наведывалась главный врач с заведующей отделением. Понятное дело: новый кардиолог. Но так ничего и не сказав, уходили. Видно, не хотели смущать новенького.

Время смены давно прошло, а врач никуда не торопился. Что-то объяснял больной…

– Мне пора сынишку из садика забирать… – сказала медсестра, капризно надув губки, обидевшись, что за время работы этот орангутанг так и не взглянул на неё как на женщину.

– Вы можете идти, – кивнул Григорий Павлович, даже не поднимая глаз. – Спасибо. Там ещё трое больных. Приму без вас. А вообще нужно регулировать приём. Повторным выдавать талончики… Рабочий день оканчивается с последним пациентом.

Медсестра ушла. Когда Григорий Павлович закончил приём и собирался уже уходить, по телефону его пригласила главный врач.

– Как прошёл первый день? – улыбаясь, спросила Клавдия Алексеевна, приглашая его сесть.

– Всё нормально… Тяжёлых больных не было.

– Это хорошо… Больные – наши кормильцы. Важно только знать меру, понимать, кто и сколько может дать… У нас могут быть и вызовы кардиолога на дом. Но когда планируется такой вызов, у тебя, соответственно, будут снимать несколько талончиков на приём…

– Нет проблем… Хорошо бы иметь ещё полставки… Больных уж очень много…

– Понимаю. Подумаем… Тем более что торопиться, как я понимаю, не к кому… Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Куда мне торопиться? Вот вчера щенка купил. Он один меня и ждёт…

– Зачем же так грустно… У тебя ещё всё впереди… Я тоже живу одна… Знаешь, иногда даже домой идти не хочется.

Клавдия Алексеевна привычно достала из пачки сигарету и ждала, что Григорий Павлович поднесёт ей зажигалку, но тот сидел напротив, даже не шелохнувшись. Тогда она сама прикурила и с видимым удовольствием затянулась. – Кстати, я уже связывалась со своим приятелем, передала твои документы. Обещал быстро сделать вид на жительство… Так что, думаю, скоро всё наладится…

– Спасибо…

– А как ты устроился?

– Нормально. Я непритязательный… Хочу познакомиться с городом. После Одессы пока не могу привыкнуть…

– Хочешь, я сегодня буду твоим гидом? Я – коренная ростовчанка. Познакомлю с интересными людьми…

Григорий Павлович взглянул на Клавдию Алексеевну и опустил голову.

– Спасибо… но как-нибудь в другой раз. Должен кое-что сделать для своего питомца, купить витамины, всякую ерунду…

Клавдия Алексеевна мысленно уже себя ругала, что форсирует события.

– Конечно-конечно… как-нибудь в другой раз. Да и погода совсем не для прогулок… Будем надеться, что всё будет хорошо…

Григорий Павлович вышел от главного врача, снял халат, надел куртку. Посмотрел на часы. Скоро можно будет заехать за Людмилой Ивановной. Зашёл в «Кулинарию» и купил к чаю пирожные. Ему хотелось поскорее вернуться домой. Подумал, что быстро привык к новому месту и уже называет его домом.

Вечером всё произошло естественно и само собой. После ужина Дима взял на поводок Леди, предупредил, что погуляет с часок, потом должен ещё подготовиться к контрольной в школе.

Людмила Ивановна убирала со стола и что-то рассказывала. По предложению Григория Павловича, они перешли на «ты»:

– Мы с вами почти ровесники, живём одним домом. Чего нам друг другу «выкать», тем более, не буду скрывать, чувствую себя так, будто знал вас много лет…

– Пусть так… – согласилась Людмила Ивановна. – Только пить на брудершафт не будем. Ты лучше расскажи, как прошёл первый день?

– Нормально, только не нравится пристальное внимание ко мне моего главного врача. Я – битый заяц… понимаю, чего хочет эта хищница…

Людмила Ивановна покраснела. Подумала, что ведь и она – хищница. И ей нравится этот великан…

На замечание Григория о главном враче она никак не отреагировала.

Потом разговор зашёл о том, что сегодня болеть и лечиться накладно. Врачи берут взятки, лекарства дорогие, жулья развелось много.

– Напрасно ты так… Я не беру взяток. От благодарности не отказываюсь, но денег принципиально не беру. А у вас в аптеке какие взятки? Получил по накладной таблетку, отпустил… Вот и вся история!

– Странно… Ты, Гриша, наивен как младенец! То, что зарабатывают фармацевты, это вершина айсберга. Но если я тебе всё расскажу, ты меня посчитаешь сумасшедшей!

– Я умею слушать и обещаю: что бы ты ни рассказала, отнесусь к этому серьёзно.

– И не будешь смеяться…

– И не буду смеяться, – как клятву повторил Григорий. – Но что такого ты можешь мне рассказать, чтобы я счёл тебя сумасшедшей?

– Не торопись… Для начала я хочу тебе напомнить Маркса.

– Карла Маркса?.. – Григорий подумал, что поторопился давать обещания.

– Именно его! Это он говорил, что нет преступления, которое бы не совершили за триста процентов прибыли. Процент прибыли в фармакологической промышленности превышает тысячу процентов! Ты-ся-чу!

Григорий пока никаких отклонений психики не заметил и серьёзно слушал.

Люда продолжала:

– Поэтому те, кто в этом бизнесе, готовы живьём сожрать всех, кто им будет противодействовать. Могут и в психушку запрятать, лишь бы не мешали им делать деньги!

Григорий пока ничего не понимал. Подумал только, что везёт же ему на умных баб! Жена мечтала открыть Америку. Познакомился здесь с другой, и та говорит уже загадками…

– Ну, хорошо. Бизнес есть бизнес. Каким боком это касается тебя? Ты же не хозяйка аптеки!

– А ты знаешь, сколько стоит химиотерапия онкологического больного? – вдруг изменила тему Люда.

– Насколько я помню, они получают препараты бесплатно.

– Это далеко не так. Здесь онкологи и делают свой бизнес. Говорят о квотах… Чтобы получить квоту, платят огромные деньги. Кстати, это не только в онкологии. Чтобы получить квоту на гемодиализ при почечной недостаточности, платят бешеные деньги. То же – на получение бесплатного лечения при рассеянном склерозе… Рекомендуют препараты, которые не входят в так называемый «бесплатный» набор лекарств…

– Да откуда тебе всё это известно? Наверное, так и есть. Но откуда ты-то об этом знаешь?

– Этим вопросом я заинтересовалась несколько лет назад, когда заболел муж. Вычитала в одном английском журнале…

– Ты читаешь по-английски?

– Так же свободно, как и по-русски… Так вот, прочла в журнале статью, которая перевернула многие мои представления. К сожалению, тот журнал мне попал на глаза, когда Серёжа уже ушёл из жизни…

– Если тяжело, может, не стоит об этом…

– Нет, мне нужно выговориться. Я тебе и комнату сдала, потому что ты врач. Должен понять…

– Должен? Но пока ничего не понимаю…

– В том журнале я прочитала, что в косточках абрикосов, в семенах яблока, персика, вишни, винограда есть вещество, способное убить раковую клетку…

Григорий взглянул на хозяйку и подумал: «Ну и попал же я! Здесь далеко зашло!». А она продолжала:

– Миллионы долларов тратят на исследования и продажи дорогущих противораковых  химиопрепаратов… Но если будет найдено простое и дешёвое лекарство, это будет означать крах фармацевтической индустрии…

Григорий молчал. Пока всё, что говорила эта худенькая женщина, было логично.

– А теперь вспомни: когда-то люди тысячами гибли от цинги! Но стоило им начать питаться продуктами, богатыми витамином С, и её победили!

– Но нам говорили, что употреблять в пищу абрикосовые косточки, горький миндаль нельзя, там есть синильная кислота, и это очень опасно!

– После той статьи я стала целенаправленно искать сведения об этом. Оказалось, что в косточках абрикоса, миндаля и других плодов есть витамин бэ семнадцать! Он-то и обладает противораковыми свойствами. Биохимик из Сан-Франциско, выдвинул теорию, что рак, подобно цинге и пеллагре, является болезнью дефицита витамина бэ семнадцать. Он содержится в семенах плодов миндаля, абрикоса, терновника, вишни, сливы, а также в кукурузе, просе… Раньше мы употребляли в пищу просяной хлеб...

– Но влиятельнейшие и богатейшие люди погибали от этого страшного заболевания, – возразил Григорий. – Неужели они не могли выступить единым фронтом против тех, кто мешал этим исследованиям? Если мы смогли победить цингу, почему бессильны против рака?

– Значит фармацевтические транснациональные корпорации сильнее! Они запугали всех цианидом, который действительно есть в ядрах этих косточек. Но витамин бэ двенадцать тоже содержит цианид, однако никто не убирает его из аптек. По мнению американцев, от пяти до тридцати косточек абрикоса, съеденные в течение дня, могут быть хорошей профилактической дозой.

– А как же цианид? – не выдержал Григорий, увлечённый рассказом.

– Каждая молекула этого витамина состоит из одного соединения цианида, упакованного в других соединениях глюкозы. Чтобы цианид стал опасен, в первую очередь необходимо освободить его, на что способен только особый фермент – бета-глюкозидаза. Его в тканях организма в сто раз меньше, чем в раковых клетках! Цианид освобождается только в раковых участках тела. Это и объясняет механизм противоопухолевого действия!

На какое-то время Люда замолчала. Молчал и Григорий. Потом, вскинув голову, спросил:

– Не понял. Так над чем здесь можно смеяться?

– Не над чем, а над кем, – поправила его Люда. – Я убеждена: рак – результат дисбаланса витаминов и минеральных веществ.

– У меня, наверное, дырявая голова, – проговорил Григорий. – Всё логично. Что дальше? Представь, что ты займёшься лечением опухолевых больных и что-то получится не так. Или больной, поверив тебе, откажется от общепринятого лечения… Представляешь, какие последствия могут быть?!

– Но я не собираюсь лечить людей таким образом. Мне хотелось бы прошибить эту стену… Впрочем, наверное, я напрасно тебе всё это рассказала…

– Да нет, не напрасно… Только нужно глубже познакомиться с проблемой. Что уже сделано?

– Я где-то читала, что витамин бэ семнадцать выделили в чистом виде.

Люда вдруг замолчала. Григорий подошёл к ней. Истосковавшаяся по мужской ласке, она прислонилась к нему. На глазах её выступили слёзы.

– Всё будет хорошо, – произнёс Григорий.

– А как же твоя главный врач? – тихо спросила Люда.

– Ну, об чём ты говоришь? Я похож на идиота? Даже сравнивать вас не хочу. Это – две большие разницы!

Успокоенная этими словами Люда прижалась к Григорию всем телом, и ей впервые за последние годы стало на душе тепло и спокойно.