Крымские каникулы

Крымские каникулы (повесть)

1.

Косте было уже десять, но он ни разу в жизни не видел моря. Разве только по телевизору. И это несмотря на то, что Ростов стоит в сорока километрах от ближайшего моря. Казалось бы, вот оно – рядышком! Садись на поезд или на автобус, и в этот же день будешь купаться, загорать на песочке! А вечером вернёшься домой, словно бы ты живёшь на морском курорте.

Но так ни разу не получилось: Вера Николаевна, тридцатишестилетняя светловолосая женщина с большими голубыми глазами и маленькой родинкой на левой щеке – Костина мама, – работала фельдшером на скорой помощи, много работала и не имела ни малейшей возможности никуда вырваться. Костин папа жил где-то далеко-далеко у какой-то незнакомой тётки, которая, по словам мамы, женила его на себе, и ему теперь было не до сына. И вот он уже дорос до десяти лет, но ни разу не видел ни отца, ни моря…

Между тем, десять лет – ведь это совсем немало для жизни человека.

Всё началось с того, что прошлым летом к ним в Ростов приехала в гости из Украины мамина сестра-близнец тётя Надя. С мужем, дядей Володей, и дочерью Варенькой.

– В детстве, – рассказывала сыну Вера Николаевна, – даже наша мама, твоя бабушка, нас иногда путала.

Увидев тётю Надю, Костя удивился: она была до такой степени похожа на его маму, что он подумал: «А может, у меня две мамы – основная и запасная? Запасная приехала откуда-то и разговаривает со мной так, словно бы всю жизнь меня знала». Двоюродная сестра Варя ему не очень понравилась: светловолосая, даже чуть рыжеватая, курносая, с веснушками на лице. И всё бы ничего, только уж слишком она задиралась. Варя была старше Кости на три года и считала, что по этой причине намного умнее и вообще – главнее. Больше всех ему понравился дядя Володя: высокий, мускулистый, с аккуратными рыжеватыми усиками и с красивой курительной трубкой во рту. Настоящий морской волк! Именно таким, по мнению Кости, и должен быть настоящий папа: сильный, красивый и весёлый.

Дядя Володя был капитаном и плавал по морям-океанам, но однажды, когда они выходили из Красного моря в Индийский океан, на их корабль напали. Пираты полезли на палубу, как тараканы, а дядя Володя, зная, что за этим последует, организовал умелое сопротивление бандитам, и моряки под его руководством побили незваных гостей и сбросили их в воду. Дядя Володя получил ранение в ногу, из-за чего его списали на берег. Потом специальная комиссия проверяла действия команды при нападении пиратов. Дядю Володю наградили за умелую организацию обороны судна и почему-то ругали. Как оказалось, сбрасывать людей за борт нельзя. Они могли и утонуть! По счастью, им не удалось доказать, что кто-то из пиратов утонул, и дело замяли.

Костя никак не мог понять, что означает «замяли дело». Оно что – бумага, которую можно помять? Но спрашивать не решился и продолжал слушать с открытым ртом.

Короче говоря, дядя Володя вышел на пенсию раньше времени, но сидеть дома без дела не собирался и искал новую работу, да только безуспешно. И вот, пока он ещё не определился с работой, они решили навестить ростовских родственников, которые живут хоть и в другом государстве, но совсем не далеко. И вообще, разве это правильно, что родные сёстры так долго не видели друг друга?!

– Да, – вздохнула мама. – Пришлось тебе помотаться по свету…

– Было дело, – кивнул дядя Володя и вдруг улыбнулся, что-то вспомнив. – Мы как-то оказались в Таиланде, в Бангкоке. Видел я там храм Золотого Будды. Помню, от буддийских молитв у меня голова разболелась. Был я и в пантеоне этого Будды. Его отлили из чистого золота. Представляете, громадина более трёх метров в высоту! Такая вот страна…

Косте было непонятно многое из того, что рассказывал дядя Володя: группа инвалидности, пенсионное обеспечение, проблемы с трудоустройством. Да и при чём здесь Золотой Будда и туризм? Его больше волновало другое:

– А что, – спросил он, – у тех пиратов был чёрный флаг с черепом и костями?

Дядя Володя в ответ рассмеялся, а стоявшая рядом Варя фыркнула.

– Зачем же показывать всем, что они пираты? – воскликнула она. – Они притворялись, будто обычные моряки! Правильно я говорю, пап?

– Правильно. Не было у них никакого чёрного флага, – сказал дядя Володя.

– Ну, как же, – не унимался Костя, – всем пиратам положено иметь такие флаги, а иначе как же тогда узнать, что они пираты. Вот подплыли они к вам на своём корабле, а вы ведь сразу поняли, кто они?

– Ну да, – подтвердил дядя Володя. – Как же тут не поймёшь?

– Ну и как вы поняли, если у них не было чёрного флага? – не унимался Костя.

– По их намерениям, – пояснил дядя Володя. – Подплыли они к нам на быстроходном катере. Сразу закинули крюки и стали взбираться по канатам на борт. Вот тут-то мы их и стали бить чем попало.

– А что же, они были безоружными? – удивился Костя.

– Почему же… У них были автоматы.

– И они стреляли?

– Когда подплывали, стреляли в воздух, чтобы запугать нас, но когда стали взбираться вверх по канатам, автоматы держали у себя за спинами, а иначе как бы они смогли влезть? А те, кто остался на катере, стреляли, конечно. Там-то меня и ранило.

– А почему вы сами не стреляли?

– На гражданских судах оружия у экипажа никогда не бывает, – пояснил дядя Володя.

– Но почему? – не унимался Костя.

– Мы же не военные моряки, а торговые, нам не положено…

Всё это было очень интересно, хотя и не всегда понятно, и Костя сам представлял себя на месте моряков: пираты лезут и лезут, а он их дубиной по башке, по башке! А те так и падают, падают в воду вместе со своими автоматами… «Эх, меня там не было, а то бы я им показал!».

Прошлогодний визит был недолгим, и гости на прощанье пригласили Костю и его маму приехать к ним летом, отдохнуть на берегу моря.

И вот сейчас Костя ехал в поезде с мамой к этому далёкому и прекрасному Чёрному морю.

Весь год Костя мечтал о том, как они с мамой приедут к дяде Володе и тёте Наде, как они будут ходить на море и он обязательно научится плавать. А потом они поедут в Севастополь, где, как рассказывала мама, погибли его прадедушки. Их звали Сашей и Костей. Давно это было, в первой половине прошлого века, шутка ли сказать! Но он слышал, что память о тех событиях, о той войне в Севастополе хранят. Нужно будет обязательно сфотографировать все памятники, посвящённые обороне Севастополя, и показать в классе, когда вернётся домой. Он для этого взял с собой фотоаппарат. Костя вообще хорошо подготовился к поездке. Даже песню, посвящённую обороне Севастополя, аккуратно записал в блокнот, который всегда носил с собой. Там были слова, которые ему особенно понравились:

…Когда покидал я родимый утёс,
С собою кусочек гранита унёс,
Затем, чтоб вдали
От крымской земли
О ней мы забыть не могли…

Нет, конечно же, его каникулы и мамин отпуск обещают быть интересными!


Костя проснулся ночью. В купе было душно и все спали – мама и двое пожилых соседей, которым Костя почему-то сразу же очень не понравился. Противная бабка, похожая на бабу Ягу, с седыми волосами, острым, выступающим вперёд подбородком и скрипучим голосом, как только увидела его, сразу же сказала ехавшему с ней деду:

– Смотри-ка, старый! Опять здесь ребёнок! Когда же это кончится? Как ни сядем в поезд, так непременно – дети. И будут они всю дорогу прыгать и мельтешить туда-сюда, туда-сюда! Покою от них нету!

Дед что-то пробурчал в огромные усы, пригладил свою длинную бороду и стал утешать бабку, а Костина мама спросила:

– Чем это вам так не понравился мой сын? Он вроде бы не шумит, не проказничает.

Бабка не удостоила её ответом, но через некоторое время спросила маму, кивая своим острым подбородком на Костю:

– Он у вас хоть не буйный?

Но тут мама показала характер и ничего не ответила противной бабке. Так и ехали молча. Перед сном старики выяснили, что очень проголодались, и, разложив на столике многочисленные припасы, стали поглощать их, громко чавкая.

– Если не поесть на ночь, в животе так урчит, что и не заснёшь, – сказал дед, отламывая пулечку от жареной курицы. – Я в поезде всегда начинаю с того, что сажусь и ем. Особенно люблю жареную курицу, крутые яйца и, конечно, чай сладкий с лимоном. Красота!

– Ты только не переедай! – предупредила его баба Яга.

По всему купе распространился запах жареной курятины, огурцов, помидоров и лука.

Костя тихо шепнул маме на ухо:

– Я тоже кушать хочу!

Мама удивилась:

– Да мы ж с тобой уже поели. А на ночь есть вредно – ты разве не знаешь?

Костя прекрасно это знал, но уж больно аппетитно пахло у бабы Яги и Карабаса-Барабаса. Они так громко чавкали, что Костя не выдержал и вышел из купе.

В темноте мелькали огни, и можно было смотреть в окно, как в зеркало. Костя долго разглядывал своё отражение, но так ничего и не найдя в нём незнакомого, вернулся в купе.

Карабас-Барабас и баба Яга пили чай, шелестя фольгой шоколадных конфет. Костя знал, что прихлёбывать так шумно чай некультурно, и с удивлением смотрел на эту парочку сказочных героев. Неужели они не понимают таких простых вещей?!

А потом бабка стала громко возмущаться, что у них одно место верхнее. Они, мол, просили кассиршу дать им два нижних места, но та «крашеная кукла» так и не дала, и теперь деду придётся взбираться на верхотуру. Сначала они громко обсуждали это между собой, видимо, ожидая, что Костиной маме станет стыдно и она сама предложит им нижнюю полку в обмен на верхнюю. Но маме стыдно не стало, она молча стелила постели. А Костя удивлялся: «Странные люди, ведь всем известно, что наверху ехать приятнее!».

– Бегом в туалет, и спать! – скомандовала мама.

Костя пошёл в туалет, а когда вернулся, она уже лежала на своей полке.

– Полезай наверх!

Костя снял шорты, аккуратно повесил их на специальный крючок и полез на вторую полку. Сначала он разглядывал потолок, потом пытался смотреть в окно, но мешали шторки, и тогда он повернулся к стенке и закрыл глаза. Засыпая, представил себе, как на поезд напали пираты, а он отстреливается от них. Ему снилось, что поезд едет вдоль реки, а пираты плывут по ней на быстроходном катере. На мачте – чёрный флаг. Потом они стали бросать верёвки с большими крючками, пытаясь зацепиться за вагоны. Но почему-то получилось так, что пираты скачут на конях рядом с поездом, а он стреляет в них из автомата…


Когда Костя проснулся, было раннее утро и за окном проплывали однообразные пейзажи: поля, деревья, одинокие домики… Небо стало светлеть.

Проснулась и мама.

– А когда будет море? – спросил шёпотом Костя. – Не терпится уже его увидеть.

– Вот приедем, тогда и увидим, – утешила она его.

– А за окном? За окном разве не будет моря?

По телевизору он видел однажды, как люди едут на море, а оно – прямо за окном поезда.

Мама стала объяснять, что когда на поезде едешь в Крым, то моря за окном не видно. Море видно только когда едешь на кавказское побережье.

Баба Яга проснулась и стала ворчать, что им не дают спать. Мама не стала спорить и молча вывела Костю из купе в коридор.

– Не хочешь спать, тогда смотри в окно, а людям спать не мешай.

Потом пассажиры стали просыпаться и вереницей потянулись к туалету со своими полотенцами на плечах и зубными щётками в руках.

Поезд остановился, и слышно было, как по радио на перроне сообщили, что скорый поезд номер двести двадцать четыре прибыл на первый путь. На здании вокзала крупными буквами было написано: «Запорожье». Посмотрел на висевшее перед их купе расписание. В Запорожье поезд прибывал в шесть часов двадцать одну минуту. Подумал: «Рано я проснулся. Можно было бы ещё поспать»…

Потом были остановки в Мелитополе, в Новоалексеевке, в Джанкое, и Костя подумал: «Ещё называется поезд скорым, а сам ползёт как черепаха! Когда же, наконец, будет этот Симферополь?!».


Было уже десять часов утра, когда они, наконец, прибыли в Симферополь. Дядю Володю мама увидела ещё в окно и стала махать ему рукой, а Костя – кричать, но дядя Володя ничего не заметил и только шёл рядом с медленно ползущим вдоль перрона поездом.

Они вышли из вагона. Воздушный белый вокзал сверкал на солнце. Приехавшие и встречающие сразу заполнили перрон. В потоке пассажиров они пошли навстречу дяде Володе.

– С приездом! Очень рад, что, наконец, собрались! – Он обнял и поцеловал маму, потом обратился к Косте: – Ну, парень, здорово ты за этот год вырос! Надеюсь, в школе у тебя всё отлично? – Приподнял его, поцеловал и поставил на перрон. – Ну, что ж, пошли к выходу. Там моя машина стоит.

Он взял у мамы тяжёлый чемодан, хотел взять и сумку. Но мама не дала:

– Куда тебе такие тяжести таскать?

– Так это ж у меня нога покалечена, не рука, – сказал он, прихрамывая на раненую ногу. – В руках-то сила осталась.

Но маму он не сумел переубедить, и она так и оставила сумку при себе.

Протиснувшись через толпу, они, наконец, вышли на привокзальную площадь. Дядя Володя подошёл к бежевой «Волге», на капоте которой сверкала хромированная фигурка бегущего оленя. В ответ на удивлённый возглас мамы он сказал:

– А ты как думала, Верочка? Раритет! Эту «Волгу» я купил, когда ещё плавал, но езжу мало. Она у меня как новенькая, и я её ни на какую иномарку не променяю! И имя у неё есть…

– Какое же?

– Это моя Манечка! Люблю её…

– А Надя не ревнует?

– Ревнует. Иногда… Но я стараюсь повода не давать…

– Я вижу, ты уже гарем завёл…

Дядя Володя положил чемодан и сумку в багажник, усадил гостей на заднее сиденье, и они поехали.

Симферополь, как оказалось, большой и красивый город. Высокие дома, ровные проспекты, зелёные скверики, много цветов… Наконец, выехали из города и покатили по широкой асфальтовой дороге.

– У нас между Симферополем и Ялтой троллейбусы ходят. Здесь недалеко. Только машин уж очень много.

Сначала за окном тянулись какие-то унылые степные пейзажи, от которых Косте делалось не по себе, но потом начались возвышенности, холмы и даже настоящие горы, а потом и скалы. Ничего подобного Костя раньше не видел. Только по телевизору, который никогда не заменит настоящей жизни.

А дядя Володя стал рассказывать про события, которые происходили здесь много лет назад. Шла страшная война с фашистами. Они напали на нас внезапно, без объявления войны, и мы должны были защищать свою Родину. Небо было чёрным от их самолётов. Бомбы разрушали города и сёла. На море свирепствовали их подводные лодки. Танковые громады и полчища фашистов несли смерть нашему народу. Но мы защищали свою землю, как могли. Поначалу не хватало оружия, умения воевать. Но все стояли насмерть!..

Он ещё что-то говорил, но впечатлительный Костя уже представлял себе, как с неба падают бомбы, стреляют пушки и на него медленно наползает фашистский танк.

А дядя Володя говорил какие-то непонятные слова, но мама ему кивала:

– Гитлер получил неограниченную и бесконтрольную власть и завоевал почти всю Европу.

– Фашизм ужасен. Хорошо, что народы объединились и дали ему отпор, – откликнулась мама.

– Мы потом поедем в Севастополь, походим по городу, зайдём в музеи, – сказал дядя Володя. – Это в Симферополе смотреть особенно не на что, а Севастополь – необыкновенный город, во всей России нет второго такого.

Костя удивился:

– Так ведь это же Украина, а не Россия!

Дядя Володя, внимательно следя за дорогой, многозначительно проговорил:

– Севастополь был, есть и будет городом нашей славы. Здесь база военно-морского флота России, значит, и город русский!


За Алуштой дорога шла вдоль берега моря. По обочинам тянулись к небу пирамидальные тополя. Пахло акацией и свежескошенной травой. Чёрное море ослепительно блестело на солнце и тянулось до самого горизонта, где сливалось с ярким голубым небом, на котором не было ни облачка. Проехали Гурзуф, Ялту, Ливадию…

– Как здорово! – воскликнул Костя. – А можно мы сейчас остановимся и искупаемся?

– Да погоди ты! – возмутилась мама. – Вот приедем, тогда и будешь купаться сколько душе твоей угодно. Недолго осталось!

Но дядя Володя остановил машину возле берега и сказал:

– Купаться и в самом деле будем дома. А сейчас можешь выйти из машины и подойти к воде. Просто посмотри на неё, какая же она красивая.

Костя стоял на берегу и смотрел, как волны тихо плещутся у его ног. Он зачерпнул воду сначала одной рукой, потом другой. Умылся. Солёная вода, противная на вкус, попадала в рот, но всё равно было замечательно.

Мама сняла босоножки и прошлась немного босыми ногами по мокрому песку.

– Смочишь ноги в морской воде, и усталость как рукой снимает! – сказала она. – Чудо какое-то!

Пролетавшая мимо чайка прокричала им что-то. Она парила над водой, потом села на воду и стала покачиваться на волнах. Косте казалось, что этому счастью не будет конца – вот так бы и стоял у воды. Море словно переходило в небо, и полоска горизонта была едва различима.

– Ну, всё! – скомандовал дядя Володя! – Полюбовались, и хватит. Пора домой!

И они снова сели в машину и поехали. Сразу за Алупкой дядя Володя круто свернул влево и по грунтовой дороге поехал вниз к морю. Их небольшой посёлок раскинулся на восточном склоне горы, которая заканчивалась обрывом. Внизу была видна узкая полоска песка, скалы, выступающие из воды, и синее, искрящееся на солнце море!

– Боже! Красиво-то как! – воскликнула Вера Николаевна. – А ещё кто-то говорит, что рая нет!

– Эт точно! – кивнул дядя Володя. – Рай! У каждого из нас есть своё самое любимое место отдыха. Кому-то нравится просто, ничего не делая, сидеть дома и смотреть телевизор, кому-то по душе отдых за границей, некоторые любят побродить подальше от цивилизации в горах и полях, ну, а я люблю море! Несколько лет назад отдыхали мы здесь с Надей, а когда вышел на пенсию, приехали, купили домик, чтобы жить в этом раю! Климат здесь прекрасный! Много ясных солнечных дней, и зимой теплее, чем в других местах Крыма. Ветры мягкие, осадков и туманов меньше, чем даже в соседней Алупке и Мисхоре. Особенно хорошо здесь осенью. Солнце припекает, но в тени уже чувствуется приятная прохлада, и нет духоты. А если соскучился по цивилизации – до Ялты автобусом пятнадцать минут! Чем не рай?!

Подъезжая к дому, они услышали радостный лай Шарика.

2.

Небольшой кирпичный дом, крытый черепицей, большие металлопластиковые окна, веранда. «В таком доме можно жить, – подумал Костя, разглядывая его. – Но всё уж очень непонятно. У нас в Ростове всё просто и ясно: моя комната, где я сплю и учу уроки, мамина спальня, зал и всё. Ничего необычного. А здесь всякие пристройки, гараж, сарай, куры, собака… Нет, пожалуй, здесь жить интереснее».

Дом окружал старый тенистый сад с плодовыми деревьями, грядками и цветочными клумбами; ограда была из высокого и прочного штакетника. В конце двора – колодец. Костя уже видел такой. Из него можно доставать воду ведром, которое прикреплено к барабану большой цепью. Крутишь ручкой, на него наматывается цепь, и ведро с водой поднимается. Нужно ещё суметь его подхватить и перелить в посуду, с которой пришёл. А вода чистая и очень холодная! У гаража – собачья будка. Большая пушистая лайка, увидев хозяина и посторонних людей, подбежала, помахивая хвостом, и стала дружелюбно принюхиваться к гостям.

– Свои, Шарик, свои, – сказал дядя Володя и погладил собаку по голове. – Это и есть наши владенья! Живём скромно, но со вкусом! Всегда мечтал иметь что-то в таком роде. Домик небольшой, но нам в самый раз. И сад-огород! Никогда не думал, что буду получать удовольствие, возясь с виноградной лозой или деревьями… А Надюша больше цветами занимается! Вон сколько роз в прошлом году посадила!

От калитки к дому надо было идти под сводом виноградных лоз, и это было так непривычно, что Костя даже присвистнул. Над головой свисали грозди ещё не созревшего винограда.

– Действительно рай, – резюмировала Костина мама.

За фруктовыми деревьями открывался вид на море. Костя подбежал к забору, надеясь посмотреть на море, но штакетник был высокий, и он ничего не увидел. Но у забора лежало огромное бревно. Он встал на него, и с удивлением отметил, что море, оказывается, не так-то близко. Дом стоял на высоком холме, и сразу за забором начинался крутой обрыв, поросший ежевикой, а внизу блестело на солнце море и серой лентой тянулась узкая полоска мелкой гальки. В воде и на берегу громоздились огромные скалы. Он хотел спросить, далеко ли до моря, но услышал, как его зовёт мама:

– Костя! Где ты там?

– Здесь я! – неохотно отозвался мальчик. Он прекрасно понимал, что поступил невежливо – сначала нужно было поздороваться со всеми, потом только бежать к забору. – Иду, иду! Хотел на море взглянуть…

– Потом будешь любоваться, – строго сказала мама. – Иди в дом, поздоровайся с тётей Надей и Варей.

Костя, оглядываясь назад, пошёл в дом. Увидев тётю Надю, сильно смутился. Он всякий раз удивлялся, до чего же похожа она на его маму. Даже одевались они как-то одинаково! Ну, просто вторая мама, и всё! А Варю он ещё с прошлого их приезда в Ростов невзлюбил – что-то в ней было задиристое и насмешливое. «Воображала!» – подумал Костя. Вот и сейчас она смотрела на брата сверху вниз и будто чуть-чуть посмеивалась.

– Привет! – пробурчал ей Костя.

– Привет-привет, братишка, – проговорила Варя так многозначительно, словно бы знала за ним какую-то важную тайну, которую могла бы при желании раскрыть всем окружающим.

Тётя Надя просто обняла и поцеловала, сказав сестре:

– Смотри-ка, за год как он вырос у тебя.

– Так и Варенька тоже подросла.

– Я самая высокая в классе, – хвастливо вставила Варя и, выразительно посмотрев на Костю, зачем-то высунула язык – дескать, знай наших, малявка!

– Учишься как? – спросила Вера Николаевна.

Варя ответила с гордостью:

– Нормалёк. Проблем с этим у меня нет!

– А где лучше: во Владивостоке или здесь? – спросила Вера Николаевна.

– Ой, Верочка! И не спрашивай, – сказала Варина мама. – Здешнее школьное образование – наша боль… Давайте лучше с дороги помойте руки да сядем за стол. Обедать пора…

– А я есть не хочу, – заявила Варя. – Можно, пойду погуляю?

Дядя Володя проявил строгость:

– Есть не хочешь, и не надо! Нам больше достанется! Но просто посиди с нами за столом, дочка, это обязательные правила гостеприимства. Тем более что гости к нам приехали долгожданные и желанные…

– А что там мама приготовила? – спросила Варя, словно бы раздумывая.

– Увидишь, – сказала тётя Надя. – Иди руки мыть. Я видела, как ты с Муркой бесилась…

– А я что-то проголодался, – честно признался Костя. – Уже давно есть хочу… Так и умереть можно от истощения!

Все уселись за стол, и тётя Надя стала носить с кухни то, что наготовила: салат, вареники, сметану, компот… Пахло очень вкусно, и Костя вспомнил бабу Ягу и Карабаса-Барабаса, с которыми ехал в одном купе. Тёти Надины угощенья пахли вкуснее. Запах той жареной курицы, которую ели старики, до сих пор возбуждал аппетит у Кости.

Вскоре он уплетал за обе щёки тётины вареники с картошкой и жареным луком, запивал компотом из свежих яблок и вишен. И Варя не удержалась, съела вареники, обильно полив их сметаной.

– Всё хорошо в меру, – сказала тётя Надя, отставляя от Вари банку со сметаной. – Ты же боялась поправиться!

– А ты не готовь так вкусно! – возмутилась Варя, запихивая в рот последний вареник.

Дядя Володя тщательно вытер льняной салфеткой рот и, довольный, промычал:

– Гм!..

Начались разговоры о том, как доехали, что там новенького в Ростове. Разговор струился неторопливо, и Костя особенно не прислушивался. Варя заявила, что ей нужно беречь талию и съеденные вареники – это в последний раз. Она докажет всем, что у неё есть воля! – Потом взглянула на Костю, и добавила: – А ты можешь есть сколько хочешь…

– Это почему? – не понял Костя.

– Потому что ты шкиля! Просто удивительно, как ты до сих пор не переломился.

– Не переломлюсь… Я худой, но жилистый и в нашем классе самый сильный, – похвастался Костя.

Варя ещё раз взглянула на брата, словно бы испытывая его на прочность. Подумала: вполне возможно, что он и не такой дохляк, как кажется.

– Посмотрим… – сказала она.

– Посмотришь! – пообещал Костя.

И вот мама задала вопрос, ответ на который очень заинтересовал Костю, после чего он стал внимательно прислушиваться к беседе старших:

– Ну что? Не жалеете, что переехали сюда?

– Да чего уж жалеть? – ответил дядя Володя. – Я никогда не жалею, если принял решение. А что Владивосток? Здесь и вы ближе к нам, и вообще – Европа!


После того как дядя Володя, получив ранение, прошёл курс лечения, выяснилось, что в море его уже больше не возьмут. Ему полагалась пенсия по инвалидности. Предстояло решить, что делать дальше.

Жить во Владивостоке казалось бессмысленным: жена постоянно жаловалась, что из-за такой страшной удалённости она не может видеть сестру, с которой они были «не разлей вода!». Вместе учились в школе, окончили медицинское училище. И вообще были очень дружны. Она всегда мечтала жить вдали от большого города. Городская жизнь ей казалась невыносимой: людей много, и все куда-то торопятся… Как в той миниатюре одессита Карцева: Все бегут, всё делают на ходу… Нет, здесь ей нравилось больше.

– Жить у моря – такое счастье, – сказала тётя Надя.

Дядя Володя тогда поехал в Таганрог на «разведку». Подробностей Костя не понял, но, судя по всему, ему там не понравилось. То ли сам город, то ли Азовское море? А может, домика подходящего никто не продавал?! Он побывал и на черноморском побережье Кавказа. А потом отправился в Крым, который встретил старого морского волка очень неласково. Шёл сильный дождь, сверкали молнии, раздавались раскаты грома. Гроза! Он тогда подумал: и чего это поэты любят грозу в начале мая?! Что в ней хорошего?! В оконные стёкла его номера в гостинице хлестал косой дождь, а по стальным ржавым  карнизам стучали крупные градины… «Ну и погодка, чёрт побери! – подумал он. – Здесь, пожалуй, тоже я вряд ли что-нибудь найду». И вдруг совершенно случайно узнал, что срочно продаётся участок с домиком на берегу моря. Так они оказались в Крыму.

– Конечно, Украина не Россия, но здесь я себя чувствую россиянином, – сказал дядя Володя. – И вообще – патриот: это дело и правда! А у многих наших так называемых «патриотов» это болтовня и ложь. Они ездят на иномарках, предпочитают валюту, которую хранят в зарубежных банках, детей  учат в американских, английских или французских университетах, жёны их едут рожать за границу. Недвижимость приобретают у себя, а страхуют за рубежом и налоги платят кому угодно, но только не своему народу. Они открыто над нами издеваются, потешаясь над честностью с вытекающей из неё нищетой. Нет, здесь я чувствую себя россиянином больше даже, чем живя в России! – повторил дядя Володя. – Тем более что и гражданство у нас российское. Надюша работает на «Скорой» в Алупке, а я – механиком в автосервисе. На пенсию мою не проживёшь. А когда Варюша окончит школу, учиться пусть едет в Россию. Ростов недалеко.

– Но я всё-таки не понимаю, – сказала Костина мама, – ты столько лет отдал морю, и плавал не простым матросом. А тебе даже спасибо не сказали. Других награждают, звания всякие дают. Ты же защитил судно от пиратов, спас команду и груз, а у них не нашлось для тебя даже добрых слов?!

– Да что об этом? – улыбнулся дядя Володя. – Сложные были у меня отношения с начальством. Впрочем, я не очень-то переживаю. Люди тешат себя, выдумывают титулы, знаки отличия… Наградами, званиями, премиями приманивают, а главное, отвлекают от настоящей работы и проблем, которые ставит жизнь. К тому же общеизвестна тенденциозность при любом награждении.

– Ладно! Не будем о грустном, – сказала тётя Надя. – Пойду быстренько посуду помою, и пойдём на море.

– Я тебе помогу…

Вера Николаевна тоже встала из-за стола, но её остановила сестра:

– Сиди! Сегодня ты – гость.

Помыв на кухне посуду, тётя Надя вернулась в солнечную столовую, и  все собрались идти на море.

– Ты, Костя, плавать умеешь? – спросил дядя Володя.

Костя смутился.

– Плохо, – промямлил он, глядя на Варю, которая тут же показала ему язык!

– А вот я отлично плаваю! – похвасталась она.

– А ты, Верочка, плавать умеешь? – спросил дядя Володя Костину маму.

– Я-то умею, – ответила она, – да вот Костика не смогла научить.

– Чего ж ты так? – попенял ей дядя Володя.

– Так ведь учить сына плавать – это обязанность отца, я одна со всем не могу управиться.

– Не огорчайся, – тихо сказал дядя Володя. – Когда Костя будет уезжать, он станет отличным пловцом – я это беру на себя.

– Даже в группе из двух человек всегда должен быть командир, – добавила Варя. – Иначе неизбежен кавардак! И командиром буду я. Во-первых, я старше его, а во-вторых, знаю здесь каждый кустик… К тому же плаваю как рыба и его научу!


В жизни каждого мальчика есть вещь, которая ему очень дорога. И у Кости была такая вещичка: фотоаппарат, купленный мамой, когда ему исполнилось десять лет. Костя то и дело смотрел в специальное окошко, выбирая кадр. Этому его научила мама. Он бы никогда на свете не променял его ни на что, даже на настоящий футбольный мяч. И когда он собирался кого-то фотографировать, даже взрослые относились к этому серьёзно и прихорашивались, чтобы на снимке выглядеть получше.

Вот и сейчас Костя первым делом полез в рюкзак, чтобы достать свой фотоаппарат. Хотел запечатлеть на нём первое свидание с морем.

Варя собралась быстро и вышла во двор. Через некоторое время вышел и Костя. Варя сидела на бревне и разглядывала в большой морской бинокль дом соседа. Костя огляделся. У сарая в специально огороженном месте ходили курочки и петух строго следил за тем, чтобы никто не потревожил его царство. «Наверное, он по утрам кричит, – подумал Костя, – спать не даёт». У гаража – собачья будка. Возле неё дремал Шарик. «Спокойный пёс. С ним можно поладить…»

Он хотел пройти мимо Вари, но она его остановила:

– Кот! Иди сюда! У меня есть идея!

Костя не удивился, что Варя к нему обратилась так же, как и его товарищи в классе. Он привык к этому прозвищу.

– Какая идея? – спросил он с показным равнодушием. – Убить дворника и вывезти мусор?

Эту фразу он слышал от Жоры-одессита, жившего в их подъезде.

– Иди, говорю, – настойчиво позвала его Варя. – Прекрасная идея… Видишь дом нашего соседа?

– Дом как дом. Что в нём особенного?

– А то, что в нём есть какая-то тайна. Не исключено, что там живут привидения! А ещё, может, на их участке зарыт клад! Это очень загадочный, я бы сказала, таинственный дом.

Варя старалась подражать учительнице русского языка и литературы, вставляла её обороты речи: «я бы сказала», «видимо»…

– С чего ты взяла? – спросил Костя.

– Я за нашим соседом уже давно наблюдаю. На работу не ходит. Наверное, нигде и не работает, а дом у него огромный, два этажа! Это тебе не наш сараюшко. И машина у него – иностранный джип. Это тебе не наша «Манечка». Но и этого мало. Он часто ездит на своей тарахтелке…

– Тарахтелке?

– Ну, на мотоцикле. Такой огромный, с хромированными багажником и рулём. На руках у него перстни, браслеты, а сам – настоящий бандит! Одевается в кожаный костюм. Когда приезжает или уезжает, наш Шарик просто беснуется… Лает… – Но договорить она не успела. Из дома вышли родители.

Свернув по улице в левую сторону, стали спускаться по длинной деревянной лестнице, которая, зигзагообразно ломаясь и обходя скалистые выступы, неуклонно вела к морю.

Вера Николаевна спросила:

– Должно быть, тем, кто живёт пониже, легче ходить на пляж?

– В Греции или на Индийском океане жилые дома строят у самой воды, – ответил дядя Володя. – На Чёрном море такое невозможно. Здесь – чем выше, тем лучше. Потому что Чёрное море имеет буйный характер и здесь бывают такие волны, что любой дом смоют, если он будет стоять слишком близко к воде. Нет уж, лучше сверху наблюдать его в штормовую погоду, чем ждать, что твой дом накроет огромная волна и унесёт в бездну… Крымские чудеса, – продолжал дядя Володя, – это не только побережье, дворцы, горы, перевалы и пещеры… Мы обязательно посмотрим, что они из себя представляют. А водопады! Можно искупаться в ледяной воде и получить вечную молодость! От пьянящего воздуха и запаха леса здесь может закружиться голова. Покой и умиротворение, щебет птиц и журчание чистейшей реки в ущелье...

– А ты – поэт! – улыбнулась Костина мама. – Впрочем, может, ты и прав. У нас за те деньги, за которые вы купили этот домик, вряд ли что-нибудь приличное купишь. А природа здесь и правда прекрасная. Воздух, море, тишина!..

Они подошли к воде. Вера Николаевна сразу же сняла с себя лёгкое ситцевое платье и осталась в голубом купальнике. Она подошла к воде и прислушалась к мелодии плеска волн, по которым прыгали солнечные блики. Ветерок шевелил её русые волосы. Она не знала, сколько времени прошло с их приезда. Здесь время теряло своё значение.

К ней подошла Варя. Она тоже сбросила платьице и осталась в пёстром купальнике. Взглянув на небо, помахала рукой облаку, щуря глаза от солнца.

– День сегодня жаркий. Вода тёплая, – сказала тётя Надя.–  В Ялте или в Алупке на городских пляжах народа много, негде ступить. А здесь раздолье! Поэтому я и люблю наш посёлок…

Она бросилась в воду и быстро поплыла. Следом – Варя. Костя с завистью смотрел на них. «Мне бы так научиться!» – подумал он.

Через некоторое время Варя вышла на берег и стала прыгать на одной ножке, наклонив голову, чтобы попавшая в уши вода вылилась.

– А я знаю одно место на скалах, где особенно хорошо, – сказал дядя Володя и увлёк всех за собой.

И в самом деле: место, куда привёл дядя Володя компанию, было прекрасным. На огромной скале, выступающей в море, на самом верху была удивительно ровная площадка. Здесь можно было прекрасно расположиться, а виды моря и узкой ленты пляжа отсюда были просто изумительные! Костя тут же стал видоискателем высматривать кадр. Варя смотрела в морской бинокль вдаль, а женщины расстелили одеяло, спрятали от солнца провизию. Предусмотрительная тётя Надя взяла в сумке и что поесть, и что попить. На море аппетит хороший!

– На берегу у скал есть вход в катакомбы, – сказал дядя Володя. – Во время войны, говорят, здесь прятались партизаны. Отсюда они выходили на задания…

Огромные валуны, вросшие в берег, лежали, должно быть, не один миллион лет специально для того, чтобы любители купания располагались на них, перед тем как войти в воду.


На следующий день Костя проснулся в прекрасном настроении под пенье жаворонка и иволги. На мгновенье быстро и широко раскрыл слипавшиеся веки и, глянув на распахнутые окна, снова закрыл. И вдруг его приключения вспомнились ему с необычайной яркостью. В кишках у него заурчало, и он подумал: «Хорошо бы сейчас пирожное с мороженым… да только разве здесь дадут?».

Он сбросил с себя одеяло и в трусах вышел во двор. Солнце уже было высоко и припекало. Шарик лежал у своей будки и даже не взглянул на него. Куры мирно клевали травку за загородкой. А рядом стоял таинственный дом соседа. «Узнать бы, в чём тайна этого дома, и правда ли, как говорит Варя, там водятся привидения?!».

Костя мечтал о приключениях.

О них мечтала и Варя. Щурясь и сладко вздрагивая, она наслаждалась ярким солнечным светом и полным безмолвием, чувствуя, как стремительно растёт её уверенность в себе…

На утренней зарядке, которую дядя Володя проводил с ребятами прямо в саду, Костя ни о чём другом думать не мог. «Что же, в самом деле, творится в том доме? Ведь не привидения же в самом деле там обитают!» Он не боялся привидений, хотя и встречаться с ними не хотел.

После зарядки дядя Володя специальным черпаком вылил холодную воду на его спину. Костя умывался быстро, громко фыркая и визжа. Варя к таким процедурам привыкла. Но и она старалась побыстрее закончить их.

Вытираясь большим махровым полотенцем, Костя остановился возле кустов шиповника: «А может, там прячут клад? Или другую какую тайну?! А что, если он – шпион?! С войны остался здесь секретным агентом».

Он встревоженно вздрогнул и досадливо поморщился.

После завтрака Варя вышла во двор и поманила Костю за собой:

– Давай обсудим план нашего предприятия. Время у нас пока есть, хотя его и немного… Главное – добиться, чтобы никто раньше времени не узнал о наших намерениях…

Но её слова услышал дядя Володя.

– Чего ты ещё придумала? Всё в привидения играешь?

– Ни во что я не играю! – смутилась Варя. – И не игра это вовсе. Ты мне всё перебил! Я такую хорошую историю хотела сочинить!

– Обманывать нехорошо!

– А я вовсе не обманываю, я выдумываю! Ну, хорошо! Пусть это у нас будет такая игра! И вообще, нехорошо подслушивать!


Тётя Надя уехала на работу на целые сутки. Зато дядя Володя взял положенные ему за сверхурочную работу отгулы, чтобы уделить гостям больше времени.

Мама и дядя Володя дали команду: на море!

– Сегодня я буду тебя учить плавать, – заявила Варя и пошла переодеваться.


Прошло всего несколько дней, а гости ощутили, что живут не в городской квартире, а в прекрасном месте, откуда до моря – всего-ничего! По специально сколоченным деревянным лестницам они спускались к воде за пять минут. Назад же нередко шли по дороге. Чуть дальше, но зато не нужно подниматься по крутым ступенькам.

3.

Костя сделал для себя настоящее открытие: оказывается, время здесь течёт с разной скоростью. Иногда оно долго тянется, особенно когда нечего делать и он не знает, куда себя деть. Но бывает, мчится быстро, и он не успевал по-настоящему насладиться морем или игрой, а нужно уже идти домой.

Через несколько дней Костя пересмотрел своё отношение к Варе. Как оказалось, она не такая уж плохая. Только выдумщица большая и любит командовать. Но он признавал за нею это право. Она действительно старше его, хорошо плавает, и… с нею интересно.

– Я нашу Мурку люблю! – сказала Варя, когда после обеда они стояли в саду и внимательно разглядывали дом соседа. – Таскаю её на руках. Замучила, бедную. Поворачиваю лапами вверх и глажу по животику! А она мурлычет, песенки поёт. Ну, ты скажи, кому не понравится, когда его по животу гладят?! А вот с Шариком у меня взаимная неприязнь. Его я точно уж не поглажу. За что-то он на меня обижается, и когда я к нему подхожу – рычит… Нет, с ним лучше не связываться! – Она передала бинокль Косте: – Погляди. В доме никого нет. Вот бы залезть туда, посмотреть, что же там за тайна. Может, и привидения встретим.

– А кто на другой стороне улицы живёт? Там домик совсем дряхлый и тоже никого не видно.

– Там бабка с морщинистым лицом и хриплым голосом живёт с дедом-алкашом. Бывшая фронтовичка. Говорит, что во время войны была снайпером… В День Победы прикрепляет на платье ордена и медали и едет в Севастополь. Одна. А в остальные дни роется в мусорных жбанах, собирает бутылки и пивные банки.

Костя внимательно рассмотрел домик напротив, но, так ничего и не увидев, передал бинокль Варе.

– Если и лезть в этот таинственный дом, нужно быть очень осторожным. А вдруг придёт хозяин? Что мы ему скажем? – рассуждал Костя.

– А представь, что ты – настоящий кот, – наставляла Варя, – каких много даже в нашем небольшом посёлке. Кот с коготками и хвостом! Мы должны передвигаться бесшумно, а если что – спрятаться, притаиться! К тому же этот тип уехал на своей тарахтелке, так что мы услышим, когда он приедет…

Но Костику было не по душе предложение Вари, и он постарался сменить тему разговора.

– Ты как-то говорила, что вы иногда с папой ходите на море ночью. Зачем? Ведь днём интересней. А ночью вода чёрная, всё вокруг тёмное, да и как подниматься ночью по лестнице. Можно и голову свернуть… И купаться, наверное, страшно: а вдруг какое-то чудище вынырнет из воды и утянет тебя?!

– Ничего ты не понимаешь! Ночью вода в это время года горит…

– Не придумывай! Как может вода гореть?

– Не знаю… Папа говорит, в это время года каких-то бактерий светящихся в воде много. Впрочем, увидишь сам. Папа обещал сегодня вечером с нами пойти на море.

Костя представил себе, как горит вода и её нечем тушить, потому что огнём нельзя тушить огонь.

Так ничего и не поняв, он снова стал рассматривать загадочный дом соседа. Косте воображались страшные привидения, пираты, сундук с награбленным добром и Кащей Бессмертный, который стережёт его. И они с Варей – охотники за тайной этого Кащея. В доме том почему-то мебель всякая свалена в кучу, и они пробираются сквозь дебри домашней рухляди, как через замшелые валуны, буреломы, тропы хищного зверья. Здесь опасно и следует остерегаться…

Костя двигался бесшумно, как Варина сибирская кошка Мурочка, а она притаилась за каким-то шкафом и одобрительно ему кивает, мол, здорово, молодец!


После ужина, уступая настойчивым просьбам ребят, дядя Володя взял свой электрический фонарик, предупредил Варю и Костю, чтобы далеко в воду не заходили, и они направились к морю.

Стояла тихая лунная ночь. По просьбе Костиной мамы они пошли не по лестнице, а по дороге.

– Это чуть дальше, зато не так опасно, – объяснила Вера Николаевна.

Они медленно шли между деревьями и кустарником по извилистой дорожке, ведущей к морю. Стрекотали цикады. Вдоль дороги стояли домики, в окнах которых горел свет. Из полутёмных свинарников доносились томные свинячьи визжанья и довольное хрюканье кабанов. Варя посмотрела на звёздное небо и улыбнулась. Ей казалось, что этот лунный свет наполняет её богатырской силой и храбростью. Она взглянула на брата. Он сосредоточенно шёл рядом.

Дядя Володя о чём-то разговаривал с Костиной мамой. Потом, уже подходя к пляжу, громко произнёс:

– Так. Слушай мою команду. Время пребывания в воде не более десяти минут. Далеко не заплывать. Я понимаю, что Костя уже уверенно держится на воде, но это касается не только его, но и тебя, дочь.

– Я уже и отдыхать на воде умею, – сказал Костя. – Ложусь на спину и лежу.

– Это прекрасно, но ночью будете в воде не более десяти минут, – повторил дядя Володя.

Наконец они спустились к морю. Варя недолго думая бросилась в воду, и в тот же миг искры огоньков отметили её след. Огоньки рассыпались при каждом взмахе её рук, и Костя зачарованно смотрел на это чудо природы.

– В это время года у нас вода фосфорится, – пояснил Косте дядя Володя.

Костя снял шорты и медленно пошёл к воде. Она была тёплой, и он резко присел, окунулся с головой, а потом поплыл, широко размахивая руками и старательно работая ногами. Огненные брызги разлетались в разные стороны.

– Красота! – воскликнул он, и ноги его коснулись скользкого камня, на который он и стал. – Здорово!

У Кости было прекрасное настроение, ведь они ещё совсем недолго здесь, а он уже научился плавать! Как это здорово, что у них есть такие родственники! У многих ли ребят в их классе есть дядя – капитан дальнего плавания?!
– А вы знаете, почему нашу бухту жители называют Красной? – спросил дядя Володя, когда они не торопясь возвращались домой.

– Потому что осенью листья деревьев здесь становятся красными, а летом много красных цветов? – высказал догадку Костя.

– Осенью листья здесь больше желтеют, впрочем, как и в других местах. И цветы растут везде, – возразил дядя Володя. – А ты что скажешь? – обратился он к дочери.

– Не помню, – смутившись, ответила Варя. – Назвали и назвали! Этим словом называли многие места. Я смотрела по географической карте. Под Сочи есть Красная Поляна…

– А ещё Краснодон, Краснодар… – вставил Костя.

– Нет, ребятушки, – сказал дядя Володя. – Жители назвали эту бухту Красной потому, что во время Отечественной войны вода была в море у берега красной от крови наших моряков – защитников Севастополя.

Костя представил себе, как в море погибали моряки, отстреливаясь от фашистов. И как после этого в этом море плавать?! Может, здесь и погибли их прадедушки?


На следующий день с утра море было беспокойным. Поднялся ветер, и большие волны с грохотом обрушивались на скалистый берег. В тот день они на море не пошли. Сидели с Варей в саду. Делать было нечего, время тянулось медленно. Потом встали на бревно, лежащее у забора, и смотрели на беспокойное море. Вдалеке виднелась яхта, которая шла в сторону Ялты. Её раскачивало на волнах, и им казалось, что ещё немного, и она перевернётся. На яхте спустили паруса и поставили её носом к волне.

– Посмотри! Они спустили паруса! – воскликнул Костя.

Варя взяла бинокль, посмотрела и со знанием дела заметила:

– И правильно, а то ветер их может перевернуть. Теперь поплывут на моторе.

И действительно, вскоре яхта быстро скрылась за горизонтом.

– Два раза в день к нам заходит прогулочный катер, – сказала Варя, передавая бинокль Косте. – Он идёт из Ялты в Севастополь, а вечером возвращается в Ялту. По дороге заходит в разные посёлки. Ты видел у нас на пляже пристань. Туда он и пришвартовывается. Но мы с папой ещё ни разу не ходили на нём в Севастополь. Должно быть, классно! Люблю море. Когда вырасту, тоже буду плавать на кораблях. И моя мама плавала с папой. Она работала фельдшером на их судне.

– А как назывался корабль, на котором плавал твой папа? – спросил Костя.

– «Михаил Шолохов». Но я на нём никогда не была. Только на фотографии видела. Папа его называет сухогрузом. Они перевозили грузы в разные страны. На этом пароходе специальные краны, которые поднимают контейнеры, бочки, мешки с цементом… А на корме была надстройка, в которой рубка и каюты матросов.

– Я видел такие у нас на Дону. Их называли баржами.

– Так то – речные…

– Нет, – ответил Костя. – Мама говорила, что эти баржи могут ходить и по реке, и по морю.

– Так у вас же моря нет! – воскликнула Варя.

– Ничего ты не понимаешь! – ответил Костя. – Почему Москву называют портом пяти морей? И Ростов наш связан с морем. По Дону корабли идут в Азовское море, потом – в Чёрное. А отсюда – плыви хоть в Америку, хоть в Европу по Средиземному морю! Я по карте смотрел!

– Может, ты и прав, только папин сухогруз в вашей реке сел бы на дно.

– Так я говорю о специальных пароходах, которые могут плыть и по реке, и по морю…

Они ещё долго обсуждали преимущества таких судов, которые способны плавать и по реке, и по морю. Потом Костя мечтательно сказал:

– Хорошо бы и машину такую иметь, которая бы ездила по дорогам, а когда нужно, могла бы подняться в небо, как самолёт, или поплыть по воде, как катер! Такой машине никакие дорожные пробки не страшны!

Варя вынуждена была согласиться:

– Хорошо бы…


После обеда все уселись в гостиной. Внезапно стало пасмурно, небо заволокло низкими и лохматыми тучами, послышались раскаты грома, заколыхались занавески на окнах. Протяжно и жалобно завыл Шарик.

Гроза обходила стороной; сверкало и громыхало южнее. Вершины деревьев гнулись от порывов ветра.

– Когда приехали сюда, – сказала тётя Надя, – как раз зацвели вишни, скворцы пели… Мне казалось, что я самая счастливая женщина на свете. Да только некогда эту красоту разглядывать. В прошлом году взяла полторы ставки. Считай, полмесяца провела на «Скорой». А придёшь домой – постирать нужно, сварить… Если мужика не кормить – сбежит! Так что – не до красот!

В комнате стало темно и прохладно, порывистый ветер колыхал портьеры. Тётя Надя встала и закрыла окна.

– У, как разыгралось… Ты помнишь, какая буря была, когда мы окончили училище и собирались устроить выпускной бал в парке Горького? Буря была такая, что пришлось устраивать вечер в какой-то забегаловке… Никогда не забуду…

– А я помню плохо. Так уж устроена у меня память, что плохое рано или поздно забывается. Иногда прошлое приходит ко мне во сне. Но это бывает не часто.

Костя сидел на диване и думал, что и ему что-то всегда снится, но утром он никак не может вспомнить, что именно. Но однажды, это было непосредственно перед поездкой в Крым, ему приснилось, будто он летит в безмолвном космосе и только звёздное небо вокруг. Ещё немного, и он должен превратиться в одну из звёздочек на чёрном небосклоне. Он летел в сторону Солнца, и звёзды своим светом указывали ему путь. Он тогда жалел, что в этом полёте был один! Было бы здорово, если бы рядом летела мама, все его друзья! Одному лететь неприятно.

Варя грустно смотрела в окно.

– Это надолго, – сказала она. – А завтра море будет грязным…

– Почему ты так думаешь? – удивился Костя.

– После дождя море всегда мутное. С гор стекают ручьи, которые несут с собой всякие коряги… И все они втекают в море.

– И долго оно будет грязным?

Варя пожала плечами, а за неё ответил дядя Володя.

– Дня два. Потом само очистится…

– Здорово! Море само умывается и становится чистым…

Костина мама села на диван, поджав под себя ноги.

– Что-то прохладно стало.

– Я сейчас тебе принесу плед. Укутайся! – сказала тётя Надя и вышла из комнаты.

И в это время раздался звонок.

– Кто бы это мог быть? – удивился дядя Володя. – В такую погоду что ещё делать, как не в гости ходить!

Он встал и пошёл открывать дверь.

В комнату вошёл высокий мощный мужчина лет сорока с гладко зачёсанными чёрными волосами, собранными резинкой в «хвост». Лицо живое, в зелёных глазах – насмешка. Массивный браслет из белого металла блестел на левой руке. На пальце – перстень с чёрным камнем. На шее – массивная цепь. Вид у него был, как у бандита с большой дороги.

– Мне бы такие волосы, – шепнула Костику Варя. – Это и есть наш сосед из дома с привидениями.

Костик смотрел на него и не понимал, как это взрослый мужчина не стесняется носить косичку.

Странное дело: на улице лил дождь, а мужчина был совершенно сухой.

– Здравствуйте, соседи дорогие! – сказал мужчина и улыбнулся. – Не знал, что у вас гости. Хотел продолжить наш разговор, но, видно, придётся его отложить…

– Отчего же, – сказал дядя Володя. – Присаживайтесь. С чем в этот раз пришли, Николай Сергеевич?

Костя понял, что дядя Володя хорошо знал соседа.

– Да всё с тем же, – откликнулся тот. – На южной стороне нашего посёлка продаётся хороший дом с большим участком. И к морю там не нужно спускаться по лестницам. Я готов купить вам его, чтобы вы мне уступили свой участок…

– Так дом же у нас небольшой. Сами видите, – сказала тётя Надя. – Зачем вам понадобился наш дом?

– Дом мне не нужен, – ответил сосед. – Мне участок нужен. Хочу здесь построить часовенку с колоколами. Мой дед погиб здесь…

– Дорогой Николай Сергеевич! Я же сказал, что продавать свой дом мы не будем. Это решение окончательное.

– А почему бы вам на своём участке не построить эту часовенку? – спросила тётя Надя. Видно было, что ей неприятен этот разговор.

Сосед оглядел присутствующих и остановил взгляд на Костиной маме, точно пытаясь именно в неё найти сочувствие. В комнате воцарилась тишина, лишь часы на стене мерно отсчитывали секунды.

– Построить часовню я могу и на своём участке, – тихо ответил он. – Только для этого мне нужно будет сносить гараж и другие хозяйственные строения… Жаль. Мне казалось, что дом, который для вас приглядел, и больше, и участок расположен в удобном месте. Но нет так нет…

Он хотел уже встать, но его задержал дядя Володя:

– Да посидите вы! Дождь на дворе… Соседи, а почти ничего не знаем друг о друге!

– Соседи… – кивнул он. – Что вы хотите узнать обо мне?.. Бывают события, которые врываются в нашу жизнь и всё меняют. Смерть жены и сына изменили мою жизнь. После всего, что произошло, мне жить не следует. Но живу… в разорённой тишине. Раньше жил, придавал пустякам надуманную важность, боялся лишний раз сказать жене, как она мне необходима. Времени не хватало… Они погибли в автомобильной катастрофе. Машина, на которой ехали, не вписалась в поворот и сорвалась в пропасть. Сыну было шесть лет…

– Давно это случилось? – спросила Костина мама. В голосе её слышалось столько сострадания, что сосед взглянул на неё с благодарностью и ответил:

– Два с половиной года назад, зимой. Дорога была скользкой, а таксист – неопытный молодой парень.

– Он тоже погиб?

– Погиб…

– Мы этого не знали, – сказала тётя Надя. – Время лечит… Вы ещё молоды…

Николай Сергеевич с грустью взглянул на Надежду Николаевну и тихо сказал:

– Никого оно не лечит! Это всё сказки для утешения!

Чтобы сменить тему, дядя Володя спросил:

– А чем сейчас занимаетесь? Жить-то нужно!

– Нужно… Только не знаю, зачем, – ответил Николай Сергеевич. – Я – художник, реставратор. Пишу картины, реставрирую старые полотна, иконы. Вот уже два года работаю над панорамой обороны Севастополя. Работа меня и держит на этом свете… – Потом спросил у дяди Володи: – А вы откуда? Как попали в наши края?

– Я плавал капитаном. Потом получил инвалидность, списали на берег. Жили мы во Владивостоке, а жена с этих мест… ну, не совсем с этих… но там оставаться не хотела. Вот и приехали сюда… А это её родная сестра, живёт в Ростове. Они – близняшки.

– Понятно…– Николай Сергеевич снова взглянул на Веру Николаевну. – Отдохнуть приехали?

– Да… В Ростове моря нет… Да и разъезжать по заграницам и санаториям мы не можем… А здесь лучше любого санатория!

– Это правда! Если хотите, я вам такие места покажу!

– Вы же работаете! К тому же у нас в планах поехать в Севастополь. Здесь при обороне Севастополя и погибли наши дедушки. Нужно положить цветы…

– Тем более! Я вам покажу то, что сами вы не увидите. Я ведь этим занимаюсь профессионально. А то, что вы не можете позволить себе поехать в санаторий, что же здесь удивительного? В мире всё поделили и жирные куски достались тем, кто способен на жестокость. И хотя они живут весело и богато, но недолго. Их убивают или конкуренты, или свои же от страха перед ними. А я… Что я?! Продаю свой труд. Рисую… А если и торгую, то не краденым бельём, а иконами. Раньше ходил по вернисажам, тусовался в богемной кутерьме художников… Но всё в прошлом. С большим удовольствием гоняю на мотоцикле. Навстречу ветру…


Как оказалось, Николай Сергеевич был весёлым, добрым и образованным человеком. Окончив исторический факультет университета и художественное училище, он работал реставратором в Ялтинском музее. Природа не обделила его талантом. У него профессия совпала с призванием. Он рисовал пейзажи – горы, лес, море. Но более всего увлекали его темы героической обороны Севастополя. Иногда он и сам не верил, что всё это вышло из-под его кисти. Он пользовался заслуженным авторитетом, не единожды организовывал выставки в Ялте и Симферополе. Для заработка иногда реставрировал старинные картины, иконы. К нему приходили разные люди, заказывали портреты. Как правило, он не отказывался от таких работ. Кроме этого увлекался ездой на мотоцикле. Вообще любил транспорт. Среди местных байкеров считался своим человеком. Когда ездил на мотоцикле, любил облачаться в кожаные одежды, на которых блестели его металлические украшения.

– Завтра покажу вам свой дом и то, над чем сейчас работаю, – сказал Николай Сергеевич и впервые за вечер улыбнулся. – Обычно я никому не показываю неоконченную работу, но для вас сделаю исключение. Мне будет интересно услышать ваше мнение.

 

 
4.

Костя пребывал в плохом настроении. Болела голова так, что даже завтракать не хотелось. Всю ночь по окну стучал дождь, но утром небо было чистым. Ни облачка. Солнышко и лёгкий ветерок быстро высушили лужицы, как будто и не было той бури и дождя. К причалу пришвартовался прогулочный катер, направлявшийся в Севастополь, и Костя подумал, что если они катером будут ехать, придётся рано вставать.

С пристани доносились звуки музыки…

«Там у них весело, а у меня, как назло, голова болит», – подумал Костя.

Закончив умываться, Варя подошла к Костику.

– Как оказалось, наш сосед не такой уж и бандит, – сказала она с сожалением. – Но это ещё не значит, что в доме его нет привидений! Надо бы обследовать замок.

– Но он же сегодня обещал нам показать свой дом и мастерскую! Вот и посмотрим, где там могут прятаться привидения!

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – воскликнула Варя.  – Привидения же невидимые! Где ты их обнаружишь?!

– Так что же ты хочешь посмотреть? – удивился Костя.

– Может, ты и прав. Только всё равно интересно! – сказала Варя, и они пошли в дом.


После завтрака Варя предложила поиграть «в города». Она называла город, а Костя должен был назвать следующий, который бы начинался с последней буквы названного Варей. Впрочем, Косте эта игра показалась скучной. Он не мог соревноваться с сестрой. Географию она знала лучше его.

Потом Варя принялась читать книжку, а Костя стал рисовать оборону Севастополя. На его картине, нарисованной цветными карандашами, было видно, как нелегко приходилось защитникам Севастополя. Стояла промозглая, дождливая и ветреная ночь. Бойцы, измотанные последними днями беспрерывных боёв, спали кто где, а в самом низу, у моря, так же дремал подбитый врагами катер, который не пошёл под воду, потому что был у самого берега. Дождь хлестал непрерывно уже с неделю, и никто не знал, когда он прекратиться. По чёрному небу блуждали прожектора. Вдалеке слышны были уханье пушек, разрывы гранат. Где-то рядом шёл бой. У наполовину разрушенного дома, прижавшись к стене, стоял окровавленный матрос, сжимая в руках отобранный у фашистов автомат…

Костя всё это представлял настолько ясно, что готов был сейчас же броситься на помощь нашим морякам.

Он показал картинку сначала маме, потом дяде Володе и тёте Наде. Последней стала рассматривать Костину работу Варя. На удивление, она отнеслась к ней очень серьёзно, только заметила:

– Хорошо бы показать нашу уверенность в победе, веру в то, что она будет за нами.

– А как это показать? – удивился Костя. – На самом же деле наши сдали Севастополь. Победа будет потом. А здесь они просто героически защищают город.

– Не знаю, как показать, – сказала Варя, – может, смертельно раненный матрос держит знамя. Его поддерживает другой матрос и подхватывает знамя…

– Да, это было бы здорово, если бы получилось нарисовать. Я попробую…

Костик взял рисунок и направился в свою комнату дорисовывать на картине знаменосца.

– Ты покажи Николаю Сергеевичу, – крикнула вслед Варя. – Он – художник. Может, и правда у тебя талант?!


Часов в одиннадцать к ним пришёл сосед. Сегодня он был одет в синий спортивный костюм, на котором белой краской был нарисован волкодав с открытой пастью, а под рисунком что-то написано на иностранном языке.

– Добрый день, соседи дорогие! Я обещал показать свой дом и то, над чем сейчас работаю. Буду рад это сделать и удовлетворить любопытство ребят. Я заметил, что они подолгу рассматривают мой дом…

– А что? – смутилась Варя. – Необычный дом. Такого я не видела в нашем посёлке. Не дом, а настоящий замок. В таком и привидения могут быть…

– Привидения? – удивился сосед. – Может, и есть, только я их не видел. А дом построен по моему эскизу. Хотелось сделать его красивым и удобным. Только тогда ещё не было таких строительных технологий, и все материалы у меня самые обычные. Так пойдём, что ли? Идти недалеко.

Все направились смотреть дом соседа.


Это был необычный дом. На огромных окнах кованые решётки. Большая стеклянная веранда. Мансарда с балконом.
В гостиной преобладали белые и чёрные цвета. В кадушке, украшенной чеканкой из меди, росла развесистая пальма. На стенах – картины. Живописные полотна были столь темны, что содержание их трудно было разобрать. Совершенно чёрной была мягкая мебель. В углу стояло огромное тяжёлое дубовое кресло с высокой спинкой, на которой блестел золотом оскал волкодава. Окна с сетками от мух были распахнуты, а тёмно-зелёные шторы задёрнуты. Антикварная мебель чернела по углам и вдоль розоватых стен. Старые картины тускло мерцали тяжёлыми рамами. Лишь потолок с лепниной был белым. Несколько дверей выходили из зала в смежные комнаты.

Они вошли в кабинет хозяина.  Громадные стулья, массивный письменный стол и причудливый книжный шкаф удивили ребят. Вдоль стен стояли мягкие чёрные диваны и кресла; на потолке – хрустальная люстра. Кресло у стола вращалось и было украшено, подобно трону, изображением раскрывшего пасть волкодава. Тут же стоял компьютер с лазерным принтером…

Варя, молча взирая на Костю, уселась в дубовое кресло и почувствовала себя на королевском троне. В прохладном помещении из окон доносилось пенье птиц.

– Красиво, ничего не скажешь. Чувствуется стиль, – сказал дядя Володя.

– А мне кажется, что здесь всё очень мрачно. Действительно, всё шикарно, ухожено, но цветовая гамма совсем мрачная.

– Вы правы, но обустраивал я дом вскоре после гибели жены и сына. Так уж получилось…

– Ничего. Жизнь продолжается, – сказала тётя Надя. – Придёт новая хозяйка, и цвета можно будет поменять на более жизнерадостные…

Всё в доме было необычным. Зеркала в красивых рамках с позолотой, в шкафу – книги в тёмных переплётах с золотым тиснением, большие напольные часы с боем…

Костя и Варя с интересом рассматривали убранство мрачных комнат.

«Может, он и богач, даже олигарх, но со вкусом у него нелады. Ему бы нашу тётю Веру пригласить, она бы преобразила эту мрачную комнату!» – подумала Варя.

Подойдя к окну, она отдёрнула шторы и посмотрела на запущенный сад, на пруд с тиной и забор, отделяющий их участок от этого. У забора за домом видны сложенные и укрытые разной рухлядью кирпичи, доски. А вдалеке было видно море. Оно было тёмно-синим, а над ним голубое-голубое небо. На высокой мачте  в углу двора трепетал флюгер, и высоко в небе летел самолёт, оставляя белый след за собой.

Ребята с интересом рассматривали каждую комнату, картины на стенах. Их охватило веселье, и захотелось озорничать, петь, прыгать. Ведь они всё-таки узнали тайну этого дома! Но они никому не будут об этом рассказывать, потому что тайна на самом деле оказалась совсем не тайной!

Широкая лестница вела на второй этаж, где и располагалась мастерская хозяина. В огромной светлой комнате с окнами, завешенными серебристыми портьерами, на стенах, на полу, на мольбертах лежали и висели картины. На стеллажах стояли старинные иконы без богатых окладов и выглядели обыкновенными бурыми и коричневыми дощечками. Пахло масляными красками и олифой…

Все столпились у огромной картины, занимающей всю стену.

– Это и есть полотно, над которым я сейчас работаю. Это лишь фрагмент панорамы. С самого начала войны фашисты стали бомбить Севастополь, – стал рассказывать Николай Сергеевич. – Наши артиллеристы-зенитчики отбили атаку. Жители за короткое время организовали три рубежа обороны с дзотами и другими оборонными сооружениями.

– Вы так подробно знаете историю обороны Севастополя? – удивилась Костина мама.

– Я около двух лет работаю над этой темой. Изучил множество материалов.

– Нам повезло с гидом.

– Повезло, – кивнул он и продолжал: – В конце октября было введено осадное положение. Тридцатого октября  тысяча девятьсот сорок первого года началась героическая оборона Севастополя! Она продолжалась до четвёртого июля  тысяча девятьсот сорок второго года!

– Восемь месяцев были здесь фашисты, – быстро подсчитала Варя. Костя молча смотрел на картину и представлял, как по дороге идут фашисты, а он, спрятавшись за скалой, стреляет по ним из автомата.

– Наши героически защищались. Например, краснофлотец Иван Голубец ценой собственной жизни спас боевые корабли и их экипажи в Стрелецкой бухте. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Рабочие под обстрелом врага ремонтировали корабли, сделали два бронепоезда, построили плавучую батарею, которая надёжно прикрывала город от налётов фашистов с моря. В горных штольнях на берегу Севастопольской бухты делали боеприпасы, шили одежду для защитников. Тут же лечили больных и раненых, ели. В штольнях работали детские сады и школы!

Костя представил, как он бы ходил в школу, которая расположена в пещере. Там, наверху, идёт бой, а он под землёй решает задачку по арифметике!

– Наши корабли прорывались к осаждённым севастопольцам, доставляли пополнение, боеприпасы, продукты и увозили раненых, стариков, женщин и детей. Вели артиллерийский огонь по фашистам.

И снова Костя представил себе, как он на корабле стреляет из зенитки по фашистским самолётам, а на палубе стоят и сидят старики, старушки, дети, и все смотрят, как он геройски воюет с фашистами.

А Варя спросила:

– Я слышала, что город почти весь был разрушен. А где же жили люди, которые не смогли эвакуироваться? Не все же ушли в штольни?! И почему своевременно не вывезли из города ценности?

– Фашисты разбомбили панораму «Обороны Севастополя», – сказал Николай Сергеевич, – но живописное полотно спасли и вывезли на эсминце «Ташкент» на Большую землю. Что успели – из Севастополя вывезли.

– Но раз мы такие сильные, почему же сразу не прогнали фашистов?

– И фашисты, Костик, были сильны. Завоевали много стран в Европе. Но всё же здесь гитлеровцы понесли огромные потери. В честь защитников Севастополя сделали даже специальную медаль «За оборону Севастополя».

– А сколько советских людей погибло, – грустно сказала Варя. – Наши прадедушки тоже здесь где-то погибли.

– Да, ты права, – согласился Николай Сергеевич. – Во время оккупации фашисты уничтожили много наших людей: расстреливали, сжигали, топили в море, угоняли в Германию… Но севастопольцы не прекращали борьбу. Освободили Севастополь от фашистских захватчиков в мае  тысяча девятьсот сорок четвёртого года. А в  тысяча девятьсот сорок пятом году Севастополь был назван городом-героем.

Они ещё долго смотрели на эту картину, а дядя Володя задумчиво сказал:

– Память времени – история. Потому-то мы не можем забыть ту страшную войну, унёсшую миллионы жизней. Она коснулась каждого: кто-то сражался с оружием в руках, кто-то перенёс ужасы оккупации, кто-то трудился в тылу, приближая нашу Победу, кто-то оплакивал погибших…

Костя был под впечатлением от увиденного и рассказанного. Он словно стал взрослее.

Мама Кости тихо сказала:

– Прошло столько лет… Мы с сестрой своих дедушек знаем только по фотографиям. Замечательно то, что вы делаете, чтобы сохранить память о тех, кто защищал нашу Родину. Это нужно не только нам, прямым потомкам, но и всем людям на земле. Наши деды погибли смертью героев, спасая нас…

– Потому и хочу построить часовню с колоколами… Снесу гараж, сарай и обязательно построю… – сказал Николай Сергеевич.

– В течение жизни человек сталкивается с трудностями и преодолевает их, – философски заметил дядя Володя. – Иногда мы проявляем слабость и тогда страдаем. Помните, как у Шекспира:

С приливом достигаем мы успеха.
Когда ж отлив наступит, лодка жизни
По отмелям несчастий волочится…

– Наверное, вы правы. К тому же великое благо – иметь хороших соседей, – ответил Николай Сергеевич.

– У человека всегда есть свобода выбора, и от того, какой выбор делает он, зависит, будет ли он счастливым или нет, – добавила мама Кости. Потом, уже, обращаясь к детям, продолжала: – Но для того, чтобы правильно прожить свою жизнь, вы должны знать, чего хотите. Нужно уметь ставить перед собою цель и идти к ней. Это важнейшее условие успеха. А пока ваша цель – хорошо учиться!..

Потом гости спустились снова на первый этаж и Николай Сергеевич пригласил  всех к столу.

– Вы у меня первый раз в доме, и я приглашаю вас отметить это событие. У меня есть пара бутылочек настоящего французского каберне. Приятель презентовал. А детям – лимонад и фрукты.

– Как-то неловко, – замялась тётя Надя. – Да и полезно ли днём пить вино?..

– С древних времён этому вину приписывались лечебные свойства. В качестве лекарства оно применялось в Китае и Древнем Египте за две тысячи лет до нашей эры. Гиппократ им лечил своих пациентов. Употреблять вино нужно в разумных пределах. От двух бутылок будет только польза.

Все сели к столу, на котором уже стояли вазы с фруктами, лимонад и вино. На отдельной тарелке тонкими ломтиками нарезанный сыр..

Николай Сергеевич открыл лимонад и налил ребятам. Потом штопором открыл бутылки и разлил вино в фужеры.

– Я предлагаю выпить за дружбу, – сказал он. – Это большое счастье, что у меня такие соседи…

Все выпили и потом стали о чём-то говорить, но к разговору взрослых Костя уже не прислушивался.

Его занимали мысли о том, сможет ли он научиться рисовать так, как рисует этот дядя Коля? Прежде чем взяться за кисти и краски, он глубоко изучает всё, что хочет нарисовать… «Вот ведь и на моём рисунке Варя заметила важную деталь… Как же я сам до этого не додумался?!»

Потом взрослые стали говорить о последних событиях в России и в Украине. Дядя Володя сказал, что старается даже не думать об этом. Костина мама рассказала о том, что жить в России становится всё сложнее. После выборов народ разделился на сторонников и противников правительства. Общество поляризуется: между уровнем жизни богатеев и простых людей – пропасть! Но и оппозиционеры всё больше болтают. Говорят о повышении зарплат бюджетников, а при этом снимают все губернаторские надбавки, и люди стали получать меньше, чем получали. Говорят о сокращении аппарата, а, например, директор филармонии, получив должность, назначила себе семерых заместителей!

– Поэтому, – закончила свой рассказ Костина мама, – я стараюсь не слушать по радио политическую трескотню.

– Недавно мне мой приятель, школьный учитель математики Борис Вольфсон, рассказал анекдот, – улыбнулся Николай Сергеевич. – Летят навстречу друг другу стаи воробьёв. Одна из Европы, другая из России. Сели на провода передохнуть. Первая стая говорит: «В Европе клевать нечего, там настолько чисто убирают поля, что ни зёрнышка не отыщешь. Голодно». Вторая стая откликнулась: «В России жратвы – завались. Половину урожая на полях оставляют, а когда вывозят его на ток, вторую половину оставляют на дороге. Ешь – не хочу». – «Что же вы тогда летите в Европу?» – спросили первые. – «Да почирикать охота». Так что чирикают… хотя сейчас это небезопасно. Скоро станет не каждому воробью по карману чирикать. Могут и посадить в клетку. Соколом, увы, рождается не каждый! Борис Ильич – сокол, а я, скорее, – воробей. У меня есть любимое дело, которое стараюсь делать как можно лучше. Не до чириканья! Поэтому держусь подальше от политики…

– Напрасно вы себя так оцениваете, – сказал дядя Володя. – Каждый должен делать своё дело, и тогда чирикать не надо будет…


После того как было выпито вино, Николай Сергеич принёс мороженое. Этим он полностью покорил Костика. Мороженое он очень любил!

Провожая гостей, Николай Сергеевич вдруг спросил Костину маму:

– Я слышал, что вы собираетесь поехать в Севастополь. Если не возражаете, я буду вашим гидом. Покажу вам много интересного.

Дядя Володя воскликнул:

– Вот хорошо! Мне завтра нужно быть на работе, и я не смогу составить компанию. Поезжайте на катере. Получите большое удовольствие.

– Я собирался их прокатить на машине. В Севастополе придётся много ходить… Впрочем, на катере так на катере. Только тогда вам нужно будет рано вставать. Катер отходит ровно в восемь утра.

– Конечно, на катере, – проголосовали за морскую прогулку Варя и Костя. – В восемь так в восемь. В половине восьмого мы будем готовы.

 

 
5.

Когда на следующее утро Николай Сергеевич проснулся, он подумал: «Неужели это конец моей холостяцкой жизни? Дом построил. Живи – не хочу! Но мне всё время не хватало хозяйки в доме и сына, которому можно было бы передать себя!».

После прохладного душа он стоял перед зеркалом и придирчиво рассматривал белый просторный костюм, светло-голубую шёлковую сорочку и летние туфли из бледной телячьей кожи. «Так, наверное, и должен выглядеть жених, – подумал он. – Прости меня, Галочка, но жизнь моя продолжается».

Вдруг он услышал лай соседской собаки и выглянул в окно. «Вышли… Пора и мне выходить!».

Николай Сергеевич подошёл к Вере Николаевне и детям.

– Здравствуйте! Готовы? – спросил он. – Ну, что ж, тогда вперёд к пристани.

Они вышли со двора и направились по дороге к причалу. От вчерашнего дождя и следа не осталось. Приятный лёгкий ветерок развевал волосы Веры Николаевны.

– Я бы ваш портрет написал. Уж очень вы мне нравитесь… – Сказал и смутился.

Вера Николаевна действительно была очень красива. Одета в лёгкое платьице, на ногах – светлые босоножки. Русые волосы её ниспадали до плеч. Маленький ровный носик, большие серые глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, маленькие пухленькие губки. Рубиновые серёжки. Ногти её рук и ног были тщательно отполированы и покрыты розоватым маникюрным лаком. Но грима и макияжа не было на её лице. На левой щеке расположилось небольшое родимое пятнышко.

– Спасибо, – тихо проговорила Вера Николаевна. – И вас не смущает моя красная метка?

– Красная метка? – не понял Николай Сергеевич.

– Моя родинка, – пояснила Вера Николаевна. – Такая же точно есть и у моей сестры. Нас даже мать иногда путала.

– Ну что вы?! Она очень даже симпатичная. Знаете, как поётся:

На щёчке родинка,
а в глазах любовь…

Вера Николаевна весело рассмеялась.

– Ну и мастер же вы говорить комплименты! Но мне давно их никто не говорил. Честно признаюсь: очень приятно!

– Я не только комплименты могу говорить, – сказал Николай Сергеевич. Потом неожиданно предложил: – А давайте мы с вами перейдём на «ты»! Я не намного старше вас, а «ты», как мне кажется, сближает людей.

– Возражений нет, хотя и знаю я вас… тебя очень немного. Вы… ты же ничего не знаешь обо мне.

– Вот в этом путешествии мы с тобой и познакомимся ближе. Обо мне ты всё знаешь. Мне – сорок. Живу один. Художник, реставратор… Это ремесло даёт мне возможность жить. Построил  большой дом, а хозяйки в нём нет… Не курю, пью умеренно. Увлекаюсь мотоциклами. Женщин к себе не вожу… Что бы ты хотела ещё узнать?

– Узнаю постепенно. Мне – тридцать семь. Работаю фельдшером на Скорой помощи в Ростове. Муж ушёл от нас, когда Костику был годик. Нашёл себе моложе и красивее… Живём скромно… даже очень скромно… Рассказала, кажется, всё.

– Для начала достаточно.

Потом, поняв, что они заговорились и совсем забыли про детей, Николай Сергеевич обратился к Косте:

– А тебе здесь нравится?

Но увлечённый своими размышлениями Костя не слышал вопроса и продолжал идти, о чём-то напряжённо думая.

– Костя, – окликнула его Вера Николаевна, – ты слышал, о чём тебя спросил дядя Коля?

– А? Что? Не слышал…

– Тебе здесь нравится? – повторила вопрос Вера Николаевна.

– Нравится… Кому же здесь не понравится?! Море, горы… Я читал про Крым. Здесь много интересного можно узнать…

– Да, только не в школе, – вставила Варя. – В российских школах учиться интереснее…

– Наверное, – поддержал её дядя Коля. – Здесь в учебниках можно такое прочитать, что волосы дыбом встают. Ты права, учиться лучше в России.

– А сюда приезжать на отдых, – добавил Костя.

Николай Сергеевич промолчал.


Николай Сергеевич купил в кассе четыре билета, и они прошли на палубу судна с незатейливым названием «Надежда».

Судно было двухэтажным. На первом этаже все окна были закрыты, и они по ступенькам поднялись на верхнюю палубу. Здесь, наоборот, все окна были открыты, и они расположились на свободных скамейках. Костя и Варя прошли ближе к носу и сели у окна, а Николай Сергеевич и Вера Николаевна расположились неподалёку от лестницы.

Пассажиров было мало, но на верхней палубе места были заняты.

Через минуту по радио сообщили, что они отправляются. Матрос убрал трап, и под марш «Прощание славянки» они медленно отошли от причала.

Костя смотрел на удаляющийся берег, на зеленоватую воду и наслаждался путешествием.

– Как ты думаешь, здесь глубоко? – спросил он.

– Конечно, – ответила Варя. – И берег уже далеко. Это только кажется, что он недалеко, а на самом деле уже километра два до него будет!

Варя была очень высокого мнения о своей проницательности, самонадеянно думала, что видит взрослых насквозь. Ей казалось, что она понимает, о чём беседуют дядя Коля и тётя Вера. А они, между тем, говорили и говорили, и всё больше предположениями и намёками, но каждый понимал всё.

– Сколько здесь живём, – сказала Варя Костику, – а я ещё ни разу не выходила в море! Здорово, что вы приехали и мы плывём! А так бы мне сидеть в нашем саду…

К ним подошёл Николай Сергеевич и спросил:

– Ребята, мороженое будете?

– Разве можно отказаться от мороженого? – воскликнул обрадованный Костя.

Дядя Коля спустился на нижнюю палубу и через несколько минут принёс мороженое.

Из радио неслась весёлая музыка.

– А купаться мы сможем? – робко спросил Костя. – Я и плавки специально надел.

– А я в купальнике, – добавила Варя.

– Будут зелёные стоянки. Можно будет и поплавать.


С большого расстояния крымский берег выглядел по-разному: местами величественно, местами угрюмо, а местами просто красиво. Косте больше всего нравился вариант берега с лесом на горах, голые скалы тоже производили впечатление, а вот горы, покрытые травой и редкими кустарниками, казались просто пустыней, которая почему-то вздыбилась над морем. Костя мысленно представлял себя прогуливающимся по такой гористой пустыне, и ему делалось не по себе.

Костина мама сидела в тёмных очках. Она как-то расслабилась и грустно смотрела на воду в то время, когда Николай Сергеевич общался с детьми.

Вскоре скамейка напротив их освободилась и ребята уселись напротив дяди Коли и Костиной мамы.

Николай Сергеевич любил детей и с удовольствием с ними общался.

– По большому счёту, – говорил он, – Крымские горы – это всего лишь продолжение Кавказа. Кавказский хребет не обрывается, как нам кажется, в районе Керченского пролива, а лишь в одном своём месте опускается ниже уровня моря, соединяя Азовское море с Чёрным, а дальше он снова продолжается, но эту его часть мы уже называем Крымскими горами. Вот это всё, что вы видите перед собой, – продолжение Кавказа.

– А что, – спросила Варя задумчиво, – хорошо ли это, что мы называем эти горы неправильно? Они Кавказские, а мы говорим, что они Крымские!

– Варюша, – ответил дядя Коля, – это ни хорошо и ни плохо. Вот этим горам, которые ты видишь, миллионы лет, и им глубоко безразлично, как мы их называем и есть ли мы вообще на свете или нас нет.

Варю такой ответ очень огорчил, и она сказала:

– Вот же они какие противные, эти горы: мы есть, а они даже и знать нас не хотят! Эй, горы! – закричала она в сторону берега. – Привет! Вот они мы, проплываем мимо и смотрим на вас! Чего молчите?

– Я подозреваю, что они тебя не услышали, – сказал Николай Сергеевич.

А Костя поинтересовался:

– А вы у них спрашивали?

– Что мне у них спрашивать? – удивился дядя Коля.– Может быть, они всё прекрасно слышат и даже что-то знают о нас, да помалкивают.

– Почему вы так думаете? – спросила Варя.

– Это – крепость, – пояснил свою мысль дядя Коля, – которую природа словно специально создала для людей. Придём в Севастополь, и вы поймёте, какие героические события здесь происходили. А пока у нас впереди – мыс Сарыч. Это самая южная точка Крыма и Украины. За ним в пяти километрах – Форос. До Севастополя километров тридцать… Здесь обычно и делают «зелёную стоянку».

И действительно, через несколько минут их судно подошло к берегу и по радио сообщили, что стоянка – ровно час.

Берег был скалистый. Огромные камни разбросаны повсюду.

– А загорать можно и на камнях, – сказал Костя.

– Да, только такие же камни и в воде, так что нужно быть очень осторожным, чтобы не удариться, – предупредил дядя Коля.

Они подошли к берегу. Варя первая сняла своё платьице и осторожно вошла в воду.

– Вода тёплая… Ого, какой огромный камень!

Варя присела, окунулась и взобралась на камень. Валун был настолько велик, что верхняя его часть была у поверхности воды и создавалось впечатление, что она стоит на воде.

– Костя, может, не стоит тебе купаться? – сказала Костина  мама.

Но Костя смело пошёл в воду…


Потом они снова отправились в путь. Капитан осторожно вёл катер. С палубы берег казался диким и пустынным. Кое-какие туристы изредка мелькали то там то здесь.

– При советской власти сюда вход был закрыт, – сказал дядя Коля.

– Но и сейчас здесь людей немного, – сказала Костина мама.

– Это потому, что не все знают о существовании этих мест, – усмехнулся Николай Сергеевич.

Перед ними была каменистая равнина, поросшая редким лесом. Отходя от берега, равнина поднималась вверх, но где-то там, за деревьями, вдруг поднималась на дыбы, преобразуясь в гору, на вершине которой была скала…

– Может быть, так и надо: не пускать сюда никого, и пусть природа отдыхает от человека? – задумчиво сказала Костина мама. – Подумать только, когда-то на этот берег высаживались древние греки или римляне!

Николай Сергеевич ответил с усмешкой:

– Не думаю, Верочка.

– Это почему же? – удивилась Костина мама. Она всё ещё никак не могла привыкнуть называть Николая Сергеевича просто по имени и на «ты».

– Потому что берег меняется, – сказал Николай Сергеевич. – Берег в этих местах опускается всё ниже и ниже, и море здесь наступает.

– Значит, Крым уменьшается в размерах? – огорчилась Вера Николаевна.

– Нет, конечно. Берег опускается, а вот эти самые горы поднимаются. Тут всё в движении.


Первым делом, когда пришли в Севастополь, они купила цветы. Николай Сергеевич сразу же повёл их к монументу, посвящённому обороне Севастополя в 1941 году. Большие железобетонные блоки. В центре – фигура  защитника Севастополя с автоматом в руках.

– Обратите внимание. Видите – три штыка. Они символизируют штурмы Севастополя. Два из них направлены в ладонь. Эти штурмы были отбиты. А третий штык направлен в грудь. Севастополь был повержен…

– Не повержен, – поправила его мама Кости. – Наши воины продолжали сражаться даже тогда, когда город был сдан.

Они положили цветы к основанию памятника.

Потом пошли к мемориалу, посвящённому защитникам города. На красных гранитных плитах были выбиты наименованиями частей и соединений Черноморского флота, Приморской армии и городских организаций, которые входили в состав Севастопольского оборонительного района. Правее –  фамилии  Героев Советского Союза, которые получили это звание за оборону Севастополя.

И здесь положили цветы.

– Я так давно мечтала это сделать, – сказала Вера Николаевна. – Теперь на душе стало легче.

Потом Николай Сергеевич повёл их на проспект Нахимова, оттуда на Матросский бульвар…

– Если честно, я уже немного устал, – сказал Костя. – Никогда так много не ходил…

– А я хотел вас завтра повести в поход в горы, – сказал Николай Сергеевич.

– В поход?! – воскликнула Варя. – Костя, ты что, не пойдёшь в поход? Там должно быть так интересно! Никогда ещё не ходила в поход. С ночёвкой в горах?

– Без ночёвки, но с обедом, который сами же сварим на костре!

– На костре? – удивился Костя. – Я тоже хочу! А ещё на костре жарят шашлыки…

– Можно и шашлыки, только их жарят не на костре, а на углях.

– Как это? – не понял Костя.

– Дрова прогорят, и останутся угольки. Вот на них и жарят шашлык. По дороге домой я куплю мясо, замариную его, и мы пожарим шашлыки. Ты согласна? – обратился он к Костиной маме.

– Не много ли ты с нами возишься? Мы-то отдыхаем, а ты работаешь… – смущённо заметила она.

– У меня свободный график. А вы нужны мне для вдохновения! – ответил Николай Сергеевич.

Вера Николаевна совсем смутилась и посмотрела на сына. Он всё понимал и одобрительно улыбался.


Пообедали они в красивом кафе на Приморском бульваре. Во время обеда дядя Коля продолжал свой рассказ о Севастополе. Казалось, он знал об этом городе всё.

– Севастополь – город с богатой историей. Раньше здесь была древнегреческая колония Херсонес. В  тысяча семьсот восемьдесят восьмом году по указу Екатерины Второй был основан город Севастополь.

– Костя, куда ты смотришь? Послушай! Это интересно! – сказала Костина мама.

– Я слушаю, – ответил Костя. – Ну и что, что я смотрю в окно. Так я лучше запоминаю!

– Севастополь прославился и в войне с Турцией в тысяча восемьсот пятьдесят четвёртом-пятьдесят пятом годах, и в годы Отечественной войны, – продолжал Николай Сергеевич. – У Графской пристани есть памятник затопленным кораблям – символ мужества и славы севастопольцев.

Погуляв ещё немного по Приморскому бульвару, Вера Николаевна сказала:

– Для первого раза – достаточно. Впечатлений много, да и дети устали. Когда отходит наш катер?

– Катер ещё не скоро, но можно вернуться и автобусом, а он отходит в сторону Ялты чуть ли не каждые полчаса.

Решили возвращаться домой на автобусе. Дядя Коля купил билеты, и они сели в автобус, готовый уже отправиться в путь.

Костя сидел у окна и о чём-то думал. Задумчивой была и Варя. Потом она вдруг спросила у дяди Коли:

– Но, наверное же, где-то есть братские могилы защитников?

– В Севастополе есть мемориальное братское кладбище. Там похоронены и участники Крымской войны в девятнадцатом веке, и те, кто погиб во время Отечественной войны.

– Большое, должно быть, кладбище, – заметила Варя.

– Нигде в мире нет такого. Там стоит церковь Святого Николая Угодника. Если мне хочется помянуть моего дедушку, я, как правило, иду туда. Свечку ставлю… Постою молча, и мне на душе становится легче.

– Ты веришь в Бога? – спросила Вера Николаевна.

– Ни в Бога, ни в чёрта я не верю, равно как не верю в ад и рай.

– Таких людей называют нигилистами, – вставила Варя. – Они всё отрицают и ни во что не верят.

– Хорошо понимаю, что отсутствие доказательств ещё не доказательство отсутствия! – продолжал Николай Сергеевич, никак не отреагировав на замечание Вари. – Многие постулаты разных религий принимаю, так как они являются отражением многовекового опыта людей.

– Жить в общежитии очень не просто, и эти «правила игры» не признавать нельзя, – заметила Костина мама.

– И главным, как мне кажется, таким правилом является «Возлюби ближнего, как самого себя», – продолжал Николай Сергеевич, – то есть относись к людям так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе!

Вера Николаевна с благодарностью взглянула на Николая Сергеевича. «Какой он интересный человек», – подумала она и чуть прижалась к его плечу.

– И что, исповедуя такую философию, тебе жить легче? – спросила она.

– Я понял, что, если хочешь добиться успеха, не обязательно ходить на всякие тусовки или иметь богатого покровителя… Главное условие успеха – нужно упорно работать! Тогда всё получится! Вот и тружусь как пчёлка…

– Да… – протянула Вера Николаевна. – Интересная у нас получилась поездка…

– Для меня не просто интересная, но и очень важная! Я, наконец, нашёл вас! Я так долго вас искал…

Вера Николаевна грустно взглянула на Николая Сергеевича и промолчала. Потом пояснила свою мысль:

– Поездка, я думаю, и детям полезна. Запомнят то, что услышали, увидели, станут лучше! – кивнула Костина мама. – В Ростове часто сын предоставлен самому себе. Я на работе, а он целыми днями во дворе. Хорошо, что учится ещё с интересом. Растёт без отца…

– Я хочу изменить ситуацию… – сказал Николай Сергеевич, как будто всё уже было решено. – Но ты права, им она особенно полезна. Память – это то, что остаётся после нас.

– Но и она со временем стирается, – кивнула Вера Николаевна, не отреагировав на слова о том, что Николай Сергеевич хочет изменить ситуацию. – Для нас важно, чтобы её хранили наши дети, внуки. Этим мы и обретаем бессмертие, так как малую частицу себя мы передаём им, а они передадут своим детям и внукам.

– Ты совершенно права. Я думаю так же…

Потом, не надолго замолчав, задумался о чём-то.

Когда они приехали, дядя Коля уточнил:

– Так что? Завтра идём в горы? Я даже возьму палатку. Хочу, чтобы ребята научились её ставить.

– Если мы тебе ещё не надоели, будем рады, – сказала Костина мама, весело глядя в глаза дяди Коли. – Может, и Володя с нами пойдёт… хотя вряд ли. Он же отгулял свои отгулы…

– Да и ходить папе по горам тяжело, – добавила Варя. – Но лично я пойду с удовольствием!

– А ты, Костя? – спросил дядя Коля.

– Что я?  – удивился Костя. – Я всегда «за»! А что, в горы дороги нет?

– Как же нет. Все дороги ведут в горы…

– Так, может, на вашем джипе? – с надеждой взглянув на дядю Колю, спросил Костя.

– Нет, дорогой! Что же это за туризм?! Мы пойдём недалеко, но на весь день, так что нужно одеться соответственно… короче, как следует приготовиться.

– Я возьму бинокль, – сказала Варя.

– А я – фотоаппарат, – откликнулся Костя.

 

 
6.

На следующий день в шесть утра они были уже в пути. Вышли рано, чтобы по холодку пройти часть пути. Николай Сергеевич нёс большой рюкзак. У Вари и Кости – ранцы. Кроме бутербродов, ребята уложили в них необходимые на их взгляд для дальнего похода предметы: Костя – фотоаппарат, а Варя – свой дневник, который вела с начала лета. И сейчас она намеревалась делать в нём во время привалов записи. Кто знает, может даже получится книжка. Она назовёт её «Путевые заметки» или «В походе». Костя, с которым она подружилась в последнее время, уже прочёл несколько страниц её дневника и сказал: «Клёво! Не хуже, чем у Жюль Верна!».

Варя родилась в семье, которая высоко ценила правдивость и порядочность. Поэтому с малых лет сама не лгала и не переносила, когда лгут ей. Увлекалась спортом, любила читать и считала себя если не красивой, то очень симпатичной девочкой. Говорила, что у каждого человека должна быть изюминка и она в ней есть! Костя честно пытался отыскать эту самую изюминку, но ему почему-то этого не удалось сделать.

Варя не любила хитрецов и ловкачей, скряг и единоличников. Таким говорила: «С тобой бы я в разведку не пошла!». Эту фразу девочка слышала от папы, и она ей очень нравилась.

В своём классе справедливо считалась лидером и очень дорожила этим «званием». К нему девочка привыкла.

Сколько раз Костя не мог понять одной её особенности. То ли свет так падал на Варю, то ли что-то ещё, но она ему казалась не то что привлекательной, но даже некрасивой. Её веснушки на щеках и у носа вызывали улыбку, и он едва сдерживался, чтобы не сказать ей что-нибудь обидное. Она имела привычку прищуривать глаза, что делало её ещё смешнее. Но глаза… О, глаза были огромными, как фары на автомашине дяди Коли. Они были внимательными и умными… По ним Костя мог сразу же понять, какое настроение у Вари, одобряет или нет она его действия. А ещё: сжатые плотные губы… Странное дело! Они были красными-красными, словно она их накрасила маминой помадой.

Варя любила разглядывать людей и пытаться додумать, что же они делают, чем живут и куда едут? Потом могла говорить о человеке, за которым наблюдала, так, словно знала о нём всё. Не любила молоко с пенками и манную кашу с комочками и обожала мамины макароны по-флотски и компот из изюма.

Костик же рос сам по себе. Привык быть один. Мама уходила на работу, а он оставался «на хозяйстве». С ранних лет у него были обязанности по дому: выносил мусор, мыл посуду, стелил свою кровать, приводил в порядок уголок. По мере взросления обязанностей становилось больше, но он не роптал. Понимал: маме нужно помогать. Она работает, и помочь ей больше некому. Он беспрекословно выполнял всё, о чём она его просила, доверял ей все свои тайны и был убеждён: она – лучшая мама в мире!

Вера Николаевна надела голубой спортивный костюм и кроссовки, но предупредила, что после поездки в Севастополь у неё до сих пор болят ноги и ходить долго не сможет.

– Сначала хотел вас на мотоцикле прокатить. Ты на заднем сиденье, а ребята – в люльке. Но потом решил, что пешком будет интереснее. Мы много ходить не будем, – сказал Николай Сергеевич. – Поднимемся на эту гору, выберем полянку и разобьём лагерь.

– А я бы с удовольствием прокатилась на мотоцикле! – с сожалением сказала Варя, устраиваясь в тенёчек со своим дневником.

– И я, – поддакнул Костя.

– Не понимаю, – удивилась Костина мама, – солидный мужчина, и такое опасное увлечение. Сколько мотоциклистов на дорогах гибнет!

– Ну, что ты?! – воскликнул дядя Коля. – Я – опытный байкер. К тому же – везунчик, недаром меня друзья прозвали Ником-бессмертным!

– Как Кащеем? – удивлённо спросил Костя.

По узкой тропинке сквозь густые заросли они пробирались к вершине. Там, говорил дядя Коля, есть небольшая лужайка, а рядом – огромная скала со смотровой площадкой на самом верху. Оттуда открывается изумительный вид на море.

На эту гору они взбирались около двух часов. По дороге делали короткие привалы. Ничего интересного в этом походе Костик не видел. Шли молча. Варя приготовилась к длительному походу и старалась сохранить силы.

– Умный в гору не пойдёт! Умный гору обойдёт, – проворчал Костя на первом же привале.

– Умник! Не ной! У тебя совсем мышц нет! У папы бицепсы, как камень! Ты же будущий мужчина!

Варе самой не очень нравилась затея с этой горой, но показывать своё неудовольствие не хотела.

– Что значит будущий мужчина? Я уже – мужчина!

– До мужчины тебе нужно ещё дорасти! Ты мальчик!

Костя промолчал. Она, конечно, права. Вон, дядя Коля, тот тянет огромный вещмешок, и – ничего… молчит… И что он в нём несёт?

Но спрашивать не стал. Прислушался к разговору, который вели мама и дядя Коля.

– Зачем рассуждать о моём отношении к России, – сказала мама. – Это моя страна, и всё, что там происходит, конечно же, касается и меня. Мне больно, что мы занимаем последние места по уровню жизни, по развитию демократии, что учёба, лечение сейчас требуют огромных денег, что у нас продажные судьи и прокуроры… Но, повторяю, это моя страна, и другой у меня нет!

– Я же не о том, – пробовал объясниться дядя Коля. – Россия – богатейшая страна. И территория её огромна. Есть где сажать хлеб, растить леса. Природные богатства… А люди живут тяжко. Потому что все воруют! Я не понимаю, как ты справляешься?! Одна, без бабушек, без дедушек?

– Что я? Работаю по сменам. Мне пошли навстречу, так как Костик ещё мал: работаю только днём. Придёшь домой – не знаешь, за что хвататься: сварить нужно, постирать, погладить, убрать… да мало ли что?! Костя рос без мужского надзора, потому, наверное, такой впечатлительный. Придумает себе царство и живёт в нём… Рано выучил алфавит и годам к трём умел складывать по слогам отдельные слова. В садике был зайчишкой, так я думала, он до школы будет трусишка зайка серенький! И засыпал только после того, как я ему расскажу сказку. И неважно, что эту сказку он уже слышал много раз. Он словно возвращался в ту сказку… Сейчас-то он уже большой, засыпает без сказки. Но его фантазии меня иной раз просто поражают. А теперь, после того что он здесь увидел, впечатлений столько, что сможет фантазировать целый год!

– Хороший парнишка. Мне он нравится. На моего Ванюшку похож… Ему нужен отец… – сказал дядя Коля.

Костику не очень понравилось, что о нём в его присутствии говорили так, будто его и нет рядом. Да и что обсуждать то, что и без того давно известно. Он старался делать вид, будто что-то ищет в своём ранце.

– Да, проблем у нас много, и в этом ты прав, – ответила мама Кости. – Но что из этого следует? Уехать из России?! – Она по непонятной для Кости причине была возбуждена. – Знаешь, как писала Алигер:

Родины себе не выбирают.
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают
Непреложно, как отца и мать…

Николай Сергеевич долго молчал. Потом тихо сказал:

– Понимаю. Ты не можешь сказать, почему живёшь там, но есть тысяча причин, почему ты не можешь жить нигде в другом месте.

– Я ненавижу политиков и политику, ненавижу существующее положение, нищету, нашу убогую жизнь, порядки, взяточников… но я люблю Россию и не смогу жить ни в каком другом месте! Это моя страна.

Костя не очень понимал, к чему в походе эти разговоры о том, где им с мамой жить. Он бы с удовольствием переехал сюда, если, конечно, можно было бы сюда перевезти его друзей… Здесь интересно… и море рядом. Но жить вдали от своей школы он бы не хотел… Подумал, что скоро новый учебный год! Ему вдруг очень захотелось оказаться в своём классе, чтобы рассказать, как здорово он провёл лето, показать сделанные фотографии. Светлана Георгиевна, их классный руководитель, говорила, что они будут писать сочинение на тему: «Как я провёл лето». Его сочинение будет самым интересным!

Возле их школы в прошлом году разбили скверик. Сажали разные деревья. Костя раньше даже не представлял, как выглядят липы, тополя, берёзы, дубки, рябины и сосенки. Когда-нибудь, лет через десять, здесь будет очень красиво!


Дядя Коля срубил топориком ветку и сделал из неё палку. Теперь он шёл в гору, опираясь на эту самодельную трость. Косте тоже захотелось такую же, но сказать дяде Коле почему-то постеснялся.

Вдруг дядя Коля остановился и показал палкой на густые заросли, за которыми видна была скала.

– Здесь выход штольни, в которой прятались партизаны. Отсюда они выходили на задания.

– А можно хотя бы одним глазком взглянуть на неё? – спросила Варя.

– Отчего же нельзя? – откликнулся дядя Коля.

Они стали пробираться сквозь заросли и вскоре увидели пещеру, которая уходила куда-то в глубь скалы.

– Таких здесь много… – сказал дядя Коля. – Что было в этой, я точно не знаю. Знаю только, что здесь шли тяжёлые бои… Давайте сделаем небольшой привал. До вершины нам ещё минут двадцать ходу.

– А можно, мы заглянем в эту штольню? – спросил Костя. – Может, найдём там что-нибудь.

– Почему же нельзя. Только с вами пойду и я…

– Бога ради, никуда не ходите! – воскликнула Костина мама.

– Ну, мам?! Мы же недалеко и с дядей Колей.

– А у меня и фонарик есть, – сказала Варя и достала его из ранца. – Мы далеко ходить не будем. Тут посмотрим, у самого выхода…

Костина мама посмотрела на дядю Колю и сказала, что и она пойдёт, хотя и убеждена, что здесь они ничего интересного не найдут.

В скале зияла огромная чёрная дыра. Вплотную к входу прижимались густые колючие заросли ежевики. Было темно и сыро. Варя включила фонарик, и все медленно и осторожно направились в глубь пещеры. Под ногами мягким ковром лежала пушистая пыль. Никто со времени тех грозных событий, вероятно, здесь не бывал. Свод пещеры резко сужался и поворачивал влево. Вдруг Костя остановился, нащупав ногой что-то маленькое.

– Варя, посвети! Тут что-то есть. – Они присели и стали руками шарить по земле. – Гильза! – воскликнул Костя. – Здесь шёл бой.

– Наша… Это гильза от патрона винтовки, – сказал дядя Коля, бросив взгляд на Костину находку. – Ладно, пошли дальше. Здесь можно и не такое отыскать. Рассказывали, что и оружие находили…

Через несколько метров узкий ход снова расширялся и образовывал большое пространство, из которого выходили в разные стороны ещё два узких хода.

– Дальше мы не пойдём. Здесь можно и заблудиться, – сказал дядя Коля и стал осматривать стены пещеры. – Посветите. Защитники, уходя на задание, часто оставляли на стенах свои имена. Вот, посмотрите, здесь что-то нацарапано.

Варя направила луч фонарика на тот участок стены, на который указал дядя Коля, и все увидели хорошо сохранившуюся надпись: «Умрём, но не сдадимся! 1-XII-1941 года. Сергей Коновалов из Одессы».

– Вот вам и послание из прошлого.

Все молча стояли у этой надписи на стене. А Костя вдруг представил себе: матросы, из тех, кто укрылся в штольне, чтобы продолжать борьбу с фашистами, ночью пошли на задание. С ними был матрос, который хорошо знал эти места. Они шли по лесу, и с ними был Шарик. Он первый учуял фашистов и прижался к дяде Коле, который командовал отрядом. Матросы залегли за скалой. Дядя Коля велел скрытно обойти лагерь фашистов, ведь их отряд получил приказ взорвать гостиницу с их офицерами.

Они подошли к оврагу, заросшему ольшаником, с крутым откосом, по которому нужно спускаться. На дне оврага журчит ручей. По ручью шли три часа, пока, наконец, не оказались у дома, где отдыхали фашистские офицеры. Они забросали их гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Матросы выполнили задание! Фашисты, не зная, где прячутся партизаны, наугад стреляли в темноту. Тогда и ранило дядю Колю. Его принесли в лазарет, который развернули в штольне. Медсестра перевязала ему голову. Когда он прощался с дядей Колей, тот улыбнулся и тихо сказал ему: «Ты не волнуйся! Я – бессмертный! Только маму береги!».


Постояв недолго в пещере, дядя Коля дал команду возвращаться. Он продолжал рассказывать о героизме защитников Севастополя и говорил так, что Костя отчётливо представлял, будто бой проходил на его глазах: командует матросами дядя Коля. Его ранили. Теперь батареей командует дедушка Костя, в честь которого его назвали. Идёт тяжёлый бой. Матросы обороняют скалу с тайным входом в пещеру. Фашисты наступают. Боеприпасы у матросов на исходе. Дедушка Саша ползёт по склону и собирает у убитых фашистов автоматы, гранаты. Но его смертельно ранили. Вдруг и дедушка Костя, охнув, облокотился о скалу. Он ранен, но, теряя сознание, успевает прошептать: «Внук! Командование придётся принять тебе. Не робей! Ты должен выиграть этот бой!» Костя достаёт из откуда-то взявшейся маминой сумки бинты, перевязывает дедушку Костю, усаживает на землю и говорит: «Ты только дождись меня, не умирай! Я вернусь!». Костя поднимает упавшее из рук дедушки знамя и ведёт бойцов в атаку! Фашисты бегут с криками: «Гитлер капут! Спасите! Помогите! Ой, колет-колет!»

– Костя, заснул, что ли? – мама тормошила Костю, задремавшего было в тени. – Сбегай, сынок, посмотри, что это там Варюша кричит? Слышишь: «Ой, спасите! Ой, колет!» В ежевичных кустах запуталась, должно быть.


Через полчаса туристы пришли на лужайку на самой вершине горы.  Несколько в стороне возвышалась огромная скала.

– Всё. Я больше никуда не иду! – сказала Костина мама. Она расстелила коврик, сняла кроссовки и улеглась. – Здесь такая красота!

– Ну, что ж… Отдыхать так отдыхать. Ты лежи, а я пойду хвороста, сухих дров соберу.

– Присядь, отдохни! – попыталась остановить его Костина мама, но дядя Коля лишь улыбнулся, взял топорик и пошёл в лес.

– Я ненадолго. Отдыхай!

Как приятно было Костиной маме ощущать заботу этого человека!

– Тётечка Верочка, можно, мы с Костиком полезем на скалу? – спросила Варя. Костина мама хотела было запретить, но вмешался дядя Коля:

– Вам и лезть никуда не нужно. Там на верхнюю площадку ведёт тропинка. Только не обгорите. Солнце уже сильно припекает. Оставались бы здесь, в тени…

– Мы аккуратно. Не зря же я брала папин бинокль!

– А я – фотоаппарат, – добавил Костя, и они направились к скале.

Поднялись по тропинке на самый верх. Отсюда открывался изумительный вид на море. Костя то и дело щёлкал затвором фотоаппарата. Варя смотрела в бинокль. Море искрилось на солнце. Вдалеке белел одинокий парус.

– Всё-таки жаль, что лето такое короткое, – сказал Костя.

– Счастье не может длиться вечно, – откликнулась умная Варя. – В следующем году приедешь?

Потом они разложили свои подстилки и стали загорать, а Костя всё думал о том бое, в котором погибли геройски оба его прадеда. Теперь он знал, как всё было. Завтра они сядут в поезд и уедут в Ростов, нужно возвращаться домой, готовиться к школе. Впереди новый учебный год, уроки…

Внизу дядя Коля нашёл два камня, между ними положил сухие ветки и развёл огонь.

Ребята спустились со скалы и принялись помогать ему. Варя ломала ветки и подбрасывала их в костёр, а Костя пошёл в лесок, чтобы принести ещё немного сушняка.

– Мы, как те партизаны, будем готовить на костре? – спросил Костя.

– Дядя Коля вчера шашлыки обещал, – заметила Варя.

– Правильно! А раз обещал, значит, будут!

– Вот здорово! Я очень люблю шашлыки! Больше всего на свете!

– Кто же их не любит? – пробубнил под нос Костя, которому не очень понравилось её признание, что шашлыки она предпочитает даже родственникам. Ему, например.

Потом ребята пошли собирать ещё дровишки, а дядя Коля стал возиться с мясом. Он действовал как заправский шашлычник, а Костина мама лежала в тени и улыбалась.

– Счастлива будет женщина, которая станет твоей женой, – сказала она.

– Это верно, – согласился дядя Коля. – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

Костина мама промолчала.

Пришли дети и приволокли огромную сухую ветку. Дядя Коля быстро её порубил топориком и подбросил в огонь.

– Всё думаю, сколько же в своей жизни наделала ошибок, – ни к кому не обращаясь, задумчиво сказала Костина мама.

– По-молодости мы многого не замечаем, не придаём значения тому, что становится определяющим нашего настроения с возрастом.

– Это точно. А потом начинаем это понимать, страдаем, нас мучит совесть, что, не замечая, делали больно близким. В последнее время я об этом часто думаю…

Костя ничего не понимал из того, о чём говорили взрослые.

Потом дядя Коля вырезал четыре длинные веточки и на них нанизал куски замаринованного накануне мяса.

– Где ты этому научился? – спросила Костина мама. – Ведь ты – художник! Кстати, ещё вчера хотела спросить: почему тебя увлекла эта тема?

– Какая?

– Обороны Севастополя. Только потому, что твой дедушка погиб здесь?

– Не только. Просто я убеждён, что будущего нет без прошлого. Важно его правильно оценивать! И какое бы оно ни было, оно – наше прошлое! Его можно любить или проклинать, вспоминать с нежностью и ностальгией или с ужасом и отвращением, но помнить нужно, учиться на его ошибках необходимо!

Костина мама промолчала. Она была того же мнения и удивлялась тому, как во многом их мнения совпадают.

Потом она расстелила на траве клеёнку, нарезала овощи, хлеб, поставила разовые тарелочки и вилочки, а дядя Костя каждому дал по веточке, на которой были плотно нанизаны куски жаренного на углях мяса. Они издавали такой аппетитный запах, что Косте казалось, что одного шампура ему будет мало. Но, съев два кусочка, он понял, что переоценил свои возможности.

Варя же ела с таким аппетитом, что её руки и лицо были перемазаны жиром.

– Шашлыки у вас вкусные! Как у моего папы! Может, даже лучше! – сказала она, и в её устах это была очень высокая похвала.

Из огромного рюкзака дядя Костя достал котелок, налил в него воду и подвесил на специальной проволоке над огнём.

– Углей много. Сейчас и чай будем пить.

– А где ж вы воду взяли? – удивилась Варя.

– Набрал в речушке, когда проходили по дну оврага, – ответил дядя Коля. – Разве ты не видела?

– Не заметила… Наверное отвлеклась.

Чай из того котелка оказался таким вкусным, что Костя попросил налить ему ещё.

– Никогда бы не подумал, что простой чай может быть таким вкусным. А я мечтал ещё сделать несколько снимков общего плана.

– Кто ж тебе мешает? Залезай на скалу, и вперёд! Щёлкай! Ты знаешь разницу между планом и мечтой?

– План – это когда ты знаешь, чего хочешь! – сказала Варя.

– А разве, когда мечтаешь, ты не знаешь, чего хочешь? – удивилась Костина мама.

– Я думаю, мечтой называют планы, не соответствующие возможностям, – сказал дядя Коля. – А ты не мечтал о новых снимках, это было в твоих планах, потому что возможности, чтобы это сделать, у тебя есть!

– Вот и идите на скалу. Только поторопитесь, скоро будем собираться, – сказала Костина мама.

Костя и Варя поблагодарили за обед и снова полезли на скалу. А Николай Сергеевич стал говорить, словно продолжая прерванную мысль:

– Долгое время у меня не было цели… Всё рухнуло, и осталась только боль. Проходило время, и я понимал, что не могу без неё, иначе задохнусь, мне не хватит воздуха…

Вера Николаевна понимала, о чём говорит Николай Сергеевич, сочувствовала ему. Она, едва касаясь пальцами, погладила его руку и, глядя в его глаза, сказала:

– А утром… проснёшься и поймёшь, что всё ещё только начинается! И впереди ещё столько неизведанного… необъяснимого… и светлого… И ты, как Феникс, рождённый из пепла, вновь обретёшь жизнь и счастье. Я верю…

Николай Сергеевич молчал. Потом тихо сказал:

– Если бы ты только согласилась! Если бы ты…

– Не нужно сейчас об этом…

– Я понимаю. Хорошо, когда тебя любят, но настоящее счастье, когда любишь ты!

– Мы так мало знаем друг друга…

– Но вы же завтра уезжаете! – воскликнул Николай Сергеевич.

– А ты приезжай к нам в Ростов!

Николай Сергеевич снова замолчал, о чём-то напряжённо думая.

– А как же моя колокольня?

– А что колокольня? Ты её построишь. И мы будем приезжать сюда каждое лето, привлечённые ее звоном…

Николай Сергеевич протестующе взглянул на неё, хотел было что-то возразить, но со скалы спустились Варя и Костя, и он замолчал…

 

 
7.

Спуск с горы занял значительно меньше времени, чем подъём. Дядя Коля тщательно затушил костёр, залил водой ещё тлеющие угли. Вырыл ямку и сложил в неё использованную посуду разового пользования, остатки пищи.

– Вниз будем идти налегке, – сказал он.

– Вниз – не в гору, – буркнула Варя.

– Давно так не отдыхала. Впечатлений – море! – заметила Костина мама.

– Во сколько завтра отходит ваш поезд?

– В четырнадцать двадцать пять. Но ещё до Симферополя нужно доехать. В час выедем из дома. Володя специально с работы отпросился, чтобы нас проводить.

– А у меня, как назло, завтра важное совещание в Ялте. Но думаю, на вокзал успею. Хочу вас проводить.

– Спасибо. Впрочем, если не сможешь – обижаться не буду. Работа есть работа…

Потом дядя Коля ещё раз внимательно оглядел место, где они отдыхали, спросил:

– Ничего не забыли?

– Нет! – дружно откликнулись Варя и Костя.

– Тогда в путь! Впереди – разведка: Варя и Костя. Варя назначается старшей группы. Мы идём за вами…

Ребята, гордые тем, что их определили в разведку, направились по тропинке в обратный путь. За ними пошли взрослые, не теряя их из виду.

– Не могу понять, к чему вам торопиться домой. До первого сентября ещё десять дней! А в Ростов я бы смог вас и на машине отвезти!

– При чём здесь первое сентября? – улыбнулась Костина мама, – у меня отпуск заканчивается!

– Да понимаю я, но очень обидно! И всё же я так рад, что мы встретились.

– А я не думала, что смогу снова кого-то полюбить… Была уверена…  Всё так неожиданно…

– Я убеждён, что любовь – суть мироздания. Если хочешь – могу назвать её Богом! Куда бы мы ни пошли, о чём бы ни думали, к чему бы ни стремились – она всегда присутствует и движет нами… На мой взгляд, это чувство делает нас лучше.

– Но мы могли и не приехать в это лето… Или просто не встретиться! Не познакомиться…

– В том-то и дело! Могли и встретиться, но не объясниться, не заметить, пройти мимо…

Варя взяла палку, с которой дядя Коля шёл в гору, и теперь, словно землемер, шагала, отмеряя путь своим посохом.

– А как ты посмотришь, если дядя Коля и твоя мама поженятся? – вдруг спросила она Костю.

Костя и сам всё время об этом думал. А что?! С ним интересно. Можно будет попросить его научить на мотоцикле ездить! И в походы с ним ходить можно!

– А что тут смотреть? – ответил он. – Пусть мама смотрит. Если он ей нравится, я возражать не буду! Он мне тоже нравится.

– Да, – согласилась Варя. – Он оказался вполне приличным человеком. И шашлыки жарить умеет…И дом у него хоть и большой, но без привидений.

– А как ты думаешь, часовню он построит? – спросил Костя.

– Думаю, построит. Да! Ещё одна неоспоримая польза от того, что они поженятся: ты же будешь здесь жить и учиться в нашей школе!

– А я не хочу здесь жить! Тут, конечно, классно: море рядом, горы. Но я привык к своей школе, к своему двору…

– Как привык, так и отвыкнешь…

– Нет, я лучше каждое лето сюда буду приезжать…

Проходя мимо входа в штольню, Костя хотел было сделать привал и снова зайти в пещеру, но мама твёрдо сказала, что привала не будет. Сегодня – последний вечер, и она хочет подольше побыть с сестрой и дядей Володей.

– Меня поражает, как часто моё мнение совпадает с твоим. Что ни говори, но такое встречается нечасто.

– А может, это потому, что ты – моя вторая половинка, – улыбнулся Николай Сергеевич. – Мы всегда одобряем соображения, высказанные кем-то, если думаем так же.

– Да, – продолжила его мысль Вера Николаевна, – восторгаемся мыслью, подкрепляющей наше мнение.

– Но вы уезжаете, а я остаюсь…

– Что за настроение?! Самое главное, что мы с тобой встретились! У нас будет всё хорошо!

– И всё же? Как ты видишь наше будущее? – настойчиво продолжал допытываться Николай Сергеевич.

– Как только сможешь, приедешь к нам. Посмотришь, как мы живём… Ближе познакомимся… Что я тебе ещё могу сказать?

– Но здесь у меня работа, дом… Часовню буду строить…

– Будем строить! А что – работа? Такую работу ты и в Ростове найдёшь. Да здесь и недалеко: если на машине – часов шесть езды А летом будем приезжать сюда!

Николай Сергеевич некоторое время шёл молча, обдумывая предложение Веры Николаевны. Потом тихо сказал:

– Хорошо. Я постараюсь к началу учебного года приехать. Хочу Костика в школу проводить!

Это были те слова, которые и хотела услышать Вера Николаевна. Она остановилась и, обняв его, поцеловала. Потом посмотрела на идущих впереди детей, повторила:

– Всё у нас будет хорошо! Я тебе обещаю!

Вечером за столом собрались все. Это был прощальный ужин. Тётя Надя утром должна была идти на дежурство и проводить сестру не могла. Дядя Володя подготовил машину. Договорились, что ровно в час дня они выедут на вокзал. Варя  вручила Косте свой бинокль, говоря:

– На память… Я рада, что у меня есть такой брат.

– Спасибо, – смущённо ответил Костя, – только у нас нечего рассматривать. Оставь его у себя. Когда мы в следующем году к вам приедем, будем вместе смотреть в него.

Варя не возражала и положила бинокль обратно в тяжёлый кожаный чехол.

Потом был ужин. Тётя Надя, по просьбе Костика, сварила свои фирменные вареники. Дядя Володя открыл бутылку красного вина и разлил его взрослым в фужеры. В это время раздался звонок в дверь.

Дядя Володя догадался, кто пришёл, и пошёл открывать, говоря:

– Вот теперь, кажется, будет полный комплект. Я думаю, это Николай Сергеевич.

И правда. В комнату вошёл дядя Коля. Он был при параде: светлый костюм, белая сорочка, серебристый галстук. В руках держал розы и бутылку шампанского.

– Не помешаю? – спросил он, глядя на дядю Володю.

– О чём речь?! Проходите. У нас прощальный ужин. Завтра наши возвращаются в свой Ростов.

– Знаю. Потому и пришёл… – ответил дядя Коля.

Костина мама сидела, опустив глаза.

– Вера, чего ты смутилась? – весело спросила тётя Надя. – Мы вашему счастью только рады!..

Потом взрослые пили шампанское и о чём-то громко спорили, смеялись.

– Я хотел бы, – сказал дядя Коля, – подарить тебе картину. Я её принёс, но оставил за дверью. Одну секунду!

Он вышел и через минуту вошёл с картиной, завёрнутой в белое полотно. Снял полотно, и все увидели картину, написанную масляными красками. Сначала всем показалось, что это морской пейзаж. По небу плыли облака, а по морской глади – две лодки. И солнце… Много солнца. Золото его лучей пронизывало и небо, и море, и берег…

Все рассматривали картину молча с минуту-две. Первым прервал молчание дядя Коля:

– Картина с секретом. Вглядитесь. Неужели ничего не видите?

– Как же не видим. Всё видим. Хорошая работа. Чувствуется рука мастера. Чистый Айвазовский, – заметил отец Вари.

– Нет. Вы всё же не видите, – с досадой проговорил Николай Сергеевич.

– Мам, да это же ты!

– Где ты меня углядела? В лодочке? – засмеялась Варина мама.

– Да вот же ты: лодки – это глаза, лучи солнца – волосы твои. Ой, мам, как похоже-е-е…

Через мгновение, точно по мановению волшебной палочки, все видели на картине уже не море, а портрет красивой молодой женщины, очень похожей на одну из мам – Варину или Костика.

Дети даже заспорили, на чью маму больше похож этот портрет. В отличие от взрослых они так и не поняли, с кого именно он написан.

– Когда ты успел его написать? – тихо спросила Костина мама.

– Успел… – ответил дядя Коля. – В этой картине – всё. Здесь не обманешь! Всё, что хотел сказать, о чём думал, что чувствовал. Я дарю тебе частичку своей души – твой образ в моём сердце. – Потом, взглянув на всех, торжественно продолжал: – А ещё хочу сообщить, что мы с Верой решили объединиться. Хочу усыновить Костика, чтобы у нас была полноценная семья. Говорю это вам, как ближайшим родственникам.

Взрослые стали целовать, поздравлять Костину маму и дядю Колю…

– Вот здорово, – тихо сказала Косте Варя, – мы будем жить рядом! И папа у тебя будет настоящий художник!

– Я тоже хотел бы научиться так рисовать, – так же тихо ответил Костя…

На следующий день с утра зарядил мелкий дождик. Утомлённые походом Варя и Костя спали в своих кроватях, и взрослые решили их не будить рано.

Тётя Надя уехала на работу. Дядя Володя помог Костиной маме упаковать чемодан и картину.

Потом  проснулась Варя и разбудила Костю.

– «Вставай, вставай, штанишки надевай!» – пропела она утреннюю побудку.

Костя сладко потянулся и спросил:

– Уже утро? Странно. Мне кажется, я и не спал… Так хочется ещё поспать.

Но услышал из другой комнаты голос дяди Володи:

– Ребята! Марш на зарядку.

– Пап, так дождик же идёт! – ответила ему Варя.

– А вы на веранде! Посмотри, который час!

Костик встал, надел шорты и пошёл с Варей на веранду делать зарядку.

После зарядки и, как обычно, умывания холодной водой по-пояс, сели завтракать.

Потом часы словно остановились. Время тянулось медленно, и Костя то и дело смотрел на циферблат, ожидая, когда же, наконец, наступит час и они на машине поедут в Симферополь.

– В Ростов мы приезжаем в половине восьмого утра. Хорошо. Ночь поспал, и утром уже дома, – сказала Костина мама.

– А Николай провожать не придёт? – спросил дядя Володя.

– Он на работе. Сегодня у него важное совещание в Ялте, но обещал, если сможет, приехать на вокзал.

– Понятно, – кивнул дядя Володя. – Мне он нравится. Нормальный мужик. Тебе с ним будет хорошо, да и Костику отец нужен.

– Нужен. Меня только пугает, что мне будет трудно ему соответствовать. Он много знает, образован, а что я?!

– Это ты брось! Мне кажется, вы идеально подходите друг к другу.

– Наверное, ты прав. Знаешь, мне показалось, что мы и думаем одинаково.

Дождь усилился, и по дороге потекли бурные ручьи.

– Наверное, нужно выехать чуть раньше. По мокрой дороге не погонишь, – сказал дядя Володя.

– Ну, что ж. Мы готовы, – откликнулась мама Кости.

Заседание экспертного Совета затягивалось, и Николай Сергеевич занервничал.

«Пора заканчивать эту говорильню, – думал он. – Этот Остапенко говорит правильно, только всё это очевидно, и никто ему возражать не будет. Старые кадры. Он ещё при Советах на партийной работе поднаторел…»

А председатель экспертного Совета запальчиво продолжал:

– На Земле живут разные народы. Их менталитет определяют воспитание и религия, уровень жизни и культура… Поэтому так важно принять общие правила общежития.

– Да, кто же с этим спорит? – удивился Николай Сергеевич.

– Вы должны знать, что сегодня у нас курс на национализацию… Должны знать…

– Всё знать невозможно! – перебил его Николай Сергеевич. – По окончании института нам говорили: вы ещё не специалисты, вы – люди, научившиеся читать специальные книги! Умение находить информацию, особенно сегодня, в век Интернета, – великое искусство! И хватит этого словоблудия. Работать нужно!

Он встал и направился к выходу.

– Вы куда?! – воскликнул Остапенко. Остальные члены Совета тоже встали со своих мест.

– Ну, о чём говорить, Степан Петрович? – заступилась за коллегу Мария Васильевна, старший научный сотрудник музея. – Всё и так ясно. А Николаю Сергеевичу нужно успеть ещё на вокзал в Симферополь, на дворе дождь…

Обескураженный таким завершением совещания, Степан Петрович собрал свои бумаги, разбросанные на столе, и проворчал:

– Вечно он куда-то торопится. Я думаю, у него звёздная болезнь начинается. Как только получил звание, стал позволять себе такое…

– Ну, что вы такое говорите. Он ещё утром мне говорил, что ему нужно проводить родственницу из России, – заступилась за него Мария Васильевна…

Николай Сергеевич вышел к машине, но вспомнил, что забыл книгу, которую ему принёс товарищ. Он дал её на неделю, так что нужно было взять, тем более что книга эта была нужна для работы. Он взглянул на часы, вернулся, взял со стола книгу и сел в машину.

Дождь лил не переставая. Дорога была мокрая и блестела.

«Поезд в половине третьего, – подумал Николай Сергеевич. – Нужно торопиться». День был каким-то сумасшедшим. С утра моросил мелкий дождик. Потом вдруг опустился густой туман. Сегодня они уезжают… и, как назло, он задержался на работе.

Николай Сергеевич нажимал на педаль газа. Потом подумал, что по мокрой дороге ехать с такой скоростью небезопасно. Но нужно торопиться. Он хотел ещё купить цветы, но, видимо, придётся обойтись без них.

Николай Сергеевич был опытным водителем и лихо правил машиной, накреняясь к запотевшему стеклу и не обращая внимания на очертания высоких пирамидальных тополей вдоль дороги.

«Всё-таки нужно будет поменять "дворники;. При таком ливне они не справляются, – подумал он. – Вот сейчас на встречной полосе врежусь на лихом развороте в замызганный грузовик…» И эти воображаемые сцены собственной и скорой гибели меняли восприятие им реальности.
И вдруг он увидел собачку, выскочившую на дорогу. За нею побежал мальчишка лет десяти. По встречной полосе быстро ехал рейсовый автобус. И он понял, что если сейчас собачка и мальчик не погибнут под колёсами автобуса, то у них уже не останется шансов уцелеть. Он скорее почувствовал, чем увидел, как люди, ожидающие автобус, истерически ахнули, и его внедорожник со всего хода врезался в большую корявую акацию…

На какое-то время Николай Сергеевич потерял сознание, но вскоре очнулся. Увидел, что к нему подбежали люди.

– Мальчишка цел? – спросил он и, услышав успокоительный ответ, закрыл глаза. Очень болела голова. «Теперь я уж точно не смогу их проводить… Жаль!»

Примчалась «Скорая» и увезла его в больницу…

Лечащий врач Иван Васильевич Литвиненко строго-настрого приказал лежать.

– У вас тяжёлое сотрясение мозга, перелом трёх рёбер, ушиб грудной клетки… С этим шутить нельзя!

И он лежал. К нему в больницу приходили коллеги, соседи.

– А Вера всё волновалась, – сказал Владимир Леонидович Николаю Сергеевичу. – Переживала, что не пришли проводить.

– К ней и торопился, – ответил Николай Сергеевич. – Да, видно, не судьба.

– А вы ей не позвонили?

– Звонил, но не говорил ничего о случившемся. Зачем волновать? Не приехал, потому что был занят…

– Напрасно не сказали. Она – медик. В обморок бы не упала. А полуправда – это та же ложь!

– Да чего же даром тревожить? Подлечусь и, как обещал, приеду. Правда, к началу учебного года уже не успею.

– Ну да… ну, конечно, – кивнул Владимир Леонидович.

Прошла неделя. Николаю Сергеевичу не разрешали даже вставать. Ежедневные капельницы, инъекции.

Палата была на две кровати, но лежал он в ней один. Заведующий отделением хорошо знал его и сказал молодому врачу, который вёл больного:

– Заслуженный художник, лауреат разных премий… наше национальное достояние… Обрати на него внимание… Если что нужно – сразу же говори.

– Да я на всех обращаю внимание. При чём здесь чины и звания?

– Ладно, не закипай. Просто проинформировал, кто он есть…

Через неделю Николаю Сергеевичу стало значительно лучше, но вставать ему всё ещё не разрешали, и он целыми днями лежал на спине, уставившись в потолок, и думал о Вере и Косте. Представлял, как они будут жить вместе, как он будет учить рисованию Костика. У мальчишки несомненные способности. Он показывал свой рисунок о защитниках Севастополя. Неплохо-неплохо… И фантазия есть!..

Принесли обед. Николай Сергеевич съел его без аппетита. Понимал: кушать нужно…

После обеда в отделении разрешены посещения, но он никого не ждал. Кто к нему мог прийти? Он в этом мире – один как перст.

Читать врач запретил. Нельзя напрягать зрение… Вот и лежал, внимательно рассматривая потолок. Представил себе, что этот потолок – формат его полотна и он на нём пишет картину, на первом плане – Вера. Чуть поодаль скала со смотровой площадкой. И он возится с костром, над которым висит котелок с водой…

Вдруг в дверь кто-то тихо постучал.

– Войдите! – крикнул Николай Сергеевич, ожидая увидеть кого-нибудь из коллег, но в палату вошла Вера Николаевна.

Удивлению его не было предела.

– Ты?! Как узнала?

– Володя позвонил. Как же так?

– Ну, случилось… Зато мальчишку не задавил. Он выбежал на дорогу за своей собачкой, а навстречу шёл рейсовый автобус. Вот и пришлось свернуть в кювет. Хорошо, что не в обрыв!

– А я… что только не передумала!

– Что со мною может произойти? Ведь я – Ник-бессмертный и очень тебя люблю! – успокоил он её.

 

КРЫМСКИЕ КАНИКУЛЫ

Повесть

1. Косте было уже десять, но он ни разу в жизни не видел моря. Разве только по телевизору. И это несмотря на то, что Ростов стоит в сорока километрах от ближайшего моря. Казалось бы, вот оно – рядышком! Садись на поезд или на автобус, и в этот же день будешь купаться, загорать на песочке! А вечером вернёшься домой, словно бы ты живёшь на морском курорте.

Но так ни разу не получилось: Вера Николаевна, тридцатишестилетняя светловолосая женщина с большими голубыми глазами и маленькой родинкой на левой щеке – Костина мама, – работала фельдшером на скорой помощи, много работала и не имела ни малейшей возможности никуда вырваться. Костин папа жил где-то далеко-далеко у какой-то незнакомой тётки, которая, по словам мамы, женила его на себе, и ему теперь было не до сына. И вот он уже дорос до десяти лет, но ни разу не видел ни отца, ни моря…

Между тем, десять лет – ведь это совсем немало для жизни человека.

Всё началось с того, что прошлым летом к ним в Ростов приехала в гости из Украины мамина сестра-близнец тётя Надя. С мужем, дядей Володей, и дочерью Варенькой.

– В детстве, – рассказывала сыну Вера Николаевна, – даже наша мама, твоя бабушка, нас иногда путала.

Увидев тётю Надю, Костя удивился: она была до такой степени похожа на его маму, что он подумал: «А может, у меня две мамы – основная и запасная? Запасная приехала откуда-то и разговаривает со мной так, словно бы всю жизнь меня знала». Двоюродная сестра Варя ему не очень понравилась: светловолосая, даже чуть рыжеватая, курносая, с веснушками на лице. И всё бы ничего, только уж слишком она задиралась. Варя была старше Кости на три года и считала, что по этой причине намного умнее и вообще – главнее. Больше всех ему понравился дядя Володя: высокий, мускулистый, с аккуратными рыжеватыми усиками и с красивой курительной трубкой во рту. Настоящий морской волк! Именно таким, по мнению Кости, и должен быть настоящий папа: сильный, красивый и весёлый.

Дядя Володя был капитаном и плавал по морям-океанам, но однажды, когда они выходили из Красного моря в Индийский океан, на их корабль напали. Пираты полезли на палубу, как тараканы, а дядя Володя, зная, что за этим последует, организовал умелое сопротивление бандитам, и моряки под его руководством побили незваных гостей и сбросили их в воду. Дядя Володя получил ранение в ногу, из-за чего его списали на берег. Потом специальная комиссия проверяла действия команды при нападении пиратов. Дядю Володю наградили за умелую организацию обороны судна и почему-то ругали. Как оказалось, сбрасывать людей за борт нельзя. Они могли и утонуть! По счастью, им не удалось доказать, что кто-то из пиратов утонул, и дело замяли.

Костя никак не мог понять, что означает «замяли дело». Оно что – бумага, которую можно помять? Но спрашивать не решился и продолжал слушать с открытым ртом.

Короче говоря, дядя Володя вышел на пенсию раньше времени, но сидеть дома без дела не собирался и искал новую работу, да только безуспешно. И вот, пока он ещё не определился с работой, они решили навестить ростовских родственников, которые живут хоть и в другом государстве, но совсем не далеко. И вообще, разве это правильно, что родные сёстры так долго не видели друг друга?!

– Да, – вздохнула мама. – Пришлось тебе помотаться по свету…

– Было дело, – кивнул дядя Володя и вдруг улыбнулся, что-то вспомнив. – Мы как-то оказались в Таиланде, в Бангкоке. Видел я там храм Золотого Будды. Помню, от буддийских молитв у меня голова разболелась. Был я и в пантеоне этого Будды. Его отлили из чистого золота. Представляете, громадина более трёх метров в высоту! Такая вот страна…

Косте было непонятно многое из того, что рассказывал дядя Володя: группа инвалидности, пенсионное обеспечение, проблемы с трудоустройством. Да и при чём здесь Золотой Будда и туризм? Его больше волновало другое:

– А что, – спросил он, – у тех пиратов был чёрный флаг с черепом и костями?

Дядя Володя в ответ рассмеялся, а стоявшая рядом Варя фыркнула.

– Зачем же показывать всем, что они пираты? – воскликнула она. – Они притворялись, будто обычные моряки! Правильно я говорю, пап?

– Правильно. Не было у них никакого чёрного флага, – сказал дядя Володя.

– Ну, как же, – не унимался Костя, – всем пиратам положено иметь такие флаги, а иначе как же тогда узнать, что они пираты. Вот подплыли они к вам на своём корабле, а вы ведь сразу поняли, кто они?

– Ну да, – подтвердил дядя Володя. – Как же тут не поймёшь?

– Ну и как вы поняли, если у них не было чёрного флага? – не унимался Костя.

– По их намерениям, – пояснил дядя Володя. – Подплыли они к нам на быстроходном катере. Сразу закинули крюки и стали взбираться по канатам на борт. Вот тут-то мы их и стали бить чем попало.

– А что же, они были безоружными? – удивился Костя.

– Почему же… У них были автоматы.

– И они стреляли?

– Когда подплывали, стреляли в воздух, чтобы запугать нас, но когда стали взбираться вверх по канатам, автоматы держали у себя за спинами, а иначе как бы они смогли влезть? А те, кто остался на катере, стреляли, конечно. Там-то меня и ранило.

– А почему вы сами не стреляли?

– На гражданских судах оружия у экипажа никогда не бывает, – пояснил дядя Володя.

– Но почему? – не унимался Костя.

– Мы же не военные моряки, а торговые, нам не положено…

Всё это было очень интересно, хотя и не всегда понятно, и Костя сам представлял себя на месте моряков: пираты лезут и лезут, а он их дубиной по башке, по башке! А те так и падают, падают в воду вместе со своими автоматами… «Эх, меня там не было, а то бы я им показал!».

Прошлогодний визит был недолгим, и гости на прощанье пригласили Костю и его маму приехать к ним летом, отдохнуть на берегу моря.

И вот сейчас Костя ехал в поезде с мамой к этому далёкому и прекрасному Чёрному морю.

Весь год Костя мечтал о том, как они с мамой приедут к дяде Володе и тёте Наде, как они будут ходить на море и он обязательно научится плавать. А потом они поедут в Севастополь, где, как рассказывала мама, погибли его прадедушки. Их звали Сашей и Костей. Давно это было, в первой половине прошлого века, шутка ли сказать! Но он слышал, что память о тех событиях, о той войне в Севастополе хранят. Нужно будет обязательно сфотографировать все памятники, посвящённые обороне Севастополя, и показать в классе, когда вернётся домой. Он для этого взял с собой фотоаппарат. Костя вообще хорошо подготовился к поездке. Даже песню, посвящённую обороне Севастополя, аккуратно записал в блокнот, который всегда носил с собой. Там были слова, которые ему особенно понравились:

 

…Когда покидал я родимый утёс,

С собою кусочек гранита унёс,

Затем, чтоб вдали

От крымской земли

О ней мы забыть не могли…

Нет, конечно же, его каникулы и мамин отпуск обещают быть интересными!

 

Костя проснулся ночью. В купе было душно и все спали – мама и двое пожилых соседей, которым Костя почему-то сразу же очень не понравился. Противная бабка, похожая на бабу Ягу, с седыми волосами, острым, выступающим вперёд подбородком и скрипучим голосом, как только увидела его, сразу же сказала ехавшему с ней деду:

– Смотри-ка, старый! Опять здесь ребёнок! Когда же это кончится? Как ни сядем в поезд, так непременно – дети. И будут они всю дорогу прыгать и мельтешить туда-сюда, туда-сюда! Покою от них нету!

Дед что-то пробурчал в огромные усы, пригладил свою длинную бороду и стал утешать бабку, а Костина мама спросила:

– Чем это вам так не понравился мой сын? Он вроде бы не шумит, не проказничает.

Бабка не удостоила её ответом, но через некоторое время спросила маму, кивая своим острым подбородком на Костю:

– Он у вас хоть не буйный?

Но тут мама показала характер и ничего не ответила противной бабке. Так и ехали молча. Перед сном старики выяснили, что очень проголодались, и, разложив на столике многочисленные припасы, стали поглощать их, громко чавкая.

– Если не поесть на ночь, в животе так урчит, что и не заснёшь, – сказал дед, отламывая пулечку от жареной курицы. – Я в поезде всегда начинаю с того, что сажусь и ем. Особенно люблю жареную курицу, крутые яйца и, конечно, чай сладкий с лимоном. Красота!

– Ты только не переедай! – предупредила его баба Яга.

По всему купе распространился запах жареной курятины, огурцов, помидоров и лука.

Костя тихо шепнул маме на ухо:

– Я тоже кушать хочу!

Мама удивилась:

– Да мы ж с тобой уже поели. А на ночь есть вредно – ты разве не знаешь?

Костя прекрасно это знал, но уж больно аппетитно пахло у бабы Яги и Карабаса-Барабаса. Они так громко чавкали, что Костя не выдержал и вышел из купе.

В темноте мелькали огни, и можно было смотреть в окно, как в зеркало. Костя долго разглядывал своё отражение, но так ничего и не найдя в нём незнакомого, вернулся в купе.

Карабас-Барабас и баба Яга пили чай, шелестя фольгой шоколадных конфет. Костя знал, что прихлёбывать так шумно чай некультурно, и с удивлением смотрел на эту парочку сказочных героев. Неужели они не понимают таких простых вещей?!

А потом бабка стала громко возмущаться, что у них одно место верхнее. Они, мол, просили кассиршу дать им два нижних места, но та «крашеная кукла» так и не дала, и теперь деду придётся взбираться на верхотуру. Сначала они громко обсуждали это между собой, видимо, ожидая, что Костиной маме станет стыдно и она сама предложит им нижнюю полку в обмен на верхнюю. Но маме стыдно не стало, она молча стелила постели. А Костя удивлялся: «Странные люди, ведь всем известно, что наверху ехать приятнее!».

– Бегом в туалет, и спать! – скомандовала мама.

Костя пошёл в туалет, а когда вернулся, она уже лежала на своей полке.

– Полезай наверх!

Костя снял шорты, аккуратно повесил их на специальный крючок и полез на вторую полку. Сначала он разглядывал потолок, потом пытался смотреть в окно, но мешали шторки, и тогда он повернулся к стенке и закрыл глаза. Засыпая, представил себе, как на поезд напали пираты, а он отстреливается от них. Ему снилось, что поезд едет вдоль реки, а пираты плывут по ней на быстроходном катере. На мачте – чёрный флаг. Потом они стали бросать верёвки с большими крючками, пытаясь зацепиться за вагоны. Но почему-то получилось так, что пираты скачут на конях рядом с поездом, а он стреляет в них из автомата…

 

Когда Костя проснулся, было раннее утро и за окном проплывали однообразные пейзажи: поля, деревья, одинокие домики… Небо стало светлеть.

Проснулась и мама.

– А когда будет море? – спросил шёпотом Костя. – Не терпится уже его увидеть.

– Вот приедем, тогда и увидим, – утешила она его.

– А за окном? За окном разве не будет моря?

По телевизору он видел однажды, как люди едут на море, а оно – прямо за окном поезда.

Мама стала объяснять, что когда на поезде едешь в Крым, то моря за окном не видно. Море видно только когда едешь на кавказское побережье.

Баба Яга проснулась и стала ворчать, что им не дают спать. Мама не стала спорить и молча вывела Костю из купе в коридор.

– Не хочешь спать, тогда смотри в окно, а людям спать не мешай.

Потом пассажиры стали просыпаться и вереницей потянулись к туалету со своими полотенцами на плечах и зубными щётками в руках.

Поезд остановился, и слышно было, как по радио на перроне сообщили, что скорый поезд номер двести двадцать четыре прибыл на первый путь. На здании вокзала крупными буквами было написано: «Запорожье». Посмотрел на висевшее перед их купе расписание. В Запорожье поезд прибывал в шесть часов двадцать одну минуту. Подумал: «Рано я проснулся. Можно было бы ещё поспать»…

Потом были остановки в Мелитополе, в Новоалексеевке, в Джанкое, и Костя подумал: «Ещё называется поезд скорым, а сам ползёт как черепаха! Когда же, наконец, будет этот Симферополь?!».

 

Было уже десять часов утра, когда они, наконец, прибыли в Симферополь. Дядю Володю мама увидела ещё в окно и стала махать ему рукой, а Костя – кричать, но дядя Володя ничего не заметил и только шёл рядом с медленно ползущим вдоль перрона поездом.

Они вышли из вагона. Воздушный белый вокзал сверкал на солнце. Приехавшие и встречающие сразу заполнили перрон. В потоке пассажиров они пошли навстречу дяде Володе.

– С приездом! Очень рад, что, наконец, собрались! – Он обнял и поцеловал маму, потом обратился к Косте: – Ну, парень, здорово ты за этот год вырос! Надеюсь, в школе у тебя всё отлично? – Приподнял его, поцеловал и поставил на перрон. – Ну, что ж, пошли к выходу. Там моя машина стоит.

Он взял у мамы тяжёлый чемодан, хотел взять и сумку. Но мама не дала:

– Куда тебе такие тяжести таскать?

– Так это ж у меня нога покалечена, не рука, – сказал он, прихрамывая на раненую ногу. – В руках-то сила осталась.

Но маму он не сумел переубедить, и она так и оставила сумку при себе.

Протиснувшись через толпу, они, наконец, вышли на привокзальную площадь. Дядя Володя подошёл к бежевой «Волге», на капоте которой сверкала хромированная фигурка бегущего оленя. В ответ на удивлённый возглас мамы он сказал:

– А ты как думала, Верочка? Раритет! Эту «Волгу» я купил, когда ещё плавал, но езжу мало. Она у меня как новенькая, и я её ни на какую иномарку не променяю! И имя у неё есть…

– Какое же?

– Это моя Манечка! Люблю её…

– А Надя не ревнует?

– Ревнует. Иногда… Но я стараюсь повода не давать…

– Я вижу, ты уже гарем завёл…

Дядя Володя положил чемодан и сумку в багажник, усадил гостей на заднее сиденье, и они поехали.

Симферополь, как оказалось, большой и красивый город. Высокие дома, ровные проспекты, зелёные скверики, много цветов… Наконец, выехали из города и покатили по широкой асфальтовой дороге.

– У нас между Симферополем и Ялтой троллейбусы ходят. Здесь недалеко. Только машин уж очень много.

Сначала за окном тянулись какие-то унылые степные пейзажи, от которых Косте делалось не по себе, но потом начались возвышенности, холмы и даже настоящие горы, а потом и скалы. Ничего подобного Костя раньше не видел. Только по телевизору, который никогда не заменит настоящей жизни.

А дядя Володя стал рассказывать про события, которые происходили здесь много лет назад. Шла страшная война с фашистами. Они напали на нас внезапно, без объявления войны, и мы должны были защищать свою Родину. Небо было чёрным от их самолётов. Бомбы разрушали города и сёла. На море свирепствовали их подводные лодки. Танковые громады и полчища фашистов несли смерть нашему народу. Но мы защищали свою землю, как могли. Поначалу не хватало оружия, умения воевать. Но все стояли насмерть!..

Он ещё что-то говорил, но впечатлительный Костя уже представлял себе, как с неба падают бомбы, стреляют пушки и на него медленно наползает фашистский танк.

А дядя Володя говорил какие-то непонятные слова, но мама ему кивала:

– Гитлер получил неограниченную и бесконтрольную власть и завоевал почти всю Европу.

– Фашизм ужасен. Хорошо, что народы объединились и дали ему отпор, – откликнулась мама.

– Мы потом поедем в Севастополь, походим по городу, зайдём в музеи, – сказал дядя Володя. – Это в Симферополе смотреть особенно не на что, а Севастополь – необыкновенный город, во всей России нет второго такого.

Костя удивился:

– Так ведь это же Украина, а не Россия!

Дядя Володя, внимательно следя за дорогой, многозначительно проговорил:

– Севастополь был, есть и будет городом нашей славы. Здесь база военно-морского флота России, значит, и город русский!

 

За Алуштой дорога шла вдоль берега моря. По обочинам тянулись к небу пирамидальные тополя. Пахло акацией и свежескошенной травой. Чёрное море ослепительно блестело на солнце и тянулось до самого горизонта, где сливалось с ярким голубым небом, на котором не было ни облачка. Проехали Гурзуф, Ялту, Ливадию…

– Как здорово! – воскликнул Костя. – А можно мы сейчас остановимся и искупаемся?

– Да погоди ты! – возмутилась мама. – Вот приедем, тогда и будешь купаться сколько душе твоей угодно. Недолго осталось!

Но дядя Володя остановил машину возле берега и сказал:

– Купаться и в самом деле будем дома. А сейчас можешь выйти из машины и подойти к воде. Просто посмотри на неё, какая же она красивая.

Костя стоял на берегу и смотрел, как волны тихо плещутся у его ног. Он зачерпнул воду сначала одной рукой, потом другой. Умылся. Солёная вода, противная на вкус, попадала в рот, но всё равно было замечательно.

Мама сняла босоножки и прошлась немного босыми ногами по мокрому песку.

– Смочишь ноги в морской воде, и усталость как рукой снимает! – сказала она. – Чудо какое-то!

Пролетавшая мимо чайка прокричала им что-то. Она парила над водой, потом села на воду и стала покачиваться на волнах. Косте казалось, что этому счастью не будет конца – вот так бы и стоял у воды. Море словно переходило в небо, и полоска горизонта была едва различима.

– Ну, всё! – скомандовал дядя Володя! – Полюбовались, и хватит. Пора домой!

И они снова сели в машину и поехали. Сразу за Алупкой дядя Володя круто свернул влево и по грунтовой дороге поехал вниз к морю. Их небольшой посёлок раскинулся на восточном склоне горы, которая заканчивалась обрывом. Внизу была видна узкая полоска песка, скалы, выступающие из воды, и синее, искрящееся на солнце море!

– Боже! Красиво-то как! – воскликнула Вера Николаевна. – А ещё кто-то говорит, что рая нет!

– Эт точно! – кивнул дядя Володя. – Рай! У каждого из нас есть своё самое любимое место отдыха. Кому-то нравится просто, ничего не делая, сидеть дома и смотреть телевизор, кому-то по душе отдых за границей, некоторые любят побродить подальше от цивилизации в горах и полях, ну, а я люблю море! Несколько лет назад отдыхали мы здесь с Надей, а когда вышел на пенсию, приехали, купили домик, чтобы жить в этом раю! Климат здесь прекрасный! Много ясных солнечных дней, и зимой теплее, чем в других местах Крыма. Ветры мягкие, осадков и туманов меньше, чем даже в соседней Алупке и Мисхоре. Особенно хорошо здесь осенью. Солнце припекает, но в тени уже чувствуется приятная прохлада, и нет духоты. А если соскучился по цивилизации – до Ялты автобусом пятнадцать минут! Чем не рай?!

Подъезжая к дому, они услышали радостный лай Шарика.

 

2. Небольшой кирпичный дом, крытый черепицей, большие металлопластиковые окна, веранда. «В таком доме можно жить, – подумал Костя, разглядывая его. – Но всё уж очень непонятно. У нас в Ростове всё просто и ясно: моя комната, где я сплю и учу уроки, мамина спальня, зал и всё. Ничего необычного. А здесь всякие пристройки, гараж, сарай, куры, собака… Нет, пожалуй, здесь жить интереснее».

Дом окружал старый тенистый сад с плодовыми деревьями, грядками и цветочными клумбами; ограда была из высокого и прочного штакетника. В конце двора – колодец. Костя уже видел такой. Из него можно доставать воду ведром, которое прикреплено к барабану большой цепью. Крутишь ручкой, на него наматывается цепь, и ведро с водой поднимается. Нужно ещё суметь его подхватить и перелить в посуду, с которой пришёл. А вода чистая и очень холодная! У гаража – собачья будка. Большая пушистая лайка, увидев хозяина и посторонних людей, подбежала, помахивая хвостом, и стала дружелюбно принюхиваться к гостям.

– Свои, Шарик, свои, – сказал дядя Володя и погладил собаку по голове. – Это и есть наши владенья! Живём скромно, но со вкусом! Всегда мечтал иметь что-то в таком роде. Домик небольшой, но нам в самый раз. И сад-огород! Никогда не думал, что буду получать удовольствие, возясь с виноградной лозой или деревьями… А Надюша больше цветами занимается! Вон сколько роз в прошлом году посадила!

От калитки к дому надо было идти под сводом виноградных лоз, и это было так непривычно, что Костя даже присвистнул. Над головой свисали грозди ещё не созревшего винограда.

– Действительно рай, – резюмировала Костина мама.

За фруктовыми деревьями открывался вид на море. Костя подбежал к забору, надеясь посмотреть на море, но штакетник был высокий, и он ничего не увидел. Но у забора лежало огромное бревно. Он встал на него, и с удивлением отметил, что море, оказывается, не так-то близко. Дом стоял на высоком холме, и сразу за забором начинался крутой обрыв, поросший ежевикой, а внизу блестело на солнце море и серой лентой тянулась узкая полоска мелкой гальки. В воде и на берегу громоздились огромные скалы. Он хотел спросить, далеко ли до моря, но услышал, как его зовёт мама:

– Костя! Где ты там?

– Здесь я! – неохотно отозвался мальчик. Он прекрасно понимал, что поступил невежливо – сначала нужно было поздороваться со всеми, потом только бежать к забору. – Иду, иду! Хотел на море взглянуть…

– Потом будешь любоваться, – строго сказала мама. – Иди в дом, поздоровайся с тётей Надей и Варей.

Костя, оглядываясь назад, пошёл в дом. Увидев тётю Надю, сильно смутился. Он всякий раз удивлялся, до чего же похожа она на его маму. Даже одевались они как-то одинаково! Ну, просто вторая мама, и всё! А Варю он ещё с прошлого их приезда в Ростов невзлюбил – что-то в ней было задиристое и насмешливое. «Воображала!» – подумал Костя. Вот и сейчас она смотрела на брата сверху вниз и будто чуть-чуть посмеивалась.

– Привет! – пробурчал ей Костя.

– Привет-привет, братишка, – проговорила Варя так многозначительно, словно бы знала за ним какую-то важную тайну, которую могла бы при желании раскрыть всем окружающим.

Тётя Надя просто обняла и поцеловала, сказав сестре:

– Смотри-ка, за год как он вырос у тебя.

– Так и Варенька тоже подросла.

– Я самая высокая в классе, – хвастливо вставила Варя и, выразительно посмотрев на Костю, зачем-то высунула язык – дескать, знай наших, малявка!

– Учишься как? – спросила Вера Николаевна.

Варя ответила с гордостью:

– Нормалёк. Проблем с этим у меня нет!

– А где лучше: во Владивостоке или здесь? – спросила Вера Николаевна.

– Ой, Верочка! И не спрашивай, – сказала Варина мама. – Здешнее школьное образование – наша боль… Давайте лучше с дороги помойте руки да сядем за стол. Обедать пора…

– А я есть не хочу, – заявила Варя. – Можно, пойду погуляю?

Дядя Володя проявил строгость:

– Есть не хочешь, и не надо! Нам больше достанется! Но просто посиди с нами за столом, дочка, это обязательные правила гостеприимства. Тем более что гости к нам приехали долгожданные и желанные…

– А что там мама приготовила? – спросила Варя, словно бы раздумывая.

– Увидишь, – сказала тётя Надя. – Иди руки мыть. Я видела, как ты с Муркой бесилась…

– А я что-то проголодался, – честно признался Костя. – Уже давно есть хочу… Так и умереть можно от истощения!

Все уселись за стол, и тётя Надя стала носить с кухни то, что наготовила: салат, вареники, сметану, компот… Пахло очень вкусно, и Костя вспомнил бабу Ягу и Карабаса-Барабаса, с которыми ехал в одном купе. Тёти Надины угощенья пахли вкуснее. Запах той жареной курицы, которую ели старики, до сих пор возбуждал аппетит у Кости.

Вскоре он уплетал за обе щёки тётины вареники с картошкой и жареным луком, запивал компотом из свежих яблок и вишен. И Варя не удержалась, съела вареники, обильно полив их сметаной.

– Всё хорошо в меру, – сказала тётя Надя, отставляя от Вари банку со сметаной. – Ты же боялась поправиться!

– А ты не готовь так вкусно! – возмутилась Варя, запихивая в рот последний вареник.

Дядя Володя тщательно вытер льняной салфеткой рот и, довольный, промычал:

– Гм!..

Начались разговоры о том, как доехали, что там новенького в Ростове. Разговор струился неторопливо, и Костя особенно не прислушивался. Варя заявила, что ей нужно беречь талию и съеденные вареники – это в последний раз. Она докажет всем, что у неё есть воля! – Потом взглянула на Костю, и добавила: – А ты можешь есть сколько хочешь…

– Это почему? – не понял Костя.

– Потому что ты шкиля! Просто удивительно, как ты до сих пор не переломился.

– Не переломлюсь… Я худой, но жилистый и в нашем классе самый сильный, – похвастался Костя.

Варя ещё раз взглянула на брата, словно бы испытывая его на прочность. Подумала: вполне возможно, что он и не такой дохляк, как кажется.

– Посмотрим… – сказала она.

– Посмотришь! – пообещал Костя.

И вот мама задала вопрос, ответ на который очень заинтересовал Костю, после чего он стал внимательно прислушиваться к беседе старших:

– Ну что? Не жалеете, что переехали сюда?

– Да чего уж жалеть? – ответил дядя Володя. – Я никогда не жалею, если принял решение. А что Владивосток? Здесь и вы ближе к нам, и вообще – Европа!

 

После того как дядя Володя, получив ранение, прошёл курс лечения, выяснилось, что в море его уже больше не возьмут. Ему полагалась пенсия по инвалидности. Предстояло решить, что делать дальше.

Жить во Владивостоке казалось бессмысленным: жена постоянно жаловалась, что из-за такой страшной удалённости она не может видеть сестру, с которой они были «не разлей вода!». Вместе учились в школе, окончили медицинское училище. И вообще были очень дружны. Она всегда мечтала жить вдали от большого города. Городская жизнь ей казалась невыносимой: людей много, и все куда-то торопятся… Как в той миниатюре одессита Карцева: Все бегут, всё делают на ходу… Нет, здесь ей нравилось больше.

– Жить у моря – такое счастье, – сказала тётя Надя.

Дядя Володя тогда поехал в Таганрог на «разведку». Подробностей Костя не понял, но, судя по всему, ему там не понравилось. То ли сам город, то ли Азовское море? А может, домика подходящего никто не продавал?! Он побывал и на черноморском побережье Кавказа. А потом отправился в Крым, который встретил старого морского волка очень неласково. Шёл сильный дождь, сверкали молнии, раздавались раскаты грома. Гроза! Он тогда подумал: и чего это поэты любят грозу в начале мая?! Что в ней хорошего?! В оконные стёкла его номера в гостинице хлестал косой дождь, а по стальным ржавым  карнизам стучали крупные градины… «Ну и погодка, чёрт побери! – подумал он. – Здесь, пожалуй, тоже я вряд ли что-нибудь найду». И вдруг совершенно случайно узнал, что срочно продаётся участок с домиком на берегу моря. Так они оказались в Крыму.

– Конечно, Украина не Россия, но здесь я себя чувствую россиянином, – сказал дядя Володя. – И вообще – патриот: это дело и правда! А у многих наших так называемых «патриотов» это болтовня и ложь. Они ездят на иномарках, предпочитают валюту, которую хранят в зарубежных банках, детей  учат в американских, английских или французских университетах, жёны их едут рожать за границу. Недвижимость приобретают у себя, а страхуют за рубежом и налоги платят кому угодно, но только не своему народу. Они открыто над нами издеваются, потешаясь над честностью с вытекающей из неё нищетой. Нет, здесь я чувствую себя россиянином больше даже, чем живя в России! – повторил дядя Володя. – Тем более что и гражданство у нас российское. Надюша работает на «Скорой» в Алупке, а я – механиком в автосервисе. На пенсию мою не проживёшь. А когда Варюша окончит школу, учиться пусть едет в Россию. Ростов недалеко.

– Но я всё-таки не понимаю, – сказала Костина мама, – ты столько лет отдал морю, и плавал не простым матросом. А тебе даже спасибо не сказали. Других награждают, звания всякие дают. Ты же защитил судно от пиратов, спас команду и груз, а у них не нашлось для тебя даже добрых слов?!

– Да что об этом? – улыбнулся дядя Володя. – Сложные были у меня отношения с начальством. Впрочем, я не очень-то переживаю. Люди тешат себя, выдумывают титулы, знаки отличия… Наградами, званиями, премиями приманивают, а главное, отвлекают от настоящей работы и проблем, которые ставит жизнь. К тому же общеизвестна тенденциозность при любом награждении.

– Ладно! Не будем о грустном, – сказала тётя Надя. – Пойду быстренько посуду помою, и пойдём на море.

– Я тебе помогу…

Вера Николаевна тоже встала из-за стола, но её остановила сестра:

– Сиди! Сегодня ты – гость.

Помыв на кухне посуду, тётя Надя вернулась в солнечную столовую, и все собрались идти на море.

– Ты, Костя, плавать умеешь? – спросил дядя Володя.

Костя смутился.

– Плохо, – промямлил он, глядя на Варю, которая тут же показала ему язык!

– А вот я отлично плаваю! – похвасталась она.

– А ты, Верочка, плавать умеешь? – спросил дядя Володя Костину маму.

– Я-то умею, – ответила она, – да вот Костика не смогла научить.

– Чего ж ты так? – попенял ей дядя Володя.

– Так ведь учить сына плавать – это обязанность отца, я одна со всем не могу управиться.

– Не огорчайся, – тихо сказал дядя Володя. – Когда Костя будет уезжать, он станет отличным пловцом – я это беру на себя.

– Даже в группе из двух человек всегда должен быть командир, – добавила Варя. – Иначе неизбежен кавардак! И командиром буду я. Во-первых, я старше его, а во-вторых, знаю здесь каждый кустик… К тому же плаваю как рыба и его научу!

 

В жизни каждого мальчика есть вещь, которая ему очень дорога. И у Кости была такая вещичка: фотоаппарат, купленный мамой, когда ему исполнилось десять лет. Костя то и дело смотрел в специальное окошко, выбирая кадр. Этому его научила мама. Он бы никогда на свете не променял его ни на что, даже на настоящий футбольный мяч. И когда он собирался кого-то фотографировать, даже взрослые относились к этому серьёзно и прихорашивались, чтобы на снимке выглядеть получше.

Вот и сейчас Костя первым делом полез в рюкзак, чтобы достать свой фотоаппарат. Хотел запечатлеть на нём первое свидание с морем.

Варя собралась быстро и вышла во двор. Через некоторое время вышел и Костя. Варя сидела на бревне и разглядывала в большой морской бинокль дом соседа. Костя огляделся. У сарая в специально огороженном месте ходили курочки и петух строго следил за тем, чтобы никто не потревожил его царство. «Наверное, он по утрам кричит, – подумал Костя, – спать не даёт». У гаража – собачья будка. Возле неё дремал Шарик. «Спокойный пёс. С ним можно поладить…»

Он хотел пройти мимо Вари, но она его остановила:

– Кот! Иди сюда! У меня есть идея!

Костя не удивился, что Варя к нему обратилась так же, как и его товарищи в классе. Он привык к этому прозвищу.

– Какая идея? – спросил он с показным равнодушием. – Убить дворника и вывезти мусор?

Эту фразу он слышал от Жоры-одессита, жившего в их подъезде.

– Иди, говорю, – настойчиво позвала его Варя. – Прекрасная идея… Видишь дом нашего соседа?

– Дом как дом. Что в нём особенного?

– А то, что в нём есть какая-то тайна. Не исключено, что там живут привидения! А ещё, может, на их участке зарыт клад! Это очень загадочный, я бы сказала, таинственный дом.

Варя старалась подражать учительнице русского языка и литературы, вставляла её обороты речи: «я бы сказала», «видимо»…

– С чего ты взяла? – спросил Костя.

– Я за нашим соседом уже давно наблюдаю. На работу не ходит. Наверное, нигде и не работает, а дом у него огромный, два этажа! Это тебе не наш сараюшко. И машина у него – иностранный джип. Это тебе не наша «Манечка». Но и этого мало. Он часто ездит на своей тарахтелке…

– Тарахтелке?

– Ну, на мотоцикле. Такой огромный, с хромированными багажником и рулём. На руках у него перстни, браслеты, а сам – настоящий бандит! Одевается в кожаный костюм. Когда приезжает или уезжает, наш Шарик просто беснуется… Лает… – Но договорить она не успела. Из дома вышли родители.

Свернув по улице в левую сторону, стали спускаться по длинной деревянной лестнице, которая, зигзагообразно ломаясь и обходя скалистые выступы, неуклонно вела к морю.

Вера Николаевна спросила:

– Должно быть, тем, кто живёт пониже, легче ходить на пляж?

– В Греции или на Индийском океане жилые дома строят у самой воды, – ответил дядя Володя. – На Чёрном море такое невозможно. Здесь – чем выше, тем лучше. Потому что Чёрное море имеет буйный характер и здесь бывают такие волны, что любой дом смоют, если он будет стоять слишком близко к воде. Нет уж, лучше сверху наблюдать его в штормовую погоду, чем ждать, что твой дом накроет огромная волна и унесёт в бездну… Крымские чудеса, – продолжал дядя Володя, – это не только побережье, дворцы, горы, перевалы и пещеры… Мы обязательно посмотрим, что они из себя представляют. А водопады! Можно искупаться в ледяной воде и получить вечную молодость! От пьянящего воздуха и запаха леса здесь может закружиться голова. Покой и умиротворение, щебет птиц и журчание чистейшей реки в ущелье...

– А ты – поэт! – улыбнулась Костина мама. – Впрочем, может, ты и прав. У нас за те деньги, за которые вы купили этот домик, вряд ли что-нибудь приличное купишь. А природа здесь и правда прекрасная. Воздух, море, тишина!..

Они подошли к воде. Вера Николаевна сразу же сняла с себя лёгкое ситцевое платье и осталась в голубом купальнике. Она подошла к воде и прислушалась к мелодии плеска волн, по которым прыгали солнечные блики. Ветерок шевелил её русые волосы. Она не знала, сколько времени прошло с их приезда. Здесь время теряло своё значение.

К ней подошла Варя. Она тоже сбросила платьице и осталась в пёстром купальнике. Взглянув на небо, помахала рукой облаку, щуря глаза от солнца.

– День сегодня жаркий. Вода тёплая, – сказала тётя Надя.– В Ялте или в Алупке на городских пляжах народа много, негде ступить. А здесь раздолье! Поэтому я и люблю наш посёлок…

Она бросилась в воду и быстро поплыла. Следом – Варя. Костя с завистью смотрел на них. «Мне бы так научиться!» – подумал он.

Через некоторое время Варя вышла на берег и стала прыгать на одной ножке, наклонив голову, чтобы попавшая в уши вода вылилась.

– А я знаю одно место на скалах, где особенно хорошо, – сказал дядя Володя и увлёк всех за собой.

И в самом деле: место, куда привёл дядя Володя компанию, было прекрасным. На огромной скале, выступающей в море, на самом верху была удивительно ровная площадка. Здесь можно было прекрасно расположиться, а виды моря и узкой ленты пляжа отсюда были просто изумительные! Костя тут же стал видоискателем высматривать кадр. Варя смотрела в морской бинокль вдаль, а женщины расстелили одеяло, спрятали от солнца провизию. Предусмотрительная тётя Надя взяла в сумке и что поесть, и что попить. На море аппетит хороший!

– На берегу у скал есть вход в катакомбы, – сказал дядя Володя. – Во время войны, говорят, здесь прятались партизаны. Отсюда они выходили на задания…

Огромные валуны, вросшие в берег, лежали, должно быть, не один миллион лет специально для того, чтобы любители купания располагались на них, перед тем как войти в воду.

 

На следующий день Костя проснулся в прекрасном настроении под пенье жаворонка и иволги. На мгновенье быстро и широко раскрыл слипавшиеся веки и, глянув на распахнутые окна, снова закрыл. И вдруг его приключения вспомнились ему с необычайной яркостью. В кишках у него заурчало, и он подумал: «Хорошо бы сейчас пирожное с мороженым… да только разве здесь дадут?».

Он сбросил с себя одеяло и в трусах вышел во двор. Солнце уже было высоко и припекало. Шарик лежал у своей будки и даже не взглянул на него. Куры мирно клевали травку за загородкой. А рядом стоял таинственный дом соседа. «Узнать бы, в чём тайна этого дома, и правда ли, как говорит Варя, там водятся привидения?!».

Костя мечтал о приключениях.

О них мечтала и Варя. Щурясь и сладко вздрагивая, она наслаждалась ярким солнечным светом и полным безмолвием, чувствуя, как стремительно растёт её уверенность в себе…

На утренней зарядке, которую дядя Володя проводил с ребятами прямо в саду, Костя ни о чём другом думать не мог. «Что же, в самом деле, творится в том доме? Ведь не привидения же в самом деле там обитают!» Он не боялся привидений, хотя и встречаться с ними не хотел.

После зарядки дядя Володя специальным черпаком вылил холодную воду на его спину. Костя умывался быстро, громко фыркая и визжа. Варя к таким процедурам привыкла. Но и она старалась побыстрее закончить их.

Вытираясь большим махровым полотенцем, Костя остановился возле кустов шиповника: «А может, там прячут клад? Или другую какую тайну?! А что, если он – шпион?! С войны остался здесь секретным агентом».

Он встревоженно вздрогнул и досадливо поморщился.

После завтрака Варя вышла во двор и поманила Костю за собой:

– Давай обсудим план нашего предприятия. Время у нас пока есть, хотя его и немного… Главное – добиться, чтобы никто раньше времени не узнал о наших намерениях…

Но её слова услышал дядя Володя.

– Чего ты ещё придумала? Всё в привидения играешь?

– Ни во что я не играю! – смутилась Варя. – И не игра это вовсе. Ты мне всё перебил! Я такую хорошую историю хотела сочинить!

– Обманывать нехорошо!

– А я вовсе не обманываю, я выдумываю! Ну, хорошо! Пусть это у нас будет такая игра! И вообще, нехорошо подслушивать!

 

Тётя Надя уехала на работу на целые сутки. Зато дядя Володя взял положенные ему за сверхурочную работу отгулы, чтобы уделить гостям больше времени.

Мама и дядя Володя дали команду: на море!

– Сегодня я буду тебя учить плавать, – заявила Варя и пошла переодеваться.

 

Прошло всего несколько дней, а гости ощутили, что живут не в городской квартире, а в прекрасном месте, откуда до моря – всего-ничего! По специально сколоченным деревянным лестницам они спускались к воде за пять минут. Назад же нередко шли по дороге. Чуть дальше, но зато не нужно подниматься по крутым ступенькам.

 

3. Костя сделал для себя настоящее открытие: оказывается, время здесь течёт с разной скоростью. Иногда оно долго тянется, особенно когда нечего делать и он не знает, куда себя деть. Но бывает, мчится быстро, и он не успевал по-настоящему насладиться морем или игрой, а нужно уже идти домой.

Через несколько дней Костя пересмотрел своё отношение к Варе. Как оказалось, она не такая уж плохая. Только выдумщица большая и любит командовать. Но он признавал за нею это право. Она действительно старше его, хорошо плавает, и… с нею интересно.

– Я нашу Мурку люблю! – сказала Варя, когда после обеда они стояли в саду и внимательно разглядывали дом соседа. – Таскаю её на руках. Замучила, бедную. Поворачиваю лапами вверх и глажу по животику! А она мурлычет, песенки поёт. Ну, ты скажи, кому не понравится, когда его по животу гладят?! А вот с Шариком у меня взаимная неприязнь. Его я точно уж не поглажу. За что-то он на меня обижается, и когда я к нему подхожу – рычит… Нет, с ним лучше не связываться! – Она передала бинокль Косте: – Погляди. В доме никого нет. Вот бы залезть туда, посмотреть, что же там за тайна. Может, и привидения встретим.

– А кто на другой стороне улицы живёт? Там домик совсем дряхлый и тоже никого не видно.

– Там бабка с морщинистым лицом и хриплым голосом живёт с дедом-алкашом. Бывшая фронтовичка. Говорит, что во время войны была снайпером… В День Победы прикрепляет на платье ордена и медали и едет в Севастополь. Одна. А в остальные дни роется в мусорных жбанах, собирает бутылки и пивные банки.

Костя внимательно рассмотрел домик напротив, но, так ничего и не увидев, передал бинокль Варе.

– Если и лезть в этот таинственный дом, нужно быть очень осторожным. А вдруг придёт хозяин? Что мы ему скажем? – рассуждал Костя.

– А представь, что ты – настоящий кот, – наставляла Варя, – каких много даже в нашем небольшом посёлке. Кот с коготками и хвостом! Мы должны передвигаться бесшумно, а если что – спрятаться, притаиться! К тому же этот тип уехал на своей тарахтелке, так что мы услышим, когда он приедет…

Но Костику было не по душе предложение Вари, и он постарался сменить тему разговора.

– Ты как-то говорила, что вы иногда с папой ходите на море ночью. Зачем? Ведь днём интересней. А ночью вода чёрная, всё вокруг тёмное, да и как подниматься ночью по лестнице. Можно и голову свернуть… И купаться, наверное, страшно: а вдруг какое-то чудище вынырнет из воды и утянет тебя?!

– Ничего ты не понимаешь! Ночью вода в это время года горит…

– Не придумывай! Как может вода гореть?

– Не знаю… Папа говорит, в это время года каких-то бактерий светящихся в воде много. Впрочем, увидишь сам. Папа обещал сегодня вечером с нами пойти на море.

Костя представил себе, как горит вода и её нечем тушить, потому что огнём нельзя тушить огонь.

Так ничего и не поняв, он снова стал рассматривать загадочный дом соседа. Косте воображались страшные привидения, пираты, сундук с награбленным добром и Кащей Бессмертный, который стережёт его. И они с Варей – охотники за тайной этого Кащея. В доме том почему-то мебель всякая свалена в кучу, и они пробираются сквозь дебри домашней рухляди, как через замшелые валуны, буреломы, тропы хищного зверья. Здесь опасно и следует остерегаться…

Костя двигался бесшумно, как Варина сибирская кошка Мурочка, а она притаилась за каким-то шкафом и одобрительно ему кивает, мол, здорово, молодец!

 

После ужина, уступая настойчивым просьбам ребят, дядя Володя взял свой электрический фонарик, предупредил Варю и Костю, чтобы далеко в воду не заходили, и они направились к морю.

Стояла тихая лунная ночь. По просьбе Костиной мамы они пошли не по лестнице, а по дороге.

– Это чуть дальше, зато не так опасно, – объяснила Вера Николаевна.

Они медленно шли между деревьями и кустарником по извилистой дорожке, ведущей к морю. Стрекотали цикады. Вдоль дороги стояли домики, в окнах которых горел свет. Из полутёмных свинарников доносились томные свинячьи визжанья и довольное хрюканье кабанов. Варя посмотрела на звёздное небо и улыбнулась. Ей казалось, что этот лунный свет наполняет её богатырской силой и храбростью. Она взглянула на брата. Он сосредоточенно шёл рядом.

Дядя Володя о чём-то разговаривал с Костиной мамой. Потом, уже подходя к пляжу, громко произнёс:

– Так. Слушай мою команду. Время пребывания в воде не более десяти минут. Далеко не заплывать. Я понимаю, что Костя уже уверенно держится на воде, но это касается не только его, но и тебя, дочь.

– Я уже и отдыхать на воде умею, – сказал Костя. – Ложусь на спину и лежу.

– Это прекрасно, но ночью будете в воде не более десяти минут, – повторил дядя Володя.

Наконец они спустились к морю. Варя недолго думая бросилась в воду, и в тот же миг искры огоньков отметили её след. Огоньки рассыпались при каждом взмахе её рук, и Костя зачарованно смотрел на это чудо природы.

– В это время года у нас вода фосфорится, – пояснил Косте дядя Володя.

Костя снял шорты и медленно пошёл к воде. Она была тёплой, и он резко присел, окунулся с головой, а потом поплыл, широко размахивая руками и старательно работая ногами. Огненные брызги разлетались в разные стороны.

– Красота! – воскликнул он, и ноги его коснулись скользкого камня, на который он и стал. – Здорово!

У Кости было прекрасное настроение, ведь они ещё совсем недолго здесь, а он уже научился плавать! Как это здорово, что у них есть такие родственники! У многих ли ребят в их классе есть дядя – капитан дальнего плавания?!
– А вы знаете, почему нашу бухту жители называют Красной? – спросил дядя Володя, когда они не торопясь возвращались домой.

– Потому что осенью листья деревьев здесь становятся красными, а летом много красных цветов? – высказал догадку Костя.

– Осенью листья здесь больше желтеют, впрочем, как и в других местах. И цветы растут везде, – возразил дядя Володя. – А ты что скажешь? – обратился он к дочери.

– Не помню, – смутившись, ответила Варя. – Назвали и назвали! Этим словом называли многие места. Я смотрела по географической карте. Под Сочи есть Красная Поляна…

– А ещё Краснодон, Краснодар… – вставил Костя.

– Нет, ребятушки, – сказал дядя Володя. – Жители назвали эту бухту Красной потому, что во время Отечественной войны вода была в море у берега красной от крови наших моряков – защитников Севастополя.

Костя представил себе, как в море погибали моряки, отстреливаясь от фашистов. И как после этого в этом море плавать?! Может, здесь и погибли их прадедушки?

На следующий день с утра море было беспокойным. Поднялся ветер, и большие волны с грохотом обрушивались на скалистый берег. В тот день они на море не пошли. Сидели с Варей в саду. Делать было нечего, время тянулось медленно. Потом встали на бревно, лежащее у забора, и смотрели на беспокойное море. Вдалеке виднелась яхта, которая шла в сторону Ялты. Её раскачивало на волнах, и им казалось, что ещё немного, и она перевернётся. На яхте спустили паруса и поставили её носом к волне.

– Посмотри! Они спустили паруса! – воскликнул Костя.

Варя взяла бинокль, посмотрела и со знанием дела заметила:

– И правильно, а то ветер их может перевернуть. Теперь поплывут на моторе.

И действительно, вскоре яхта быстро скрылась за горизонтом.

– Два раза в день к нам заходит прогулочный катер, – сказала Варя, передавая бинокль Косте. – Он идёт из Ялты в Севастополь, а вечером возвращается в Ялту. По дороге заходит в разные посёлки. Ты видел у нас на пляже пристань. Туда он и пришвартовывается. Но мы с папой ещё ни разу не ходили на нём в Севастополь. Должно быть, классно! Люблю море. Когда вырасту, тоже буду плавать на кораблях. И моя мама плавала с папой. Она работала фельдшером на их судне.

– А как назывался корабль, на котором плавал твой папа? – спросил Костя.

– «Михаил Шолохов». Но я на нём никогда не была. Только на фотографии видела. Папа его называет сухогрузом. Они перевозили грузы в разные страны. На этом пароходе специальные краны, которые поднимают контейнеры, бочки, мешки с цементом… А на корме была надстройка, в которой рубка и каюты матросов.

– Я видел такие у нас на Дону. Их называли баржами.

– Так то – речные…

– Нет, – ответил Костя. – Мама говорила, что эти баржи могут ходить и по реке, и по морю.

– Так у вас же моря нет! – воскликнула Варя.

– Ничего ты не понимаешь! – ответил Костя. – Почему Москву называют портом пяти морей? И Ростов наш связан с морем. По Дону корабли идут в Азовское море, потом – в Чёрное. А отсюда – плыви хоть в Америку, хоть в Европу по Средиземному морю! Я по карте смотрел!

– Может, ты и прав, только папин сухогруз в вашей реке сел бы на дно.

– Так я говорю о специальных пароходах, которые могут плыть и по реке, и по морю…

Они ещё долго обсуждали преимущества таких судов, которые способны плавать и по реке, и по морю. Потом Костя мечтательно сказал:

– Хорошо бы и машину такую иметь, которая бы ездила по дорогам, а когда нужно, могла бы подняться в небо, как самолёт, или поплыть по воде, как катер! Такой машине никакие дорожные пробки не страшны!

Варя вынуждена была согласиться:

– Хорошо бы…

 

После обеда все уселись в гостиной. Внезапно стало пасмурно, небо заволокло низкими и лохматыми тучами, послышались раскаты грома, заколыхались занавески на окнах. Протяжно и жалобно завыл Шарик.

Гроза обходила стороной; сверкало и громыхало южнее. Вершины деревьев гнулись от порывов ветра.

– Когда приехали сюда, – сказала тётя Надя, – как раз зацвели вишни, скворцы пели… Мне казалось, что я самая счастливая женщина на свете. Да только некогда эту красоту разглядывать. В прошлом году взяла полторы ставки. Считай, полмесяца провела на «Скорой». А придёшь домой – постирать нужно, сварить… Если мужика не кормить – сбежит! Так что – не до красот!

В комнате стало темно и прохладно, порывистый ветер колыхал портьеры. Тётя Надя встала и закрыла окна.

– У, как разыгралось… Ты помнишь, какая буря была, когда мы окончили училище и собирались устроить выпускной бал в парке Горького? Буря была такая, что пришлось устраивать вечер в какой-то забегаловке… Никогда не забуду…

– А я помню плохо. Так уж устроена у меня память, что плохое рано или поздно забывается. Иногда прошлое приходит ко мне во сне. Но это бывает не часто.

Костя сидел на диване и думал, что и ему что-то всегда снится, но утром он никак не может вспомнить, что именно. Но однажды, это было непосредственно перед поездкой в Крым, ему приснилось, будто он летит в безмолвном космосе и только звёздное небо вокруг. Ещё немного, и он должен превратиться в одну из звёздочек на чёрном небосклоне. Он летел в сторону Солнца, и звёзды своим светом указывали ему путь. Он тогда жалел, что в этом полёте был один! Было бы здорово, если бы рядом летела мама, все его друзья! Одному лететь неприятно.

Варя грустно смотрела в окно.

– Это надолго, – сказала она. – А завтра море будет грязным…

– Почему ты так думаешь? – удивился Костя.

– После дождя море всегда мутное. С гор стекают ручьи, которые несут с собой всякие коряги… И все они втекают в море.

– И долго оно будет грязным?

Варя пожала плечами, а за неё ответил дядя Володя.

– Дня два. Потом само очистится…

– Здорово! Море само умывается и становится чистым…

Костина мама села на диван, поджав под себя ноги.

– Что-то прохладно стало.

– Я сейчас тебе принесу плед. Укутайся! – сказала тётя Надя и вышла из комнаты.

И в это время раздался звонок.

– Кто бы это мог быть? – удивился дядя Володя. – В такую погоду что ещё делать, как не в гости ходить!

Он встал и пошёл открывать дверь.

В комнату вошёл высокий мощный мужчина лет сорока с гладко зачёсанными чёрными волосами, собранными резинкой в «хвост». Лицо живое, в зелёных глазах – насмешка. Массивный браслет из белого металла блестел на левой руке. На пальце – перстень с чёрным камнем. На шее – массивная цепь. Вид у него был, как у бандита с большой дороги.

– Мне бы такие волосы, – шепнула Костику Варя. – Это и есть наш сосед из дома с привидениями.

Костик смотрел на него и не понимал, как это взрослый мужчина не стесняется носить косичку.

Странное дело: на улице лил дождь, а мужчина был совершенно сухой.

– Здравствуйте, соседи дорогие! – сказал мужчина и улыбнулся. – Не знал, что у вас гости. Хотел продолжить наш разговор, но, видно, придётся его отложить…

– Отчего же, – сказал дядя Володя. – Присаживайтесь. С чем в этот раз пришли, Николай Сергеевич?

Костя понял, что дядя Володя хорошо знал соседа.

– Да всё с тем же, – откликнулся тот. – На южной стороне нашего посёлка продаётся хороший дом с большим участком. И к морю там не нужно спускаться по лестницам. Я готов купить вам его, чтобы вы мне уступили свой участок…

– Так дом же у нас небольшой. Сами видите, – сказала тётя Надя. – Зачем вам понадобился наш дом?

– Дом мне не нужен, – ответил сосед. – Мне участок нужен. Хочу здесь построить часовенку с колоколами. Мой дед погиб здесь…

– Дорогой Николай Сергеевич! Я же сказал, что продавать свой дом мы не будем. Это решение окончательное.

– А почему бы вам на своём участке не построить эту часовенку? – спросила тётя Надя. Видно было, что ей неприятен этот разговор.

Сосед оглядел присутствующих и остановил взгляд на Костиной маме, точно пытаясь именно в неё найти сочувствие. В комнате воцарилась тишина, лишь часы на стене мерно отсчитывали секунды.

– Построить часовню я могу и на своём участке, – тихо ответил он. – Только для этого мне нужно будет сносить гараж и другие хозяйственные строения… Жаль. Мне казалось, что дом, который для вас приглядел, и больше, и участок расположен в удобном месте. Но нет так нет…

Он хотел уже встать, но его задержал дядя Володя:

– Да посидите вы! Дождь на дворе… Соседи, а почти ничего не знаем друг о друге!

– Соседи… – кивнул он. – Что вы хотите узнать обо мне?.. Бывают события, которые врываются в нашу жизнь и всё меняют. Смерть жены и сына изменили мою жизнь. После всего, что произошло, мне жить не следует. Но живу… в разорённой тишине. Раньше жил, придавал пустякам надуманную важность, боялся лишний раз сказать жене, как она мне необходима. Времени не хватало… Они погибли в автомобильной катастрофе. Машина, на которой ехали, не вписалась в поворот и сорвалась в пропасть. Сыну было шесть лет…

– Давно это случилось? – спросила Костина мама. В голосе её слышалось столько сострадания, что сосед взглянул на неё с благодарностью и ответил:

– Два с половиной года назад, зимой. Дорога была скользкой, а таксист – неопытный молодой парень.

– Он тоже погиб?

– Погиб…

– Мы этого не знали, – сказала тётя Надя. – Время лечит… Вы ещё молоды…

Николай Сергеевич с грустью взглянул на Надежду Николаевну и тихо сказал:

– Никого оно не лечит! Это всё сказки для утешения!

Чтобы сменить тему, дядя Володя спросил:

– А чем сейчас занимаетесь? Жить-то нужно!

– Нужно… Только не знаю, зачем, – ответил Николай Сергеевич. – Я – художник, реставратор. Пишу картины, реставрирую старые полотна, иконы. Вот уже два года работаю над панорамой обороны Севастополя. Работа меня и держит на этом свете… – Потом спросил у дяди Володи: – А вы откуда? Как попали в наши края?

– Я плавал капитаном. Потом получил инвалидность, списали на берег. Жили мы во Владивостоке, а жена с этих мест… ну, не совсем с этих… но там оставаться не хотела. Вот и приехали сюда… А это её родная сестра, живёт в Ростове. Они – близняшки.

– Понятно…– Николай Сергеевич снова взглянул на Веру Николаевну. – Отдохнуть приехали?

– Да… В Ростове моря нет… Да и разъезжать по заграницам и санаториям мы не можем… А здесь лучше любого санатория!

– Это правда! Если хотите, я вам такие места покажу!

– Вы же работаете! К тому же у нас в планах поехать в Севастополь. Здесь при обороне Севастополя и погибли наши дедушки. Нужно положить цветы…

– Тем более! Я вам покажу то, что сами вы не увидите. Я ведь этим занимаюсь профессионально. А то, что вы не можете позволить себе поехать в санаторий, что же здесь удивительного? В мире всё поделили и жирные куски достались тем, кто способен на жестокость. И хотя они живут весело и богато, но недолго. Их убивают или конкуренты, или свои же от страха перед ними. А я… Что я?! Продаю свой труд. Рисую… А если и торгую, то не краденым бельём, а иконами. Раньше ходил по вернисажам, тусовался в богемной кутерьме художников… Но всё в прошлом. С большим удовольствием гоняю на мотоцикле. Навстречу ветру…

 

Как оказалось, Николай Сергеевич был весёлым, добрым и образованным человеком. Окончив исторический факультет университета и художественное училище, он работал реставратором в Ялтинском музее. Природа не обделила его талантом. У него профессия совпала с призванием. Он рисовал пейзажи – горы, лес, море. Но более всего увлекали его темы героической обороны Севастополя. Иногда он и сам не верил, что всё это вышло из-под его кисти. Он пользовался заслуженным авторитетом, не единожды организовывал выставки в Ялте и Симферополе. Для заработка иногда реставрировал старинные картины, иконы. К нему приходили разные люди, заказывали портреты. Как правило, он не отказывался от таких работ. Кроме этого увлекался ездой на мотоцикле. Вообще любил транспорт. Среди местных байкеров считался своим человеком. Когда ездил на мотоцикле, любил облачаться в кожаные одежды, на которых блестели его металлические украшения.

– Завтра покажу вам свой дом и то, над чем сейчас работаю, – сказал Николай Сергеевич и впервые за вечер улыбнулся. – Обычно я никому не показываю неоконченную работу, но для вас сделаю исключение. Мне будет интересно услышать ваше мнение.

4. Костя пребывал в плохом настроении. Болела голова так, что даже завтракать не хотелось. Всю ночь по окну стучал дождь, но утром небо было чистым. Ни облачка. Солнышко и лёгкий ветерок быстро высушили лужицы, как будто и не было той бури и дождя. К причалу пришвартовался прогулочный катер, направлявшийся в Севастополь, и Костя подумал, что если они катером будут ехать, придётся рано вставать.

С пристани доносились звуки музыки…

«Там у них весело, а у меня, как назло, голова болит», – подумал Костя.

Закончив умываться, Варя подошла к Костику.

– Как оказалось, наш сосед не такой уж и бандит, – сказала она с сожалением. – Но это ещё не значит, что в доме его нет привидений! Надо бы обследовать замок.

– Но он же сегодня обещал нам показать свой дом и мастерскую! Вот и посмотрим, где там могут прятаться привидения!

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – воскликнула Варя. – Привидения же невидимые! Где ты их обнаружишь?!

– Так что же ты хочешь посмотреть? – удивился Костя.

– Может, ты и прав. Только всё равно интересно! – сказала Варя, и они пошли в дом.

 

После завтрака Варя предложила поиграть «в города». Она называла город, а Костя должен был назвать следующий, который бы начинался с последней буквы названного Варей. Впрочем, Косте эта игра показалась скучной. Он не мог соревноваться с сестрой. Географию она знала лучше его.

Потом Варя принялась читать книжку, а Костя стал рисовать оборону Севастополя. На его картине, нарисованной цветными карандашами, было видно, как нелегко приходилось защитникам Севастополя. Стояла промозглая, дождливая и ветреная ночь. Бойцы, измотанные последними днями беспрерывных боёв, спали кто где, а в самом низу, у моря, так же дремал подбитый врагами катер, который не пошёл под воду, потому что был у самого берега. Дождь хлестал непрерывно уже с неделю, и никто не знал, когда он прекратиться. По чёрному небу блуждали прожектора. Вдалеке слышны были уханье пушек, разрывы гранат. Где-то рядом шёл бой. У наполовину разрушенного дома, прижавшись к стене, стоял окровавленный матрос, сжимая в руках отобранный у фашистов автомат…

Костя всё это представлял настолько ясно, что готов был сейчас же броситься на помощь нашим морякам.

Он показал картинку сначала маме, потом дяде Володе и тёте Наде. Последней стала рассматривать Костину работу Варя. На удивление, она отнеслась к ней очень серьёзно, только заметила:

– Хорошо бы показать нашу уверенность в победе, веру в то, что она будет за нами.

– А как это показать? – удивился Костя. – На самом же деле наши сдали Севастополь. Победа будет потом. А здесь они просто героически защищают город.

– Не знаю, как показать, – сказала Варя, – может, смертельно раненный матрос держит знамя. Его поддерживает другой матрос и подхватывает знамя…

– Да, это было бы здорово, если бы получилось нарисовать. Я попробую…

Костик взял рисунок и направился в свою комнату дорисовывать на картине знаменосца.

– Ты покажи Николаю Сергеевичу, – крикнула вслед Варя. – Он – художник. Может, и правда у тебя талант?!

 

Часов в одиннадцать к ним пришёл сосед. Сегодня он был одет в синий спортивный костюм, на котором белой краской был нарисован волкодав с открытой пастью, а под рисунком что-то написано на иностранном языке.

– Добрый день, соседи дорогие! Я обещал показать свой дом и то, над чем сейчас работаю. Буду рад это сделать и удовлетворить любопытство ребят. Я заметил, что они подолгу рассматривают мой дом…

– А что? – смутилась Варя. – Необычный дом. Такого я не видела в нашем посёлке. Не дом, а настоящий замок. В таком и привидения могут быть…

– Привидения? – удивился сосед. – Может, и есть, только я их не видел. А дом построен по моему эскизу. Хотелось сделать его красивым и удобным. Только тогда ещё не было таких строительных технологий, и все материалы у меня самые обычные. Так пойдём, что ли? Идти недалеко.

Все направились смотреть дом соседа.

 

Это был необычный дом. На огромных окнах кованые решётки. Большая стеклянная веранда. Мансарда с балконом.
В гостиной преобладали белые и чёрные цвета. В кадушке, украшенной чеканкой из меди, росла развесистая пальма. На стенах – картины. Живописные полотна были столь темны, что содержание их трудно было разобрать. Совершенно чёрной была мягкая мебель. В углу стояло огромное тяжёлое дубовое кресло с высокой спинкой, на которой блестел золотом оскал волкодава. Окна с сетками от мух были распахнуты, а тёмно-зелёные шторы задёрнуты. Антикварная мебель чернела по углам и вдоль розоватых стен. Старые картины тускло мерцали тяжёлыми рамами. Лишь потолок с лепниной был белым. Несколько дверей выходили из зала в смежные комнаты.

Они вошли в кабинет хозяина. Громадные стулья, массивный письменный стол и причудливый книжный шкаф удивили ребят. Вдоль стен стояли мягкие чёрные диваны и кресла; на потолке – хрустальная люстра. Кресло у стола вращалось и было украшено, подобно трону, изображением раскрывшего пасть волкодава. Тут же стоял компьютер с лазерным принтером…

Варя, молча взирая на Костю, уселась в дубовое кресло и почувствовала себя на королевском троне. В прохладном помещении из окон доносилось пенье птиц.

– Красиво, ничего не скажешь. Чувствуется стиль, – сказал дядя Володя.

– А мне кажется, что здесь всё очень мрачно. Действительно, всё шикарно, ухожено, но цветовая гамма совсем мрачная.

– Вы правы, но обустраивал я дом вскоре после гибели жены и сына. Так уж получилось…

– Ничего. Жизнь продолжается, – сказала тётя Надя. – Придёт новая хозяйка, и цвета можно будет поменять на более жизнерадостные…

Всё в доме было необычным. Зеркала в красивых рамках с позолотой, в шкафу – книги в тёмных переплётах с золотым тиснением, большие напольные часы с боем…

Костя и Варя с интересом рассматривали убранство мрачных комнат.

«Может, он и богач, даже олигарх, но со вкусом у него нелады. Ему бы нашу тётю Веру пригласить, она бы преобразила эту мрачную комнату!» – подумала Варя.

Подойдя к окну, она отдёрнула шторы и посмотрела на запущенный сад, на пруд с тиной и забор, отделяющий их участок от этого. У забора за домом видны сложенные и укрытые разной рухлядью кирпичи, доски. А вдалеке было видно море. Оно было тёмно-синим, а над ним голубое-голубое небо. На высокой мачте в углу двора трепетал флюгер, и высоко в небе летел самолёт, оставляя белый след за собой.

Ребята с интересом рассматривали каждую комнату, картины на стенах. Их охватило веселье, и захотелось озорничать, петь, прыгать. Ведь они всё-таки узнали тайну этого дома! Но они никому не будут об этом рассказывать, потому что тайна на самом деле оказалась совсем не тайной!

Широкая лестница вела на второй этаж, где и располагалась мастерская хозяина. В огромной светлой комнате с окнами, завешенными серебристыми портьерами, на стенах, на полу, на мольбертах лежали и висели картины. На стеллажах стояли старинные иконы без богатых окладов и выглядели обыкновенными бурыми и коричневыми дощечками. Пахло масляными красками и олифой…

Все столпились у огромной картины, занимающей всю стену.

– Это и есть полотно, над которым я сейчас работаю. Это лишь фрагмент панорамы. С самого начала войны фашисты стали бомбить Севастополь, – стал рассказывать Николай Сергеевич. – Наши артиллеристы-зенитчики отбили атаку. Жители за короткое время организовали три рубежа обороны с дзотами и другими оборонными сооружениями.

– Вы так подробно знаете историю обороны Севастополя? – удивилась Костина мама.

– Я около двух лет работаю над этой темой. Изучил множество материалов.

– Нам повезло с гидом.

– Повезло, – кивнул он и продолжал: – В конце октября было введено осадное положение. Тридцатого октября тысяча девятьсот сорок первого года началась героическая оборона Севастополя! Она продолжалась до четвёртого июля тысяча девятьсот сорок второго года!

– Восемь месяцев были здесь фашисты, – быстро подсчитала Варя. Костя молча смотрел на картину и представлял, как по дороге идут фашисты, а он, спрятавшись за скалой, стреляет по ним из автомата.

– Наши героически защищались. Например, краснофлотец Иван Голубец ценой собственной жизни спас боевые корабли и их экипажи в Стрелецкой бухте. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Рабочие под обстрелом врага ремонтировали корабли, сделали два бронепоезда, построили плавучую батарею, которая надёжно прикрывала город от налётов фашистов с моря. В горных штольнях на берегу Севастопольской бухты делали боеприпасы, шили одежду для защитников. Тут же лечили больных и раненых, ели. В штольнях работали детские сады и школы!

Костя представил, как он бы ходил в школу, которая расположена в пещере. Там, наверху, идёт бой, а он под землёй решает задачку по арифметике!

– Наши корабли прорывались к осаждённым севастопольцам, доставляли пополнение, боеприпасы, продукты и увозили раненых, стариков, женщин и детей. Вели артиллерийский огонь по фашистам.

И снова Костя представил себе, как он на корабле стреляет из зенитки по фашистским самолётам, а на палубе стоят и сидят старики, старушки, дети, и все смотрят, как он геройски воюет с фашистами.

А Варя спросила:

– Я слышала, что город почти весь был разрушен. А где же жили люди, которые не смогли эвакуироваться? Не все же ушли в штольни?! И почему своевременно не вывезли из города ценности?

– Фашисты разбомбили панораму «Обороны Севастополя», – сказал Николай Сергеевич, – но живописное полотно спасли и вывезли на эсминце «Ташкент» на Большую землю. Что успели – из Севастополя вывезли.

– Но раз мы такие сильные, почему же сразу не прогнали фашистов?

– И фашисты, Костик, были сильны. Завоевали много стран в Европе. Но всё же здесь гитлеровцы понесли огромные потери. В честь защитников Севастополя сделали даже специальную медаль «За оборону Севастополя».

– А сколько советских людей погибло, – грустно сказала Варя. – Наши прадедушки тоже здесь где-то погибли.

– Да, ты права, – согласился Николай Сергеевич. – Во время оккупации фашисты уничтожили много наших людей: расстреливали, сжигали, топили в море, угоняли в Германию… Но севастопольцы не прекращали борьбу. Освободили Севастополь от фашистских захватчиков в мае тысяча девятьсот сорок четвёртого года. А в тысяча девятьсот сорок пятом году Севастополь был назван городом-героем.

Они ещё долго смотрели на эту картину, а дядя Володя задумчиво сказал:

– Память времени – история. Потому-то мы не можем забыть ту страшную войну, унёсшую миллионы жизней. Она коснулась каждого: кто-то сражался с оружием в руках, кто-то перенёс ужасы оккупации, кто-то трудился в тылу, приближая нашу Победу, кто-то оплакивал погибших…

Костя был под впечатлением от увиденного и рассказанного. Он словно стал взрослее.

Мама Кости тихо сказала:

– Прошло столько лет… Мы с сестрой своих дедушек знаем только по фотографиям. Замечательно то, что вы делаете, чтобы сохранить память о тех, кто защищал нашу Родину. Это нужно не только нам, прямым потомкам, но и всем людям на земле. Наши деды погибли смертью героев, спасая нас…

– Потому и хочу построить часовню с колоколами… Снесу гараж, сарай и обязательно построю… – сказал Николай Сергеевич.

– В течение жизни человек сталкивается с трудностями и преодолевает их, – философски заметил дядя Володя. – Иногда мы проявляем слабость и тогда страдаем. Помните, как у Шекспира:

 

С приливом достигаем мы успеха.

Когда ж отлив наступит, лодка жизни

По отмелям несчастий волочится…

– Наверное, вы правы. К тому же великое благо – иметь хороших соседей, – ответил Николай Сергеевич.

– У человека всегда есть свобода выбора, и от того, какой выбор делает он, зависит, будет ли он счастливым или нет, – добавила мама Кости. Потом, уже, обращаясь к детям, продолжала: – Но для того, чтобы правильно прожить свою жизнь, вы должны знать, чего хотите. Нужно уметь ставить перед собою цель и идти к ней. Это важнейшее условие успеха. А пока ваша цель – хорошо учиться!..

Потом гости спустились снова на первый этаж и Николай Сергеевич пригласил всех к столу.

– Вы у меня первый раз в доме, и я приглашаю вас отметить это событие. У меня есть пара бутылочек настоящего французского каберне. Приятель презентовал. А детям – лимонад и фрукты.

– Как-то неловко, – замялась тётя Надя. – Да и полезно ли днём пить вино?..

– С древних времён этому вину приписывались лечебные свойства. В качестве лекарства оно применялось в Китае и Древнем Египте за две тысячи лет до нашей эры. Гиппократ им лечил своих пациентов. Употреблять вино нужно в разумных пределах. От двух бутылок будет только польза.

Все сели к столу, на котором уже стояли вазы с фруктами, лимонад и вино. На отдельной тарелке тонкими ломтиками нарезанный сыр..

Николай Сергеевич открыл лимонад и налил ребятам. Потом штопором открыл бутылки и разлил вино в фужеры.

– Я предлагаю выпить за дружбу, – сказал он. – Это большое счастье, что у меня такие соседи…

Все выпили и потом стали о чём-то говорить, но к разговору взрослых Костя уже не прислушивался.

Его занимали мысли о том, сможет ли он научиться рисовать так, как рисует этот дядя Коля? Прежде чем взяться за кисти и краски, он глубоко изучает всё, что хочет нарисовать… «Вот ведь и на моём рисунке Варя заметила важную деталь… Как же я сам до этого не додумался?!»

Потом взрослые стали говорить о последних событиях в России и в Украине. Дядя Володя сказал, что старается даже не думать об этом. Костина мама рассказала о том, что жить в России становится всё сложнее. После выборов народ разделился на сторонников и противников правительства. Общество поляризуется: между уровнем жизни богатеев и простых людей – пропасть! Но и оппозиционеры всё больше болтают. Говорят о повышении зарплат бюджетников, а при этом снимают все губернаторские надбавки, и люди стали получать меньше, чем получали. Говорят о сокращении аппарата, а, например, директор филармонии, получив должность, назначила себе семерых заместителей!

– Поэтому, – закончила свой рассказ Костина мама, – я стараюсь не слушать по радио политическую трескотню.

– Недавно мне мой приятель, школьный учитель математики Борис Вольфсон, рассказал анекдот, – улыбнулся Николай Сергеевич. – Летят навстречу друг другу стаи воробьёв. Одна из Европы, другая из России. Сели на провода передохнуть. Первая стая говорит: «В Европе клевать нечего, там настолько чисто убирают поля, что ни зёрнышка не отыщешь. Голодно». Вторая стая откликнулась: «В России жратвы – завались. Половину урожая на полях оставляют, а когда вывозят его на ток, вторую половину оставляют на дороге. Ешь – не хочу». – «Что же вы тогда летите в Европу?» – спросили первые. – «Да почирикать охота». Так что чирикают… хотя сейчас это небезопасно. Скоро станет не каждому воробью по карману чирикать. Могут и посадить в клетку. Соколом, увы, рождается не каждый! Борис Ильич – сокол, а я, скорее, – воробей. У меня есть любимое дело, которое стараюсь делать как можно лучше. Не до чириканья! Поэтому держусь подальше от политики…

– Напрасно вы себя так оцениваете, – сказал дядя Володя. – Каждый должен делать своё дело, и тогда чирикать не надо будет…

 

После того как было выпито вино, Николай Сергеич принёс мороженое. Этим он полностью покорил Костика. Мороженое он очень любил!

Провожая гостей, Николай Сергеевич вдруг спросил Костину маму:

– Я слышал, что вы собираетесь поехать в Севастополь. Если не возражаете, я буду вашим гидом. Покажу вам много интересного.

Дядя Володя воскликнул:

– Вот хорошо! Мне завтра нужно быть на работе, и я не смогу составить компанию. Поезжайте на катере. Получите большое удовольствие.

– Я собирался их прокатить на машине. В Севастополе придётся много ходить… Впрочем, на катере так на катере. Только тогда вам нужно будет рано вставать. Катер отходит ровно в восемь утра.

– Конечно, на катере, – проголосовали за морскую прогулку Варя и Костя. – В восемь так в восемь. В половине восьмого мы будем готовы.

 

5. Когда на следующее утро Николай Сергеевич проснулся, он подумал: «Неужели это конец моей холостяцкой жизни? Дом построил. Живи – не хочу! Но мне всё время не хватало хозяйки в доме и сына, которому можно было бы передать себя!».

После прохладного душа он стоял перед зеркалом и придирчиво рассматривал белый просторный костюм, светло-голубую шёлковую сорочку и летние туфли из бледной телячьей кожи. «Так, наверное, и должен выглядеть жених, – подумал он. – Прости меня, Галочка, но жизнь моя продолжается».

Вдруг он услышал лай соседской собаки и выглянул в окно. «Вышли… Пора и мне выходить!».

Николай Сергеевич подошёл к Вере Николаевне и детям.

– Здравствуйте! Готовы? – спросил он. – Ну, что ж, тогда вперёд к пристани.

Они вышли со двора и направились по дороге к причалу. От вчерашнего дождя и следа не осталось. Приятный лёгкий ветерок развевал волосы Веры Николаевны.

– Я бы ваш портрет написал. Уж очень вы мне нравитесь… – Сказал и смутился.

Вера Николаевна действительно была очень красива. Одета в лёгкое платьице, на ногах – светлые босоножки. Русые волосы её ниспадали до плеч. Маленький ровный носик, большие серые глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, маленькие пухленькие губки. Рубиновые серёжки. Ногти её рук и ног были тщательно отполированы и покрыты розоватым маникюрным лаком. Но грима и макияжа не было на её лице. На левой щеке расположилось небольшое родимое пятнышко.

– Спасибо, – тихо проговорила Вера Николаевна. – И вас не смущает моя красная метка?

– Красная метка? – не понял Николай Сергеевич.

– Моя родинка, – пояснила Вера Николаевна. – Такая же точно есть и у моей сестры. Нас даже мать иногда путала.

– Ну что вы?! Она очень даже симпатичная. Знаете, как поётся:

 

На щёчке родинка,

а в глазах любовь…

Вера Николаевна весело рассмеялась.

– Ну и мастер же вы говорить комплименты! Но мне давно их никто не говорил. Честно признаюсь: очень приятно!

– Я не только комплименты могу говорить, – сказал Николай Сергеевич. Потом неожиданно предложил: – А давайте мы с вами перейдём на «ты»! Я не намного старше вас, а «ты», как мне кажется, сближает людей.

– Возражений нет, хотя и знаю я вас… тебя очень немного. Вы… ты же ничего не знаешь обо мне.

– Вот в этом путешествии мы с тобой и познакомимся ближе. Обо мне ты всё знаешь. Мне – сорок. Живу один. Художник, реставратор… Это ремесло даёт мне возможность жить. Построил большой дом, а хозяйки в нём нет… Не курю, пью умеренно. Увлекаюсь мотоциклами. Женщин к себе не вожу… Что бы ты хотела ещё узнать?

– Узнаю постепенно. Мне – тридцать семь. Работаю фельдшером на Скорой помощи в Ростове. Муж ушёл от нас, когда Костику был годик. Нашёл себе моложе и красивее… Живём скромно… даже очень скромно… Рассказала, кажется, всё.

– Для начала достаточно.

Потом, поняв, что они заговорились и совсем забыли про детей, Николай Сергеевич обратился к Косте:

– А тебе здесь нравится?

Но увлечённый своими размышлениями Костя не слышал вопроса и продолжал идти, о чём-то напряжённо думая.

– Костя, – окликнула его Вера Николаевна, – ты слышал, о чём тебя спросил дядя Коля?

– А? Что? Не слышал…

– Тебе здесь нравится? – повторила вопрос Вера Николаевна.

– Нравится… Кому же здесь не понравится?! Море, горы… Я читал про Крым. Здесь много интересного можно узнать…

– Да, только не в школе, – вставила Варя. – В российских школах учиться интереснее…

– Наверное, – поддержал её дядя Коля. – Здесь в учебниках можно такое прочитать, что волосы дыбом встают. Ты права, учиться лучше в России.

– А сюда приезжать на отдых, – добавил Костя.

Николай Сергеевич промолчал.

 

Николай Сергеевич купил в кассе четыре билета, и они прошли на палубу судна с незатейливым названием «Надежда».

Судно было двухэтажным. На первом этаже все окна были закрыты, и они по ступенькам поднялись на верхнюю палубу. Здесь, наоборот, все окна были открыты, и они расположились на свободных скамейках. Костя и Варя прошли ближе к носу и сели у окна, а Николай Сергеевич и Вера Николаевна расположились неподалёку от лестницы.

Пассажиров было мало, но на верхней палубе места были заняты.

Через минуту по радио сообщили, что они отправляются. Матрос убрал трап, и под марш «Прощание славянки» они медленно отошли от причала.

Костя смотрел на удаляющийся берег, на зеленоватую воду и наслаждался путешествием.

– Как ты думаешь, здесь глубоко? – спросил он.

– Конечно, – ответила Варя. – И берег уже далеко. Это только кажется, что он недалеко, а на самом деле уже километра два до него будет!

Варя была очень высокого мнения о своей проницательности, самонадеянно думала, что видит взрослых насквозь. Ей казалось, что она понимает, о чём беседуют дядя Коля и тётя Вера. А они, между тем, говорили и говорили, и всё больше предположениями и намёками, но каждый понимал всё.

– Сколько здесь живём, – сказала Варя Костику, – а я ещё ни разу не выходила в море! Здорово, что вы приехали и мы плывём! А так бы мне сидеть в нашем саду…

К ним подошёл Николай Сергеевич и спросил:

– Ребята, мороженое будете?

– Разве можно отказаться от мороженого? – воскликнул обрадованный Костя.

Дядя Коля спустился на нижнюю палубу и через несколько минут принёс мороженое.

Из радио неслась весёлая музыка.

– А купаться мы сможем? – робко спросил Костя. – Я и плавки специально надел.

– А я в купальнике, – добавила Варя.

– Будут зелёные стоянки. Можно будет и поплавать.

 

С большого расстояния крымский берег выглядел по-разному: местами величественно, местами угрюмо, а местами просто красиво. Косте больше всего нравился вариант берега с лесом на горах, голые скалы тоже производили впечатление, а вот горы, покрытые травой и редкими кустарниками, казались просто пустыней, которая почему-то вздыбилась над морем. Костя мысленно представлял себя прогуливающимся по такой гористой пустыне, и ему делалось не по себе.

Костина мама сидела в тёмных очках. Она как-то расслабилась и грустно смотрела на воду в то время, когда Николай Сергеевич общался с детьми.

Вскоре скамейка напротив их освободилась и ребята уселись напротив дяди Коли и Костиной мамы.

Николай Сергеевич любил детей и с удовольствием с ними общался.

– По большому счёту, – говорил он, – Крымские горы – это всего лишь продолжение Кавказа. Кавказский хребет не обрывается, как нам кажется, в районе Керченского пролива, а лишь в одном своём месте опускается ниже уровня моря, соединяя Азовское море с Чёрным, а дальше он снова продолжается, но эту его часть мы уже называем Крымскими горами. Вот это всё, что вы видите перед собой, – продолжение Кавказа.

– А что, – спросила Варя задумчиво, – хорошо ли это, что мы называем эти горы неправильно? Они Кавказские, а мы говорим, что они Крымские!

– Варюша, – ответил дядя Коля, – это ни хорошо и ни плохо. Вот этим горам, которые ты видишь, миллионы лет, и им глубоко безразлично, как мы их называем и есть ли мы вообще на свете или нас нет.

Варю такой ответ очень огорчил, и она сказала:

– Вот же они какие противные, эти горы: мы есть, а они даже и знать нас не хотят! Эй, горы! – закричала она в сторону берега. – Привет! Вот они мы, проплываем мимо и смотрим на вас! Чего молчите?

– Я подозреваю, что они тебя не услышали, – сказал Николай Сергеевич.

А Костя поинтересовался:

– А вы у них спрашивали?

– Что мне у них спрашивать? – удивился дядя Коля.– Может быть, они всё прекрасно слышат и даже что-то знают о нас, да помалкивают.

– Почему вы так думаете? – спросила Варя.

– Это – крепость, – пояснил свою мысль дядя Коля, – которую природа словно специально создала для людей. Придём в Севастополь, и вы поймёте, какие героические события здесь происходили. А пока у нас впереди – мыс Сарыч. Это самая южная точка Крыма и Украины. За ним в пяти километрах – Форос. До Севастополя километров тридцать… Здесь обычно и делают «зелёную стоянку».

И действительно, через несколько минут их судно подошло к берегу и по радио сообщили, что стоянка – ровно час.

Берег был скалистый. Огромные камни разбросаны повсюду.

– А загорать можно и на камнях, – сказал Костя.

– Да, только такие же камни и в воде, так что нужно быть очень осторожным, чтобы не удариться, – предупредил дядя Коля.

Они подошли к берегу. Варя первая сняла своё платьице и осторожно вошла в воду.

– Вода тёплая… Ого, какой огромный камень!

Варя присела, окунулась и взобралась на камень. Валун был настолько велик, что верхняя его часть была у поверхности воды и создавалось впечатление, что она стоит на воде.

– Костя, может, не стоит тебе купаться? – сказала Костина мама.

Но Костя смело пошёл в воду…

 

Потом они снова отправились в путь. Капитан осторожно вёл катер. С палубы берег казался диким и пустынным. Кое-какие туристы изредка мелькали то там то здесь.

– При советской власти сюда вход был закрыт, – сказал дядя Коля.

– Но и сейчас здесь людей немного, – сказала Костина мама.

– Это потому, что не все знают о существовании этих мест, – усмехнулся Николай Сергеевич.

Перед ними была каменистая равнина, поросшая редким лесом. Отходя от берега, равнина поднималась вверх, но где-то там, за деревьями, вдруг поднималась на дыбы, преобразуясь в гору, на вершине которой была скала…

– Может быть, так и надо: не пускать сюда никого, и пусть природа отдыхает от человека? – задумчиво сказала Костина мама. – Подумать только, когда-то на этот берег высаживались древние греки или римляне!

Николай Сергеевич ответил с усмешкой:

– Не думаю, Верочка.

– Это почему же? – удивилась Костина мама. Она всё ещё никак не могла привыкнуть называть Николая Сергеевича просто по имени и на «ты».

– Потому что берег меняется, – сказал Николай Сергеевич. – Берег в этих местах опускается всё ниже и ниже, и море здесь наступает.

– Значит, Крым уменьшается в размерах? – огорчилась Вера Николаевна.

– Нет, конечно. Берег опускается, а вот эти самые горы поднимаются. Тут всё в движении.

 

Первым делом, когда пришли в Севастополь, они купила цветы. Николай Сергеевич сразу же повёл их к монументу, посвящённому обороне Севастополя в 1941 году. Большие железобетонные блоки. В центре – фигура защитника Севастополя с автоматом в руках.

– Обратите внимание. Видите – три штыка. Они символизируют штурмы Севастополя. Два из них направлены в ладонь. Эти штурмы были отбиты. А третий штык направлен в грудь. Севастополь был повержен…

– Не повержен, – поправила его мама Кости. – Наши воины продолжали сражаться даже тогда, когда город был сдан.

Они положили цветы к основанию памятника.

Потом пошли к мемориалу, посвящённому защитникам города. На красных гранитных плитах были выбиты наименованиями частей и соединений Черноморского флота, Приморской армии и городских организаций, которые входили в состав Севастопольского оборонительного района. Правее – фамилии Героев Советского Союза, которые получили это звание за оборону Севастополя.

И здесь положили цветы.

– Я так давно мечтала это сделать, – сказала Вера Николаевна. – Теперь на душе стало легче.

Потом Николай Сергеевич повёл их на проспект Нахимова, оттуда на Матросский бульвар…

– Если честно, я уже немного устал, – сказал Костя. – Никогда так много не ходил…

– А я хотел вас завтра повести в поход в горы, – сказал Николай Сергеевич.

– В поход?! – воскликнула Варя. – Костя, ты что, не пойдёшь в поход? Там должно быть так интересно! Никогда ещё не ходила в поход. С ночёвкой в горах?

– Без ночёвки, но с обедом, который сами же сварим на костре!

– На костре? – удивился Костя. – Я тоже хочу! А ещё на костре жарят шашлыки…

– Можно и шашлыки, только их жарят не на костре, а на углях.

– Как это? – не понял Костя.

– Дрова прогорят, и останутся угольки. Вот на них и жарят шашлык. По дороге домой я куплю мясо, замариную его, и мы пожарим шашлыки. Ты согласна? – обратился он к Костиной маме.

– Не много ли ты с нами возишься? Мы-то отдыхаем, а ты работаешь… – смущённо заметила она.

– У меня свободный график. А вы нужны мне для вдохновения! – ответил Николай Сергеевич.

Вера Николаевна совсем смутилась и посмотрела на сына. Он всё понимал и одобрительно улыбался.

 

Пообедали они в красивом кафе на Приморском бульваре. Во время обеда дядя Коля продолжал свой рассказ о Севастополе. Казалось, он знал об этом городе всё.

– Севастополь – город с богатой историей. Раньше здесь была древнегреческая колония Херсонес. В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году по указу Екатерины Второй был основан город Севастополь.

– Костя, куда ты смотришь? Послушай! Это интересно! – сказала Костина мама.

– Я слушаю, – ответил Костя. – Ну и что, что я смотрю в окно. Так я лучше запоминаю!

– Севастополь прославился и в войне с Турцией в тысяча восемьсот пятьдесят четвёртом-пятьдесят пятом годах, и в годы Отечественной войны, – продолжал Николай Сергеевич. – У Графской пристани есть памятник затопленным кораблям – символ мужества и славы севастопольцев.

Погуляв ещё немного по Приморскому бульвару, Вера Николаевна сказала:

– Для первого раза – достаточно. Впечатлений много, да и дети устали. Когда отходит наш катер?

– Катер ещё не скоро, но можно вернуться и автобусом, а он отходит в сторону Ялты чуть ли не каждые полчаса.

Решили возвращаться домой на автобусе. Дядя Коля купил билеты, и они сели в автобус, готовый уже отправиться в путь.

Костя сидел у окна и о чём-то думал. Задумчивой была и Варя. Потом она вдруг спросила у дяди Коли:

– Но, наверное же, где-то есть братские могилы защитников?

– В Севастополе есть мемориальное братское кладбище. Там похоронены и участники Крымской войны в девятнадцатом веке, и те, кто погиб во время Отечественной войны.

– Большое, должно быть, кладбище, – заметила Варя.

– Нигде в мире нет такого. Там стоит церковь Святого Николая Угодника. Если мне хочется помянуть моего дедушку, я, как правило, иду туда. Свечку ставлю… Постою молча, и мне на душе становится легче.

– Ты веришь в Бога? – спросила Вера Николаевна.

– Ни в Бога, ни в чёрта я не верю, равно как не верю в ад и рай.

– Таких людей называют нигилистами, – вставила Варя. – Они всё отрицают и ни во что не верят.

– Хорошо понимаю, что отсутствие доказательств ещё не доказательство отсутствия! – продолжал Николай Сергеевич, никак не отреагировав на замечание Вари. – Многие постулаты разных религий принимаю, так как они являются отражением многовекового опыта людей.

– Жить в общежитии очень не просто, и эти «правила игры» не признавать нельзя, – заметила Костина мама.

– И главным, как мне кажется, таким правилом является «Возлюби ближнего, как самого себя», – продолжал Николай Сергеевич, – то есть относись к людям так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе!

Вера Николаевна с благодарностью взглянула на Николая Сергеевича. «Какой он интересный человек», – подумала она и чуть прижалась к его плечу.

– И что, исповедуя такую философию, тебе жить легче? – спросила она.

– Я понял, что, если хочешь добиться успеха, не обязательно ходить на всякие тусовки или иметь богатого покровителя… Главное условие успеха – нужно упорно работать! Тогда всё получится! Вот и тружусь как пчёлка…

– Да… – протянула Вера Николаевна. – Интересная у нас получилась поездка…

– Для меня не просто интересная, но и очень важная! Я, наконец, нашёл вас! Я так долго вас искал…

Вера Николаевна грустно взглянула на Николая Сергеевича и промолчала. Потом пояснила свою мысль:

– Поездка, я думаю, и детям полезна. Запомнят то, что услышали, увидели, станут лучше! – кивнула Костина мама. – В Ростове часто сын предоставлен самому себе. Я на работе, а он целыми днями во дворе. Хорошо, что учится ещё с интересом. Растёт без отца…

– Я хочу изменить ситуацию… – сказал Николай Сергеевич, как будто всё уже было решено. – Но ты права, им она особенно полезна. Память – это то, что остаётся после нас.

– Но и она со временем стирается, – кивнула Вера Николаевна, не отреагировав на слова о том, что Николай Сергеевич хочет изменить ситуацию. – Для нас важно, чтобы её хранили наши дети, внуки. Этим мы и обретаем бессмертие, так как малую частицу себя мы передаём им, а они передадут своим детям и внукам.

– Ты совершенно права. Я думаю так же…

Потом, не надолго замолчав, задумался о чём-то.

Когда они приехали, дядя Коля уточнил:

– Так что? Завтра идём в горы? Я даже возьму палатку. Хочу, чтобы ребята научились её ставить.

– Если мы тебе ещё не надоели, будем рады, – сказала Костина мама, весело глядя в глаза дяди Коли. – Может, и Володя с нами пойдёт… хотя вряд ли. Он же отгулял свои отгулы…

– Да и ходить папе по горам тяжело, – добавила Варя. – Но лично я пойду с удовольствием!

– А ты, Костя? – спросил дядя Коля.

– Что я? – удивился Костя. – Я всегда «за»! А что, в горы дороги нет?

– Как же нет. Все дороги ведут в горы…

– Так, может, на вашем джипе? – с надеждой взглянув на дядю Колю, спросил Костя.

– Нет, дорогой! Что же это за туризм?! Мы пойдём недалеко, но на весь день, так что нужно одеться соответственно… короче, как следует приготовиться.

– Я возьму бинокль, – сказала Варя.

– А я – фотоаппарат, – откликнулся Костя.

 

6. На следующий день в шесть утра они были уже в пути. Вышли рано, чтобы по холодку пройти часть пути. Николай Сергеевич нёс большой рюкзак. У Вари и Кости – ранцы. Кроме бутербродов, ребята уложили в них необходимые на их взгляд для дальнего похода предметы: Костя – фотоаппарат, а Варя – свой дневник, который вела с начала лета. И сейчас она намеревалась делать в нём во время привалов записи. Кто знает, может даже получится книжка. Она назовёт её «Путевые заметки» или «В походе». Костя, с которым она подружилась в последнее время, уже прочёл несколько страниц её дневника и сказал: «Клёво! Не хуже, чем у Жюль Верна!».

Варя родилась в семье, которая высоко ценила правдивость и порядочность. Поэтому с малых лет сама не лгала и не переносила, когда лгут ей. Увлекалась спортом, любила читать и считала себя если не красивой, то очень симпатичной девочкой. Говорила, что у каждого человека должна быть изюминка и она в ней есть! Костя честно пытался отыскать эту самую изюминку, но ему почему-то этого не удалось сделать.

Варя не любила хитрецов и ловкачей, скряг и единоличников. Таким говорила: «С тобой бы я в разведку не пошла!». Эту фразу девочка слышала от папы, и она ей очень нравилась.

В своём классе справедливо считалась лидером и очень дорожила этим «званием». К нему девочка привыкла.

Костя не мог понять одной её особенности. То ли свет так падал на Варю, то ли что-то ещё, но она ему казалась не то что привлекательной, но даже некрасивой. Её веснушки на щеках и у носа вызывали улыбку, и он едва сдерживался, чтобы не сказать ей что-нибудь обидное. Она имела привычку прищуривать глаза, что делало её ещё смешнее. Но глаза… О, глаза были огромными, как фары на автомашине дяди Коли. Они были внимательными и умными… По ним Костя мог сразу же понять, какое настроение у Вари, одобряет или нет она его действия. А ещё: сжатые плотные губы… Странное дело! Они были красными-красными, словно она их накрасила маминой помадой.

Варя любила разглядывать людей и пытаться додумать, что же они делают, чем живут и куда едут? Потом могла говорить о человеке, за которым наблюдала, так, словно знала о нём всё. Не любила молоко с пенками и манную кашу с комочками и обожала мамины макароны по-флотски и компот из изюма.

Костик же рос сам по себе. Привык быть один. Мама уходила на работу, а он оставался «на хозяйстве». С ранних лет у него были обязанности по дому: выносил мусор, мыл посуду, стелил свою кровать, приводил в порядок уголок. По мере взросления обязанностей становилось больше, но он не роптал. Понимал: маме нужно помогать. Она работает, и помочь ей больше некому. Он беспрекословно выполнял всё, о чём она его просила, доверял ей все свои тайны и был убеждён: она – лучшая мама в мире!

Вера Николаевна надела голубой спортивный костюм и кроссовки, но предупредила, что после поездки в Севастополь у неё до сих пор болят ноги и ходить долго не сможет.

– Сначала хотел вас на мотоцикле прокатить. Ты на заднем сиденье, а ребята – в люльке. Но потом решил, что пешком будет интереснее. Мы много ходить не будем, – сказал Николай Сергеевич. – Поднимемся на эту гору, выберем полянку и разобьём лагерь.

– А я бы с удовольствием прокатилась на мотоцикле! – с сожалением сказала Варя, устраиваясь в тенёчек со своим дневником.

– И я, – поддакнул Костя.

– Не понимаю, – удивилась Костина мама, – солидный мужчина, и такое опасное увлечение. Сколько мотоциклистов на дорогах гибнет!

– Ну, что ты?! – воскликнул дядя Коля. – Я – опытный байкер. К тому же – везунчик, недаром меня друзья прозвали Ником-бессмертным!

– Как Кащеем? – удивлённо спросил Костя.

По узкой тропинке сквозь густые заросли они пробирались к вершине. Там, говорил дядя Коля, есть небольшая лужайка, а рядом – огромная скала со смотровой площадкой на самом верху. Оттуда открывается изумительный вид на море.

На эту гору они взбирались около двух часов. По дороге делали короткие привалы. Ничего интересного в этом походе Костик не видел. Шли молча. Варя приготовилась к длительному походу и старалась сохранить силы.

– Умный в гору не пойдёт! Умный гору обойдёт, – проворчал Костя на первом же привале.

– Умник! Не ной! У тебя совсем мышц нет! У папы бицепсы, как камень! Ты же будущий мужчина!

Варе самой не очень нравилась затея с этой горой, но показывать своё неудовольствие не хотела.

– Что значит будущий мужчина? Я уже – мужчина!

– До мужчины тебе нужно ещё дорасти! Ты мальчик!

Костя промолчал. Она, конечно, права. Вон, дядя Коля, тот тянет огромный вещмешок, и – ничего… молчит… И что он в нём несёт?

Но спрашивать не стал. Прислушался к разговору, который вели мама и дядя Коля.

– Зачем рассуждать о моём отношении к России, – сказала мама. – Это моя страна, и всё, что там происходит, конечно же, касается и меня. Мне больно, что мы занимаем последние места по уровню жизни, по развитию демократии, что учёба, лечение сейчас требуют огромных денег, что у нас продажные судьи и прокуроры… Но, повторяю, это моя страна, и другой у меня нет!

– Я же не о том, – пробовал объясниться дядя Коля. – Россия – богатейшая страна. И территория её огромна. Есть где сажать хлеб, растить леса. Природные богатства… А люди живут тяжко. Потому что все воруют! Я не понимаю, как ты справляешься?! Одна, без бабушек, без дедушек?

– Что я? Работаю по сменам. Мне пошли навстречу, так как Костик ещё мал: работаю только днём. Придёшь домой – не знаешь, за что хвататься: сварить нужно, постирать, погладить, убрать… да мало ли что?! Костя рос без мужского надзора, потому, наверное, такой впечатлительный. Придумает себе царство и живёт в нём… Рано выучил алфавит и годам к трём умел складывать по слогам отдельные слова. В садике был зайчишкой, так я думала, он до школы будет трусишка зайка серенький! И засыпал только после того, как я ему расскажу сказку. И неважно, что эту сказку он уже слышал много раз. Он словно возвращался в ту сказку… Сейчас-то он уже большой, засыпает без сказки. Но его фантазии меня иной раз просто поражают. А теперь, после того что он здесь увидел, впечатлений столько, что сможет фантазировать целый год!

– Хороший парнишка. Мне он нравится. На моего Ванюшку похож… Ему нужен отец… – сказал дядя Коля.

Костику не очень понравилось, что о нём в его присутствии говорили так, будто его и нет рядом. Да и что обсуждать то, что и без того давно известно. Он старался делать вид, будто что-то ищет в своём ранце.

– Да, проблем у нас много, и в этом ты прав, – ответила мама Кости. – Но что из этого следует? Уехать из России?! – Она по непонятной для Кости причине была возбуждена. – Знаешь, как писала Алигер:

 

Родины себе не выбирают.

Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают

Непреложно, как отца и мать…

 

Николай Сергеевич долго молчал. Потом тихо сказал:

– Понимаю. Ты не можешь сказать, почему живёшь там, но есть тысяча причин, почему ты не можешь жить нигде в другом месте.

– Я ненавижу политиков и политику, ненавижу существующее положение, нищету, нашу убогую жизнь, порядки, взяточников… но я люблю Россию и не смогу жить ни в каком другом месте! Это моя страна.

Костя не очень понимал, к чему в походе эти разговоры о том, где им с мамой жить. Он бы с удовольствием переехал сюда, если, конечно, можно было бы сюда перевезти его друзей… Здесь интересно… и море рядом. Но жить вдали от своей школы он бы не хотел… Подумал, что скоро новый учебный год! Ему вдруг очень захотелось оказаться в своём классе, чтобы рассказать, как здорово он провёл лето, показать сделанные фотографии. Светлана Георгиевна, их классный руководитель, говорила, что они будут писать сочинение на тему: «Как я провёл лето». Его сочинение будет самым интересным!

Возле их школы в прошлом году разбили скверик. Сажали разные деревья. Костя раньше даже не представлял, как выглядят липы, тополя, берёзы, дубки, рябины и сосенки. Когда-нибудь, лет через десять, здесь будет очень красиво!

 

Дядя Коля срубил топориком ветку и сделал из неё палку. Теперь он шёл в гору, опираясь на эту самодельную трость. Косте тоже захотелось такую же, но сказать дяде Коле почему-то постеснялся.

Вдруг дядя Коля остановился и показал палкой на густые заросли, за которыми видна была скала.

– Здесь выход штольни, в которой прятались партизаны. Отсюда они выходили на задания.

– А можно хотя бы одним глазком взглянуть на неё? – спросила Варя.

– Отчего же нельзя? – откликнулся дядя Коля.

Они стали пробираться сквозь заросли и вскоре увидели пещеру, которая уходила куда-то в глубь скалы.

– Таких здесь много… – сказал дядя Коля. – Что было в этой, я точно не знаю. Знаю только, что здесь шли тяжёлые бои… Давайте сделаем небольшой привал. До вершины нам ещё минут двадцать ходу.

– А можно, мы заглянем в эту штольню? – спросил Костя. – Может, найдём там что-нибудь.

– Почему же нельзя. Только с вами пойду и я…

– Бога ради, никуда не ходите! – воскликнула Костина мама.

– Ну, мам?! Мы же недалеко и с дядей Колей.

– А у меня и фонарик есть, – сказала Варя и достала его из ранца. – Мы далеко ходить не будем. Тут посмотрим, у самого выхода…

Костина мама посмотрела на дядю Колю и сказала, что и она пойдёт, хотя и убеждена, что здесь они ничего интересного не найдут.

В скале зияла огромная чёрная дыра. Вплотную к входу прижимались густые колючие заросли ежевики. Было темно и сыро. Варя включила фонарик, и все медленно и осторожно направились в глубь пещеры. Под ногами мягким ковром лежала пушистая пыль. Никто со времени тех грозных событий, вероятно, здесь не бывал. Свод пещеры резко сужался и поворачивал влево. Вдруг Костя остановился, нащупав ногой что-то маленькое.

– Варя, посвети! Тут что-то есть. – Они присели и стали руками шарить по земле. – Гильза! – воскликнул Костя. – Здесь шёл бой.

– Наша… Это гильза от патрона винтовки, – сказал дядя Коля, бросив взгляд на Костину находку. – Ладно, пошли дальше. Здесь можно и не такое отыскать. Рассказывали, что и оружие находили…

Через несколько метров узкий ход снова расширялся и образовывал большое пространство, из которого выходили в разные стороны ещё два узких хода.

– Дальше мы не пойдём. Здесь можно и заблудиться, – сказал дядя Коля и стал осматривать стены пещеры. – Посветите. Защитники, уходя на задание, часто оставляли на стенах свои имена. Вот, посмотрите, здесь что-то нацарапано.

Варя направила луч фонарика на тот участок стены, на который указал дядя Коля, и все увидели хорошо сохранившуюся надпись: «Умрём, но не сдадимся! 1-XII-1941 года. Сергей Коновалов из Одессы».

– Вот вам и послание из прошлого.

Все молча стояли у этой надписи на стене. А Костя вдруг представил себе: матросы, из тех, кто укрылся в штольне, чтобы продолжать борьбу с фашистами, ночью пошли на задание. С ними был матрос, который хорошо знал эти места. Они шли по лесу, и с ними был Шарик. Он первый учуял фашистов и прижался к дяде Коле, который командовал отрядом. Матросы залегли за скалой. Дядя Коля велел скрытно обойти лагерь фашистов, ведь их отряд получил приказ взорвать гостиницу с их офицерами.

Они подошли к оврагу, заросшему ольшаником, с крутым откосом, по которому нужно спускаться. На дне оврага журчит ручей. По ручью шли три часа, пока, наконец, не оказались у дома, где отдыхали фашистские офицеры. Они забросали их гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Матросы выполнили задание! Фашисты, не зная, где прячутся партизаны, наугад стреляли в темноту. Тогда и ранило дядю Колю. Его принесли в лазарет, который развернули в штольне. Медсестра перевязала ему голову. Когда он прощался с дядей Колей, тот улыбнулся и тихо сказал ему: «Ты не волнуйся! Я – бессмертный! Только маму береги!».

 

Постояв недолго в пещере, дядя Коля дал команду возвращаться. Он продолжал рассказывать о героизме защитников Севастополя и говорил так, что Костя отчётливо представлял, будто бой проходил на его глазах: командует матросами дядя Коля. Его ранили. Теперь батареей командует дедушка Костя, в честь которого его назвали. Идёт тяжёлый бой. Матросы обороняют скалу с тайным входом в пещеру. Фашисты наступают. Боеприпасы у матросов на исходе. Дедушка Саша ползёт по склону и собирает у убитых фашистов автоматы, гранаты. Но его смертельно ранили. Вдруг и дедушка Костя, охнув, облокотился о скалу. Он ранен, но, теряя сознание, успевает прошептать: «Внук! Командование придётся принять тебе. Не робей! Ты должен выиграть этот бой!» Костя достаёт из откуда-то взявшейся маминой сумки бинты, перевязывает дедушку Костю, усаживает на землю и говорит: «Ты только дождись меня, не умирай! Я вернусь!». Костя поднимает упавшее из рук дедушки знамя и ведёт бойцов в атаку! Фашисты бегут с криками: «Гитлер капут! Спасите! Помогите! Ой, колет-колет!»

– Костя, заснул, что ли? – мама тормошила Костю, задремавшего было в тени. – Сбегай, сынок, посмотри, что это там Варюша кричит? Слышишь: «Ой, спасите! Ой, колет!» В ежевичных кустах запуталась, должно быть.

 

Через полчаса туристы пришли на лужайку на самой вершине горы. Несколько в стороне возвышалась огромная скала.

– Всё. Я больше никуда не иду! – сказала Костина мама. Она расстелила коврик, сняла кроссовки и улеглась. – Здесь такая красота!

– Ну, что ж… Отдыхать так отдыхать. Ты лежи, а я пойду хвороста, сухих дров соберу.

– Присядь, отдохни! – попыталась остановить его Костина мама, но дядя Коля лишь улыбнулся, взял топорик и пошёл в лес.

– Я ненадолго. Отдыхай!

Как приятно было Костиной маме ощущать заботу этого человека!

– Тётечка Верочка, можно, мы с Костиком полезем на скалу? – спросила Варя. Костина мама хотела было запретить, но вмешался дядя Коля:

– Вам и лезть никуда не нужно. Там на верхнюю площадку ведёт тропинка. Только не обгорите. Солнце уже сильно припекает. Оставались бы здесь, в тени…

– Мы аккуратно. Не зря же я брала папин бинокль!

– А я – фотоаппарат, – добавил Костя, и они направились к скале.

Поднялись по тропинке на самый верх. Отсюда открывался изумительный вид на море. Костя то и дело щёлкал затвором фотоаппарата. Варя смотрела в бинокль. Море искрилось на солнце. Вдалеке белел одинокий парус.

– Всё-таки жаль, что лето такое короткое, – сказал Костя.

– Счастье не может длиться вечно, – откликнулась умная Варя. – В следующем году приедешь?

Потом они разложили свои подстилки и стали загорать, а Костя всё думал о том бое, в котором погибли геройски оба его прадеда. Теперь он знал, как всё было. Завтра они сядут в поезд и уедут в Ростов, нужно возвращаться домой, готовиться к школе. Впереди новый учебный год, уроки…

Внизу дядя Коля нашёл два камня, между ними положил сухие ветки и развёл огонь.

Ребята спустились со скалы и принялись помогать ему. Варя ломала ветки и подбрасывала их в костёр, а Костя пошёл в лесок, чтобы принести ещё немного сушняка.

– Мы, как те партизаны, будем готовить на костре? – спросил Костя.

– Дядя Коля вчера шашлыки обещал, – заметила Варя.

– Правильно! А раз обещал, значит, будут!

– Вот здорово! Я очень люблю шашлыки! Больше всего на свете!

– Кто же их не любит? – пробубнил под нос Костя, которому не очень понравилось её признание, что шашлыки она предпочитает даже родственникам. Ему, например.

Потом ребята пошли собирать ещё дровишки, а дядя Коля стал возиться с мясом. Он действовал как заправский шашлычник, а Костина мама лежала в тени и улыбалась.

– Счастлива будет женщина, которая станет твоей женой, – сказала она.

– Это верно, – согласился дядя Коля. – Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

Костина мама промолчала.

Пришли дети и приволокли огромную сухую ветку. Дядя Коля быстро её порубил топориком и подбросил в огонь.

– Всё думаю, сколько же в своей жизни наделала ошибок, – ни к кому не обращаясь, задумчиво сказала Костина мама.

– По-молодости мы многого не замечаем, не придаём значения тому, что становится определяющим нашего настроения с возрастом.

– Это точно. А потом начинаем это понимать, страдаем, нас мучит совесть, что, не замечая, делали больно близким. В последнее время я об этом часто думаю…

Костя ничего не понимал из того, о чём говорили взрослые.

Потом дядя Коля вырезал четыре длинные веточки и на них нанизал куски замаринованного накануне мяса.

– Где ты этому научился? – спросила Костина мама. – Ведь ты – художник! Кстати, ещё вчера хотела спросить: почему тебя увлекла эта тема?

– Какая?

– Обороны Севастополя. Только потому, что твой дедушка погиб здесь?

– Не только. Просто я убеждён, что будущего нет без прошлого. Важно его правильно оценивать! И какое бы оно ни было, оно – наше прошлое! Его можно любить или проклинать, вспоминать с нежностью и ностальгией или с ужасом и отвращением, но помнить нужно, учиться на его ошибках необходимо!

Костина мама промолчала. Она была того же мнения и удивлялась тому, как во многом их мнения совпадают.

Потом она расстелила на траве клеёнку, нарезала овощи, хлеб, поставила разовые тарелочки и вилочки, а дядя Костя каждому дал по веточке, на которой были плотно нанизаны куски жаренного на углях мяса. Они издавали такой аппетитный запах, что Косте казалось, что одного шампура ему будет мало. Но, съев два кусочка, он понял, что переоценил свои возможности.

Варя же ела с таким аппетитом, что её руки и лицо были перемазаны жиром.

– Шашлыки у вас вкусные! Как у моего папы! Может, даже лучше! – сказала она, и в её устах это была очень высокая похвала.

Из огромного рюкзака дядя Костя достал котелок, налил в него воду и подвесил на специальной проволоке над огнём.

– Углей много. Сейчас и чай будем пить.

– А где ж вы воду взяли? – удивилась Варя.

– Набрал в речушке, когда проходили по дну оврага, – ответил дядя Коля. – Разве ты не видела?

– Не заметила… Наверное отвлеклась.

Чай из того котелка оказался таким вкусным, что Костя попросил налить ему ещё.

– Никогда бы не подумал, что простой чай может быть таким вкусным. А я мечтал ещё сделать несколько снимков общего плана.

– Кто ж тебе мешает? Залезай на скалу, и вперёд! Щёлкай! Ты знаешь разницу между планом и мечтой?

– План – это когда ты знаешь, чего хочешь! – сказала Варя.

– А разве, когда мечтаешь, ты не знаешь, чего хочешь? – удивилась Костина мама.

– Я думаю, мечтой называют планы, не соответствующие возможностям, – сказал дядя Коля. – А ты не мечтал о новых снимках, это было в твоих планах, потому что возможности, чтобы это сделать, у тебя есть!

– Вот и идите на скалу. Только поторопитесь, скоро будем собираться, – сказала Костина мама.

Костя и Варя поблагодарили за обед и снова полезли на скалу. А Николай Сергеевич стал говорить, словно продолжая прерванную мысль:

– Долгое время у меня не было цели… Всё рухнуло, и осталась только боль. Проходило время, и я понимал, что не могу без неё, иначе задохнусь, мне не хватит воздуха…

Вера Николаевна понимала, о чём говорит Николай Сергеевич, сочувствовала ему. Она, едва касаясь пальцами, погладила его руку и, глядя в его глаза, сказала:

– А утром… проснёшься и поймёшь, что всё ещё только начинается! И впереди ещё столько неизведанного… необъяснимого… и светлого… И ты, как Феникс, рождённый из пепла, вновь обретёшь жизнь и счастье. Я верю…

Николай Сергеевич молчал. Потом тихо сказал:

– Если бы ты только согласилась! Если бы ты…

– Не нужно сейчас об этом…

– Я понимаю. Хорошо, когда тебя любят, но настоящее счастье, когда любишь ты!

– Мы так мало знаем друг друга…

– Но вы же завтра уезжаете! – воскликнул Николай Сергеевич.

– А ты приезжай к нам в Ростов!

Николай Сергеевич снова замолчал, о чём-то напряжённо думая.

– А как же моя колокольня?

– А что колокольня? Ты её построишь. И мы будем приезжать сюда каждое лето, привлечённые ее звоном…

Николай Сергеевич протестующе взглянул на неё, хотел было что-то возразить, но со скалы спустились Варя и Костя, и он замолчал…

7. Спуск с горы занял значительно меньше времени, чем подъём. Дядя Коля тщательно затушил костёр, залил водой ещё тлеющие угли. Вырыл ямку и сложил в неё использованную посуду разового пользования, остатки пищи.

– Вниз будем идти налегке, – сказал он.

– Вниз – не в гору, – буркнула Варя.

– Давно так не отдыхала. Впечатлений – море! – заметила Костина мама.

– Во сколько завтра отходит ваш поезд?

– В четырнадцать двадцать пять. Но ещё до Симферополя нужно доехать. В час выедем из дома. Володя специально с работы отпросился, чтобы нас проводить.

– А у меня, как назло, завтра важное совещание в Ялте. Но думаю, на вокзал успею. Хочу вас проводить.

– Спасибо. Впрочем, если не сможешь – обижаться не буду. Работа есть работа…

Потом дядя Коля ещё раз внимательно оглядел место, где они отдыхали, спросил:

– Ничего не забыли?

– Нет! – дружно откликнулись Варя и Костя.

– Тогда в путь! Впереди – разведка: Варя и Костя. Варя назначается старшей группы. Мы идём за вами…

Ребята, гордые тем, что их определили в разведку, направились по тропинке в обратный путь. За ними пошли взрослые, не теряя их из виду.

– Не могу понять, к чему вам торопиться домой. До первого сентября ещё десять дней! А в Ростов я бы смог вас и на машине отвезти!

– При чём здесь первое сентября? – улыбнулась Костина мама, – у меня отпуск заканчивается!

– Да понимаю я, но очень обидно! И всё же я так рад, что мы встретились.

– А я не думала, что смогу снова кого-то полюбить… Была уверена… Всё так неожиданно…

– Я убеждён, что любовь – суть мироздания. Если хочешь – могу назвать её Богом! Куда бы мы ни пошли, о чём бы ни думали, к чему бы ни стремились – она всегда присутствует и движет нами… На мой взгляд, это чувство делает нас лучше.

– Но мы могли и не приехать в это лето… Или просто не встретиться! Не познакомиться…

– В том-то и дело! Могли и встретиться, но не объясниться, не заметить, пройти мимо…

 

Варя взяла палку, с которой дядя Коля шёл в гору, и теперь, словно землемер, шагала, отмеряя путь своим посохом.

– А как ты посмотришь, если дядя Коля и твоя мама поженятся? – вдруг спросила она Костю.

Костя и сам всё время об этом думал. А что?! С ним интересно. Можно будет попросить его научить на мотоцикле ездить! И в походы с ним ходить можно!

– А что тут смотреть? – ответил он. – Пусть мама смотрит. Если он ей нравится, я возражать не буду! Он мне тоже нравится.

– Да, – согласилась Варя. – Он оказался вполне приличным человеком. И шашлыки жарить умеет…И дом у него хоть и большой, но без привидений.

– А как ты думаешь, часовню он построит? – спросил Костя.

– Думаю, построит. Да! Ещё одна неоспоримая польза от того, что они поженятся: ты же будешь здесь жить и учиться в нашей школе!

– А я не хочу здесь жить! Тут, конечно, классно: море рядом, горы. Но я привык к своей школе, к своему двору…

– Как привык, так и отвыкнешь…

– Нет, я лучше каждое лето сюда буду приезжать…

Проходя мимо входа в штольню, Костя хотел было сделать привал и снова зайти в пещеру, но мама твёрдо сказала, что привала не будет. Сегодня – последний вечер, и она хочет подольше побыть с сестрой и дядей Володей.

 

– Меня поражает, как часто моё мнение совпадает с твоим. Что ни говори, но такое встречается нечасто.

– А может, это потому, что ты – моя вторая половинка, – улыбнулся Николай Сергеевич. – Мы всегда одобряем соображения, высказанные кем-то, если думаем так же.

– Да, – продолжила его мысль Вера Николаевна, – восторгаемся мыслью, подкрепляющей наше мнение.

– Но вы уезжаете, а я остаюсь…

– Что за настроение?! Самое главное, что мы с тобой встретились! У нас будет всё хорошо!

– И всё же? Как ты видишь наше будущее? – настойчиво продолжал допытываться Николай Сергеевич.

– Как только сможешь, приедешь к нам. Посмотришь, как мы живём… Ближе познакомимся… Что я тебе ещё могу сказать?

– Но здесь у меня работа, дом… Часовню буду строить…

– Будем строить! А что – работа? Такую работу ты и в Ростове найдёшь. Да здесь и недалеко: если на машине – часов шесть езды А летом будем приезжать сюда!

Николай Сергеевич некоторое время шёл молча, обдумывая предложение Веры Николаевны. Потом тихо сказал:

– Хорошо. Я постараюсь к началу учебного года приехать. Хочу Костика в школу проводить!

Это были те слова, которые и хотела услышать Вера Николаевна. Она остановилась и, обняв его, поцеловала. Потом посмотрела на идущих впереди детей, повторила:

– Всё у нас будет хорошо! Я тебе обещаю!

 

Вечером за столом собрались все. Это был прощальный ужин. Тётя Надя утром должна была идти на дежурство и проводить сестру не могла. Дядя Володя подготовил машину. Договорились, что ровно в час дня они выедут на вокзал. Варя вручила Косте свой бинокль, говоря:

– На память… Я рада, что у меня есть такой брат.

– Спасибо, – смущённо ответил Костя, – только у нас нечего рассматривать. Оставь его у себя. Когда мы в следующем году к вам приедем, будем вместе смотреть в него.

Варя не возражала и положила бинокль обратно в тяжёлый кожаный чехол.

Потом был ужин. Тётя Надя, по просьбе Костика, сварила свои фирменные вареники. Дядя Володя открыл бутылку красного вина и разлил его взрослым в фужеры. В это время раздался звонок в дверь.

Дядя Володя догадался, кто пришёл, и пошёл открывать, говоря:

– Вот теперь, кажется, будет полный комплект. Я думаю, это Николай Сергеевич.

И правда. В комнату вошёл дядя Коля. Он был при параде: светлый костюм, белая сорочка, серебристый галстук. В руках держал розы и бутылку шампанского.

– Не помешаю? – спросил он, глядя на дядю Володю.

– О чём речь?! Проходите. У нас прощальный ужин. Завтра наши возвращаются в свой Ростов.

– Знаю. Потому и пришёл… – ответил дядя Коля.

Костина мама сидела, опустив глаза.

– Вера, чего ты смутилась? – весело спросила тётя Надя. – Мы вашему счастью только рады!..

Потом взрослые пили шампанское и о чём-то громко спорили, смеялись.

– Я хотел бы, – сказал дядя Коля, – подарить тебе картину. Я её принёс, но оставил за дверью. Одну секунду!

Он вышел и через минуту вошёл с картиной, завёрнутой в белое полотно. Снял полотно, и все увидели картину, написанную масляными красками. Сначала всем показалось, что это морской пейзаж. По небу плыли облака, а по морской глади – две лодки. И солнце… Много солнца. Золото его лучей пронизывало и небо, и море, и берег…

Все рассматривали картину молча с минуту-две. Первым прервал молчание дядя Коля:

– Картина с секретом. Вглядитесь. Неужели ничего не видите?

– Как же не видим. Всё видим. Хорошая работа. Чувствуется рука мастера. Чистый Айвазовский, – заметил отец Вари.

– Нет. Вы всё же не видите, – с досадой проговорил Николай Сергеевич.

– Мам, да это же ты!

– Где ты меня углядела? В лодочке? – засмеялась Варина мама.

– Да вот же ты: лодки – это глаза, лучи солнца – волосы твои. Ой, мам, как похоже-е-е…

Через мгновение, точно по мановению волшебной палочки, все видели на картине уже не море, а портрет красивой молодой женщины, очень похожей на одну из мам – Варину или Костика.

Дети даже заспорили, на чью маму больше похож этот портрет. В отличие от взрослых они так и не поняли, с кого именно он написан.

– Когда ты успел его написать? – тихо спросила Костина мама.

– Успел… – ответил дядя Коля. – В этой картине – всё. Здесь не обманешь! Всё, что хотел сказать, о чём думал, что чувствовал. Я дарю тебе частичку своей души – твой образ в моём сердце. – Потом, взглянув на всех, торжественно продолжал: – А ещё хочу сообщить, что мы с Верой решили объединиться. Хочу усыновить Костика, чтобы у нас была полноценная семья. Говорю это вам, как ближайшим родственникам.

Взрослые стали целовать, поздравлять Костину маму и дядю Колю…

– Вот здорово, – тихо сказала Косте Варя, – мы будем жить рядом! И папа у тебя будет настоящий художник!

– Я тоже хотел бы научиться так рисовать, – так же тихо ответил Костя…

 

На следующий день с утра зарядил мелкий дождик. Утомлённые походом Варя и Костя спали в своих кроватях, и взрослые решили их не будить рано.

Тётя Надя уехала на работу. Дядя Володя помог Костиной маме упаковать чемодан и картину.

Потом проснулась Варя и разбудила Костю.

– «Вставай, вставай, штанишки надевай!» – пропела она утреннюю побудку.

Костя сладко потянулся и спросил:

– Уже утро? Странно. Мне кажется, я и не спал… Так хочется ещё поспать.

Но услышал из другой комнаты голос дяди Володи:

– Ребята! Марш на зарядку.

– Пап, так дождик же идёт! – ответила ему Варя.

– А вы на веранде! Посмотри, который час!

Костик встал, надел шорты и пошёл с Варей на веранду делать зарядку.

После зарядки и, как обычно, умывания холодной водой по-пояс, сели завтракать.

Потом часы словно остановились. Время тянулось медленно, и Костя то и дело смотрел на циферблат, ожидая, когда же, наконец, наступит час и они на машине поедут в Симферополь.

– В Ростов мы приезжаем в половине восьмого утра. Хорошо. Ночь поспал, и утром уже дома, – сказала Костина мама.

– А Николай провожать не придёт? – спросил дядя Володя.

– Он на работе. Сегодня у него важное совещание в Ялте, но обещал, если сможет, приехать на вокзал.

– Понятно, – кивнул дядя Володя. – Мне он нравится. Нормальный мужик. Тебе с ним будет хорошо, да и Костику отец нужен.

– Нужен. Меня только пугает, что мне будет трудно ему соответствовать. Он много знает, образован, а что я?!

– Это ты брось! Мне кажется, вы идеально подходите друг к другу.

– Наверное, ты прав. Знаешь, мне показалось, что мы и думаем одинаково.

Дождь усилился, и по дороге потекли бурные ручьи.

– Наверное, нужно выехать чуть раньше. По мокрой дороге не погонишь, – сказал дядя Володя.

– Ну, что ж. Мы готовы, – откликнулась мама Кости.

 

Заседание экспертного Совета затягивалось, и Николай Сергеевич занервничал.

«Пора заканчивать эту говорильню, – думал он. – Этот Остапенко говорит правильно, только всё это очевидно, и никто ему возражать не будет. Старые кадры. Он ещё при Советах на партийной работе поднаторел…»

А председатель экспертного Совета запальчиво продолжал:

– На Земле живут разные народы. Их менталитет определяют воспитание и религия, уровень жизни и культура… Поэтому так важно принять общие правила общежития.

– Да, кто же с этим спорит? – удивился Николай Сергеевич.

– Вы должны знать, что сегодня у нас курс на национализацию… Должны знать…

– Всё знать невозможно! – перебил его Николай Сергеевич. – По окончании института нам говорили: вы ещё не специалисты, вы – люди, научившиеся читать специальные книги! Умение находить информацию, особенно сегодня, в век Интернета, – великое искусство! И хватит этого словоблудия. Работать нужно!

Он встал и направился к выходу.

– Вы куда?! – воскликнул Остапенко. Остальные члены Совета тоже встали со своих мест.

– Ну, о чём говорить, Степан Петрович? – заступилась за коллегу Мария Васильевна, старший научный сотрудник музея. – Всё и так ясно. А Николаю Сергеевичу нужно успеть ещё на вокзал в Симферополь, на дворе дождь…

Обескураженный таким завершением совещания, Степан Петрович собрал свои бумаги, разбросанные на столе, и проворчал:

– Вечно он куда-то торопится. Я думаю, у него звёздная болезнь начинается. Как только получил звание, стал позволять себе такое…

– Ну, что вы такое говорите. Он ещё утром мне говорил, что ему нужно проводить родственницу из России, – заступилась за него Мария Васильевна…

 

Николай Сергеевич вышел к машине, но вспомнил, что забыл книгу, которую ему принёс товарищ. Он дал её на неделю, так что нужно было взять, тем более что книга эта была нужна для работы. Он взглянул на часы, вернулся, взял со стола книгу и сел в машину.

Дождь лил не переставая. Дорога была мокрая и блестела.

«Поезд в половине третьего, – подумал Николай Сергеевич. – Нужно торопиться». День был каким-то сумасшедшим. С утра моросил мелкий дождик. Потом вдруг опустился густой туман. Сегодня они уезжают… и, как назло, он задержался на работе.

Николай Сергеевич нажимал на педаль газа. Потом подумал, что по мокрой дороге ехать с такой скоростью небезопасно. Но нужно торопиться. Он хотел ещё купить цветы, но, видимо, придётся обойтись без них.

Николай Сергеевич был опытным водителем и лихо правил машиной, накреняясь к запотевшему стеклу и не обращая внимания на очертания высоких пирамидальных тополей вдоль дороги.

«Всё-таки нужно будет поменять "дворники;. При таком ливне они не справляются, – подумал он. – Вот сейчас на встречной полосе врежусь на лихом развороте в замызганный грузовик…» И эти воображаемые сцены собственной и скорой гибели меняли восприятие им реальности.
И вдруг он увидел собачку, выскочившую на дорогу. За нею побежал мальчишка лет десяти. По встречной полосе быстро ехал рейсовый автобус. И он понял, что если сейчас собачка и мальчик не погибнут под колёсами автобуса, то у них уже не останется шансов уцелеть. Он скорее почувствовал, чем увидел, как люди, ожидающие автобус, истерически ахнули, и его внедорожник со всего хода врезался в большую корявую акацию…

На какое-то время Николай Сергеевич потерял сознание, но вскоре очнулся. Увидел, что к нему подбежали люди.

– Мальчишка цел? – спросил он и, услышав успокоительный ответ, закрыл глаза. Очень болела голова. «Теперь я уж точно не смогу их проводить… Жаль!»

Примчалась «Скорая» и увезла его в больницу…

Лечащий врач Иван Васильевич Литвиненко строго-настрого приказал лежать.

– У вас тяжёлое сотрясение мозга, перелом трёх рёбер, ушиб грудной клетки… С этим шутить нельзя!

И он лежал. К нему в больницу приходили коллеги, соседи.

– А Вера всё волновалась, – сказал Владимир Леонидович Николаю Сергеевичу. – Переживала, что не пришли проводить.

– К ней и торопился, – ответил Николай Сергеевич. – Да, видно, не судьба.

– А вы ей не позвонили?

– Звонил, но не говорил ничего о случившемся. Зачем волновать? Не приехал, потому что был занят…

– Напрасно не сказали. Она – медик. В обморок бы не упала. А полуправда – это та же ложь!

– Да чего же даром тревожить? Подлечусь и, как обещал, приеду. Правда, к началу учебного года уже не успею.

– Ну да… ну, конечно, – кивнул Владимир Леонидович.

 

Прошла неделя. Николаю Сергеевичу не разрешали даже вставать. Ежедневные капельницы, инъекции.

Палата была на две кровати, но лежал он в ней один. Заведующий отделением хорошо знал его и сказал молодому врачу, который вёл больного:

– Заслуженный художник, лауреат разных премий… наше национальное достояние… Обрати на него внимание… Если что нужно – сразу же говори.

– Да я на всех обращаю внимание. При чём здесь чины и звания?

– Ладно, не закипай. Просто проинформировал, кто он есть…

Через неделю Николаю Сергеевичу стало значительно лучше, но вставать ему всё ещё не разрешали, и он целыми днями лежал на спине, уставившись в потолок, и думал о Вере и Косте. Представлял, как они будут жить вместе, как он будет учить рисованию Костика. У мальчишки несомненные способности. Он показывал свой рисунок о защитниках Севастополя. Неплохо-неплохо… И фантазия есть!..

Принесли обед. Николай Сергеевич съел его без аппетита. Понимал: кушать нужно…

После обеда в отделении разрешены посещения, но он никого не ждал. Кто к нему мог прийти? Он в этом мире – один как перст.

Читать врач запретил. Нельзя напрягать зрение… Вот и лежал, внимательно рассматривая потолок. Представил себе, что этот потолок – формат его полотна и он на нём пишет картину, на первом плане – Вера. Чуть поодаль скала со смотровой площадкой. И он возится с костром, над которым висит котелок с водой…

Вдруг в дверь кто-то тихо постучал.

– Войдите! – крикнул Николай Сергеевич, ожидая увидеть кого-нибудь из коллег, но в палату вошла Вера Николаевна.

Удивлению его не было предела.

– Ты?! Как узнала?

– Володя позвонил. Как же так?

– Ну, случилось… Зато мальчишку не задавил. Он выбежал на дорогу за своей собачкой, а навстречу шёл рейсовый автобус. Вот и пришлось свернуть в кювет. Хорошо, что не в обрыв!

– А я… что только не передумала!

– Что со мною может произойти? Ведь я – Ник-бессмертный и очень тебя люблю! – успокоил он её.