Как стать писателем?

       21 ноября. В воскресенье, поднявшись на третий этаж ДК, увидел Кудряшова и Кальжанову. Поговорил с ней о Мише, её сыне. Поступил в институт.

 Пришел Ульянов, упрекнул меня, что не дал рукопись для книжки. Хотя, если разобраться, я отдал ему рукопись, а он зачем-то передал её кому-то на рецензию.

Появился Виктор Громыко. В прошлый раз он дал мне книгу с рассказами Валентина Распутина “Рудольфио”, чтобы поучился у мастера, как надо писать. Словно мужику из дремучего леса, который ничего не читает. Я о Распутине и до этого был хорошего мнения из-за его рассказа «Уроки французского». Эти же рассказы оставили равнодушным, не задели.

Сейчас не спешил отдавать книгу, думая, что улучу, когда он освободится, заодно, и поговорим по душам. Но он уже давно беспокоился, переживал, что я не принес книгу, присвою, и сразу спросил о ней. Я вернул книгу. Он сказал, что мой рассказ прочитал, но сейчас он уходит, вот номер телефона, чтобы позвонил, когда будет время.

Кальжанова услышала про рукопись и тоже изъявила желание прочитать. Я отдал ей.
Во вторник я «скользил», намеревался часа четыре посидеть в читальном зале, но по дороге домой вспомнил о предложении Громыко. Как я и думал, он не стал по телефону разбирать рассказ, предложил приехать к нему в Старый город. Я согласился быть у него в три часа. Планы мои нарушились. Уже полдень, я успевал только обменять книги, вернуться домой за рассказом, и ровно в три был у него.

Дверь открыла его жена. Высокая, худая молодая женщина с некрасивым, но выразительным, озабоченным лицом интеллигентки. Я разделся - повесил пиджак на вешалку. Вышел Виктор и провел в свой кабинет, маленькую комнатку с балконом: секретер, стол с портативной машинкой, разбросанные листы бумаги с редкими строчками посередине. Живописный беспорядок.

 Это следовало понимать так, он творит прямо на машинку, а не как другие – ручкой. Заметил старую облезлую икону на толстых досках, прислоненную к стене. Икона говорила, что хозяин не отстает от моды, держит хвост пистолетом, то есть по ветру.

Виктор рассказал, что машинка югославская, продавалась в Москве небольшими партиями по 230 рублей, и он переплатил за нее всего лишь 30 рублей, хотя просили 60 рублей. Регулируется сила удара, печатает очень легко. На батарее сушились сигареты "Мугань". Форточка открыта, в комнате довольно прохладно. Он закурил папиросу, и я, настраиваясь на долгий литературный разговор, тоже взял папиросу. Дома-то не курил, а очень хочется. Сейчас же, вроде бы, и предлог появился, чтобы успокоить свою совесть.

Вошла его жена, принесла две чашки чая, вазочку с сахаром и лимоном. Я дома успел выпить чаю, поэтому к чашке не притронулся, меня же не спрашивали, хочу я или нет. Почти все время говорил он, менторским тоном, уважая только свою точку зрения,  пренебрежительно отозвался о Горьком, не считая его великим. Юлиан Семенов обыкновенный писака. Константин Симонов скоро забудется, так как не оставил ничего значительного. Мол, и на фронте-то не был.

      Про меня сказал, что я заблудился, не умею выбирать писателей для чтения, не чувствую слова, в рассказах литературщина, красивость. Так писать нельзя. Долго доказывал, что это у меня не рассказы, они не должны превышать 15-30 страниц, а у меня 39. И не повесть. А что?

За окном стемнело, а он все говорил, не спеша, с достоинством. Я решил закругляться, спросил о его творческих планах. Собирается писать, и пока будет "сидеть" на 90 рублей оклада, который ему положили в ДК "50 лет Октября".  Предложил мне ходить туда,  мол, Ульянов ничего не даст, как учитель. А он будет готовиться к занятиям, проводить литучебу.

Меня же не прельщает переться на занятия за 20 километров, тем более что не согласен с его доводами и установками. Громыко 31 год, проучился в Литинституте и не видел жизнь, о чем же он собирается писать? Да и особым талантом не наделен, читал отрывок из его повести в «Литературной России», ничего особенного, заурядно, скучно, так пишут все советские писатели. Посмотрим, что скажет о моих рассказах Кальжанова — она член журналистов, сменила Кауфмана, основателя лито “Лада”.

В лито снова появился Толик. Я было думал, наконец-то, до него дошло, что не его удел — писать рассказы.

 В ДК оживление, мимо нас в зал проходят какие-то люди. Толик говорит, что узнал Стахана Рахимова и Аллу Ёшпе. Афиш не видел, удивлен их появлением в нашей провинции. Правда, по радио и телевидению их не слышно и не видно. Я не знал, что скоро они эмигрируют.

Ребят пришло много. Кальжанова начала нудно разбирать рассказ Толика. Большинству ясно, что ему не стоило уделять внимание, рассказ очень слабый. Бесило, что отнимают время на ерунду, вынуждены сидеть и слушать, совершенно никому ненужное. Ведь, понятно, что из  него толка не будет, зачем же зря отнимать у всех время,  добро бы один на один, а то в присутствии всех! Но Галина отбывала время.

Как-то он меня спросил:
— Что нужно,  чтобы стать писателем?

Я опешил. Стал объяснять, что надо ходить в библиотеку, там много полезных книг, где на всё есть ответы.

 После лито нам по пути, вместе вышли и сели в переполненный автобус. Стояли рядом, и я упрекнул:

— Что же ты, за два года один рассказ написал?
— Но у меня совершенно нет времени. Учился на наладчика, дома маленькие дети.

Завистливо вздохнул,  узнав, что мои рассказы печатались в газете.
— Мне бы хоть один  рассказ напечатать.

Это из двух, что он, вообще, за свою жизнь написал. Так и тянуло сказать, чтобы оставил это занятие, ничего у него не получится. Постарался тактично натолкнуть на эту мысль. Рассказал, что Чехов каждый день писал по рассказу, и другим советовал это делать. Вообще, писателем быть очень трудно, нет никакой гарантии, что может что-то получиться. Он замолчал, обидевшись. Понял, что говорю в его адрес. Перед этим он, как бы оправдываясь, сказал:

— Жене очень понравился мой рассказ. Читал друзьям по работе, и они тоже хвалили.

На своей остановке я вышел, поняв, что мои доводы до него не доходят.

 На следующее заседание он снова пришел. По настороженному взгляду, понял, он все помнит и обижается, вероятно,  считает меня зазнавшимся,  не признающим его талант и литературные способности.

продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/02/401


Рецензии
Н-н-н... да... аргумент "моя тёща в восторге" у многих присутствует)))

Удачи Вам, Вячеслав!

Андрей Амельяненко   18.03.2018 11:05     Заявить о нарушении
Андрей, рад Вас видеть в добром здравии.
Спасибо за внимание и отклик!
Прочитали много, а откликнулись лишь не сей пассаж: что, больше ничто не тронуло?
И Вам удачи!

Вячеслав Вячеславов   18.03.2018 11:47   Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.