Жена волшебника. 2-7. Фрязины

Очередной закидон Амида с Игнатом выглядел так. Партнёры по магии подчинили себе волю одного таксиста и гоняли того по окраинам области. Познакомились они с ним около железнодорожной станции Орехово-Зуево в одноимённом подмосковном городе.  Это было вечером, а с утра, напившись коктейля «водка с лимоном» они решили поехать покататься на электричках по горьковскому направлению, чтобы выяснить какие-то магические предпосылки написания известной поэмы в прозе Венечки Ерофеева.
До Петушков по неизвестной причине, они так и не добрались тогда в тот день, заплутав в такси по многочисленным деревенькам, что расположены до воспетого Венечкой населённого пункта. Димка с Юркой выехали с курского вокзала, проехали Железнодорожный и перво-наперво вышли во Фрязево, чтобы исследовать соединение «Горьковки» с «Ярославкой», которое добавилось в семьдесят первом году прошлого века. Юрка утверждал, что именно поэма Венечки послужила магическим толчком к  соединению двух направлений железных дорог из Москвы, так как была написана накануне или чуть не одновременно  до этого события. Уж придумка товарища Ерофеева была точно раньше, а в итоге провидение спланировало построить ветку от Королёва до Фрязево.
 Димка не спорил. Он доверял мнению друга, но хотел воочию убедиться, что это именно так. Энергетические потоки, вызываемые перемещением людей из Москвы, после этих событий сорокалетней давности, поделились. Часть составов дальнего следования нижегородского направления стали отправляться с Ярославского вокзала и это немного разгрузило курское направление. Нижегородскую железку построили чуть раньше Ярославки.  Инициатором этого явился сам Николашка, а не какой-то там профессор Чижов. Во всяком случае, до Кореи и Китая поезда сейчас отправлялись  только с Ярославского вокзала.
Игнат говорил мужу Димке, когда они шли по путям от станции Фрязево в обратном направлении к Москве, чтобы увидеть развилку железной дороги:
- Амид, а раньше станция Фрязево, называлась Стёпаново, знаешь?
- И Гжелью называли. Пока не назвали по имени близлежащего населённого пункта. Кстати, вначале тот назывался Фрязино. Но ведь сейчас Фрязино то в другом месте, по Ярославке. Люди постоянно даже сейчас путаются, когда берут билеты. С ярославки то можно доехать и туда и туда, только Фрязево дальше и билет стоит дороже почти вдвое. А раньше, когда не было табло дублирующего на платформе, да и светового не было, а было механические, которые обновлялись долго и путались пути и люди и часто уезжали вообще не туда, куда надо. Если к тому же ехали в первый раз и никто не предупредил, что поезда с одного вокзала ходят в населённые пункты с очень похожими названиями.
- Твои знания поражают, Амид. Видно ты хорошо подготовился к нашей поездке. В интернете посидел? – сказал с хитрым прищуром Юрка.
- Юр, ты меня удивляешь. Разве маги моего уровня сидят в Интернете? – сделал вид что удивился муж, подыграв другу.
- Амид, извини. Я не знаю всех твоих фокусов.  Я вот, как нормальный человек – посидел. А ты хочешь сказать нет? Медитировал что ли?
- Конечно, медитировал. Пообщался кое с кем. Давно хотел накопать что-нибудь на провидение. Всё тяжелее с ним работать становится. – признался муж уже по серьёзному и пожаловался на трудности работы мага его уровня.
- Амид, тогда для тебя не будет новостью то, что Ногинск раньше Богородском назывался?
- Нет, конечно. Хорошее название было дано городу, в честь православного праздника святой Богородицы. В принципе поселений с таким названием в то время много было и в соседних областях, только . Да и сейчас есть. Не советская бы власть. Не товарищ бы Витя, который, кстати революцию в Москве сделал параллельно с Питерской, хотя первый же не соглашался с апрельскими тезисами Ильича. -  выдал очередную партию знаний муж. В романе он у меня получался не в меру умным. Может быть потому, что я его хотела таким видеть. Во всяком случае, я старалась как можно полнее использовать информацию из дневника мужа. Часто только она была обрывочная и непонятно кому принадлежала. Я делала предположения сама, и выбрав мужу роль чуть не профессора истории, писала пространные монологи всё-таки от его лица. Игнат тем временем вступил.
- Говорят, что с тезисами Володи Ульянова были почти все не согласны, но он как-то смог всех убедить буквально за месяц.
- Да, Юр, запутанная история с нашим великим вождём. Сейчас говорят, что вообще его не было, а был некто Николай Ленин в смольном с Троцким в ноябре семнадцатого.
- Так всё вроде сходится. Вроде как в двенадцатом Володя Ульянов сидел с пьяницей писателем Николаем Лениным и поменялся с ним одеждой и документами. После этого и стал им как гражданское лицо.
- Может быть и так, Юр. Так сейчас вообще утверждают, что нашего вождя подменил в восемнадцатом американец. Или же ещё раньше. Сравнивают фотографии из досье жандармерии на Ульянова девяносто пятого года с фото с кинохроники и говорят, что это уже разные люди.
- Да, слышал. И Троцкий был Бронштейном. А Ленина, говорят подменил лидер социалистов Америки Борис Райнштайн, который и тексты писал, на радио записывался и интервью газетам давал, пока за него светились двойники и брат Володи – Дмитрий, с двадцатого года какого-то самарского юриста. В итоге похоронили в мавзолее Райнштайна. А куда дели тело Володи – неизвестно.
- Вот, вот, Юр. Болел он страшно. Ты фотографию его видел, сделанную перед смертью? Он же сифилисом болел. Смотреть страшно. Неужели могли допустить, чтобы такое в мавзолей класть?      
- Запутанная история – ничего не скажешь, как и о всей истории. Она большая фантастика, чем сама фантастика, Амид. Как включили печатный станок, так такого понаписали в своё оправдания монархи те же. Поди разберись, где правда? Так каждые полвека всё и переписывали. Газета в своё время была двигателем эпохи. Не печатное слово в Европе и не было бы войн, которые начались из-за того, что англичане немцев грязью обливали. А дружба Наполеона с крупнейшим французским издателем журналов чего стоила. Подыми ты страну в штыки, когда не было ни радио и ни телевидения?
- Да, Юр ты прав. Всё перепуталось.

Муж с Игнатом подходили к Бабеево, которое располагалось слева от железки. Разговор их сменил тему, и они начали обсуждать династию Морозовых.
- Амид, я тут готовясь к нашей поездке, прочитал про Морозовых. Они же прямое отношение имели к этим местам.
- Так точно, мой драгоценный друг, - оценил муж подготовку Юрки. – Ну и что ты вычитал, кроме того, что они старообрядцами все были.
-Например то, что основатель династии Савва Васильевич был не менее известен, чем его внук Савва Тимофеевич.
- Да, не менее. Именно он же выкупил себя с отцом и четырьмя детьми с двадцать первом за семнадцать тысяч рублей у Рюмина. А всё из-за того, что удачно женился в девяносто седьмом на Ульяне, дочери красильных дел мастера. Вот они вместе и начали ткани делать. Он умел ткать, а жена красить. Рюмин, наверное, и сам не рад был потом, что подарил им на свадьбу пять рублей золотом, на какие они и открыли шелкоткацкую мастерскую и наняли рабочих.
 - Кстати, Юр, пятый его сын Тимофей, родился уже свободным. Его сын Савва Тимофеевич, был известной личностью. Дружил с большевиками и в свой роковой пятый год прятал Баумана и сделал заявление председателю комитета министров Витте, что пора кончать с самодержавием. Савва Тимофеевич дружил с Горьким и финансировал издание «Искры».
- Из-за  этого его, наверное и застрелили в Каннах, куда он отправился из Берлина.
- Амид, ты считаешь, что он не сам застрелился?
- Определённо не сам. Вообще, он молодец был. Продолжил дело деда. Обучал своих рабочих. Ввёл оплату по беременности, - начал перечислять заслуги Саввы Димка. Игнат перехватил инициативу и продолжил.
- Точно, точно. Его Никольская мануфактура была в то время очень известна. Савву называли «купеческим воеводой». После учёбы в московском императорском университете общался с Менделеевым. Ему принадлежали хлопковые поля в Туркестане, он изучал химию в Кембридже, текстильное дело в Манчестере.
Какое-то время друзья ещё пообсуждали какое влияние Морозовы оказали на победу большевиков и вообще на развитие промышленности в России в то время. Амид рассказал, что за Фрязино, в сорока километрах есть посёлок Фряново и что там тоже была в советские годы ткацкая фабрика, да и вообще в Щёлковском районе ткацкое-прядильное производство было развито.  Само Щёлково было названо от слова «щёлкать», как место где щёлкало, наверное ткацкие станки это и делали. С тысяча семьсот шестьдесят девятого года крестьянам было разрешено заниматься промышленной деятельностью и к девяносто седьмому году в  Щёлкове уже было восемь шелкоткацких заведений. В этом году как раз и женился Савва Васильевич в Зуеве. Так что не он первым то додумался до такого бизнеса. А самое интересное, что и Щёлково и Богородск стояли и стоят на Клязьме. Для окраски пряжи нужно же было откуда-то воду брать.
Что же касается Фряново, то название поселение получило видимо как и Фрязино и Фрязево от строителей Московского Кремля фрязинов, итальянцев, которые получили эти селения в дар за услуги перед родиной. По мнению героев моего романа, что муж, что Юрка всё пытались за своими разговорами проследить тайную связь между всеми этими историческими событиями. Так вот шёлкопрядильную фабрику во Фряново основал какой-то армянин ещё в тридцать шестом году восемнадцатого века, до решения правительства.