Рейхспротектор Российской Империи. Антропоид. III

25 мая 1942 года
Берлин, Германская империя

«Добрый вечер, оберштурмбанфюрер» - неожиданно глухим, обеспокоенным и каким-то подобострастным голосом произнёс Эйхман. «Я могу войти?»

Ни обращение к нему по его эсэсовскому званию (вообще говоря, нелегитимному, ибо его удостоверение РСХА было, по сути, чистейшей липой), ни отсутствие стандартного «Хайль Гитлер» Шольца не удивило. Если за ним следили люди Эйхмана (а теперь у Шольца в этом не было ни малейшего сомнения), то они доложили своему начальнику о том, в какую униформу был одет вернувшийся домой абверовец. Как не было у него сомнения и в том, что пока ещё неизвестному ему делу, с которым к нему пришёл гестаповец, шум был явно противопоказан.

Даже такой, как хлёсткое нацистское приветствие…

«Можете» - безо всякого удовольствия кивнул Шольц. Затем махнул рукой в сторону просторной гостиной. «Проходите, устраивайтесь»

«Спасибо»

Эйхман прошёл в гостиную и с видимым облегчением опустился в удобное кожаное кресло. В котором, по иронии Судьбы (или Всевышнего – это уж кому как больше нравится) три с половиной года назад сидела самая что ни на есть еврейка Сара Бернштейн.

Обычное дело для стратегического оперативника абвера. Лучшего стратегического оперативника.

Гестаповец был, как и Шольц, одет в штатское. Которое не особо ему шло (в эсэсовской фельдграу Эйхман выглядел гораздо более стильно и эффектно), но и не особо портило его внешний вид. Хотя и придавало ему некоторый оттенок банальности, ибо выглядел он в штатском… как заштатный, ничем не примечательный, типично немецкий чиновник средней руки. Во всяком, первое впечатление он производил именно такое.

Обманчивое впечатление. Ибо под внешностью заурядного бюрократа скрывался не только организатор каких поискать даже в отличавшемся высочайшей эффективностью аппарате Гейдриха, но и пассионарий – «крестоносец», фанатично убеждённый в правоте своего дела и в его исключительной важности для защиты (да что там – спасения!) немецкого народа, нации, арийской расы…

Шольц вдруг вспомнил, как именно в этой гостинице, в ночь с 10 на 11 ноября 1938 года – печально знаменитую Kristallnacht - «Хрустальную ночь» он долго и последовательно объяснял до полусмерти напуганной еврейке, которую он за пару часов до того буквально вырвал из рук разъярённой, обезумевшей, осатаневшей толпы (несколько отрезвевшей после двух выстрелов в воздух из его табельного «Браунинга») почему.

Почему едва ли не самую здравую, культурную, образованную нацию Европы (а то и всего мира) настолько охватил, подчинил себе ужасный, отвратительный, всеразрушающий демон юдофобию, что она оказалась способной едва ли не на самые масштабные и чудовищные злодеяния в современной истории. Причём способной не только взрываться (как в «Хрустальную ночь»), но и целенаправленно и последовательно, по-немецки методично и эффективно выдавливать целую нацию – включая женщин, стариков, детей и грудных младенцев – сначала из общества, затем – с территории, затем…

Затем и из самой жизни.

Не то чтобы Германия была самой юдофобской страной Европы. В начале ХХ столетия (в кайзеровской Германской империи) к евреям в Германии относились уж точно не хуже, чем в Великобритании, Франции, Италии, Испании. Если не лучше. Тем более, что из каждых шести евреев пять были ассимилированы («германизованы»). Иными словами, с социальной точки зрения, да и с точки зрения менталитета, они не отличались от окружавших их немцев практически ничем. Поэтому ортодоксальные евреи «в кафтанах и с пейсами», строго соблюдавшие каноны иудаизма, были столь же чужды подавляющему большинству немецких евреев, как и самим немцам.

По сути, единственным публичным проявлением юдофобии при кайзере были нападки в печати на еврейских интеллектуалов – от Генриха Гейне до Теодора Лессинга. Отпустить колкость или насмешку над еврейскими литераторами или музыкантами было одним из любимейших занятий немецких юдофобов – от Вагнера в середине девятнадцатого века до Фрича в его конце. К счастью, этими нападками сама юдофобская деятельность и исчерпывалась. Наиболее агрессивные юдофобы типа Вильгельма Марра или Пауля де Лагарда (первым предложившего принудительно выселить всех евреев на остров Мадагаскар) были лишь жалкими маргиналами на фоне этой «культурной юдофобии».

Так бы всё и продолжалось до сих пор… если не два «великих перелома» 1917-1919 годов: большевистского переворота в России и донельзя похабного, грабительского, бесчеловечного, омерзительного и предательского Версальского договора. А также вызванные ими события, до полусмерти напугавшие Германию сверху донизу – вспышки жуткого красного террора в «советских республиках» в Венгрии, Словакии и в самой Германии – в Баварии.

Вспышки, которые едва не привели к насильственной большевизации всей Европы – со всеми ужасами большевизма. Повальным ограблением всех имущих классов, уничтожением всех гражданских прав и свобод, массовыми расстрелами (а то и куда более жестокими убийствами), разрушением экономики (неизбежным следствием насильственной национализации и запрещения предпринимательства), коллективизацией сельского хозяйства. ГУЛАГом; разнарядками на расстрелы и аресты…

В Берлине в 1921 году проживало более двухсот тысяч русских, бежавших из большевистского ада. Которым было что рассказать (благо многие из них неплохо владели немецким языком – спасибо русской системе школьного и университетского образования).

В 1919 году только мятеж атамана Григорьева спас Румынию (а затем – и всю Европу) от оккупации большевиками; в 1920 году – только «чудо на Висле», которое буквально из ничего сотворил фактический диктатор Польши Юзеф Пилсудский (у тогдашнего германского рейхсвера стараниями авторов Версальского договора) не был ни сил, ни возможностей защитить свою страну от красных полчищ.

Поэтому у немцев были все основания всерьёз опасаться большевизма – и внешнего, и внутреннего. Ибо Коммунистическая партия Германии – по совершенно непонятным причинам вполне себе легальная в Веймарской республике – была германской секцией созданного российскими большевиками Коминтерна, открыто ставившего задачу большевизации всего мира. В случае необходимости, силой оружия…

Причём в самой Германии они попытались взять власть дважды – в 1919 и 1923 годах. Чтобы затем разрушить страну до основания и залить её потоками крови, как это сделали большевики в России в 1917, и как это едва не получилось у них в Венгрии, Словакии, Баварии…

К счастью, обе эти попытки тоже закончилась провалом (и у рейхсвера, и у немецкого народа в целом оказалось достаточно здравого смысла и инстинкта самосохранения, чтобы задушить большевистского монстра «в колыбели»). Но немцев напугала ощутимо.

На немецких и прочих европейских евреях вся эта большевистская катавасия не отразилась бы никак (за исключением того, что многие евреи сами стали жертвами большевиков – и в Германии, и в России, и в других странах)…

Если бы не нацистская расовая теория, ставшая с начала 1933 года в Германии государственной идеологией.

Шольц – как и любой другой настоящий католик – считал всю эту теорию редкостной чепухой. Ибо католический - значит вселенский;  а для действительно вселенской Церкви национальность человека значения не имеет. Перед Святым Престолом (как и перед Престолом Божьим) равны все – и русский, и немец, и еврей, и китаец, и индус…

Ибо, как сказал святой апостол Павел в своём Послании к Коринфянам «..нет ни эллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос…»

А нацистский режим – режимом дьявольским, сатанинским. Имевшим право на существование лишь постольку, поскольку он был единственной силой, способной предотвратить триумф другого, ещё более дьявольского и сатанинского режима – большевистского…

Именно поэтому почти полтора десятилетия назад, в теперь уже бесконечно далёком двадцать девятом, потомственный немецкий аристократ Карл Юрген фон Шольц, выпускник Кембриджа (no less) и стал тайным агентом Секретной службы Его Величества короля Великобритании Георга V.

Чтобы внести свой вклад – желательно, ощутимый вклад – в уничтожение обоих этих дьявольских режимов. Желательно, одновременное (в крайнем случае - последовательное).

Что, в общем-то и происходило начиная с 22 июня 1941 года. Даты, на события которой тогда ещё гауптман вермахта Шольц оказал определённое влияние. Возможно, едва ли не определяющее.

Раздобыв убийственные доказательства планов нападения СССР на Германию в «день М».

Двадцать пятого июня 1941 года… Гитлер опередил Сталина всего на три дня…

Будучи абсолютно убеждённым в том, что первым падёт именно большевистский, сталинский режим. И только затем – режим нацистский. Ибо с его – весьма неплохо информированной – точки (как он шутя говорил по-русски «кочки») зрения, режим большевистский был куда хуже режима нацистского.

Ибо он своими глазами видел и ужасы Голодомора (вплоть до каннибализма), и кошмар Бутовского полигона, и автомобили – газвагены Исая Берга, которые забивали приговорёнными к смерти жуткими «тройками» НКВД, переключали выхлопы грузовиков с маскировочной надписью «Хлеб» на борту вовнутрь… а в Бутово или на Коммунарку привозили уже трупы, которые оставалось только закопать или кремировать.

Знал он и число заключённых ГУЛАГа зимой 1937 года (сумел добыть соответствующие документы во время своего очередного «визита без приглашения» в СССР). Восемьсот двадцать тысяч человек. Ровно в двести раз больше, чем во всех лагерях Третьего рейха (эту информацию ему любезно предоставил лично Рейнгард Гейдрих – в то время ещё шеф гестапо).

Во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года – того ещё акта государственного терроризма – было убито в общей сложность 89 политических противников Гитлера. От штурмовиков до крайне правых консерваторов. Восемьдесят девять. Из 69 жертв политических убийств в 1933 году четверть составляли национал-социалисты. Убитые коммунистами или социал-демократами.

Только в 1937-м году только по одному совершенно секретному приказу наркома внутренних дел СССР за номером 00447 в административном порядке («по разнарядкам») только в Московской области было расстреляно 35 000 человек.

Тридцать пять тысяч… А всего по этому людоедскому приказу предписывалось арестовать 259 450 человек, из которых 72 950 расстрелять, а 194 800 — отправить в лагеря. В административном порядке, без суда…

Шольц до сих пор удивлялся, почему Всевышний (как убеждённый католик, он знал, что ничего в этом мире не происходит без согласия «небесной канцелярии») позволил сталинскому режиму удержаться у власти.

Сначала 16 октября прошлого года, когда Гудериан просто не поверил фронтовой разведке, сообщившей, что Москва практически беззащитна, а в городе царит паника. Не поверил – и не нанёс последний, решительный, всесокрушающий удар (благо было чем). И не взял Москву.

Затем – уже 25 ноября, когда только нелётная погода помешала Шольцу и его «Sonderkommando S»  захватить плотину Истринского водохранилища, предотвратить его взрыв и открыть 4-й танковой группе Хепнера прямую дорогу на вновь практически ничем не защищённую Москву.

Первые подозрения у него стали появляться в самом начале войны – во время «похода за меморандумом Нойера», когда он собственными глазами увидел методы, которыми нацисты и их местные «добровольные помощники» собираются «решать еврейский вопрос» в Европе. Раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно.

Нацисты подняли руку на народ Божий. Его народ. Народ, занимавший особенное, уникальное место в планах Всевышнего по спасению человечества. Народ, через который человечество получило и Декалог; и оба завета – Ветхий и Новый; и христианство (и все апостолы, включая Павла, и сам Сын Человеческий были евреями); и в значительной степени всю современную европейскую и американскую цивилизацию. Которая, что бы там не говорили нацистские фанатики, покоится на трёх китах – греческой культуре, римском праве и христианской религии.

Это был уже перебор. Такое Всевышний не мог простить никому. Поэтому Шольц знал, именно знал, что нацистский и юдофобский Третий рейх был обречён на поражение. Он только надеялся (и делал для этого всё возможное), чтобы своими предсмертными конвульсиями нацистская Германия нанесла если не смертельный, то достаточно сильный удар большевистскому чудовищу.

Достаточный для того, чтобы англо-американцы и их союзники – представители цивилизации – быстро, эффективно и максимально безболезненно покончили с этим жутким монстром. Навсегда покончили.

Репрессии против евреев, были, конечно, преступлением. Причём преступлением государственным. Актом чудовищного государственного терроризма. И. что было более всего обидно (хотя Шольц был католиком, он был ещё и немцем), ошибкой. Чудовищной ошибкой. Точнее, результатом чудовищной ошибки (причём не очень понятно, насколько сознательной или бессознательной), которую сделали лично Адольф Гитлер и все прочие, вовлечённые в юдофобскую вакханалию = от «наци №2» Германа Геринга до последнего эсэсмана в концлагере или гетто.

«Это больше, чем преступление. Это ошибка». Эта знаменитая фраза, которую произнёс теперь уже совершенно забытый Буле де ля Мерт, председатель Законодательной комиссии, разработавшей знаменитый Гражданский кодекс Наполеона, так прокомментировав расстрел герцога Энгиенского, в полной мере относилась и к волне юдофобского государственного терроризма, захлестнувшей Третий рейх.

Ибо и Гитлер, и его окружение просто совершенно неверно проанализировали действительно нелестные для евреев факты. И пришли к совершенно неверным выводам. Результатом которых как раз и стали их катастрофически преступные решения и не менее преступные деяния.

Катастрофической ошибкой нацистов было совершенно бездоказательное утверждение о том, что «стереотипы поведения, восприятия и мышления» человека определяются нацией и расой, к которой он принадлежит. И следовавшее из него утверждение о том, что по поведению одного человека или группы людей можно сделать вывод о поведении всей его нации или расы.

Основатель марксизма Карл Маркс был евреем на все сто процентов по крови. Основатель большевизма Ленин был на четверть евреем. Октябрьский переворот в России осуществил еврей Троцкий/Бронштейн. Евреями были и почти все пассажиры пресловутого «пломбированного вагона», в котором, следуя из Швейцарии через Германию в Россию в апреле 1917 года, проехала большая группа российских революционеров-эмигрантов (впоследствии возглавивших большевистское правительство).

Из семи членов Политбюро ЦК ВКП(б), образованного на заседании ЦК 23 октября 1917 для политического руководства вооружённым переворотом, четверо были евреями. Плюс Ленин, в жилах которого тоже текла еврейская кровь. Формальным главой РСФСР был еврей Свердлов; евреями были и до половины членов Совнаркома – большевистского правительства России. «Запустил» Большой террор еврей Генрих Ягода, фактический глава НКВД и госбезопасности с начала 30-х годов.

Главой кровавой Баварской советской республики был еврей Эрнст Толлер; не менее кровавой венгерской – еврей Бела Кун; одним из руководителей большевистского «восстания Спартака» 1919 года была еврейка Роза Люксембург (её товарища Карла Либкнехта многие тоже считали евреем, хотя он был самым что ни на есть чистокровным немцем)…

В середине двадцатых годов на Украине евреи составляли 6,5% населения – и две трети сотрудников органов госбезопасности. То есть, государственных террористов и массовых убийц. Похожая пропорция наблюдалась и в других республиках СССР, и в целом по стране. И автомобили – душегубки изобрёл самый что ни на есть еврей – Исай Давидович Берг…

Сама по себе эта статистика допускала различные толкования. Но если добавить к ней пассажи из Ветхого Завета, в которых евреи (по прямому указанию их Бога) поголовно вырезали население Палестины; мягко говоря, неоднозначный праздник Пурим; весьма недружественные к неевреям («гоям») заповеди Шульхан Арух и Кицур Шульхан Арух (которым, по мнению раввинов, обязан следовать каждый еврей)…

А если кинуть в этот и без того весьма взрывоопасный «коктейль» насквозь фальшивые (но невероятно притягательные для юдофобов) «Протоколы сионских мудрецов» и с этой точки зрения взглянуть на иудейское учение о Машиахе (еврейском Мессии) и добавить к этому немалое экономическое и финансовое влияние евреев в немецком и европейском обществе... А также вспомнить тот малоприятный исторический факт, что в течение первых трёх столетий наиболее последовательными, жестокими и целеустремлёнными гонителями христиан были именно евреи (почти бесконечно веротерпимых римлян христиане волновали мало)…

То получится весьма логичное и стройное (и неверное) обоснование юдофобии. То есть, страха перед евреями. И евреененавистничества. От которого уже рукой подать и до необходимости «решения еврейского вопроса». Желательно, окончательного и бесповоротного. Иными словами, превращения Европы в Judenfrei. Территорию, свободную от евреев, то есть. Чем и занимался реферат (подотдел) IV-B4, возглавляемый оберштурмбанфюрером СС Адольфом Эйхманом. К сожалению, весьма успешно занимался…

В своё время Шольцу тоже пришлось досконально разобраться в «еврейском вопросе». Как говорится, «по производственной необходимости». И он разобрался. Только вот к выводам пришёл радикально отличавшимся от выводов фюрера. Что неудивительно – и образование у него было несколько иное (Кембриджской университет против не самой элитарной средней школы); и профессия, и аналитические способности…

А выводы эти заключались примерно в следующем. Во-первых, и Карл Маркс, и евреи-большевики (и в России, и в Германии, и в Венгрии и вообще где угодно) с точки зрения еврейского народа были изгоями. Причём изгоями с идеологией, бесконечно чуждой иудаизму, считавшему любые попытки приблизить приход Машиаха (тем более насильственным путём) не только бессмысленными, но и кощунственными (ибо они посягали на суверенную Волю Божью). 

Поэтому практически все без исключения раввины (и подавляющее большинство евреев) категорически осуждали эти ррреволюционные эскапады своих единокровцев. Последние платили им той же монетой (немало зажиточных или даже просто обеспеченных евреев, а также раввинов пали жертвами большевистского террора).

На самом деле, еврейские революционеры составляли очень небольшую прослойку наиболее радикального крыла еврейских политических активистов, которых довела до «точки кипения» юдофобия власть предержащих и правящих элит. В первую очередь, российских. Ибо Россия начала ХХ века была едва ли не самой антисемитской страной Европы, в которой евреи подвергались ежедневным и систематическим притеснениям, унижениям и оскорблениям, нередко доходившим до погромов и даже убийств.

Действие рождает противодействие, а поскольку в еврейских диаспорах всегда и везде существовала определённая (хотя и небольшая) прослойка образованных, энергичных и целеустремлённых молодых и не очень людей, люто (и справедливо) ненавидевших юдофобские режимы в своих странах…

В общем, ничего удивительного в активном участии евреев в революционной борьбе не было. А если учесть, что принцип «око за око» является едва ли не основополагающим в еврейских священных книгах (да и чуть ли не в любой культуре)… становится очевидным, что преступления прорвавшихся к власти еврейских ррреволюционеров были обусловлены вовсе не «стремлением к мировому господству» (совершенно чуждому иудаизму), а лишь вполне объяснимым стремлением к «уличной справедливости». Пусть и в государственном масштабе.

Причём к справедливости не только (и не столько) национальной, сколько классовой. Поэтому первыми жертвами ррреволюционеров зачастую становились их же единокровцы – богатые и влиятельные евреи («эксплуататоры» с их точки зрения).

Да и роль евреев в становлении большевизма в России и в красном терроре была, мягко говоря, сильно преувеличена. Ленин (как и Троцкий) был скорее разрушителем; истинным создателем чудовищного большевистского монстра был вполне себе грузин и ни разу не еврей Иосиф Джугашвили.

ВЧК/ОГПУ/НКВД – жуткую машину большевистского террора – создал польский дворянин Феликс Дзержинский. Польским дворянином был и его преемник на этом посту Вячеслав Менжинский. На полную мощность эта машина вышла при Николае Ежове – русском по отцу и литовцем по матери. Сменил его на этом посту вполне себе грузин (и тоже ни разу не еврей Лаврентий Берия). В первом составе Совнаркома был только один еврей – Лев Троцкий.

Да и вообще из всех национальностей наибольшую роль в победе большевиков сыграли вовсе не евреи, а латыши, венгры и китайцы. Именно они составили костяк наиболее боеспособных, решительных и жестоких частей и соединений, сыгравших во многом решающую роль в Гражданской войне.

Но уж совсем неприятным фактом для германских нацистов была решающая роль именно германского Генштаба в победе большевиков и в сохранении ими власти в тяжелейшем для них 1918 году. Без германского золота и поддержки германских штыков не видать им победы как своих ушей. А, как известно, и к генштабу, и к военной и политической разведке в кайзеровской Германии евреев не подпускали на пушечный выстрел…

Поэтому никакой реальной опасности ни для Германии, ни для немецкого народа евреи не представляли. Что же касается пресловутой «расовой гигиены» нацистов, то вот как раз евреи были более всего заинтересованы в её строгом соблюдении. Ибо требования раввинов к правоверным евреям в этой области не отличались от требований нацистских ровно ничем. Гоев было, строго говоря, запрещено допускать даже в дома евреев (да и вообще общаться с ними, строго говоря, запрещалось). Ровно из тех же соображений «расовой гигиены»…

Поэтому для соблюдения оной (хотя с точки зрения любого в здравом уме и твёрдой памяти вся эта «расовая гигиена» была чушью, причём чушью очень опасной) вполне достаточно было договорённости между нацистскими и еврейскими лидерами. Ибо механизмов её соблюдения было вполне достаточно – информаторы еврейских лидеров столь же плотно покрывали еврейскую общину, как информаторы гестапо – Германию.

Шольц мысленно улыбнулся, вспомнив, с каким удовольствием, наслаждением и энергией они с Сарой нарушали, да что там - топтали эту идиотскую «расовую гигиену» - как нацистскую, так и иудейскую…

Мог ли кто-то вправить мозги нацистам, указав им на эту чудовищную и катастрофическую по своим последствиям ошибку? Конечно, мог.  Правительства Англии и Франции могли потребовать прекращения юдофобской государственной пропаганды, а также любых притеснений евреев сразу после прихода нацистов к власти, пригрозив в противном случае оккупировать страну. Оккупировали же французские и бельгийские войска немецкий Рур в 1923-м…

Но эффективнее всего могли бы это сделать иерархи двух главных Церквей Германии – католической и лютеранской. Достаточно было бы совместного заявления Святого Престола и руководства лютеранской церкви о том, что любое проявление юдофобии в словах и делах будет караться немедленным отлучением от Церкви… и все преследования евреев прекратились бы мгновенно. Ибо на открытый конфликт с обоими церквями сразу тогда не рискнула бы пойти ни одна сколько-нибудь заметная политическая сила того времени. Включая нацистов.

Но все промолчали. А промолчали потому, что и правящие элиты Великобритании и Франции, и обе церкви – католическая и лютеранская – были (за очень редким исключением) сверху донизу насквозь пропитаны и поражены многовековым антисемитизмом. Поэтому их симпатии были на стороне гонителей, а вовсе не гонимых…

Особенно симпатии церкви лютеранской. Ибо сам основатель этой церкви Мартин Лютер в своих проповедях постоянно и настойчиво призывал до основания разрушить синагоги, а евреев изгнать «куда подальше», очистив от них немецкую землю. Поэтому было совершенно не удивительно, что «решением еврейского вопроса» в Третьем рейхе занимался именно лютеранин по крещению Адольф Отто Эйхман. Впрочем, лишь по крещению – в 1937 году Эйхман официально объявил о своём выходе из лютеранской церкви…

«Выпить хотите?»

«Пожалуй»

«Коньяк?»

«Да, пожалуйста»

Шольц не был поклонником ни алкоголя вообще, ни коньяка, в частности. Употреблял исключительно «по производственной необходимости». Предпочитая ирландский односолодовый виски не менее, чем 10-летней выдержки, к которому пристрастился ещё во время учёбы в Кембридже. Бушмиллз, Пауэрз, в худшем случае Джеймесон. Но на всякий случай держал у себя и элитные коньяки. Для гостей.

На Эйхмана тратить это богатство было, конечно, жалко… но ширпотреба Шольц у себя не держал. И сегодня впервые об этом пожалел.

Двадцатилетний Хеннеси. Шольц налил Эйхману щедрую порцию драгоценного напитка (пусть расслабляется, легче будет общаться); себе же налил совсем немного.

«Прозит!»

«Прозит»

Гестаповец сделал внушительный глоток, отломил небольшой кусочек плитки бельгийского шоколада. Не менее элитного, чем французский коньяк. Закусил. Тяжело вздохнул.

«Это Ваши люди следили за моим домом?» - Шольц сразу перешёл к делу.

«Мои»

«Могу я узнать, на каком основании?»

Эйхман снова тяжело вздохнул.

«Я их попросил»

Это было уже совсем интересно.

«Зачем?»

«Мне нужно было знать, когда Вы вернётесь»

«То есть, они должны были Вам сообщить о моём прибытии немедленно»

Эйхман кивнул.

Телефонная будка была буквально за углом. 

«Зачем?»

«У меня к Вам… очень важное и срочное дело»

«Достаточно важное, чтобы пойти на грубейшее нарушение правил РСХА» - подумал Шольц.

Ибо согласно этим правилам, слежка за домом Шольца – по сути, офицера по особым поручениям при начальнике РСХА Рейнгарде Гейдрихе, причастного к секретнейшим из секретов рейха, могла быть установлена только по приказу последнего. Подобного рода самодеятельность могла отправить Эйхмана в бессрочную командировку в окопы Восточного фронта. Несмотря на вес его былые – и немалые – заслуги перед рейхом, фюрером, РСХА и лично Рейнгардом Тристаном Ойгеном Гейдрихом.

Гестаповец это прекрасно знал. Кроме того, он был фанатично предан Гейдриху и буквально преклонялся перед Орднунгом. И всё-таки пошёл на это грубейшее нарушение.

Почему? Что это за столь важное дело?

«Какое именно?»

Эйхман в третий раз тяжело вздохнул, словно собираясь – и не решаясь – выдать какую-то очень и очень важную государственную тайну…

«У меня есть информация…» - Эйхман запнулся, «что на обергруппенфюрера Гейдриха готовится покушение…»