Пыль из-под колес

«Маленький сынишка спрашивает отца-военного:
- Пап,  а ты деньги за что получаешь?
- Ну, как за что? За должность, за звание, за выслугу лет!
- А за работу? – не сдается дотошный сынишка.
- А за работу я выговоры получаю! – ответил военный отец».
(Анекдот неизвестного автора)


Комиссия должна была прибыть в часть по плану, то есть к ее приезду усиленно готовились, там планы всякие составлялись, бумаги писались нужные и …, а вдруг пригодятся.

Строевые  смотры проводились с таким остервенением, что даже становилось страшно за психику руководителей, бесконечно говоривших: «почему плохо пострижен, почему плохо поглажен, почему носовой платок (и чего он им дался) сложен не в четыре, а в три раза».

Как в старом анекдоте про Советскую армию: «Собрались раз в Пентагоне американские ястребы с целью обсуждения проблемы победы над Советским Союзом. Спорили – рядили, что да как! Сколько чего нужно собрать – ракет, там боеголовок разных, танков и самолетов. А один старый такой генерал, который еще на Эльбе с нашими воинами встречался, а также познавал особенности русского военного искусства в ходе пятидневной туристической поездки по необъятной Стране Советов и говорит: «А давайте войну СССР объявим, а боевые действия вести не будем! Они себя строевыми смотрами задолбают, тут мы их тепленькими и возьмем!».

И ведь прав был американский стратег!

Смотры и показы, бесчисленные проверки и отчеты – вот как раз основа жизнедеятельности войск, а не учения и маневры, как думают некоторые.
Поскольку любой процесс в армии проходит, как правило,  в восемь этапов:
Шумиха,
Неразбериха,
Запутывание,
Задергивание,
Поиск виновных,
Наказание невиновных,
Поощрение участвующих,
Награждение непричастных.

То любое мероприятие как не хотелось бы военным руководителям, проходит именно эти стадии.  И не аксиома это вовсе, потому что многие командиры изощряются и в большее количество раз увеличивая разноплановасть действий подобного характера в ходе подготовки к различным мероприятиям.

Накануне  проверки наш командир издал странный приказ о военном лексиконе в  воинской части! Привожу его дословно, потому что из приказа, как из песни слов не выкинешь. Приказ назывался: «Перечень выражений, запрещенных к употреблению в воинской части». Ни больше – ни меньше!
1.Первый раз слышу.
2.Звонил, но не дозвонился.
3.Заходил, но Вас не было.
4.Искал, но не нашел.
5.А я думал…!
6.Это еще было до меня.
7.А я докладывал.
8.Наверное команда не прошла.
9.А мне никто не говорил.
10.А почему - я?
11.Не слышал.
12.Не знаю.
13.Не передавали.
14.Хотел, как лучше.
15.Хотел сделать, но не получилось.
16.Хотел доложить, но Вас не было.
17.Я ему сказал, а он не сделал.
18.Меня в это время в части не было (болел, был в отпуске и т.д.).

Всех заставляли учить запрещенные выражения, в связи с чем, военное население стало путаться, что можно говорить, а что нельзя, поэтому командирскую памятку носили всегда с собой и сверяли свои мысли с заветным перечнем.

Так, о чем мы говорили? Ах да! О пользе строевых смотров в армии!

В ходе бесконечных смотров вдруг выяснилось, что в части нет однообразия в ношении наиважнейшего атрибута военной подготовленности – иголок с нитками!  Правда, нам никто не мог объяснить кем положенные, или чем, или вообще – почему положены военному человеку иголки с нитками. С "зачем", кстати, все понятно, а вот с "почему" вопросу у военного населения возникали.

У одного военнослужащего  в звании «майор» по три нитки с иголками были закреплены в четырех разных места фуражки. На вопрос «Почему?». Он просто объяснил: «Требования у всех разные, один требует, чтобы эти атрибуты строевой готовности были над козырьком фуражки, а другие,  наоборот – на затылке. Третьи – справа, четвертые – слева».

Этот опыт тут же был перенят другими военными, что привело начальников в крайнее замешательство. Начальство даже один раз сильно поспорило по этому поводу, а так как нигде это не определено, то мнения у руководителей разделилось, и консенсус не был установлен до самого последнего вечера перед комиссией.

Выручил один прапорщик, который когда-то служил с генералом, которому предстояло возглавить комиссию. Военный долгожитель сообщил, что генерал всегда требовал, чтобы эти самые иголки с нитками соответствующих цветов (белый, черный и цвета хаки)   были справа в фуражке, то есть над правым ухом, которое находится над правой рукой военнослужащего.  Все восприняли это за аксиому. И действительно, генерал на строевом смотре в точности воспроизвел слова прапорщика в отношении местоположения такого необходимого воину инструмента.

По этому элементу в результате было одно замечание. Догадались?  Правильно! У майора с четырьмя элементами, которого обвинили в незнании истинных требований. Вот так!

Еще на строевом смотре возникла проблема, связанная с ношением такого архиважного для боеспособности части элемента, как носки! Один из представителей комиссии ввел в замешательство проверяемое подразделение, сплошь состоявшее из офицеров. Проверяющий остался недоволен состоянием данного элемента. Видимо оттенки носков были настолько далеки от совершенства, что высокое должностное лиц (а член любой комиссии – именно это лицо!), что оно (Лицо) заявило: «Носки должны быть либо черного, либо  цвета хаки, как у меня». Говоря это, он демонстрировал… носки: на правой ноге – черного, а на левой – защитного цвета! 

После строевого смотра комиссия приступила к проверке основных вопросов деятельности части.  При этом она, вернее - этот коллективный разум, работала по своим правилам, проверяла вопросы с дотошностью павиана, ищущего нежелательную живность в шести своей подруги, а проверяемые, действовали по своим правилам. Главное из них – не дать себя качественно проверить. В ход пускались всевозможные уловки: предложение попить чаю и кофе через каждые пять минут. Отказаться не хочется, ведь эти напитки настойчиво подают самые стройные девушки, собранные по приказу командира из всех подразделений части, на которых по этому поводу, в смысле – комиссии, надеты самые короткие юбки.

А еще по вечерам, проверяемые стараются затянуть членов комиссии в самые злачные места, такие как рестораны, бани-сауны и тому подобное. Проверяемые готовы на всё!

Как в старом военном анекдоте: «Работает комиссия в батальоне, проверяет, как стреляют, водят, строем ходят. И везде комбат рядом с проверяющим, то чаёк поднесет, то водички нальет, то стульчик пододвинет! А вечером проверяющего повел комбат в баню: и наливает, и кормит изысками разными, и девушек красивых приводит. И так до утра!  Утро! Вышел проверяющий в чем мать родила на крылечко бани, тепло, солнышко светит в глаза. Зажмурился проверяющий, поднял голову вверх, стоит блаженствует. Тут подбежала собачка и, давай проверяющему его, еще не остывшие от девушек «причиндалы», лизать.  Расплылось лицо начальника в  блаженной улыбке, и с его уст слетело: «Ну, это лишнее комбат!».

Как в бессмертной книге про деревянного мальчика Буратино: «Спектакль окончен!» - мрачно сказал Карабас-Барабас и пошел пересчитывать золотые. Город спал и не знал, что в кукольном театре готовится новое представление».

Так же было и у нас в части. Комиссия еще не уехала, а два  подполковника решили  отметить окончание работы комиссии.

Оба отчитались перед своими  проверяющими, удовлетворили все их просьбы и потребности. И решили, что всё! Все сделано для родной части, даже больше, чем от них требовалось. Ведь от них не требовалось ублажать проверяющих, а только сдавать зачеты по предметам  обучения. И думали они об этом – думали, потом посмотрели друг – другу в глаза и поняли, что их мысли идут в одном направлении. А направление это было такое: «Они имели право на… расслабление!»

Мысль материальна! После коротких приготовлений, подполковники направились в одно из ближайших кафе с этой самой …целью - расслабиться.

Сперва о наших «героях». Оба закончили в свое время военные училища, послужили какое-то время в командных, и даже политических должностях, потом попали на штабную работу, да так в ней и увязли. То есть понравилось им очень сидеть в штабе, бумажки там всякие писать, да носить их по кабинетам, а еще ходить и проверять подразделения части, в которых дни и ночи мучаются с личным составом тамошние командиры.

В общем, мало чем они отличались друг от друга. Разве что один был повыше, другой – среднего росточка. Да, еще, очень важное отличие, один служил когда-то во флоте и дослужился до звания «капитан-лейтенант», но после этого, уже в «неморских» частях  получил звание «майор», а не  «капитан 3 ранга» о чем очень сильно сожалел. Ну, а когда получил «подполковника», эти переживания немного поутихли и офицер успокоился. Правда, в праздники он опять начинал переживать, потому что из парадной формы признавал только морскую, и носил ее с погонами «капитана 2 ранга», а вдруг увидят моряки и спросят – типа с какого флота-корабля!? Будет неприятно.

Пришли в кафе, расположились за столиком. И… дальше все пошло как учили  в военных училищах. Да! По походно- полевому сценарию. Сновавшие по залу официантки, с тревогой поглядывая на двух военных людей, восседавших за столом. Рядом с ними лежали головные уборы – фуражки, сыгравшие в последствие роковую роль. 

И их тревогу можно было понять. Стол был постелен газетой. Далее на стол была выставлена, извлеченная из портфеля, бутылка водки, следом кусок сала, потом пластиковые стаканы, луковица, хлеб.   Потом – кофе, сахар.

На замечания официанток было сказано слово как пароль: мы в армии, а в армии идут учения, а учения – это учебная Война, а на Войне, действуют другие законы.  Вот так!
 
"Чем дальше в лесной массив – тем больше топливный баланс", - как говаривал один мудрый чееловек.   Помните? Для тех, кто не понял – перевожу: «Чем дальше в лес – тем больше дров!»

После двух, выпитых стаканов и в результате безнаказанности, подполковники осмелели. Начали делать окружающим их гражданским людям замечания, вроде таких: «А почему здесь звучит музыка попсы? Должны звучать военные марши!»

Далее, подполковник, который был когда-то моряком, запросил единственную услугу у официантки, он заказал … чайник кипятка, чтобы развести, имеющейся у него растворимый кофе.

Ну, а когда получил обоснованный отказ – типа это не вокзал, где кипяток бесплатно выдают, он начал требовать к себе внимания путем вызова заведующего заведением. Пришел какой-то человек, облеченный властью в данном заведении и попросил утихомириться. «Мы ведь, - сказал он, -  закрыли глаза, на то, что вы употребляете принесенное с собой спиртное, что категорически запрещено. Даже объявление по этому поводу имеется, вот, пожалуйста,  полюбуйтесь на самом видном месте: «Приносить и распивать принесенные с собой спиртные напитки строго воспрещается!».

Но! Уже была выпита вторая бутылка, извлеченная из портфеля! Военные люди после такой дозы способны на все! А вот не все гражданские люди, к сожалению, об этом знают.
 
Подполковник который был повыше ростом встал и оказавшись на голову выше, в смысле ростом, должностного лица заведения  молвил: «Ты кого тут воспитываешь! Да сам-то в армии служил?!». А когда узнал, что не служил и вовсе разошелся и стал подавать военные команды по принципу  «Тогда научу!». И по залу покатился рокот военных команд: «Кругом! Шагом марш!».

Когда же команды не были выполнены, подполковник, по устоявшейся привычке, взял нежно так пальчиками одежду несчастного работника общественного питания. Все, кто служил в армии, знает, что за этим может последовать.  Как только это произошло, бармен (видимо в армии служил) нажал тревожную кнопку. Не прошло и двух минут,  приехал патруль, вывел участников конфликта на улицу для разбирательства.

Старший патруля – капитан милиции  был знаком с командиром воинской части, и знал про проверку, поэтому сразу предложил разойтись с миром. Но военные настаивали, что их сильно обидели и требовали дуэли, в смысле сатисфакции.  Чтобы не допустить расправы над мирным населением, милиционер решил отвезти военных подальше от заведения, а то и вообще сопроводить … домой. И предложил пройти в милицейский  автомобиль. Но вот  это, делать наверное не стоило.

«Хочу в комендатуру!, -  закричал подполковник, который после звания «капитан –лейтенант» получил «майора». «Я сам поеду за рулем, у меня есть права!», -  кричал сухопутный моряк, вытаскивая водителя милицейского автомобиля из-за руля. При этом, даже нанес младшему из милиционеров увечье форме - оторвав  у него погон!

В конце - концов, вроде успокоили военных. Управляющий заведением извинился перед ними в том, что не служил в армии и не знал военных порядков.

«Всё – по  домам!»- сказал на последок милицейский капитан, сел в автомобиль и уехал.
Подполковник который  был выше ростом вдруг хватился своего важного элемента формы одежды – фуражки. Пытаясь ребром ладони выровнять по носу кокарду, он установил, что кокарды нет, а с ней нет и самого головного убора!

«Пошли за фуражкой», - сказал он полу-моряку, и повел его обратно в «яблокораздорное» заведение. Завладев вожделенным элементом формы одежды,  затуманенный алкоголем взгляд военного выхватил из выставки бутылок со спиртным лицо… бармена!

«Ах, это ты! Ты, сука, вызвал милицию! Ну все тебе капец!», - задыхаясь от праведного гнева, закричал моряк пытаясь выхватить кортик, отсутствовавший у него по причине сухопутной формы одежды. Увидев опасные телодвижения, бармен… снова нажал кнопку тревожного вызова.

Приехал  знакомый уже экипаж. Сержант, с оторван погоном, почувствовал себя сотрудником гестапо, лихо  связал сперва высокого, а потом и моряка и …  засунул их в задний отсек УАЗа. 

Понимая, что такое  комиссия, капитан – старший патруля, прибыл в отделение,  позвонил дежурному по части и рассказал о случившемся  с военными людьми.  Учитывая знакомство с командиром части, он не отправил, не смотря на просьбы, подполковников в комендатуру. Ведь если комиссия, накануне разбора полетов, в смысле подведения итогов, узнает о происшествии,  оценка будет резко снижена.

Прибывший в отделение майор – дежурный по части,  увидел следующую картину: оба  подполковника висели как обезьяны на решетке КПЗ, причем высокий – как орангутанг, а бывший морской – как шимпанзе. Дежурный по отделению сказал, что удалил всех милиционеров из дежурки, дабы никто не видел армейского позора.

Армейские сидельцы издавали членораздельные и не членораздельные звуки. В ходе изучения  членораздельных звуков можно было понять одно: похожие на приматов военные требовали представителей военной комендатуры, а также замены повешения – расстрелом, как того требует Женевская конвенции. Мотивировали это они ни тем, что преступлений против человечества не совершали!

Когда дежурный по части предложил им выйти и вместе проехать по домам, они попытались, пользуясь разницей званиях в свою сторону, «построить» майора. В результате дежурному это надоело и он послав подполковников  в известном направлении, поехал звонить командиру с докладом о происшествии.

Командира разбудили среди ночи, он спросонья не мог понять, в чем дело, но узнав, что с комиссией все нормально и это происшествие не стало достоянием  Генерала,  поручил своему заместителю разобраться по существу дела.

Заму уже не пришлось  снимать военных  приматов  с тюремной решетки, поскольку, успокоившись, спали подполковники праведным сном с чувством исполненного долга.
Построив их тут же в милицейском коридоре в одну шеренгу  по команде «Смирно», заместитель с кулаком на перевес, назвав военных людей "макакундерами - детьми макаки…", пообещал начистить подполковникам рыло, отъиметь их во все дыры, в том числе и морским кортиком,чтобы ходили с красными жопами как гамадрилы. Ну, а также уволить на хер этих долбоюношей  из армии. Понятно, что уволить их он не мог, а вот все другое … мог!

И трезвеющий мозг военных людей начинал понимать, что их военное солнце пошло на закат.

Спросите у любого военного какой его любимый цвет и он ответит: «Любимый цвет – цвет габаритных огней транспортного средства, увозящего начальника». А любимый запах? «Запах пыли из под колес транспортного средства, увозящего начальника».

Увидев этот самый «любимый» цвет, понюхав заветный запах, Командир собрал офицеров и сказал: «Если человек долбо*б, то это надолго!» При этом, признавая право каждого долбо*ба на службу Родине, лишил подполковников премии, снял со штабных должностей, и отправил старшими команд на полигон – восстанавливать этот объект после разрушений, нанесенных в результате проверки.