Конфедерация 2. Часть 8

   Конфедерация 2. Часть 8.




 
                Глава 23.
 
                Обретение призвания - сущее наказание.


   Обитатели Центральной Загнипы: садоводы, виноградари, сыроделы, скотники, доярки да прочие трудящие фермеры, раскрыв рты, глядели в притворившиеся невинно-голубенькими небеса, в трогательные барашки облаков, разбросанные по бездонной лазури не иначе как для отвода глаз, для отвлечения пристальности внимания. Ждали, какие очередные напасти свалятся с необозримых высот на безвинные гражданские головы: потрава лугов, приведение в негодность сельхозпостроек, изничтожение минеральных источников, погибель урожая на корню… За претерпленные катаклизмы, туманно посулив нищенское возмещение, никто из властителей даже не подумал извиниться, тем более признать ошибочность внешнеполитического курса. Многие родственники, просто знакомые, пострадавшие от хренголиевых осадков, названивали из лечебниц, предупреждая, чтоб за ограды фольварков, а лучше из каменных домов ни шагу, ни-ни, чтобы детей да скотину попрятали, а двери забаррикадировали дубовой мебелью. Советам следовали, пока обломки очередного рассыпавшегося «ахиллеса» ни снесли начисто пару коровников, а усадьбу, что притулилась недалече, никакая двухсотлетняя черепичная крыша не уберегла от прямого попадания бочонка с ядищем.
   Казалось, уж к запахам-то хозяйственным, навозно-компостным (чего о деревне деликатничать) привычные крестьяне зажимали носы да с дробовиками наизготовку, наперевес с немудреными вилами отлавливали катапультировавшихся летчиков, чтоб, приведя на место разрушений, вздернуть на уцелевших арках воротах. А коль те оказались разбиты - на скрючившихся от химических бомбардировок яблонях. Если же многострадальные деревца, не выдерживая тяжестей дородных телес, с треском обламывались и заваливались, то - на самых стойких к отравлениям, закаленных сезонными опрыскиваниями пестицидами абрикосах. Но дробовики изымались представителями властных структур, яблоньки-соучастницы срубались на корню окончательно, неподдающиеся взломам ворота сносились до основания, преступные хлипкие абрикосы выкорчевывались, жандармы проводили конфискации рабочего сельхозинвентаря, способного причинить ущерб дорогим (судя по выделенным на содержание средствам) гостям из самой Холуеврики, составляя в процессе изъятий акты, грозя неимоверными штрафами.
   Чиновный люд, подобно определенному виду мух, как на навоз, слетевшийся из столицы на плененных против союзнических обязательств несознательным населением холуевриканцев, обиходил залетных вояк, умасливая да улещивая на полную широту диапазона узкого воображения засидевшихся в кабинетах волокит-управленцев. Расшаркиваясь, пенного «праздроя» в орущие глотки вливали столько, чтоб заткнулись с требованиями «скотча». Девчат же, которые из-за тяги к новизне впечатлений вовремя в подполья не попрятались, сватали за свалившихся на головы гостей без соблюдения последующих брачных формальностей, не говоря уж об обязательствах… По-всякому изгалялись, соображая, чего еще изобрести, чем ублажить, дабы оставить приятные воспоминания о гостеприимстве, выветрить из памяти неприветливое обращение со стороны неотесанного мужичья. Обещали за счет налогоплательщиков стереть с лиц мордоворотов следы пребывания в Центральной Загнипе: вставить вышибленные зубы, свести набухающие шишки, загримировать синяки… даже собственноручно подтирали расквашенные носярники.
   -Вы, дикарские орды, ответите перед Оплякакенским трибуналом за вопиющее варварство!- Снисходительно посасывали до отрыжки уж ублаженные холуериканцы пивко, пренебрежительно сплевывая слюнявые неопрятности через прореженную стоматологию прямо на пол.
   -Гнусные аборигены, вот какова благодарность за спасение от диктаторских режимов тоталитаризма?!- Недовольно морщились на водянистую выпивку – в ответ немедля выставлялась (под неусыпным оком да непрестанным жандармским нажимом) сливовица за счет, конечно же, владельцев трактиров и харчевен.- Вы не способны усвоить даже азы цивилизации!..- Наставническая идиллия продолжалась бы без конца и края, вплоть до поголовного откомандирования на места происшествий выездного бюрократического аппарата вдобавок с нейтральными наблюдателями из Загнипийского союза. Экстренно прикатившие плюсельские представители, плевать хотевшие на судьбы чужих фольварков, привычно фарисействовали бы поучениями на полный желудок под тотальное изничтожение крепких напитков в пострадавшей от техногенного бедствия местности. Но, беспардонно руша мероприятия дежурного протокола, во двойне привлекательном для соответственно ориентированных представителей Плюселя голубеющем небушке заурчало, будто в холуевриканских непривычных к натуральным продуктам желудках, и воздушное пространство многообещающе усеялось зловещими кляксами «ахиллесов» замыкающего крыла транспортного флота Холуеврики.
   -«Алярм!..»- Запоздало запаниковав, заскакали лакированными туфельками, в черных костюмчиках, под котелками такого же цвета подобные блошкам представители, наспех закусывая нашармачка выпитое конфискованными сосисками домашнего приготовления, захлопали дверцами служебных мобилей. Но срочная эвакуация не задалась. Отдельным лишь прохиндеям улыбнулось убраться восвояси, многие полегли в гористой местности: кое-кого прихлопнуло-таки ахиллесовыми останками, большинство же не избегло гнева народного, воистину беспощадного за категоричный отказ в приеме заявлений на полные компенсационные выплаты за сущее разорение…

   «Крайняя» эскадрилья, улепетывающая с Катькиного Бугра в облегченном варианте (поменьше хренголия - побольше травки) дребезжа разношенными поршневыми кольцами, точно в шпанском интимном танце - кастаньетами, еле доползла половинным составом до «родной», словно скотское ранчо, прибывай то хоть трижды на загнипийской территории, базы. Родной, потому что служила вроде привычно взведенного кольта у виска стран сателлитов и зависимых народов, которых, по-ковбойски взнуздав, гнали в нужном наездникам направлении.
   Героев встретили отрадным пепсикольным сердцам полощущимся на ветру полосатым синтетическим самодовольством. У растрогавшихся, закормленных до отупения витаминизированными белками рейнджеров невольно всплыла вбитая киношным зомбированием в подкорку мозга гордость за безоглядно тиранствующую на просторах земного шара Холуеврику.
   -«Глори! Виктори! Херроу!»- приветствовал вернувшихся из опасного рейда «солджеров» главный по базе «дженирэл» и лично проводил в штабной бункер самоотверженно принявшего командование экспедиционным корпусом психотехника за компанию с неразлучным долговязым заместителем по электронной части.
   -Вы, «херроу», сами доложите в Центральный штаб об удачно обтяпанной операции или передоверите почетную обязанность мне?- Заискивающе посмотрел мелкий чином генералишка на геройских, добротно пропахших потом рейнджеров, пропыленных боевыми действиями, измазанных выпотрошенными, должно быть, кишками поверженного противника.
   -Докладывайте вы, «дженерэл». На нас и без того возложена ответственность за секретный груз: как можно быстрее надлежит разобраться с накладными квитанциями.
   -Что доложить о четыреххвостом? Пал ли «херроу» героически в бою от рук нецивилизованных дикарей или зверски замучен на алтаре идола антидемократических, фальшивых ценностей?
   -Адмирал доблестно отбивался от превосходящих сил, но был предательски захвачен террористами, не признающими обиральные устои общества. Трусливые негодяи, заскорузлые геноцидники, погрязшие в отрицании свободной совести (одно из отделений вездесущей Аль-Аиды, надо полагать) не оставили патриоту ни единого шанса, разве что предать навязываемые человечеству идеалы…
   -Адмирал, конечно же…
   -Да, по армейской прямоте характера не понял суть предложенной сделки и с честью принял мученическую кончину. Головы четыреххвостого да еще нескольких павших не столь героически, но тоже «хэрроу» обещали выслать наложенным платежом по почте - ждите бандерольку.
   Генерал, побледнев, прислушался к позывам желудка, списывая неважное самочувствие на моральную сопричастность к патетике жертвенной героики. От высыпавших мурашек по телу и лихорадящего волнения, напрочь позабыл про хряпнутый с утречка пораньше шнапс, неосмотрительно на скорую руку зажеванный персикового вкуса «бубль гумом» с лопающимися пузырями.
   -Как самочувствие, «дженирэл»? Вас шатает, а во рту розовая пена. Ни выпить ли по столь подходящему случаю дезинфицирующего «скотча»? Вам, чтобы скулы свело, нам - для профилактики от вполне возможно завезенной инфекции.
   -Нет, пена - это симптом вскипевшей, переполняющей справедливой ненависти и высвобожденной решительной ярости! Представил, как бы тоже геройствовал, окажись на месте доблестно павших «солджеров»… Вот, «хэрроу», могу предложить трофейного шнапса – гадость, конечно, зато со скидкой, предоставляемой завоеванной территорией.
   -На боевом задании не привередничаем - любая отрава сгодится для выпивки…
   С аппетитом хряпнули шнапса, поморщились, боясь выдохнуть выхлопные смрады, и генерал щедро вручил на закусь утащенные у дошкольной дочурки жвачки, одному - зеленого цвета, другому - вообще голубого.
   -За утраченные «хэрроу» головы непременно отыграемся на скитающемся по странам третьего мира техническом персонале ворликов. А, как полагаете?
   -Непременно, но лучше обратитесь сперва за инструкциями к союзничкам в «Интэлэджентный сэрвис»: там руку на башках набили - проконсультируют, а то и сами, того… Зачем лишать ребят привычного удовольствия? Но сейчас недосуг, «дженерэл»: на очереди более важные неразрешенные проблемы. По стопроцентным рекомендациям я наладил связь с надежными парнями-скупщиками, но до заказанных адресатов трухлявые «ахиллесы» не дотянули всего-то пару жалких сотен миль. Поэтому интересуюсь напрямик: как обстоят дела на базе, вверенной вашему командованию? Кредитоспособны ли служащие, надежен ли персонал местных дилеров, а то не знаю, стоит ли связываться? Ни выгодней ли переправить товар заказчикам, а то поднапрячься авиапарком и осчастливить патриотично любимую родину?
   -О-у! Обученный местный персонал надежен: чистит за солдатней сортиры, ботинки, стирает исподнее с носками, по интиму тоже «ноу проблем» для представителей любой ориентации.- С якобы пониманием озабоченности глянул и игриво подмигнул генерал почему-то именно долговязому электронщику, сосредоточенно выдувающему из жвачки голубой пузырь, что, усердно раздутый, лопнул, распространяя вонь шнапса и залепив голубизной половину не защищенного очками лица.- Оплата почасовая, обратно пропорциональная физическим затратам, но прямо пропорциональная - физиологическим.- Все-то не в силах генерал оторвать взора от отлепившего жвачку вместе с боевой копотью, а потому персиком порозовевшего объекта внимания.- Зачем ребятам вроде вас какие-то иностранцы? Могли бы отлично договориться в своем кругу.
   -Ага, приятно встретить понимающего человека. Я, как вас увидал, сразу сообразил: свой в «дэску» парень, и точка!- Покровительственно похлопал по старательно втягиваемому «дженерэлом» брюшку пронырливый психотехник.- Ведь за армейским мундиром всегда найдется местечко невинным шалостям, некоторым послаблениям служебному режиму. А-а?
   Короче, образцы у меня с собой.- Беспардонно извлек из карманов электронщика дури на разнообразные вкусовые пристрастия.- Сколь масштабный рынок сбыта можете обеспечить и из какого процента работаете?
   Генеральские пальчики задрожали, а по хребту уверенным ручейком стекал пот, сперва за брючный ремень и далее в подштанники, столь неожидан, потому вдвойне приятен, как внесезонный сюрприз от дедушки Санты, нечаянный подарок, полученный без отрыва от исполнения весьма значимых служебных обязанностей.
   «Вот оно, свершилось! Выходит: не зря чах на задрипанной базе, это в золотое-то времечко, когда на молодых выскочек сыпется звездопад Пескидских заливов, выплескиваются бочонки наградных сердец за сущие пустяковины, типа обстрелов, бомбардировок, давильни гусеницами, измывательств над оголенными недочеловеками… Нет, теперь попомнят меня зазнайки, пролазы, обскакавшие на загибе служебной лестницы, злобной слюной захлебнутся завистники!»- Затрясло генеральчика от отрадных мыслишек да так, что даже со стороны почувствовалась напряженная умственная работенка.
   -Рынок неограничен: база с потрохами, территория на сотню миль в округе - коммерческая зона под «милитари» контролем. Моя доля,- не уступая опытной ищейке, генерал тонко обнюхал образцы «товара» и, весьма удовлетворенный качеством, смачно втянул носом запах прибыли, набивая же цену, якобы чуть подумав, выпалил:
   -«фифти»… и долговязого на ночку…
   -Нет! Я? За кого принимает меня этот недомерок? Да ни за что! К тому же у него брюхо…
   -У меня брюхо?!- вознегодовал отвергнутый генерал.- Ах, вот как?! Тогда – «нинти»!
   -«Уес-уес»! Он согласен!- засуетился психотехник, давно уже, не менее наличных, жаждавший запродать приятеля.- По рукам – «фифти»!- и добавил шепотом, зато со злобной ненавистью в голосе:
   -Звездно-хвостопогонная сволочь, везде достанут, жадюги-разорители, даже за границей от них не скроешься…
   Вот, «дженерэл», в знак согласия примите нескромный сувенир - дар союзнических смугляков командованию на память.- Извлек из комбинезонной потаенности перстень с недобро наливающимися кровавыми перекатами рубинищем.
   - Это же - подарок наркобаронствующего одиозуса! Ты же выкинул кольцо, чтобы избавиться от преследования и мести!..
   -Неужели я похож на последнего идиота - рубинами разбрасываться?
   «Якшаются со смугляками, одаривают друг друга брачными кольцами, а я для них, видишь ли, нехорош!»- Смел в карман мстительный генерал в придачу к перстню образцы товара и на манер отвергнутого селезня, разобиженно надувшись, напыжился.
   -Слово было сказано! И слово это – «нинти… нинь»!- Насупился бычарой бессовестной, стоически отринув (недаром, видать, до «дженерэла» дослужился) пагубную для прибыли, похотливую страстишку, вовремя сообразив, что за разницу в процентах не просто охочего до смугляков дылду, а сборную базы по баскетболу в полном составе, как «солджерам» даже не снилось, отмассажирует.- Если условия сделки по каким-либо причинам джентльменов не устраивают, то закатаю в бессрочный карцер обоих на одну спаржу с последующим трибуналом за позорную утерю, трусливое оставление на поругание врагу командира экспедиционного корпуса!..
   -Долговязый дурень, слишком дорого обходится твоя щепетильность - недотрога выискался!..


   Коптя некондиционным керосином, чихая на экологию не хуже древнего, замызганного керогаза, «эйроплейн» насилу дотянул до ближайшего холуевродрома.
   Не избежав в полете щиплющих нервишки треволнений, экипаж был не рад, что поначалу наплевав на шантаж, силовой нажим, подлые козни психотехника, купились таки ничтожным подкупом, допустил к штурвалу заказного ворликского киллера. Опасаясь заявившегося стрелка, терпеливо блевали в гигиенические пакетики на то и дело попадающихся по кусу тошнотворных воздушных ямах, изнемогли, однако парашютироваться дрейфили. Одно облегчение - жестко контролирующий посадку холуевриканец, профессиональный все же летчик, вопреки самонадеянным действиям второго пилота, плюхнул скрипучий, чихающий «ахиллес» примерно на такую же занюханную саксо-скотскую «милитари» базу…
   -Наконец-то.- Брезгливо содрогнулся, оттягивая прилипший к спине да к иному участку тела, изрядно поношенный летный комбинезон, Хремович и вдохнул полную грудь воздуха свободы, насквозь пропитанного, по случаю удачного приземления, смрадной копотью прогоревших покрышек.- Каха-каха!
   -Теперь мы в расчете.- Похлопал исполняющего роль «авиатора» по потно хлюпающей хребтине материально «подмазанный» первый пилот.- Надеюсь: полетом остались довольны.- Тоже насилу отлепил штаны: уж больно крутые виражи пытался закладывать навязанный стажер, которого, тем не менее, почти зауважал, решив, что в прежней военной профессии тот состоял не менее чем в должности камикадзе.
   -Я вполне удовлетворен - впечатления не хуже, чем на яхте... сто… а-а лучше двухсотметровой рассекать по Мидетерану и уж конечно не сравнить с полетом в каком-нибудь паршивом бизнес классе. В профессии пилота имеется особая прелесть (кто не штурвалил - тому не понять) - вокруг одни сплошь пассажиры и зависят именно от тебя, потому что деться простофилям некуда.- Лихо заломив, фасонисто надвинул на бровь дареную фуражку Хремович, пребывая в полной уверенности, что собственноручно пилотировал дребезжащий транспорт, и кабы не выдающиеся личностные летные таланты, то «ахиллес» непременно рухнул бы камнем на головы незадачливых нефти ли, хренголия потребителей.- Вы, холуевриканцы, уж больно осторожничаете, если бы не высший пилотаж, нас бы как пить дать подбили огнем наземных ПВО.
   -Оу! Нет, мистер Хремович, тех, кто был в состоянии нас сбить, давно разбомбили, а огонь дробовиков против «эйрплейнов» бессилен.
   -Нельзя недооценивать народную смекалку, а наши гораздые умельцы, ох, на выдумку хитры - не зря, небось, ошиваюсь по заграницам - затратно, но безопаснее. Ты лучше на пробоины посмотри, мистер пилот, прошла бы очередь чуть левее - движок прострочила бы насквозь.
   Ряды дыр от дезертирующих заклепок настолько впечатлили летчика, что организм, привычный даже на высоте обходиться без памперсов, гигиенических пакетов и примочек от головокружения, не на шутку замутило - пришлось прибегнуть к поддержке не подведшей, за рейс по счастью всего-то уполовиненной фляги.
   Хремович покосился на нервического алкаша свысока и неодобрительно.
   -Еще раз посоветую смелее маневрировать: виражи в моем персональном исполнении спасли крыло, иначе отстрелили бы напрочь, так что с тебя, приятель, причитается.- Ловко изъял флягу, на которую весь полет то и дело косился, но терпел, опасаясь выпустить из рук судорожно стиснутый штурвал, а теперь, взболтнув, безжалостно, с первого глотка прикончил остатки, что пилот рассчитывал растянуть еще на пару часиков.- А вообще-то могли бы расщедриться на подъемные. В чужой стране, один, без оружия и связей, сам понимаешь - как-то неуютно…
   -А-а, так ты без оружия!- Мигом перестал пилот чувствовать, находясь рядом с заказным киллером, докучливую  стесненность, вызываемую вполне разумной настороженностью.- Тогда могу предложить задержание до выявления личности и составление списка преступлений с вышибанием током или табуретом интересующих срушников данных да последующее использование в качестве груши для постановки ударов!- Негодуя, вырвал фляжку, безнадежно, как сквозь микроскоп на звезды, заглянул в горлышко, но на дне ничего, кроме перебродивших бактерий в обнимку с тельцами в стельку проспиртованных бацилл, не обнаружил.- Ах, так! Отсидеться в карцере можешь не рассчитывать! На своей территории,- указал на стробоскопом колышущуюся полосатую синтетику флагов,- тебя больше не задерживаем.
   -Хоть хряксов бы подкинули на дорожку…
   -Оу, какая дикарская по наивности простота,- незлопамятный в общем-то пилот быстро отошел от огорчения, связанного с опустошением спиртовых припасов, и с отдающим жалостью удивлением уставился на Хремовича - пусть тот в лазоревых сапожках да при фуражке, но по сути, оказывается, простак, каких еще поискать.- Хряксы имеют хождение лишь в странах с запоздалым развитием… причем не одной лишь только экономики. Вне базы за распространение подобных дензнаков грозит уже не временное, необременительное заключение, а сажают во вполне надежную тюрягу по солидной статье, отметающей любые попытки амнистий. Так что - если хочешь получить полезный совет - о денежном вспомоществовании лучше не заикайся, а смывайся отсюда, пока местные предприимчивые «бойсы» не содрали с обезоруженного лоботряса три шкуры заодно с симпатичными сапожками.
   В случае чего ни я тебя, ни ты меня не видели и не знаем.- Развернувшись, порулил пилот на заправку флягу под колпачок наполнить - к ближайшему бару в обстановке, впрочем, тоже докучливой от недураков выпить на дармовщинку.
   Хремович же, не рассчитывая более на благодарность позабывших об оказанных услугах ничтожеств, гордо, но проворно отошел в сторонку, зарекаясь уж в сто первый раз людям добро делать.
   Но сколь-нибудь долго пребывать в минорных философских размышлениях, тем более скучать без дела не позволили. Дребезжа составными, чрезвычайно цепко преданными брюхатому фюзеляжу крылатыми частями, не отвалившимися на протяжении полета, предпочитая дружно, скопом обрушиться на базу, визжа сношенными покрышками, гнусно урча запоздало врубившимся реверсом, на посадочную полосу плюхнулся «крайний» дотянувший до базы «ахиллес». Грузовая рампа при посадке с натужным скрежетом обломилась, и промеж халтурно принайтовленными бочками, особо завонявшими по случаю выброса на относительно свежий воздух, выкатилось докучливое трио беглецов. Совершив несколько кульбитов, замысловатых кувырков, трио вовсе не поспешило обратиться к докторам за спиртяжкой для лечения не переломавшихся при падении конечностей. Вместо неотложной медпомощи, тут же, даже от пыли не успев отряхнуться, а от налипшей грязи даже не помышляя очиститься, напустилось на не чаявшего столь скорой встречи Хремовича с расспросами:
   -Что за держава?- обстоятельно поинтересовался Дросель, ощупывая превыше прочего сберегаемое, не спереди штанов размещенное место.- Положена ль политически сбежавшим, опальным губинаторам почетная встреча с оркестрами?
   -К лешему ихнюю музыку – пущай лучше подсобят харчишками. Кормить-поить скоро ль почнут? Документишки где выдают на подселение? А то я паспортишко в детинце посеял… дипломатический.- Засуетился споро приковылявший, что на ходулях, на не гнущихся после приземления ногах-циркулях Хренблоший, ностальгически попахивающий родными, знакомыми по застенкам ароматами.- А надобны ли визы на въезд дипломатам консульского уровня?
   Потманин бережно похлопал плотно сбитую, отяжеленную контрабандным цветным металлом собственную персону на предмет – ничего ли ценного не растерял? Затем неодобрительно осмотрелся, примечая в изобилии накатанные ограждения колючей проволоки.
   -Нужно выбраться из этой крысоловки.- Наметанным глазом критически отметил неуклюжесть холуевриканцев, в полной защитной экипировке отлавливающих не дающиеся за просто так в чужие руки бочки.- Как бы, покончив с хренголием, нами вплотную не занялись.
   -Не знаю, как некоторые,- с высоты недавнего возвышенного положения удостоил Хремович внимания жалких беженцев,- а лично я жду, когда подадут лимузин представительского класса.- Вполне отвлеченно, но критически рассматривал заскорузнувшую левую ладонь, линии судьбы которой категорично предрекали смену рода деятельности, в то же время пальцы правой руки с чувством собственного достоинства щербатыми зубками избавлял  от беспокоивших заусенцев.
   -Ох, ты! Вот это сервис! Ух, ты! Каково встречают…- с почтительностью в голосе заохал Хренблоший, тогда как прочие подельники с мало скрываемой ненавистью уставились на пройдоху-ловкача, вертихвостившего перед онемелыми завистниками да ахавшим почитателем, гоголем заходившим в лазоревых-то сапожках.
   -Да, уже договорено, а опоздают - спроважу в карцер. Кстати, на нарах три свободных места имелось, грушами подработать для остановки ударов…
   Подельники, понурившись, нехотя призадумались над косвенным, но предложением, по сути, трудоустройства.
   -Может, лучше в лимузине, хотя бы рядом с шофером, а Хренблошего - в багажник?..
   -Почему именно меня?.. Куда я, длинный, влезу? Толстых удобнее запихивать в багажники - компактнее размещаются…- напрочь позабыв хлебосольные гостеприимства, напустился Хренблоший на Дроселюгу, тогда как ученый уж Потманин смотрел с некоторых пор на «подачи лимузинов» весьма настороженно…
   Меж тем, за ожиданием «представительского» транспорта, за прочими прениями, из «ахиллесова» нутра продолжали выкатываться той еще тройкой грузчиков тяп-ляп принайтовленные вонючие емкости да беспардонно железными боками, будто не было окрест мясистых холуевриканцев, биться-ударяться, что вовсе не способствовало снижению густо стелющегося над летным полем сопутствующего запаха. «Дженирэл», не только извещенный об исключительной ценности доставленного груза, но снявший с изъятых «образцов» пробу, посему несколько запоздав, но все ж таки обеспокоился подогнать полдюжины пожарных команд, что обильно мочалили загаженный бетон брандспойтной пеной. Бочки от столь экстренных мер выкатываться, вопреки ожиданиям, не переставали, а смрад вынудил даже привычных к «салунным» дымам пожарных надеть противогазы, а затем вызвать на подмогу запрещенные конвенциями войска химзащиты.
   В сумятице никто не заметил, как у одной их бочек вышибло дно, а из недр сосуда, точно потомок Гвидона, скрещенный с Диогеном давшими сбой пигментации генами, выпал упрямо не желавший выходить в отставку афрокожий адъютант. Быстро придя в чувства от отрадных сердцу неразберихи и сумятицы, мобилизовал внутренние резервы выбраться из круговерти тарного хаоса. По стечению обстоятельств «бочкопад» аккурат к торжественному выходу, иссякнув, прекратился.
   -Оу, как много синега! Моя никогда в Ахрика столько не видал. В Ворликии синега колюч, а этот мягко!- Довольный, плюхнулся ахрохолуевриканец в лужу.- Сладко!- Попробовал нагнанную пену на вкус.
   -Браво «херроу»!- «солджеры» из  химзащиты приветствовали героического адъютанта, с отчаянной беззаветностью действующего в эпицентре ядовитого катаклизма, а парочка пожарных родом из Бирландии, чья отвага в основном питалась неумеренным потреблением «бира», бросилась на подмогу скользить в пенных лужах да бодаться с неукротимыми бочками. Прочие «солджеры» тоже труса не праздновали - зааплодировали, и, оттянув противогазы, поощрительно засвистели, лишь Хремович побледнел, разглядев персоналию босоногого героя.
   -Хотелось бы знать, какие козлобараны бочку с заказанной мишенью в «ахиллес» загрузили?
   Двое из вопрошаемой троицы недоуменно пожали плечами, а Хренблоший, под тяжелеющими взглядами втянул на черепаший манер голову в услужливо приподнявшиеся мосластые плечи и, в ожидании досадных разоблачений, принялся из провалов глазниц зыркать по сторонам затравленными взглядами, в поисках укромности, куда бы смыться от расправы.
   -Надписывать нужно бочки-то: «не кантовать» или по-другому как-нибудь. А то я качу, а в ней - шлеп, чего-то перевернулось, качу – шлеп, кувырнулось…
   Столь обстоятельное объяснение произошедшего не спасло старательно втягиваемую в костлявый панцирь плешь от трех полновесно отвешенных щелбанов.
   -Сваливаем, пока не поздно,- сбавил гонор Хремович, разминая зашибленный палец.- Этот ахронегроид чересчур уж сурово против ворликов, настроен,- решил обобщить да сгуртовать попутчиков в одну шарашку, чтобы несправедливо разделить, случись чего, с подельниками ответственность за неудавшееся покушение.
   -А я никакой не ворлик вовсе,- заерепенился было Дросель.- Чего он мне?..
   -Да я, вроде, тоже…- рассекретился Потманин.
   -И я,- сознался в очевидном Хремович.- Да только ахриканоиду паспортные данные до фонаря – сверять с личинами не станет.
   -Неужто засечет без разбора и следствия?- ужаснулся Дросель.
   Принадлежащая Хренблошему черепушка боязливо осмотрелась да высунулась из укрытия.
   -А, может, обойдется, и пронесет как-нибудь?- высказал смелое предположение единственный в шарашке ворлик и то лишь по отсутствующей графе дальновидно, как оказалось, впопыхах утерянного документа.
   -Дело сугубо индивидуальное, я бы даже сказал: интимное. Как хотите, вольному - воля, спасенному - Загнипа с прилагающимся удовольствиями.- И Хремович, нарочито не торопясь, чтобы науськанным на беглецов холуевриканцам не втемняшилась в заполняющие каски головы команда «открыть огонь» по цели, перемещающейся быстрей их запоздалых мыслей, посвистывая, не оборачиваясь, не позабыв, правда, в волнений заусенцы откусывать, припустил с базы куда подальше.


   -Наблюдаю движущиеся объекты. Уж ни террористы ли, что не слазят с «ти ви» экранов, «ньюс-папирных» страниц, комиксов да, вдобавок, завоняли охраняемую территорию ядовитыми смрадами, а теперь позорно убираются прочь восвояси? Подобный рекордный смрад не стоит над базой, даже когда повару особо удается столь ценимая «солджерами» грудинка с бобами - без диверсии дело явно не обошлось. Ну-ка, ну-ка!- Впялился часовой в бинокль на приближающуюся группку.- Так и есть, внешний вид весьма подозрителен, хотя бы один тип с оскалом, будто из собачьей конуры выбрался, в маскировочной рубахе до пят чего стоит - ни вызвать ли на помощь подкрепление?..
   Нет, в нынешней горячей обстановке подкрепление пригодится в другом, наиболее ответственном месте, а мы «по-херроуски» обойдемся своими собственными силами!- Глянул, на миг отвлекшись от бдительности, отважный служака на выносной дисплей корректировщика прицельного огня.- Та-ак, подозрительные типы не вооружены, но даже без «спиктеклзов» видно: чрезвычайно опасны…
   -«Хальт!»- Ствол лихо выдернутого из кобуры, точно дрессированного «маргнума» уперся под ребра террористу, вызвавшему наибольшие подозрения в сотворенной диверсии по уничтожению свежего воздуха.
   -Мистер, да вы бы у начальства справились - любой остолоп скажет, что мы свои в доску славные ребята,- Хремович вынужденно, но ни секунды не колеблясь, (должно, заграница сплотила) пришел на помощь «влипшему» Хренблошему.- Видишь, таракан сухопутный, мне фуражку летную презентовали, за боевые вылеты, для твоего сведения, а не за протирание штанов на КПП!
   -За нами числятся особые заслуги!- Чуть ни брюхом готов был прикрывать, какого ни есть, а родного человечка Дроселюга.- Адмирал-то ваш, должно, до сих пор помнит ублажения по-всякому, как егоная тушенька ни возжелай, исполненные.
   -В Холуеврике мы на лояльном счету…- у Потманина от неосторожно оброненного слова «счет» аж дыхание сперло, настолько не терпелось добраться до ближайшего заветного банчка да одним махом раз и навсегда покончить с затянувшимся гнусным состоянием.
   -Ага,- провернулись винтики в стереотипном мышлении часового,- живо двигайте в караулку и раздевайтесь донага для проверки заявленной лояльности. Очень уж смахиваете на гнусных парней из террористических бандформирований, а заслуги… не имеют ли прямое отношение к газовой атаке?
   -Нюф-нюф - караульщик многозначительно понюхал подпорченный, вонючее некуда, воздух.
   -Нас собираются обыскивать?
   -Без ордера не имеют права…
   Однако, не лесть же в чужой вертеп со своим беззаконием - покорно, не смея сколь-нибудь решительно протестовать, задержанные, обиженно посапывая носами, робко и послушно поплелись по указанному адресу.
   -Ордер не мешало бы…- все-то канючили, даже когда за спинами с лязгом захлопнулись пуленепробиваемые двери.
   -Совсем обнаглели, хотите, чтобы мразь, вроде вас, арестовывал непременного орденоносец?! Полюбуйтесь, дикари, вот мой орден!- По очереди сунул под носы, никого не обойдя вниманием, не подводящий в чрезвычайно редких, к сожалению, случаях неповиновения «маргнум» развоевавшийся холувриканец.- Живо раздевайся!- И, пристально проследив за исполнением приказа, растолкал дрыхнувшего на нарах напарника.- Мэри, живо подымайся: есть подходящая натура, чтоб пофоткаться…
   Мэри, продрав крашенные в пределах допустимого уставом глазищи да засунув на отведенное в двух подвесных кошелках место то и дело съезжающий силикон за казенный счет гипертрофированных грудей, живо сообразила, о чем, собственно, речь. Тренированно заголив мускулистый торс, свалила обнаженных террористов в кучу и ну «фоткаться» на натуре да в охотку, в разнообразных ракурсах, в подсказанных бесстыжей фантазией позах.
   -Теперь ты давай… Будет что отослать домой в дремотную Алябуму, чтоб не думали родные поп-корноеды, будто в гнилой Загнипе тихая и мирная служба.
   -Верно, пусть штатские ротозеи видят, с какими заматерелыми аль-аидцами приходится иметь дело доблестным тыловикам! Эй, плешивый, разинь-ка пасть пошире!
   Вот так.- Подвигали хренблошьим черепом, как с манекена свинченной собственностью.
   -Фу, вонючка! Замри и не дыши, тварь клыкастая! Мэри, фоткай быстрей, а то как бы мой палец от смрада ни покрылся гангреновой сыпью.- Рискнул сунуть рядовой холуевриканец в пасть Хренблошему пока только мизинец.
   Мэри исправно защелкала камерой и, «нафоткавшись» вволю, осенилась новою идеей:
   -А что у террористов за шмотки, нет ли чего экзотического?- Пустилась рыться в вещичках одними лишь ладошками стыдливо прикрывших срам задержанных. Те не знали уж дышать или нет забитыми хренголиевой аллергией носярниками, опасаясь раскрыть пасти, чтобы туда вновь чего не запихнули.- Ишь, какие модняцкие сапожки! Шик - на бредвейской авеню с руками оторвут!- Попыталась солдафонка примерить имущество Хремовича, нашармачка, как водится, приобретенное.- Жаль, размерчик подкачал - маловат.- Не лезла разбитая армейскими ботинками лапища в изящную с кутасиками, вышитую бисером обувку.- А это что за пачечка? Ух, ты!- Соблазнительные сапожки заброшено плюхнулись в общую кучу трофейного барахла.- Вот это повезло! Считай: мы на паевом начале вошли в долю наркотрафика!
   -Ишь ты! Попробовать бы - взаправдашний ли? Ах-ах!...- восторгам от украшенной ятаганами с полумесяцами пачки гашиша не предвиделось бы края.
   -Не успеть: дежурство заканчивается - опробуем в казарме, заодно провернем нехилый бизнес. Не простофили же, в конце концов, тянуть армейскую лямку за одно лишь жалкое жалование.
   -Точно, Мэри, ведь вдвойне обидно: тебе хоть грудь нарастили, а мне вообще ничего…- Опечалился рядовой холуевриканец.
   -Хорош вздыхать: для прыщавых фермерских дочек, которые лишь в мечтах якшались с настоящими мужиками, даже сморчок, вроде тебя, запросто сойдет за темпераментного «бойса». Живо пробей задержанных по компьютерной базе: возможно, с этими гнусными парнями следует завести более близкое, взаимовыгодное знакомство?- Заинтересованно осмотрела Мэри робко жавшиеся в уголке фигурки, с переменным успехом выпихивающих «выборным от народа» Хренблошего.
   -Ну, ты, оскаленный, бегом ко мне да убери руки! Вот так, другое дело,- казалось, осталась довольна беглым осмотром Мэри,- с него и начнем.
   Вытаращивший глаза Хренблоший, ведомый прихватившей за скоромное место безжалостной Мэри, был отдан на полный произвол индификатору. Остальные тоже не миновали процедуры, только что потянулись выявлять личности добровольно, без посторонней направляющей помощи; подрагивая, прислонили потные ладошки к панели приема данных, а затем по очереди припечатали лица к слепящему безжалостным лучом сканеру. Ожидая вердикта, застыли в волнении, пусть даже ни капельки не сомневались в примерном персональном поведении пред Холуеврикой.
   -Так-так,- держа на мушке с первого взгляда показавшегося особо подозрительным Хренблошего, читал проявившийся текст довольный редкостной возможностью отличиться бдительный караульщик: «В случае появления на территории Холуеврики, идентифицированных типов немедленно уничтожить!».
   -Кряк!- почему-то (возможно, в память о незабвенном «Майгхти Даке») именно крякнул в повисшей тишине курок взводимого «маргнума».
   -С одной стороны, мы за границей, но с другой – на собственной базе. А там, где ветрами треплется полосатый флаг, повсеместная суверенная территория Холуеврики! За то, что укокошим заказанных преступников, полагается медаль «Сердечной звезды» - как минимум…
   Но пока будут отмывать, ремонтировать да перекрашивать помещение, придется дежурить под дождем на улице… Нет, не годится, а значит… Значит, шлепнуть выявленных подозреваемых нужно на дворе, чтоб дополнительно не загаживать без того провонявшее КПП!- Незатейливая логическая цепочка замкнулась, а предовольный беспроигрышностью высчитанного варианта холуевриканец вывел да поставил задержанных к стенке.- Вот тут пачкотню и разведете, грязные, вонючие враги истинной звездной полосатости!- Нацелился в кочан первому, конечно же, Хренблошему.
   -Кряк!- взвели курок другого, более пронырливого «маргнума», что пролез под каску и уперся в висок растрельщику.
   -Мэ-мэ-мэри, как, ты с ними?!
   Э-эх, Мэри, ты продалась Аль-Аиде, а мне ни хрякса не накинула за молчание, даже бутылки «бира» не выставила…- пользуясь промедлением выстрела, караульщик не на шутку разобиделся.
   -Тупизна! А если узнаю, что с голубизной - точно пришью! На, прочитай распечатку до конца, торопыга.
   -Так, где это?- Подрагивал от чересчур быстро для соображения сменяемых событий, пропотевший ввиду умственного перенапряжения холуевриканец, тыча в распечатку оставшимся не при делах пистолем.
   -Здесь.- Снисходительно ткнула Мэри в текст схожим с виду стволом, но гораздо более сожалеющим, что вдрызг не разнес соблазнительную, бестолковую тыкву.
   «…если представится возможность создать благоприятные условия и оказать необходимое содействие в финансовой диверсии, то всенепременно способствовать заброске идентифицированных агентов тлетворного влияния в союзную Загнипу!»
   -А-а! Теперь все концы сходятся - банковские аферисты! То-то душком специфическим пованивают. Что же делать: забросить или укокошить? Может, орел-решка?..
   -За содействие в финансовой диверсии полагается по ордену Звездного Сердца, продвижение по службе и новая незапятнанная репутация на любой курортной базе по личному пожеланию военнослужащего,- а теперь соображай! Это, чтоб быстрее тугодумил.- Мэри красноречиво покрутила у виска партнер весьма убедительным «маргнумом».
   -Да, Мэри, понимаю, но какое содействие?..
   -Я займусь экипировкой, чтоб террористы не голышом диверсантили да не особенно подозрительно выглядели - не слишком навязчиво бросались в глаза.- Швырнула аферистам кучу конфискованного тряпья, в деловой суете не прислушавшись к подозрительно брякнувшему гардеробу Потманина, и даже с не пришедшимися впору сапожками досадливо, но рассталась.- А ты, «дауновая» башка, обеспечишь трейдеров попутным транспортом. Именно тщательно продуманное содействие особо отметим в рапорте, дубина. Так что, капрал, готовься оттянуться в Пир-Хибаре на полную катушку. «Алоха оэ», напарничек!
   У хронически рядового словно вихрь в голове закружился. С непривычки к экстриму бедолага соображал еще туже, чем в ординарных армейских буднях.
   -«Олау-холау», Мэри. А ни подать ли рапорт на поступление в разведслужбу? После поимки матерых диверсантов, нас куда угодно с руками оторвут.
   -Я б тебя давно пристрелила и правильно сделала, вот только писанины потом не оберешься, да внеплановый расход боеприпасов на «дружеский» огонь оплачивается из собственного кармана. Но если сейчас же не обеспечишь засылаемых подрывников надежным транспортом - не только на писанину, даже на расходы наплюю,- тоже мне Джемс Понт выискался!- Мэри, для придания большей убедительности ультиматуму, потрясла табельным «маргнумом» и скрылась с глаз долой, спеша докладом выслужиться у начальства: не продолжать же службу на курортной базе у бассейна под пальмами в форменном бикини, но в компании сущего остолопа.
   «Вот привалило - и орден, и карьера «сикрит» агента! Или службу в разведке пока отставить? А ни лучше ли медаль в руках, чем орден в придачу к суровой напарнице на курорте? И никаких «проублемов» с поиском транспорта. Яйцеголовые «срушники» лихих парней даже без исполнения фантазий полоумных Мэри оценят по достоинству да пригласят, пожалуй, хотя бы простым стажером…»- сумасшедший вихрь соблазнов не просто голову закружил, разбередил саму тушу холуевриканскую. Страсть как зачесались руки подавить шикарным, казенным «кар» на допустимой скорости в девяносто миль врагов незыблемой полосатости. Зудело подорвать вражин на угнанном террористами «эйрплэйне», затопить в трюме торпедированного «шипа», расплющить вплоть до брызнувших кишок залетным астероидом, в крайнем случае - натравить на противника цепного зомби с парочкой патриотично настроенных «спиритов». Ох, не добром прищурился «солджер» на финансовых вредителей - те аж присмирели под тяжелым взглядом, соображая да примечая, чьей бы плотной тушей прикрыться, а если не удастся подставить Дроселя, то куда сдернуть?
   -Пибип! Пип- пип!
   С концами погруженный в мысли об исполнении служебного долга холуевриканец чуть не угодил под колеса выезжающего мусоровоза.
   -Клик-кляк - в стыдящейся выставляться на обозрение, правильно, что скрытой под каской голове на манер взведенного курка прощелкнула немудреная мыслишка. Холуевриканец в попытке сообразить, что, собственно, на ум пришло, будто застигнутый за предосудительным занятием, опасливо обернулся - не подкралась ли с «маргнумом» грудастая Мэри, однако со второй попытки таки доперло: «айдия»!
   -Стоп! Эй, «драйвер»,- пренебрежительно обратился к загнипийскому водителю караульщик,- погрузи в мусоросборник эти отбросы.- Указал на без малого подрастрельных беженцев.
   -Как скомандуете, сэр «офисер». Прикажете сплющить?
   Пока еще не капрал, но подсобравшийся сообразно в другой раз напророченному повышению примерный «солджер» свысока глянул на цивильное ничтожество и снизошел до загружаемого мусора:
   -«Ноу», а то могут возникнуть «проублемы»… по отправке на курорт в новом звании. «Гоу-гоу»!

   От свалки до ближайшего мегаполиса путь лежал неблизкий, и водители попуток, видя подсмотренный в холуевриканских мордобойных фильмах, вытянутый Хренблошим до хруста в суставе палец и шокирующий вне решеток зоопарка оскал, долженствующий означать приветливую улыбку, вместо чтобы услужливо подбросить бродяг автостопом, вдавливали до упора педальку акселератора. Когда же силуэт непрезентабельного квартета оставался за горизонтом, вздыхали с облегчением и, утерев пот, благодарили счастливую судьбу, что целыми прочь унесло от воцарившегося на дорогах ужаса…
   -Может, на меня уже в розыск подали, сволочи неблагодарные? Тогда лучше сразу предаться в лапы Интерпола, с репатриацией и возвращением имущества?!- кряхтел Дроселюга, старой памятью предпочитавший пешим прогулкам по добротным загнипийским автострадам проезд в «мерзкобесе» по ухабистым, зато родным снего-грязям.
   -Выездной парадный прикид замаран, заляпали продуктовыми излишками,- осматривал на предмет выявления вездесущих кетчуповых пятен да обнюхивал Хремович фасонистый наряд, пропахший прокисшей фруктовой кожурой, подмоченный гнилыми овощными выделениями и прочими мусорными неприятностями, словно некий плешивый отщепенец в рекламной пиццерии от пережора обделался.- А в твоем Интерполе есть прачечная?
   -Размечтались два барана,- пренебрежительно отозвался Потманин, неустанно осматривая окрестности на предмет сплавить убереженные цветметовые червонные, потому как без подъемных ощущал себя непривычно неуютно,- неужели не в курсах, сколь трудов положить требуется, чтоб засветиться в международном розыске. Денно и нощно, не покладая ручонок надобно стараться вкалывать – только тогда засветят персональные апартаменты с последующей выдачей на стосковавшуюся по хапужистым, вроде вас, обиралам родину.
   -Подмечено верно. Момент упущен - точка возврата пройдена. А без нашего вмешательства да эталонного бизнеса предпринимательство измельчает окончательно. Нынче, куда ни сунься, сплошь плюгавые коррупционеры лакомые уделы оккупировали, просто тошно делается.- Хремович, подтерев да разгладив в отдельных местах одежку, приободрился и внове взирал на окружающее пространство эдаким гоголем-завоевателем нового гнездовья.- Вовремя вы свалили: с бесталанными управленцами да пэррезидентовыми прихлебателями даже мне, толерантному до неприличия джентльмену, дела вести омерзительно.- Припустил, голенасто цокая каблучками, поспевая за целеустремленно вышагивающим Потманиным.
   -И нам тоже… взаимно противно… Какие нынче коррупционеры? Тьфу, плагиаторы с заклинившим пробелом взамен воображения. Подвалили на готовенькое, а у самих варианты привырезации изобрести кишка тонка.- Поспешал за лидерами Хренблоший, не забывая то и дело призывно вытягивать вовсе не дорожными традициями определенный палец.- Элитными кадрами разбазариваются, рыночники позорные! Попомнят нас, в ножки поклонятся…
   -Да заткнулся бы ты, перекати-поле,- я вон детинец променял, а на что? - на дырку от бублика!
   -В закордонье нескладуха прикончится – живо в гору попрем. Что детинцев? – бунгало наприваризируем!- В ответ ковыляющему из последней потливости, недовольному Дроселю весело скалился да отсвечивал плешью радужные блики Хренблоший, регулярно демонстрируя неприличный жест, а вослед неизменно проносящимся мимо да клаксонящим мобилям складывал более привычную конфигурации уже из трех пальцев.- На свободе ведь пока, не под надзором…
   Чего ж это транспорт не тормозится? Необразованные какие-то попадаются «драйверы» …- Пытаясь плевками зацепить мобили, успевал любитель автостопа вполне искренне удивляться.- У нас бы любой возничий за честь почел…
   Подбросить сомнительную компашку все ж таки решился, вновь отважился попутно прущий порожняком мусоровоз. Освобожденное нутро оказалось до комфортабельности просторным, но, конечно же, далеким от стерильности, что придало лелеемому гардеробу Хремовича дополнительные подмоченности, а букету запахов - непередаваемые нюансы, нарядам же прочих членов экспедиции давно терять было нечего, и то, прежде чем допустить в недра мусоросборника Хренблошего, мусорщик засомневался, ни замарает ли пассажир технику?..

   -С ветерком прем, чисто на «формуле» гоним!- Хренблоший то и дело высовывал наружу черепушку, осматривая окрестности и сверяя маршрут, чтобы снова на свалку не вышвырнули, тут же, пока не осмелел, моментально прячась от шокированных загнипийцев, обитателей тихого, ухоженного предместья. Когда же освоился на новом месте, мигом поднабрался наглости и, не таясь, пустился делиться свежими дорожными впечатлениями с приунывшими приятелями:
   -Важняцкий толстобрюх в очках да на мотороллере во как вылупился - я язык и покажи.- Продемонстрировал длиннющий, будто под извращения изготовленный язычище.- Так простак от удивления врубился в жирнющую старушенцию. Почитай, сотню метров с толстухой на руках за нами пер, да, видно, колеса полопались от тяжести - дуэтом в кювет кувыркнулись!
   -А эта, во коза недоуменная, мужиков не видала, что ли? Как подмигнул - дурища на псину-болонку задищей шлепнулась. Шавка, не будь дура, в зад красотке и вцепись. Слыште – на пару воют? Вона в канаве обе барахтаются! Какому псарю теперь счет за ущерб красоте выписывать?- Живо представил действо в «лицах» не лишенный некоего артистизма Хренблоший.
   Приятели, несколько отойдя от неприветливого, угнетающего прохладцей заграничного приема, поневоле с интересом выглянули наружу «а капелла» - без фанфар и литавров, зато всем квартетом одновременно. Угадали как раз вовремя: мусоровозом заинтересовался полисмен на мотоцикле - прибавив газу, решился сирену включить, вознамерился в свисток дунуть. Первое сделать успел, но не второе… Внезапно улицезрев из недр мусоросборника дружно вынырнувших, чуть ни в упор выпялившихся Хренблошего со компанией, шокированному организму полицейского потребовалось больше кислорода – последовал рефлекторный, судорожный вдох… Повезло, что свисток на цепочке - подъехавшим реаниматологам удалось спасти пострадавшего блюстителя закона, не прибегая к вскрытию грудной клетки и к гамма-облучающим услугам рентгена. Спустя месяц полисмен, пройдя курс реабилитации, почти без ущерба для службы вернулся в строй. Одно только - свистеть отказывался напрочь, что благоприятно отражалось на приработках, особенно в ночную смену, ровно как на росте преступности во вверенном дистрикте, но выездной квартет к криминализации пригорода не имел уже ни малейшего отношения.
   -А? Каков лопух? Видали? На место простофили любого околоточного мордоворота посади - острижет округу под ноль, как овечью отару, а этот ротозей на газоне растянулся да филонит. Так бы и угнал у растяпы мотоциклетку, но пока перекрасишь, номера перебьешь - возни, хлопот не оберешься,- геройствовал Хренблошийне только на словах: грозился не чаявшим сюрприза, вполне мирно обитающим на лужайках перед домами загнипийцам набором из оскалившейся черепушки да перекрещенных на груди костлявых конечностей - явленным на смену затаившемуся нацизму символом хаотичной анархии, питающейся элементами, паразитирующими на раздутых банковских комиссионных да на взвинченных ценах сырно-колбасной продукции.
   Памятливое пенсионное население, близкое к панике, впопыхах срывало постельное белье, вывешенное пока лишь на просушку, а не для безоговорочных капитуляций, спешно укатывало прочь детишек в колясках, зажмуривая глаза от ужаса, а потому, не разминувшись, то и дело сталкиваясь, раскатывая прочь со взаимными извинениями да с последующими кропотливыми доносами в полицай-президиум. Смятение сеялась, словно позабытая чума из мусоровоза изготовилась выскочить, чтобы, плотоядно накинувшись, поголовно погрызть непривитое население.
   Увы, «триумф воли» продлился недолго. С шипением попутный груз вывалили на окраине полиса, утыканного тирольского типа коттеджами под остроконечными черепичными крышами, и сборщики мусора приступили к рутине трудовых будней - использованию техники, взамен парадной колесницы, по прямому назначению.
  -Вот уж уважили, «мерси сельвупле»!- благодарствовал Хренблоший, пожимал руки давно не виденному, а потому диковинному пролетариату. И руку ему, действительно, в ответ приветливо жали, скалясь ахроулыбками, даже сочувственно по плечу похлопывали отзывчивые мусорщики в изолирующих резиновых перчатках длиной по локоть…
   -Вот это люди, доложусь вам!- Не виделось предела восторгам настроившегося на истинно демократический лад Хренблошего.- Культура так и прет!- Пообнимался в силу инерции с мусорными контейнерами.- Наши бы за извоз из последней душегрейки вытряхнули, а чумазые простаки ни копья не потребовали, ни последней одежки не содрали.- Трепетно, в трогательной признательности прижал к костлявой грудной клетке подол на совесть задрипанной, почти во рванье от беспокойств суетного вояжа обратившейся сорочки.- Эх, штанами бы разжиться,- мечтательно загнусавил хренархишко, точно на паперти побираться репетировал, разглядывая тощие в раскоряку голяшки, волосишками едва прикрываемые.- А сервис на какой высоте - прям по назначению доставили!- Оторванный от волосатости синюшных коленок взгляд обратился на прочие, явно выигрывающие на контрасте пейзажи.- По верным приметам видать: в приличный занесло райончик, в просто шикарный, фешенебельный, - последовал незамедлительный вывод, так как не примечено окрест ни привычно разгребаемых руин в несмываемой копоти, ни толп агрессивно нищенствующих бандюганов в окружении наркоманчевого воинства, а так, просто невесть на что выпялившиеся особи обитателей означили ненавязчивое присутствие.
   -О штанах размечтался,- презрительно процедил Хремович,- лучше бы мне сапоги почистил, а то как на дело идти в замызганной-то обуви? Ну, живо! А то ведь не поленюсь - сдам гопкомпашку в отделение, чтоб не возиться с паразитными прилипалами. Устал уже выручать - ведь взамен никакой благодарности…
   -Не по чину тебе, тля рыжебровая, важняков сдавать!- одернул зарвавшегося типчика в лазоревых сапожках ревнивый до чужого апломба, мрачноватый Дросель.- Сперва лямку потяни: курьерскую цепочку наладь по доставке-сбыту, интервенцию хренголия проверни, опосля и вякай! Сдаст он… Компания, вишь, нашенская не по нутру пришлась… А ну, скидывай тулупишное полукафтанье!
   Хренблоший, при проявлении столь вызывающего неуважения к владельцу сапог, не промахнулся плевком, но обувь чистить перестал.
   -В который уж раз за добро страдаю!- Выдернул полу переходящего тулупчика из сарделечных клешней прежнего владельца Хремович и, не чинясь, озвучил дальнейший ход незатейливых мыслей:
   -Без меня ты, тьфу, мразюка брюхатая, в застеночных подвалах сгноился бы!
   -Вот тебе, выпендрила залетный!- Дросель, припомнив кое-что из навыков юношеского бокса, изловчился, хоть упаренный путешествием, но отвесил рыжебровому смачную затрещину, от чего лихо заломленная фураженция, демонстрируя изрядные летные характеристики, отлетела от пошлых пехотных разборок куда подальше в сторону.
   -А не сгноился бы, так заштатный аэропорт подметал, пока ни окочурился.- Не поддавался Хремович - что станется с одной оплеухи-то?
   -Вот тебе, окочурился!- Предпринял наскок Дросель. Но атака захлебнулась за полным отсутствием фактора внезапности, зато нападавший агрессор претерпел ущерб в виде расквашенного, вплоть до хлюпающего состояния, носярника.
   -Что, получил? Сейчас еще отвешу,- пообещался более верткий, ловкий спарринг партнер, решительно перейдя в наступление.
   -Губинатор в детинце ваше злородие на дыбу сулился вздернуть. Говорил: подвешу, мол, рыжебрового - что мне станется?- подзуживал Хренблоший наступающую сторону.
   -Но Дросель, используя массу тела вкупе с предусмотрительно приобретенными навыками, отбился и, ухватив противника, ну мять, ну подминать да пребольно стискивать.
   -Рыжебровый хлюст детинец резидентский разорить намеревался. Пущу, говорил, красного петуха, чтоб имущества в дым обратить да развеять по ветру…- сам слышал. Все равно, говорил, дыра-дырой, тьфу, провинция. Это он – «тьфу», а не я.- Оттер Хренблоший непроизвольный плевок с дроселевой туши и исправно продолжил снабжать информацией доминирующую сторону.
   Трио искренне зашлось в азарте - летная фуражка, меж тем, исправно наполнялась хромо-никелевыми «медяками».
   -О-у! Заезжая труппа комедиантов! Коверные! Клоуны! Акробаты!
   -Ах, как в Тальяно на Балермо! А кто из них Пьеро?- поинтересовалась загримированная старуха, случайно оказавшаяся на родине в перерыве меж пенсионными путешествиями.
   -Вон тот, плешивый в оборванной рубахе - настоящий «стар», мировая знаменитость. Арлекин - рыжий в сапожках, ишь, рожици корчит брюхатому Карабасу,- умора да и только.- Нашлись средь глазеющей публики знатоки циркового мастерства, любители театрального искусства...
   -Браво!- зарукоплескала старуха, строя то Пьеро, то Арлекину нарисованные по гриму глазки.- Зачем болтаться по заграницам, если дома полным-полно шикарных жиголо?
   -О-у, «дер гроссер» представление!- по мере нарастания действа искренне радовались оживившиеся загнипийцы, которых расшевелить можно, лишь посулив дармовую кружку пива – подношения, даже на «октобер фесте» не случавшегося. Интересовались у ссыпающего в карманы чистоган Потманина, когда же состоится премьерное выступление труппы?
   -Не до вас, отстаньте,- отнекивался тот да отмахивался опорожненной фуражкой, но зрители, а особенно активные пенсионерки, наседали. Чтобы отделаться, пришлось назначить рандеву:
   -Завтра к вечеру на ратушной площади,- брякнул Потманин первое, что на ум взбрело, и пожалел об отсутствии в карманах закладных квитанций иль ордеров на выплавку титановых болванок.
   «Ладно, живите, зажиревшие бюргеры, пускай вас другие облапошивают».
   -Билеты будут продаваться на месте!
   Медяки, никель, даже робкие купюрки вновь исправно наполнили фуражку, но силы единоборствующих сторон были уже на исходе.
   -Ну что, получил?- у более задорного Хремовича хватило сил, увы, лишь поинтересоваться доставкой незаказанных зуботычин.
   Дросель же, с трудом переводя дух да присматривая, куда бы приспособить оборванные с противника лоскут овчины да сегмент беличьей оторочки обшлага, лишь просипел:
   -Я тебе еще не так задам, вот только отдышусь чуток.
   Хренблоший, являвший персоной символ боевой ничьей, застыл в сомнении: кому же броситься в ноженьки, сапожки ли, валенки надраить до блеска ли, ворсистости?
   -Браво! Бис!- зашлись в овациях падкие на нервные встряски, потрясенные дармовым, внеплановым прямо-таки на дому зрелищем сытомордые загнипийцы. На артистов просыпался жиденький монетный дождик, так что мигом вышедшему из оцепенения Хренблошему стало не до сомнений, чем конкретно на текущий момент следует заняться.
   -Вот это человеки, гунны и вандалы… в уважительном смысле, разумеется - первым встречным-поперечным стока отвалить! О, фигнинг и еще один! «Сельвупле», конечно, но нужно бы добавить, накинуть надобно…
   А ну, позолоти ручку, старая грымза!- Задрав подол с позвякивающей мелочишкой, в раже набросился на отходящую от путешествий пенсионерку, которая от контактного, персонального внимания да остроты ощущения аж завизжала свиньей от щекотки. Наскок состоялся под одобрительные возгласы да бюргерские аплодисменты с ханжескими комментариями на столь же непосредственное внимание претендующих завистливых товарок.
   Глядишь, много больше деньги насшибали бы да пришлось ретироваться от местных полициантов.
   -Драпаем, братва! А то «фараоны» в долю напросятся…- вовремя чесанул прочь Хренблоший, презентовав старухе на память выдранный со вполне определенного места лоскут рубахи. Прочие приятели, столь же не признающие дележ, тем более - участие в прибылях лишних посредников, инстинктивно последовали за подельником, сопровождаемые бурными рукоплесканиями, пронзительным свистом, перелаем своры сорвавшихся с поводков да привязей, разномастных, ухоженных, с бантиками в завивках собачонок.
   Первое, что вымолвил, чуть отдышавшись в узком переулке, Дросель:
   -Слишком жирно… с прихлебателями… делиться.- Побледнел, ухватился за грудь в сердечной области и, чтоб устоять, навалился на подвернувшегося под руку Хремовича.
   -Крепись, друг!- Поддержал недавний оппонент шатающуюся тушу.- Не сомневайся: ни полбульдинга полицаям не достанется!
   У обнадеженного, несколько успокоенного Дроселя от сердца отлегло, осмелился даже на глубокий вздох облегчения…
   -Потешились и хватит. Пора заняться настоящим делом - нанести визит вежливости в знакомый банчок, проведать, как себя чувствуют размороженные счета с набежавшими дивидендами?- Нисколько не опьяненный успехами труппы, старался в сложившихся обстоятельствах как можно трезвее мыслить Потманин.
   -По одежке о кредитоспособности судят, а я штанами не разжился, вот ведь раззява! Отвлекли да чем - мелочишкой, а надо было порты с кого спустить на потеху, а потом с приветом, ищи-свищи, скачи в панталонах по пригороду…
   -Из четырех гардеробов составим два, а чего не хватит - прикупить недолго.- Побренчал перекатами карманной мелочи Потманин.- Не брюки, конечно, на здешних штанах разориться недолго,- пресек нескромные поползновения Хренблошего,- галстук-бабочку, платок носовой…
   -Кого снаряжать станем?
   -Чур меня, чур меня...- вновь тут как тут проявился Хренблоший.
   -Вот именно, что «чур» только от тебя. Дело ответственное, серьезное, абы кому не доверишь - жребий бросим.
   А поскольку монет имелось предостаточно, то у каждого выпало, естественно, что идти должно именно ему и категорически одному единственному. Лишь звяканье стояло по булыжной мостовой, так что бюргеры, недовольно оторванные от пива с сосисками и телеящика, добросили из окон горсть-другую медяков, чтобы денно и нощно нежиться в самодовольстве, ощущая себя Крезами, а заодно от попрошаек отделаться.
   -Нет, так дело не пойдет: за что ни возьметесь - сплошь циркачество получается. Так и быть,- разрешил Потманин тупиковую ситуацию,- от своего имени делегирую Хремовича: заслужил… не доверия, разумеется, но «посыла», по крайней мере, это уж точно.
   -Я тоже…- будто сложился под мрачным взглядом Дроселя Хренблоший,- …тоже предлагаю вот их.- Не выдержал, в пояс поклонился собственному делегату.
   -За солидняков натурами сойдут запросто,- критически оглядев парочку несколько помятых, незначительно травмированных недавних супротивников, остался все же осмотром доволен Потманин,- точь-в-точь на собачьих бегах иностранные болельщики. Р-р гав…
   -Факт, шик!- Сигал подскоками Хренблоший, оглаживая на манер ментика небрежно переброшенный через плечо, лишь немного в некоторых местах изодранный тулуп с пострадавшей оторочкой и - если прикрыться, то не видно - по левому боку замызганный да прокушенный.- Роскошно!- восторгался, завидуя вкусу Хремовича, умению подбирать наряды.- Блеск, да и только!
   Когда же прикупили пару бабочек в наименее дорогом, из тех в которые дозволили войти, бутике, то делегаты вообще предстали в полном ажуре.
   -На торгашей, на купчин заезжих смахивают, факт, что по трактирным кабакам почем зря сорят деньгами!
   Лишенный форменной летной фуражки Хремович на восторги Хренблошего лишь вздыхал и в утешение да в нетерпении, точно стригунок застоявшийся, цокал подкованными каблучками.
   -Пощеголяешь еще в фуражке, покрасуешься на борту яхты, на гольфе, на кинофестивале или в ином вертепе, куда занесет нелегкая, а пока повремени.- Удержал часть гардероба Потманин, старающийся предусмотреть, предвидеть любые мелочи, могущие превратиться в препятствие на пути к скорому обогащению.- А то примут за военного растратчика казенных денег. Подобными шалостями в здешних краях не балуют, на каждом шагу сплошной контроль со стукачеством,- аргументировал отказ, надеясь втихую основательно пошарить, ни закатились ли, ни завалились за тулью фигниговые монетки.

   Приключения, авантюры, поиски сокровищ филологи непременно окрестили бы синонимами, если бы не корпели над грамматиками, изыскивая, кого бы очередью дефисов прострочить за синтаксическую безграмотность, и в определении оказались бы правы. Убедиться в непогрешимости сих въедливых гуманитариев рискует каждый (каждая), кому надоело спокойствие, размеренная жизнь, благополучие, жена, одна-другая любовница (ребенок, единственный возлюбленный, плюс на работе), здоровье, горячая, витаминизированная пища...
   Парии, у кого ничегошеньки из вышеперечисленного в загашнике не имеется, могут не беспокоиться: приключения их не миновали, обретены ли при этом сокровища - судить не нам, посторонним. Как бы то ни было, но скорый путь к обогащению без рисковых похождений не обходится. Авантюры же зачастую чреваты всенепременными неприятностями, что щекочут зажиревшие нервишки острыми ощущениями, подстерегают в местах, для совершенно иных целей, казалось бы, устроителями предназначенных…

   Парадный наряд соискателей немереного количества наличных денег и непрогорелых акций должного впечатления на банковских служек не произвел, более того, просьбу вызвать управляющего демонстративно проигнорировали - пришлось стать в немноголюдные, но унизительные очереди к кассовым окошкам.
   -Эй, голенаст рыжебровый, подь сюды! Ты, ты, к кому мне еще обращаться? Чего выпялился, чай, не на базаре? Подгребай сюда, кучерявый: моя шустрей продвигается… очередь, говорю, быстрая…
   -Заткнись, дубина! Сам сюда подгребай! В твоей кассе ахрозагнипийка обслуживает, а мигрантки, знаешь, какие дотошные, а в моей - лопух очкастый, которому все по фигу, может даже с чужого счета приплатит из долевого участия.
   -А-а, разве что с чужого… тогда другое дело.
   К облегчению одной из очередей бубнящий под нос одобрительные ругательства Дросель переместился к Хремовичу. В процессе смены дислокации оттер спиной прочь от окошка с лопоухим очкариком загнипийскую публику, как та деликатно ни покашливай.
   -Ишь, за деньжищами выстроились! Попробовали бы сперва бабки заработать да в тяжелейших условиях, да этими вот ручищами!- Продемонстрировав отшатнувшейся в ужасе бюргерам и бюргершам некогда загребавшие чистоган инструменты, протянул скрюченные алчностью руки в окошко, будто за полагающимися наручниками, но клерк, не обладающий богатой фантазией, вообразил невесть что и «бзинькнул» на сигнальную кнопочку…
   -Я тебя на улице подожду!- заорал бизоном, недомерками-ковбоями облепленным, Дросель, увлекаемый без видимых веских оснований придирами-охранниками к выходу.
   -«Ар ю тугетхер?»- бдительно поинтересовались у Хремовича, но тот, вопреки очевидному, не взирая на подтверждающее кивание очередников, отказался от возвышенного чувства дружбы, как зачастую происходит в прозаичной жизни, ради пошлой наличности.
   -А какие ваши доказательства?- парировал пренаглым образом и сунулся в окошко.
   Робкие безмолвные свидетельства представлялись недостаточными, но подозрения не развеялись, поэтому въедливая секьюрити не отступила ни на шаг, а встревоженному клерку под охраной спокойнее работалось.
   -Не беспокойтесь и не берите в голову: этот третьестепенный низложенный диктатор на каждого встречного набрасывается с требованиями подаяния.
   У меня счет в вашем банке, кроме того, я абонирую ячейку…- терпеливо продиктовал Хремович несколько кодов с паролями, размышляя, выпустят ли оптового клиента через потайной выход, или придется разориться мелочью на поджидающих на улице обормотов.
   -Ваш счет «намбер» такой-то обнулен и закрыт, а допуск к ячейке сможете получить, лишь выплатив пустяковую задолженность в «тву хандрид фифти» бульдингов.- Клерк невинными глазками глянул на Хремовича, словно ничего предосудительного не произносил, и сейчас возьмут да запросто отвалят требуемую сумму.
   Хремович же поначалу замер на вздохе, будто в студеную воду мраморного (за пошлостью кафеля) бассейна влез повыше колен после парилки-то с вениками, а не сразу плюхнулся.
   -Ка-как обнулен? На нем же куча миллиондиев! Ну, ты, сволочь!..- Нырнул в окошко по примеру Дроселя, введя в окончательный и бесповоротный эстрогенный психоз клерка, получавшего потом, за неизлечимостью пострадавших гормонов, пожизненный пенсион, но успевшего все же напоследок действовать по инструкции, «бзинькнув» кнопочкой - охрану ждать не пришлось…
   -А вот и недостающие «доказэйшн»!- торжествовали безжалостные стражи, увлекая Хремовича вослед за выставленным соучастником, чтоб тому одному не скучно было пересчитывать беконистым задом гранитно-твердокаменные ступени солидного, представлялось с виду, финансового учреждения. Лишь становящиеся сопутствующими залетным хренархам браво и бис доносились… сугубо в адрес бдительной секьюрити от прочих признательных клиентов-посетителей.
   Толстокожий Дросель первым пришел в себя, тогда как в силу врожденной артистичности впечатлительного Хремовича пришлось от шока отпаивать да чуть ни умащивать участливо выставленной Потманиным, драгоценной, учитывая скудность бюджета, шипучей колой.
   -Не убивайся и не терзайся: не все еще потеряно. Ячейка, говоришь, цела?
   -В долгах! Да не может быть такого! Я самый аккуратный клиент из прочих, отмывающих стибренные «бабки»! У меня же записано, каждый вклад… квитанций только с собой нету-у-у…- Уткнулся донельзя расстроенный Хремович в купленную дроселеву бумазейную манишку и захлюпал, подрагивая плечами в обидной «непонятости».
   -Всякое бывает – склерозы тоже случаются. Столько потрясений… Ну-ну, успокойся, не нервничай. Что, говоришь, в ячейке? Бриллианты или инвестиционные займы?..
   -А-а… заемные инвестиции в бриллианты…
   -Какая разница? Главное - чтоб поровну, по справедливости!- Наконец счел возможным вмешаться в события Хренблоший, поскольку лишь к сему моменту перестал лыбиться отрадному зрелищу выпихивания взашей подельников с последующими скачками на не для того предназначенных частях тела по банковскому недвижимому имуществу.
   -А я как хотел, разве не так?!- Ухватил Хремович в расстроенных чувствах Дросселя за грудки - тот лишь повздыхал, потрясая в сторону неприступного в равнодушной, холодной расчетливости банчка сжатыми в кулачище сарделечными пальцами.
   У насупленного, призадумавшегося Потманина разгладилась на лбу сперва одна морщина, вслед – другая, и, дабы не упустить суть проскользнувшей мысли, прежде отпихнул подальше Хренблошего, сопроводив действие пинком, чтобы тот не скоро возвратом обернулся, затем с чувственной подозрительностью обнюхал пространство.
   -Чуете, Хренблоший далече, а воздух все равно смердит?
   Остальные тоже, отпихнув на опробованный манер вновь примазавшегося к компании Хренблошего, принюхались.
   -Паленая собачатина,- опытно определил Хремович, шмыгая носом, и машинально, вследствие приобретенной привычки, тявкнул несколько раз в сторону удивленных ответной реакцией охранников, бдительно не покидающих верхних ступеней и, должно, в силу возвышающей позиции, высокомерно скрестивших руки над животярами.
   -Р-р, гав!- так же по инерции ответил Потманин.- Точно. «Гиросом», «шаурмой» в просторечии, пованивает. Жарят, нехристи, мясо неизвестного происхождения. Урдов искать надо, чтобы сосредоточиться на первоначальном сколачивании капитала!
   -Точняком, но лучше к дуркам прибиться - у тех сытнее.- Опять Хренблоший примазался к обществу.
   -Урды или дурки - без разницы. Непреложный факт - лишь они нас поймут да войдут в положение: в зажиревшей Загнипе только с чучмеками можно до чего толкового добазариться.
   Остальным, за исключением безнадежно то к задранному подолу сорочки, то к навеваемому из неблагополучных районов воздуху принюхавшегося Хренблошего, ничего иного не оставалось, как согласиться с принявшим на себя инициативу действий лидером:
   -Чучмеки толк в делишках соображают, не то что тугодумы-аборигены, гораздые лишь полициантов науськивать да с крыльца спускать приличную публику.
   -Заметано… гм, в смысле - решено.
   -Раз так, то вот возвращаю…- Потманин вознамерился нахлобучить Хремовичу на макушку летную, на предмет мелочишки обшаренную фураженцию, но осекся и уставился в стиснутый дрогнувшей рукой головной убор.
   -Доскакались - называется, допутешествовались. Мистика начинается. Я же фуражку обшмонал до последней складочки!- В подтверждение правдивости слов выгреб из кармана немногие медяки и добавил к никелю с купюрками, будто по волшебству наполнившим фуражку чуть ни доверху.
   -Так вы гастролеры!
   -Заезжие артисты!
   -Чего же раньше-то молчали?- Ссыпала от себя толику мелочишки потеплевшая взорами секьюрити.- О-у! Мы понимайт тонкий юмор…
   -Оу-оу! Браво, брависсимо, дон идальго, кабальеро вакейро!- Еще одна купюрка, порхнув, опустилась в фуражку, сопровождаемая немым удивлением выездной труппы в полном составе, кроме Хренблошего, не преминувшего наброситься на очередную загорелую пенсионерку с дополнительными требованиями, вгоняя старушенцию в визгливые восторги.

   Шествие, растянувшееся понурой цепочкой, по уровню горестного уныния мало не дотягивало до траурной процессии. Потманин, пасмурный выражением лица, не предвещающим ничегошеньки хорошего искомым урдам, попеременно то одной, то другой ноздрей принюхивался - вел компанию по запаху, как по следу. Вслед брел Хремович, фат и баловень судьбы, внезапно, не с того, не с сего сброшенный взбрыкнувшим Пегасом с седла, затем спихнутый капризом Фортуны с Олимпа, да вдобавок потрепанный даже до полубога не дотягивающим беглым губинатором. Окидывал встречных сухопутных тыловиков хмурым, презрительным взглядом сбитого в зените летной карьеры аса, пилота, по крайней мере, рассекреченного фанерного «Стелса». В хвосте ведомым егозил Хренблоший, недопонимая суть происходящего, не осмеливаясь обратиться с расспросами к переполненному многозначительной мрачностью, бывшему явно не в духе Дроселю, то и дело потирающему, щипками массирующему отшибленное жесткими ступенями лелеемое седалище. Но когда призывный запашок «шаурмы» настолько явственно забередил желудок, что заглушил даже амбре нательной рубахи, Хренблоший повадками обретшей верхний нюх борзой оживился и метнулся вперед.
   -А я иду-смотрю да диву даюсь: ни собачьих свадебок не видать, ни кошаков, гадящих под окнами. Ай, молодцы! Ничегошеньки даром не пропадает – любая дичинка в оборот идет!- Восхищенный, первым подскочил к торговцу и многозначительно побряцал пригоршней мелочишки.
   Проходящие мимо загнипийцы, годами выработанным автоматизмом машинально затыкавшие носы, во все глаза таращились на очередную экзотическую напасть, тоже, видать, преследуемую на родине безжалостными тиранами, а потому на полных правах собирающуюся прописаться по новому адресу. Впрочем, компашка, не смотря на многообещающий внешний вид, вела себя для уровня беженцев вполне прилично и сдержано, так как Потманин железной рукой авторитетно наложил табу на легкомысленные финансовые траты: «Прикид менять надо, на ячейку откладывать».
   Отовариться успел один лишь Хренблоший, оттого вдвойне довольный нахально лыбился. Что иное оставалось за вояжами и финансовыми расстройствами до дикости изголодавшейся парочке? - естественно, наброситься на счастливчика, мутузить, рвать, валять - отнимать снедь, говоря двумя словами. Потманин, вновь охотно вызвался опекать фуражку, в толкотню предусмотрительно не вмешивался: глядишь, выступление «циркачей» в очередной раз обернется прибылью. Не обращая внимания на возню с воем, укусами, царапаньем, развернувшуюся вокруг скромного кулечка с нашинкованными мясными отбросами, призывно дернул за рукав ошарашенного урда и, тишком продемонстрировав извлеченные из-за пазухи, чудом сбереженные от алчной Мэри цветметовые червонные, принялся «добазариваться».

   Уже не первую и не вторую версту перли пешедралом одному урду известным маршрутом в неведомые, заповедные трущобы. Потманин с провожатым перебрасывались о секретном обрывочными междометиями. Хренблоший, не смотря на усилия партнеров, кое-что в ощеренную пасть запихнувший, от весьма относительной сытости моментом обнаглев, пробовал нос совать, куда не след, от чего Потманин по любопытствующему предмету периодически пощелкивал «шелобанами». Прочих двоих, недавних супротивников, совместные парные выступления: ступенчатый соскок да «наезд» на жирующего Хренблошего сплотили вплоть до доверительных отношений. Поведывали друг дружке уж если не коды с паролями да номера потаенных счетов, то после финансов, ну, самое сокровенное:
   -Представляешь,- подозрительно пялясь по сторонам, озираясь на призывно манящие вывески, давился слюной Дросель,- пивна-ая, я захожу свой в доску, в штанах до колен кожаных...
   -Шлеп!- звучно вмазал сарделько-пальцами о ладонь – ведомые пилигримы невольно вздрогнули, привычно застуканные с поличным за неблаговидным деянием, а тележка с непонятного происхождения «шаурмой» торопливо ускорила дребезжащее качение.- Шлепаюсь на скамью, чтоб задом прилипнуть да пивом с колбасками по-нюхненски культурненько нажраться до отрыжки, до прочих не воспрещаемых, заметь, звуковых эффектов. А вокруг - уют, сервис, грудищи кельнерш - во!- Выбросил вперед согнутые в дуги ручищи.- Э-эх, и ничегошеньки запретного, либеральные ценности на лицо: захотел пернуть – не терпи, не предубеждения с осуждениями в ответ - приветствия, а за рекорд - овации,- не то, что у нас…- Сопроводил душевое излияние соответствующим, после чутка урванной закуси трубным звуком. Как на призывный зов обернулись пилигримы, а тележка, будто от реактивного ускорителя, покатила еще быстрее.
   -Красотень, сплошные удовольствия!- Голова дроселева, явно генными биотоками намагниченная, сворачивала полное шейное отсутствие, провожая неотрывным, тоскливым взглядом одну за другой остающиеся за отбитой «кормой» пивные с зазывными вывесками.
   -…понимаешь,- отзывчивый товарищ в унисон выплескивал наболевшее,- столько заказов наисполнял, а за меня как за сволочь последнюю Интерпол ни полушки наградных не назначил - делай после этого людям добро! Не-ет, теперь я ученый: ни за что… только за наличные. А чтобы класть в банк на счет… фиг им, не дождутся!
   -Ничего, чуточку терпения,- утешались то в унисон, то по очереди,- свое наверстаем - дайте срок.- И, лелея радужные планы, один закряхтел, другой вприпрыжку зацокал подкованными каблучками, поспевая вослед Потманину.
   О том, что, наконец-таки, притопали по адресу, узнали сразу, всей сверстанной шарашкой одновременно, по приметам, превращающим в очередной Гарлем приличные, в общем-то, до нашествия пришельцев с других континентов, районы.
   -Ух, ты!- Восторгу Хренблошего позавидовали бы завсегдатаи и энтузиасты освоения мусорных свалок, столь призывно, по-родному отовсюду пованивало.- Уж здесь-то не оголодаем.
   Оскорбленный в лелеемых скабрезных побуждениях пошлой средой обитания Дросель, презирая неустанно в бубен с колокольцами бьющую окружающую пестроту, после нескольких неудачных попыток скрестил на животе мясистые руки; сравнивая окружающее убожество с обжитыми застенками в пользу, разумеется,  последних, пренебрежительно губу выпятил.
   Лучший, как оказалось, друг и, с некоторых пор, наперсник, позабыв о возвышенных излияниях, пытливо рыскал окрест, цокая подковками, прикидывая, что из здешних, пускай жалких, вопиюще скудных обстоятельств можно выжать или, как из недр Ворликии, высосать? Но не на тех напал, везде-то «обламывалось»: не остричь никого, не «обуть», не выдоить.
   Зато на ночлег расположились вполне представительными, кредитоспособными постояльцами - в изолированной комнатенке с оконцем, трижды, казалось, выходящим на помойку. Дрыхли посменно на одной кровати - на другой почивали сразу четверо урдов, люди тоже солидные, поднявшиеся на шпаклевке битых «тачек», наведением на дребезжащее старье лоска, подмешиванием опилок в трансмиссии, с последующим втюхиванием «мусорников» продвинутым ворликам, что алчными мухами облепили рынки авто «сэкэнд хэнда». Неудачники же да новички ненавязчивым ковриком стелились по полу… в два яруса.

   Приветливое утро парадоксально бодрило свеженькими из давно не вывозимых мусорных контейнеров запашками, вливающими в организмы энергию стремления как можно быстрее подняться и приступить к оздоровительному бегу прочь от зачумленного поветрия. Однако на существ, зараженных финансовым преуспеянием, даже запахи ассенизации не производят исцеляющего действия, то из истории античности доподлинно ведомо даже отстающим троечникам.
   Эхма-а!- Наслаждался Хренблоший, словно в корыте с помоями увяз по уши.- Наипервейшее дело - поспамши, да похарчиться. Вот это житуха! Неужто по заслугам оценены труды непрестанные, обирально-загребальные?!
   Урды с удивлением, даже с некоторым уважением взирали на нового подселенца: никогда прежде, даже на оккупированной родине не доводилось быть свидетелями столь бескомпромиссной, решительной расправы над пахучими объедками. Мнилось: взаправдашний, заплывший в мирную гавань крокодил клацал за столом безжалостными капканами челюстей.
   Но трудно угодить всем сразу и, уж тем более, в розницу: подельникам неприхотливого Хренблошего требовалось нечто большее, на достигнутом уровне «благополучия», неблагодарно не зацикливаясь, не тормозили.
   Заброску нового десанта в репрезентабельную, благополучную часть мегаполиса подготавливали со всевозможным тщанием, с вымеренной до миллиметра основательностью, чтоб даже самая въедливая навозная муха, если вдруг приспичит променять сытную помойку на вылизанные банковские плевательницы, хобот заразный обломала бы, но не подточила. В полноте ответственности, в осознании важности миссии Потманин принарядился в новенький с иголочки, неприступных тонов, настоящий, вполне достойный суровой персоны костюм одноразового пользования, за дешево приобретенный в лавке, не подходящей зажившимся на этом суетном свете клиентам. Аскетично-строгий наряд дополнила манишка, содранная с волосистой груди Дроселя.
   -Тц-тц-тц! Вах-вах-вах!- одобрительно цокали языками и захвалили наряд урды, ни дать ни взять - пребывающие непризнанными гениями записные кутюрье из костюмерной примерочной модельного дома в изгнании.
   -Расфуфыренного стилягу одного ни на полшага не отпускать - как пить дать сдернет…  А карманов-то сколько…- Заскреб недоверчиво бдителен Дроселюга сардельками пальцев по одежке с иголочки, но карманы оказались зашиты намертво.- Вот это подходяще, предусмотрели - фиг чего утихоришь от общества.
   -Факт, смоется – ищи-свищи потом. Останется только в любимый Интерпол доносы строчить - тамошним лопухам до пенсии достанет работенки прохиндея разыскивать.- Сдружившиеся недавние супротивники как никогда едино сошлись во мнении, совместный же взгляд пал на отвлеченно от мирской суеты уминающего пищу Хренблошего.
   -Эй ты, хорош жрать - подь сюды!- Ухватил за шиворот ветхой сорочки в кои это веки до отвала вкусившего услады жизни человечка Дросель, без стеснения неприкрыто даже за границей демонстрируя иродовы манеры поведения.- Стоять смирно! В клыках еще наковыряешься.-  Вдобавок по рукам надавал.
   Тем временем оборотистый Хремович втолковывал урдам, чего еще беспокойным квартирантам собственно требуется. На исполнение последней заявки заинтригованные хозяева пошли даже без предварительной оплаты.
   Пахучая вакса ложилась смачными пластами, как нищенский маргарин взамен маслица на горбушку намазывался, без подтеков и излишней морщинистости. Хремович ради экзотической достоверности даже неразлучные сапожки одолжил на общее-то дело, а дополнить гардероб капризного, коль уделяют внимание, Хренблошего пришлось кое-чем из национальной гардеробной хозяев. Окончательно зачарованные урды (хоть веревки из них вей) не то, что возражать, о бакшише канючить позабыли напрочь - чего не сыскать ни в народных сказаниях, ни в ихних летописях не прописано и, уж тем паче, не встречается в обиходной практике.
   Потманин, в бритвенное зеркальце вдосталь налюбовавшись как влитым сидящим гардеробом да попялившись на чинимый с элементами измывательств над Хренблошим маскарад, выказал-таки некоторую толику заинтересованности происходящим...
   -Догляд учинять,- коротко и ясно отчеканил приканчивающий наводить ахромакияж Дросель.
   -С броскими приметами не просто засветимся - спалимся, недоумки придурковатые!-  в ответ были высказаны некоторые сомнения в целесообразности происходящего критически к художественному творчеству, как оказалось, относящегося наряженного денди, но не мять же костюм, вдалбливая в тупые башки прописные истины. Тем более, поразмыслив да сменив гнев на милость, решил, что при личностной-то представительности от лакейского эскорта грех отказываться.
   -Домалевывайте быстрее, по дороге подзаработать на ячейку не мешало бы, а то когда денег впритык, уверенность в успехе шаткая, не основательная, форса, апломба не достает. Но с экзотом, думается, не пропадем - подходящий типаж вырисовывается; а ты, пижон, фуражку не стесняйся в ход пускать, раз уж фартовая оказалась, будто заговоренная…
 
   Процессия во главе с тележкой «шаурмы» привлекала вполне прогнозируемое внимание не избалованной натурально-живым действом публики. Не отпугнул зевак ни запашок паленой собачатины, к которому уж притерпелись, ни навязчивый урдский сервис, от которого никуда не денешься: столь настоятельно, просто пуще неволи приспичило зарядиться бодростью да приподнятым настроением перед началом протирания штанов в офисах, ломбардных лавках, харчевнях да за пережевыванием прочей жвачки будничности.
   Дросель то и дело подпихивал Хренблошего к оторопевшим леди, далеко не пенсионеркам, но без осечки западавшим на сухощавенького, улыбчивого «негриносика». А тот, оправдывая ожидания, не жалел тискаться, почитай, голышом под откровенной-то сорочкой, скалиться да пыхать из пасти неусвоенным завтраком. Так что потрясений трудящимся бюргеркам с избытком хватило на весь рабочий день без остатка, а на пересуды о впечатлениях вдохновились аж до конца недели - никеля за утренние ужасы отсыпали, не жадничая.
   Хремович без сапожек казался совсем не тот, что прежде - несколько сник, с трудом расставался с фуражкой, тем самым несознательно сокращая приток доходов в виде непосредственного финансового поступления. Потманин даже в костюме, не терпящем излишнего беспокойства, бдительно просекал ситуацию, самолично то и дело пытался сдернуть с головы филонящего партнера лихо заломленную фураженцию, но с неусыпным на счет гардеробного имущества Хремовичем рассчитанный на простаков номер не проходил. Припускали не местными, лживо-приветливыми нравами, а жутко дикими манером рычать да клыки скалить, переходя, по вбитой каюрами неизгладимой памяти, на клацанье челюстями и откровенное гавканье. Дросель, завидуя явному успеху гораздых на выкрутасы приятелей, с досады на отсутствие врожденной артистичности плюхнулся на мостовую, отскочил беконным задом да заскакал по кругу гуттаперчевым болванчиком, неожиданно вызвав наивысшее проявление признания артиста - замершую на вздохе публику, взорвавшуюся, когда дыхание сперло, овациями.
   Неистовые, причудливые выверты заезжей труппы, на таланте сымпровизированные репризы вызвали не только аплодисменты, не просто приток наличности, но стихийно образовавшимся затором создали на дороге транспортную пробку, а главное - способствовали вопиющему опозданию на работу пунктуальных, как отлаженные часовые механизмы, загнипийцев. Так что если бы ни титанические усилия господ артистов оставаться в рамках дозволенных муниципалитетом приличий, то скромный, пеший путь в банчок за прозаичными «бабками» перерос бы в торжественное шествие поп-идолов. Вылился бы в сущий триумф, какому любой горбоносый патриций, поглотивший на завтрак не в меру яиц с яблоками под амфорку выдержанного «палермского» да по утрянке спустившийся с Палантина, позавидовал бы рабовладельческой завистью.
   -Перестань тявкать, дубина!- поучал Потманин, выгребая из фуражки по утренней таксе вполне достойное вознаграждение, не по делу вновь залаявшего Хремовича.- Разве не видишь: привлекаем явно излишнее внимание.- Р-р, гав!..
   -Это мой фигнинг, чернявый, а ну убери грязные лапы!- Массируя пуще чем ступенями отбитый в артистическом раже зад, гонял Дросель Хренблошего, что не помешало виртуозу уличного жанра по ходу спереть трость с металлическим набалдашником из подмышки зашедшегося в упоении аплодисментами дородного бюргера, ставшую утешительным призом налетевшему Дроселю.
   Потманин, меж подсчетами изъяв и осмотрев трофей, приобретением остался доволен и, восстановив справедливость, сунул обратно Хренблошему, только не в прилипчивые ручонки, а в пасть, скомандовав:
   -Так и неси! Но в перспективе посоветовал бы переключаться на бумажники – последнее особенно тебя касается.- Вперился помертвелым, расчетливым взглядом в Дросселя - того аж иголочками по седалищу закололо.- А то лишь на своих умеешь набрасываться…
   Размявшись на мелочишке, назрела пора приступать к делишкам разрядом посерьезнее. Чтобы отделаться от наседающей, голосящей, захлебывающейся в восторге толпы, пришлось забаррикадироваться воняющей урдской тележкой и удирать через проулки проходными дворами.
   К банчку подходили, игнорируя удивленные взгляды зевак да запоминая с натугой выкладываемые Хремовичем, в виду безвыходной ситуации, достоверные коды, вникая, как заполучить доступ к заповедной ячейке.

   Сопровождаемому экзотом-лакеем вальяжному господину, посуровевшему в слишком ранних деловых буднях - когда персонал обычно обжигался ныне прерванным кофе - допуск в хранилище предоставили почти беспрепятственно. Заминку вызвал лишь пересчет солидной, но тяжеловатой для утренней выручки, а потому навевающей некоторые сомнения кучи никеля. Начатки подозрений развеялись мигом, стоило господину обронить нечто незначительное, но не никелевое за конторку служащего и туманно намекнуть на бизнес по обчистке аппаратов, разливающих газировку с сиропом или без.
   Про подобный бизнес никто слыхом не слыхивал, но право входа подтвердили, и ключик материализовался из распечатанного конверта.
   «Вот как сволочей душить надобно - их же оружием!»- Захрустел Потманин скромными купюрными остатками да, за неимением портмоне и даже карманов, вынужденно, аккуратно сложив стопочкой, препроводил в руку пялящегося управляющего, потому что Хренблоший, раззявив рот, на лепнины, на забранное в металл, остекленное убранство зала пялился, а саквояж со специально замаранной, призывной некогда для псин ветеринарной надписью предоставить позабыл напрочь. Зато уважение и вера в респектабельность клиента высветилась, словно специально миниатюризированными фонариками, из каждой поры сопровождающего служителя. Потманина даже заботливо предупредили, на сколько ступенек спускаться и где головой о задрапированные бархатом, но бетонные своды не треснуться.
   -Оу, об эту примечательную притолоку лорды ударяются, промышленные гиганты бьются, отменные скупердяи, доложу по секрету. Так что наших клиентов, будь они поголовно лысыми, запросто можно было вычислить по фирменным шишкам на темечках.- Раскрыл бы сопровождающий многие другие банковские таинства, но из-за оплаченной деликатности, а вовсе не по занюханной инструкции, вынужденно оставил солидного господина, преданно, чуть ли неотступно сопровождаемого лакеем, наедине с распахнутой  ячейкой.
   -Какие отзывчивые, приветливые люди. Умудрились же дикари отличиться, отметиться, раз их как последнюю шваль, что плевательницу, переполненную мусором, спустили с лестницы! Не слишком ли хамоваты наши приятели? Может, чтоб поучить невеж светским манерам… того, а?
   -Не мешало бы, конечно, а то завзятые хамы варварским поведением компрометируют соотечественников в глазах общественного заграничного мнения.
   -Ну, к подобной мелочи можно отнестись со снисхождением, но тривиальная дискредитация нашей компашки в банковских сферах – это явный перебор.
   -Согласен: якшаясь с неотесанными плебеями, и речь не зайдет о поддержании достойного реноме…
   -Вот и сдернуть бы…- Отзывчиво помог Потманину вытащить довольно объемистый, железный ящик из нижней ячейки усердствующий, о внешних проявлениях придурковатости, когда дельце запахло чистоганом, напрочь позабывший Хренблоший.- Чистоплюйствуем тут за четверых,- сплюнул мимо ковровой дорожки на мраморные плиты пола,- не оценят…
   -…неблагодарные ничтожества. А ведь двоим здравомыслящим людям сговориться промеж собой гораздо легче, чем с какими-то малохольными идиотами, которые шага ступить не могут, чтоб ни тявкнуть… р-р-р, или воздух ни испортить.- Невольно принюхался Потманин и показалось, что от Хренблошего запашок, в общем-то, исходит вполне «туйлит вотерный», правда, несколько едковатый, но в пределах вполне допустимой для крашенного ахронигера нормы. Поэтому несколько удивился, когда раскрыв бокс, вполне респектабельный Хренблоший черепом нырнул в ящик и обматерился, вынырнув.
   -…ть!- повторил примерно те же слова с выражениями Потманин, обозрев вызывающе зияющую пустотой железнобокую емкость.- Бред какой-то!- На всякий случай простучал и стенки, и дно - нет ли подвоха, о котором невнятный Хремович позабыл сообщить по рассеянности. Но иных происков, кроме уже выявленного, обнаружить не удалось.- Клятые банкиры-махинаторы, не на тех напали, сволотня позорная - от нас так просто не отделаетесь!
   -Факт, нашли простаков! А ну, давай сюда коробень…- И, вскинув наперевес чуть ли ни до вакуумного состояния обнуленный зато объемистый ящик, Хренблоший бросился на штурм крушить лепнины, до которых только мог дотянуться, расшибать приглянувшееся металлизированное стекло вперемешку с дубовыми панелями. Потманин, поддерживая наступательный порыв настоящего, как оказалось, проверенного в «бою и походе» приятеля, норовил засветить кому подвернувшемуся под руку сорванной с постамента статуэткой девы, двусмысленно обнимающей рог, в данном случае символизирующий избиение. Лишь треск, перезвон стоял сперва в хранилище, а потом, в запале постукавшись по очереди о притолоку, дебоширы добрались до зала приема посетителей. Вырвавшихся на оперативный простор злоумышляющих вкладчиков, несомненно, схватили бы и закатали в тюрягу по полной программе с последующей компенсационной, укрепляющей незыблемость банковского дела и пагубной для самочувствия проштрафившегося индивида отработкой в камере с извращенцами. Именно столь печально обстояли бы делишки, не обучись Потманин в упряжке рычать да пребольно кусаться, не будь Хренблоший, как угорь, скользок да изворотлив. Но все равно граниты лестницы, по примеру предыдущего парного дуэта, пришлось седалищами пересчитать, сухим языком цифр констатируя, что количество ступеней не изменилось, и, стало быть, тесанный камень - не банковский счет, а есть величина постоянная.

   -Ничего доверить нельзя! Умудрились запороть верное дело, на полмиллиардщия, не менее!- проскакав очередной перекресток, едва отдышавшись после рывка за угол в кривой переулок, «гнал» на приятелей да возводил напраслину упаренный Дросель.
   Потманин, начинающий, казалось, «просекать» безнадежность ситуации, нарочито бережно снял кое-где уцелевший, но повсеместно надорванный пиджак, аккуратно отряхнул и, утершись останками манишки, молча сдал имущество возмущающемуся «стремщику».
   Тоже кое-что «просекший», но не «въехавший» пока в бездонную глубину безнадеги Хремович так же молча принялся натираться ваксой и стаскивать с ерепенящегося Хренблошего сапоги.

   Следующий визит в финансовое заведение готовили с тщанием осторожности, с пущей предусмотрительностью. Банчок выбрали скромный солидностью, дальше некуда, отрекомендованный Потманиным как надежнейший из прочих ростовщических заведений, в силу чего дорогущий донельзя, к тому же находящийся на противоположном конце многоквартального полиса, в тихом, укромном, а потому в престижнейшем районе. Название же «Свист кредит» никого не насторожило. Пока наводили лоск да добирались пешедралом, по дороге утрясая разногласия по мере возникновения внутри коллектива конфликтных ситуаций, то есть, прирабатывая заезжими клоунами, как раз подгадали удобнейшее для визита времечко - ближе к вечерним сумеркам.
   -Чего карманы позашивали-то? Куда чистоган прикажешь складывать?- возмущался Дросель, упрямо, но тщетно пытаясь расковырять неподдающиеся швы.
   -А-а, запамятовал, беглый губинаторишка? Это ж специально предусмотренная рабочая одежка,- непосредственно радовался возможным чужим осложнениям Хренблоший да дрессировал Хремовича приему обращения с тростью:
   -У меня, вишь,- расщерил пованивающую пасть,- жевательных, будто под удила, напрочь нету - прикус подходящий…
   У очередного «эльдорадо», вопреки потманинским заверениям, царило оживление, ощущалась подозрительно приподнятая атмосфера. Казалось: отнюдь не финансовое это заведение, а, по меньшей мере, легкомысленная оперетка во главе с капризничающей примадонной. Услужливые охранные лакеи да специально натасканные на вышибание банкротов швейцары, волнительно ищущие взорами предмет обожания, толпились у дверей.
   И вот состоялся выход весьма представительной, щедро одаренной осанкой да прочими вызывающими достоинствами, задрапированной по самые пяты в длиннополые шубы, по повадкам видать, чрезвычайно родовитой леди. Дождавшиеся швейцары и прочие манкирующие прямыми обязанностями мордовороты в энтузиазме утаскивали здоровущие, плотно набитые баулы, кофры, чемоданы, явно не по назначению используемые пакеты. Забивали под завязку роскошное авто, затем бежали за поощрением к «дрессировщице», которая с едва скрываемой скукой на лице, щекотала их под ребрышки, а особенно расстаравшихся метила полной гаммой лицевой палитры. Не забывала при этом игриво подмигивать, одаривать озабоченных мордоворотов интригующими визитками, на поверку «шопов» соответствующей направленности и невозможной в природе ориентации.
   Последним из банка выскочил, то и дело шкодливо озираясь, плюгавый хлюпик, тоже при чемодане, судя по издаваемым скрипам добротной кожи, непомерной тяжести. Его-то роскошная мадам совсем не приветила, а просто швырнула во след за поклажей. Перегруженный лимузин, натужно пукнув на прощание выхлопным зловонием, умчался прочь.

   -Уф,- отдышался секретарик,- сегодня явно перерабатываем, дорогая.
   -Ничего, милок, перетерпим: не так много заведеньиц осталось неоприходованными. Виною твоя скромность, раньше бы признался, что трудничаешь из прибыльного процента - когда еще норму перекрыли бы да отдыхали, знай себе, на твоей, а нынче нашей вилле с террасами, под балдахином… Ах, а все же жаль бедняжек,- пожалела экс-наложница добровольных помощников,- раздразнились похотливые стоеросины. Ну да я шопика специалишного - помнишь? - адресочком ребяток снабдила, пусть хоть с куколками побалуются, потому что в нашей работе к людям нужно относиться со вниманием. Персонал, даром, что дуболомы, но чувствительный - ласку ценит, и когда к нему с пониманием, то он с отзывчивостью…
   -У тебя очень нежное, трепетное, чувствительное сердце, отрадная круглая булочка с творожком...
   -Ватрушечка?..
   -...ватру-ушечка.
   -Ах, миленкок, птенчик мой заботливый, будут помнить и думать лишь о тебе, чем бы, с кем ни занималась, любовь моя…

   -Умеют жить некоторые!- От лицезрения финансовой пасторали еще чуть и захлебнулся бы слюновыделениями Хренблоший, застывший, не в силах оторвать глаз от удаляющегося лимузина.
   -Вишь, какая пошла раздача! Тут бы хоть вполовину привалило… Прухи вам, одним словом! 
   -Ничего, сегодня наш, коль не день, так вечер - чую,- зловеще прошептал Дросель да суеверно послал приятелей куда подальше.
   Хоть не приглянулось экс-инвесторам царившее на входе-выходе оживление, но решились проскочить под шумок нахрапом, дальше тоже орудовать понахальнее, тем более что в налете задействован величайший специалист сего метода - Хремович.
   Молодой да из ранних спец не подкачал: изъятие вклада продумал до подробнейшей мелочи. Но результат мог оказаться еще плачевнее, если бы ни врожденная наблюдательность. Именно Хремович обратил внимание на то, как приветливое лицо банковского служащего приобретает выражение змеиной безжалостности при виде высветившихся на мертвенном экране дисплея неоплаченных счетов из меховых бутиков, салонов мод, ювелирных лавок. Кроме того, исчерпанным до дна оказался взятый под весьма туманные гарантии и дутое обязательство кредит! Неоднократно отшлифованная практикой реакция прохиндея сработала быстрей, чем нога ошарашенного прогорелым состоянием счета клерка, с опозданием, но все же пытавшегося судорожно вдавить зловеще затаившуюся кнопку сирены.
   -Ходу!- Хремович вполне ответственно призвал зазевавшегося партнера к единственно спасительному в сложившейся ситуации действию. Но Дросель, решившийся в силу былого апломба покачать права, поплатился выдранным с мясом пиджачным рукавом. Зато потом уж, всполохнувшись, не смотря на охранные препоны, таранил к выходу, выкликая, в силу опять же застарелой памяти, «октябрьские» лозунги, подкрепляя кулачные действия против банковской прислуги да различных приспешников загнивающего капитализма радикально клеймящим интернационалом. Не синхронно, но в том же направлении действуя, ловкий напарник по примеру опытного слаломиста огибал построения неуклюжих охранников, а непреодолимые препятствия, облаяв, дистанцировал ударами увесистого набалдашника трости. Подобно с цепи сорвавшимся псам преисподней дотянули до выхода, где банда мордатых швейцаров наверняка охомутала бы выявленных растратчиков, не появись на пороге в неприкрытой красе, что всадник, сброшенный взбрыкнувшим конем апокалипсиса, не на шутку разнервничавшийся Хренблоший, совершенно не напрасно опасающийся, как бы подельники ни сдернули с изъятыми капиталами. Удар от явления фигуры призрака, явно в розницу каждому индивидуально предлагающего услуги нечистого да заверяющего договоры иудиной печатью фирменно оскаленного, местами почернелого разложением черепа, шокировал даже трижды прошедших аттестацию, далеко не слабонервных стражей безопасности. Охранники позорно забились вовнутрь заведения и дружно принялись вызванивать психлечебницу. Затем, обнадеженные, что недавно сбежавшие буйно-помешанные не зарегистрированы, с нелишней предосторожностью пустились в весьма осмотрительную, не далее робкого выглядывания из-за дверей, погоню.

   -Довольно, хватит! Надоело вас из передряг вытаскивать!- На этот раз в темнеющей подворотне возмущался, переводя дух, урча недовольным желудком, Хренблоший.- Айда к урдам - подхарчимся!
   -Тоже мне, банк называется! Откуда столь полицаев понапихано?- Разгоряченный донельзя Дросель не знал уж за что прежде хвататься: за рукав ли оборванный, за карманы заштопанные, за колотящееся натруженным барабаном сердце?- На засаду нарвались - поджидали нас, караулили! Во - чует мое сердце…
   -На, держи.- Совершая совсем не свойственный поступок, сунул Хремович трость в раззявленную ротовую полость  Хренблошему - мало, что без принуждения вернул полюбившуюся вещицу, но сопроводил широкий жест вежливым обращением:
   -Благодарю - пригодилась.
   А  на счет «поджидали» или нет,- попытался самостоятельно навести лоск на сапожки,- результат все равно хуже нулевого: счет в аховых минусах - только нефтескважину можно умудриться до такой степени высосать и то при государственных дотациях…
   «Незадача…- размышляя, Потманин по дроселеву примеру машинально растирал поутру отбитое гранитами седалище,- в надежнейший банк пути заказаны, а какие сюрпризы в остальных банчках поджидают… Вот, гады, недаром поговорками «изи кам - изи гоу» отделываются. Поприваризировали бы сперва с мое - узнали бы почем фунт лиха, потом уж в одночасье капиталы «гоукали»!»- В созвучие пасмурным мыслям да болевым ощущениям сделался с лица угрюмее тучи, но, вернувшись мысленно к товарищам по злоключениям, в непривычке скупо заулыбался от воспоминаний приключившихся да на головы компании свалившихся похождений; мобилизовавшись, волевым усилием стряхнул оцепенение, прочь погнал пораженческие настроения.
   -К урдам предлагаешь завалиться? А ведь на кров, даже непритязательный, хотя бы в трехзвездочке, нужно сперва заработать.
   -Когда же я выступал против заработка? Я только «за»! - Неумело, но с энтузиазмом покрутил тростью Хренблоший, едва не закатав набалдашником в лобешник Дроселю.
   -А остальные что?
   -Куда деваться-то?- Кончил наводить лоск на полюбившиеся сапожки Хремович.- И не захочешь, а выкаблучиваться придется.
   -Только я того, по карманам шарить не очень… разучился,- честно предупредил товарищей Дросель, отчаявшись справиться с собственными, заштопанными намертво.
   -Тогда поторопимся: у нас скоро гала-концерт и, если память не изменяет, на главной Ратушной площади.
   -А это далеко? Из троллейбуса могут взашей… попросить.
   -И вообще имеется ли такая, ратуша?
   -Бюргеров в избытке - значит имеется. Как не быть? А стоять должна в центре города, на…
   -…ратушной площади!
   -Правильно.
   -Мы же ничего не умеем!
   -Вот и отлично: импровизация – секрет гения. Как говорено: «Делай свое дело, и все получится!».
   -Как так?- одновременно, чуть ли ни слаженно удивилось трио.
   -Оставайтесь самими собой, не стесняйтесь экспромтов - аншлаг гарантирую!- с этими словами Потманин, ни дать - ни взять, новоявленный антрепренер Дягилев, только без напомаженных усиков и не подверженный порочным наклонностям, беззаботно потопал в сторону искомой ратуши. Труппа - деваться некуда - поспешила за генератором идеи, не ленясь по дороге на встречных загнипийцах отшлифовывать наработанные репризы и неутомимо дерзать в новых творческих поисках.










                Глава 24.

                Научное обоснование «полевания».


   Возносящиеся под потолочный свод, а казалось, в небо, колоннады располагающих к размышлениям портиков с оранжерейными окрест деревцами несомненно ввергли бы в восторг понимающего толк в подобных ландшафтных интерьерах самого достопочтенного Аристотеля. В столь располагающей к размышлениям обстановке корчащий из себя стоика Зенон, такой же примерно сноб Платон со вздорящим по пустякам Сократом, дай им волю, вдосталь начитали бы поучений, переполненных философскими воззрениями. Возможно, именно здесь обрели бы искомое надежное прибежище, пристойный приют «тепленький» после веселенькой ночки Алкивиад за компанию с примкнувшим, вылезшим из опорожненной бочки Диогеном.
   Лавры да оливы благоухали не хуже, чем в полной энциклопедии растений Средиземноморья, а основополагающие оранжерейных произрастаний - цитрусовые непрестанно норовили одарить зазевавшихся посетителей плодом девятимесячного созревания прямиком по темечку.
   Уклоняясь даров природы, чтобы поданные фрукты потом в счет не включили, избегая прочей излишней роскоши, стараясь казаться нарочито скромным и вообще в глаза не бросаться, воистину стоически минуя притягательные алчущему отрешения от суетной будничности сознанию озелененные галереи, конфедерат во главе преподавательского коллектива, потупив от соблазнов взор, поспешал на занятия.
   -Нет, дамочка, я, конечно, уважаю связи в администрации, но ни лучше ли подыскать помещеньице попроще, поскромнее, с оконцами во двор, а не зеркальными витражами на центральные проспекты. Без мраморов – надежной кирпичной кладки. А эти выкрутасы для чего?- Не захочешь, но уставился конфедерат потупленным взором в мозаичный пол с дельфином, уносящим на плавниковом хребте парочку детишек прочь от неласкового эллинского берега в «понт» - согласно выложенному квадратиками смальты - «Эвксинский».- Неужто еловый тес в дефиците? Хотя, баконьеру должно понравиться. Как тебе, художества?
   -Ничего рыбешка, нагулистая,- баконьер без приглашения с видом знатока уже оценил мозаику.
   -Детишки опять же…- продолжил конфедерат размышления об искусстве,-  вроде намека на перерастание шуры-муры, легкомыслия в прочные семейные отношения. Что ж, в воспитательных целях можно оставить, для привития традиционных, так сказать, ценностей…
   Аренда бы зря не пропала… э-эх, в таком-то интерьере грех банкет не закатить; главное, чтоб докучливые студенты под ногами не путались, ну да, глядишь, обучаемых много не соберется: кому охота отфильтровываться, разве что неуспевающим троечникам?
   -Да, отличников среди изъявивших желание перепрофилироваться маловато, но пока не во все вузы выслали предложения по комплектации новообразованной кафедры: отстающим второ и третьекурсникам полная ликвидация задолженностей. Остались Ветеринарный институт, Ихтиологическая академия, Полеводческий университет, Училище музыки, Высшая школа отрицания планирования…
   -Нет, торопиться не следует, погодим, дай сперва со своими заморочками разобраться, а скотоводы с музыкантами в другом месте пущай в ремейках снимаются – у нас пока не кинофабрика… Одно утешительно - отличников нету, могут неплохие ребята подобраться, главное - чтобы не задавили численностью, а то компьютеров на честную компанию не напасешься…
   -Компьютеры у всех персональные, давно уже…
   -Тетрадей, значит, в клеточку достаточно не разлинуешь, а то взяли за моду тарабанить по клавишам, композиторы - так и жизнь прощелкать долго ли? Не, у меня за слепящими мониторами не засидятся - выкую настоящих гвардейцев путем полевой практики, гренадеров, канониров - путем гранатного обстрела.- Набрался конфедерат решимости, крякнул, будто с имкой замшелым рюмашками чокался, собрался уж помпезно изукрашенные двери распахнуть в аудиторию, но промедлил в неожиданном замешательстве.- Что, говоришь дамочка, произнесть должно?
   -«Адиос, студиози!» - А в ответ: «Вива, профессорэ!»
   -Значит, сразу и адью… Новые моды затеяли - традиции подменить норовят.
   -Этой моде уже лет семьсот или того более.
   -А-а… Но это дела не меняет – легкомысленные поветрия нам не указ. Где ж остальные, в преподавательский штат зачисленные? Запаздывают? А вы подтянитесь, что за вид! Ремни затянуть, портупеи чтоб не висели, вот так.- Подогнал да поправил незначительные детали амуниции на форме сопровождающих морпехов явно тянущий время конфедерат.
   -Ладно, ничего, справимся ограниченным контингентом.- Перекрестился, постучал костяшками пальцев о ясеневый косяк, символически плюнул через левое плечо, отважно отворил двери… и замер на пороге ульем гудящего лектория.
   В несколько ярусов, с галеркой в придачу оперный, без малого, зал, блистая завитками игривого барокко, нешуточно вдохновлял на потуги артистического творчества, призывно манил бликами позолоченной лепнины - прямо балет танцуй или за нескромный гонорар прикидывайся гастролирующим тенором. Соответственно в располагающей стяжать лавры самой Мельпомены обстановке простаивать за казенной кафедрой не лицедею, не особо голосистому, возможно бесталанному индивиду представлялось крайне неуютным. Зал щеголял не только полукружием изысканного амфитеатра, но решительно козырял превосходной акустикой, точно, следуя стародавней рецептуре, доброхоты строители, скрываясь от дотошной технологии да бдительной трудовой дисциплины, каждую смену то и дело в конструкции многолитровую стеклотару из-под пивка замуровывали. Даром сей бескорыстный труд не пропал – звуки без микрофонов да последующей полупроводниковой канители усиливались на славу. Студенты средних курсов многих уважаемых учебных заведений, отученные выцарапывать на столешницах тупости, непременно требующие запечатления варварским способом, не говоря уж об отбитой привычке плеваться из трубочек, подкладывать кнопки, сдавать подкидного, посылать записочки - от немудреных занятий, помогающих избежать вывиха челюстей при зевании на занудных лекциях, оживленно дискуссировали. Редко кто излагал мысли, щедро делился соображениями вполголоса. Должно понять становления личностей, все-то терзающихся заявленным выбором профессии и направленностью получаемого образования: как ни обсудить возможность испытать себя в деле не виданном, а потому представляющимся для одних интригующе захватывающим, для других потенциально прибыльным. Первые грезили иллюзиями романтики, вторые наполнились трезво взвешенным расчетом – в зависимости от индивидуальной склонности витать ли в облаках, елозить ли брюхом по грешной землице.
   -А вы говорили: «комнатенку попроще, подешевле». Где бы разместились слушатели?- Если во внешности дамочки еще иногда проглядывали хищные черты администратора, то уже несколько сглаженные пережитыми при меньшем бремени ответственности, но несравнимыми с чиновной рутиной треволнениями, кроме того - личной устроенностью, поглощающей львиную долю внешне направленной энергии. Уверенно, чуть ли ни насильно ввела она в залище конфедерата, стойко не поддающегося робости даже перед стадионной, без малого, аудиторией. Правда, морпехи помогли - не оробели, плечами с двух сторон поддержали боевого командира почти как при штурмовом десантировании.
   -Кх-кх… Рад до чрезвычайности, что, казалось бы, не привлекающие широкого общественного обсуждения дела влекут молодежь… в массовом количестве да несомненной розовощекости. Как там, «адью», что ли, запамятовал…
   Здоровы ли будете?!
   -Здоровы, профессорэ!- прокатилось по лекторию, звонко отозвавшись акустикой.- Вы здоровы ли?!
   Морпехи, подобравшись, напрягли шеи, привычно ожидая, что какая-нибудь незадача с потолка отлепится или спугнется нечаянная стая гадящих в пикировании ворон. Но нынче строили на совесть, а отъевшиеся на пшенной подкормке сизари, сгруппировавшись, повсеместно разогнали да окончательно вытеснили из ареала Конфедерации каркающую братию.
   -Милостью Божьей кряхчу покамест!
   Ишь, какие вежливые,- поделился благоприятными первыми впечатлениями с дамочкой конфедерат,- здоровьишком интересуются.
   -Ой ли, сейчас такая молодежь… Вполне возможно, интересуются, скоро ли вакансия заведующего кафедры освободится? И почему вы про «адиос» забыли? А-а, ладно...
   Прилежные «студиози»! Представляю назначенного «зава» новой же расширенной кафедры неполного факультетского преподавания, учрежденной при Центре финансового благополучия по результатам, как известно, данных о рентабельности товарищеских коллективов и дружеских сообществ за зимне-весенний период. Выдающиеся промысловые успехи не были бы столь впечатляющи без отчаянной по дерзости деятельности присутствующих заслуженных оперативников-десантников и, разумеется, без руководства уважаемого заведующего!
   -Да, «студиози» - или как там по-научному?- доложу вам, просто даже приятственно получить-таки под старость кафедришку на кормление!- Весьма довольный потер руки, будто душевно греясь, конфедерат.- И почет, и уваженьице, и долевая прибылишка да окладец, говорят, немаленький, а?- Перевел взгляд со слушателей на дамочку - та, в свою очередь, черканула в блокнотике нехитрые циферки.
   Конфедерат задумчиво пошевелил усами и, не то чтобы уж очень довольный, покачал головой.
   -А чего вы ожидали? Для дебютанта профессорской деятельности - неплохо.
   -Вот, юношество и девичество, наглядный пример, что не след просиживать цельные дни, а то коротать ночи предэкзаменационные за слепящими экранами, гробя здоровьишко да протирая штаны с юбками, коли такие, не замужиковав окончательно, носят еще девицы. Дышать надобно вольными воздухами да внимание уделять практическим телодвижениям с верной шпажкою, а то с сабелькой, али с обалдглушаковым мушкетоном – тогда уж честь окажут, никуда не денутся,- всенепременно заслужите положение в обществе при не непыльной, в сущности, работенке…
   Окладишко, конечно, не ахти…
   Слышь, - подергал за рукав строгого костюма дамочку на предмет привлечения внимания к возникшим финансовым идеям,- а как на этой расширенной кафедре обстоят дела с командировочными выплатами да пайковыми?
   Та опять нацарапала что-то в блокнотике на этот раз более обстоятельно - чувствовались в рядок записываемые нулики,- у конфедерата аж бровки взметнулись домиком да усишки ершисто встопорщились.
   -Гм, собравшимся и без разъяснений, думаю, видать: человек я не тыловой - полевую практику планирую курировать самолично. По болоту ли, по топям, пустыням зыбким со злющими кобрищами, на консервах ли, на кашке из сухого пайка, но без охоты в полевых, непритязательных условиях (поясняю, чтоб в дальнейшем избегнуть разночтения) о зачетной сдаче никто не думай даже заикнуться,- не даром ведь поименованы «Кафедрою хренархового полевания»! Об том памятовать должно строго да на практике превосходить, чего не достигнешь, перегрызи хоть горы учебного пособия.
   Некоторые из «студиозов» покривились, припомнив о неважном самочувствии капризных организмов - потихонечку, не желая привлечь внимания, на каждом шагу извиняясь, пригнувшись, припустили на выходы.
   -Ну что ты, паренек, руку тянешь, аль тоже приспичило?
   Взоры оставшихся присутствующих сконцентрировались на зардевшимся молодом человеке, но тот, тем не менее, смело поднявшись, несформировавшимся фальцетом поинтересовался, сколько требуется заполевать хренархов, чтобы зачет получить «автоматом»?
   Конфедерат восхитился дерзкой решительности, а паренек продолжил:
   -…хотелось бы знать, из вашей личной практики, насколько перспективно хождение по хренарха с рогатиной?
   Конфедерат аж здоровенного морпеховского десантника по плечу хлопнул.
   -Видал, какая смена подрастает, решительная!
   Ты, млад человек родом, должно, из зибирских медвежатников происходишь? И как только уцелела профессия, ведь денежных ящиков тамочки невзломанных отродясь не водилось? А то ни возвернулись ли к народным обычаям? Как на счет «хозяина», неужто внове в кедрачах популяризировался?
   -Не,- огорченно удручился паренек, - хунхузы проглотные ведмедей на желчь повывели - потому надумал хотя бы на хренархах возродить прадедовы промыслы…
   -Что ж, я с приветом… в смысле приветствую, положительно отношусь к перспективным начинаниям, утерянным, так сказать, новациям, но из опыта, не по какой-либо наслышанной нелепице, а подлинно знаю…
   Тут одна из огромных дверных створок приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась любопытствующая голова.
   -Ага, как раз именно должный субъект припожаловал, о вас-то и говорено!- обрадовался конфедерат, а вошедший прямо-таки засмущался от привлечения всеобщего внимания.
   -Твердо знаю,- последовательно продолжил излагать прерванную мысль завкафедры,- орудовать супротив хренарха на близком расстоянии весьма чревато предсказуемыми опасностями. Рогатина же, несмотря на простоту обращения и, стал быть, несомненное надежное достоинство, безотказного действия хотя бы даже со средней дистанции не предусматривает.
   Вот гостюшка, которого могу характеризовать как человека сугубо интеллигентного склада ума - смотритель краеведческого музея (находится в наших пенатах с выездной экспозицией) весьма пригоден для наглядной демонстрации.
   Краеведа под жиденькие аплодисменты препроводили к трибуне.
   -Заголите-ка спину, любезный, послужите благому делу экспонирования.
   Музейный директор споро, не рисуясь, без капризных «отнекиваний» со ссылками на солидную должность да научную занятость, болезненным передергиванием плеч, освободившись прежде от привычной удавки на шее (в данном случае – галстука) скинул пиджак с рубахой и предстал в многоцветной красе исполосованной спины да истыканного Мадленолрайтской девой торса.
   -Вот каковские отпечатки оставляет заматерелый хренарх на спинах, груди, не говоря уж о прочих частях тела, у опрометчиво приблизившихся попытчиков – видать без дактилоскопии.- Припасенной на кафедре указкой детально означил кровоподтеки да лениво рубцующиеся шрамы с проколами конфедерат.- А проистекают подобные неприятности зачастую от излишней самонадеянности. Ваш покорный слуга, тертый калач, в высоких ныне профессорских званиях, но тоже не избежал звериной отметины.- Успел прокомментировать представшее пред протрясенной аудиторией зрелище да, не чинясь, собственную спину продемонстрировать.
   Аудитория застыла на вздохе. Несколько чересчур впечатлительных студиозов, позеленев, повинуясь желудочным позывам, выбежали проветриться; кто нервишками послабей, тех из лектория вынесли, только вот отзывчивых доброхотов с запасом хватило бы на укомплектование выездного если не госпиталя, то лазарета – точно. Зато оставшиеся слушатели-зрители выдохнули столь негодующее «гм», что попадись им под руку забредший, пусть даже не чающий за собой вины в пыточных зверствах хренархишка, ох, тому не поздоровилось бы.
   -Опять же, рассуждая с другой стороны,- продолжал вводную лекцию завкафедры, одернув парадный, но легко приводимый в надлежащий вид китель,- что проку полевать издали, когда личины толком не распознать? Ведь хренархи - надобно отдать должное - превеликие мастера подставлять людишек посторонних, прикрываться «ведущимися» простаками. А потому, что имеем в результате?
   -Невинные жертвы?- высказали несколько голосов весьма несмелое предложение.
   -Зряшные потери!- брякнул кто-то с опозданием.
   -Совершенно верно!- Оживился конфедерат от прозорливой не по годам догадливости.- В результате имеем зряшный, как метко подметил молодой человек, перерасход огненного, подотчетного, прошу заметить, зелья, не говоря уж об обалдракетах класса рижабль-воздух-нора хренарха, и прочее. А  чтобы подобного казуса не случилось, расходовать припас надобно с умом, потому дозвольте отрекомендовать вашего, может статься, сверстника, но специалиста в подрывных мероприятиях весьма многоопытного, на полевом промысле собаку съевшего, весьма кстати, опять же, в залу припожаловавшего...
   В приоткрытую створку дверей проскользнул припоздавший ученый имка, как следует отмытый, в новых, сияющих пытливым блеском очках, смущенно оправляющий отсутствующие складки форменной тужурки.
   -…кроме того, экстерном, почитай, сдавшего кафедровые премудрости и переведенного аспирантом в адъюнктуру химичить в лабораториях. Готовьтесь сдавать зачеты по применению подручно-полевой пиротехники.
   Скажи-ка, завлаб, дабы ввести в курс сомневающихся по перепрофилированию студиозов, каков фактор в подрывном деле имеет наипервейшее значение?
   Имка, соответствуя начинающему на новой должности заведующему лабораторией, подавил зачатки смущения да прокашлялся для солидности голоса.
   -Главное, как в прочих ответственных профессиях - «не навреди», применительно же к пиротехнике необходимо добавить – «себе», а то останутся вот,- продемонстрировал кисти рук, предварительно загнув, будто в нехитром фокусе, для наглядности по нескольку пальцев,- клешни,- как потом прикажете ставить лабораторные эксперименты? Разве что присутствовать ради галочки, колбы переколотить с пробирками, а ведь боя посуды для зачета недостаточно.
   -Верно! Знал я кого выдвигать на завлаба! Пальцы - не голова, их, несмотря на нынешние премудрости хирургии, беречь надобно.
   Некоторых излишне впечатлительных слушателей, насилу крепившихся после демонстрации пыточных «экспонатов», тоже вывели из лектория, зато многие из задних рядов, не на шутку заинтригованные профилем рисковой кафедры, переместились чуть ли ни на авансцену.
   -О подобных аспектах обучения выдадим подробную памятку и проинформируем дополнительно. А вот скажите, что за зверь, по вашему разумению, хренарх?
   -Кусачий!
   -Опасный!
   -Оперившийся!
   -Душегубствующий!
   -Обхапужесточившийся!
   -Молодцы, верные определения, но одно помнить надобно твердо: заполевать хренарха - дело для всяк себя уважающего конфедератствующего субъекта почетное и прибыльное. А, стал быть, хренарх есть зверь красный! Пусть видимым обличием разномаст, то худ, то фигурист. Встречались на охотничьих тропах шепелявые, слюнявые, плесневелые, рыжебровые… допустимы прочие разноликие варианты, но хищническая суть их одна и неизменна, в какие бы содранные с заголенных овечек шкуры ни рядились. А посему, нюх иметь надобно!
   Бытует ошибочное мнение, что за повальным разворовыванием да оскудением недр, полей, лесов заодно с мором населения хренархишки, вроде как, повывелись. Но практическое полевание говорит об обратном. Разгуляй-бандитствующий феодализм с вытекающим дроблением не токма костей, но и Отечества, породил новый подвид хренархишек, освоивших мимикрию под весьма прибыточную, благодатную среду чинодрал. Дабы обезопаситься законной гарантией от возможных неприятных осложнений, типа бунта народного, обзаводится подвид портфелями, растворяясь, тем самым, в трясине бюрократии. И вот уже имеем хренархов сумчатых! Это ли ни открытие?- Потряс даже без полемики разгорячившийся конфедерат в воздухе имкиной рукой, признавая, словно рефери на ринге, верх подрывника над выявленным «подвидом» нечисти.
   -Вы скажете, что полевать портфеленосцев интересу маловато, нет, мол, запаха дымка под шашлычок, елового аромата, охотничьих баек у костерка; ни тебе в секрете посидеть, ни запулить псину по следу …
   Несмотря на то, что никто подобных возражений приводить не намеривался, а напротив, размышлял о совсем постороннем, конфедерат упредил недовольных персон заверениями:
   -В достатке романтики - беспокоиться нечего. Однако подход требуется осторожен, чтобы не спугнуть дичь с насеста загородных резиденций, ведь наотгораживали от народа заповедных уголков, места потаенные трижды за заборы упрятали. По методике, как подкрадываться да добычу улавливать, на кафедре имеется внештатный референт - прошу любить и жаловать!
   Один из морских десантников, по решительным повадкам видать – баконьер, богатый практическим опытом, скромно заулыбался и, отсалютовав аудитории, что твой рашпиль о тенета да острогу натруженной, загрубелой ладонью, попытался кое-что прояснить на счет новой должности:
   -В свободное от службы время, ведь откомандирован…
   -Внештатный, потому как не променял добычливого приволья на заточение в научных да с колоннами, но все же, как ни крути, четырех стенах, что очень даже близко и понятно.- Твердо решил конфедерат никому, ничего не позволять прояснять, а самолично должностные назначения интерпретировать.- Под командой сего опытного ловчего предстоит поработать над выездной контрольной по распознанию клевых заводей с сопутствующим  марш-броском по пересеченной местности да заодно, как отделаться от дрессированных псин с охраною…
   Ну вот!- Обрадовался нескольким вытянутым алебастровым ручкам.- Никак девицы дурственно себя почувствовали и тоже выйти просятся?
   У нас, гм, такие дела, пока не в строю, без спроса дозволяются.
   -Нет, самочувствие отличное!- ответила из подружек самая бойкая.
   -Ишь, закаленная какая, должно, гены предались - уж ни в космонавтах ли дедок хаживал?- поделился конфедерат с коллективом кафедры догадкой об истоках прекрасного самочувствия девицы, несмотря на красочно, как только смог, представленные учебные страсти.
   -Возникает вопрос, и не только у меня одной,- высказалась за многих любопытствующая потомственная, возможно, космонавточка.- Неужели столь необходимо выходить на хренарха по пересеченной местности с огненным, после пиротехнических опытов, зельем или, того пуще, с рогатиной да, наверное, в тяжеленных сапожищах? Ни лучше и ни проще выманить зверя в комфортно обустроенную засаду, а там шлеп,- хлопнула девица в ладоши, чтоб вмиг сделалось по ее хотению,- ловушка захлопнется!- Приняла невинно-завлекательное обличье, опахивая носик деланно наивными ресницами, точно бестолков мотылек, норовящий паучища из хитросплетенных тенет выудить да на солнышке высушить.- Подобную комбинацию запросто можно проделать во вполне комфортной, легкой обуви.- Вдобавок продемонстрировала точеную ножку в элегантной туфельке.
   Но не таков морпеховский оперативный десант, чтобы сломаться от демонстрации - никто виду не подал, строй едва колыхнулся и застыл.
   -Х-гх…- не дала слабины стальная воля конфедерата.
   -Приемы… х-хг… полевания многообразны - на живца дичь улавливать тоже допускается. Особо важно на сей прием клюют «мышиные жеребчики» - это уж как заведено. Кроме того, ни для кого не секрет, что всяк хренарх, какой бы плешью, шельмец, ни отсвечивал, мнит себя заправским козадером…
   Любопытствующие девицы внезапно раскраснелись и решительно разобиделись, а некоторые молодые студиозы легкомысленно в кулаки прыснули.
   …в том смысле, что…
   Хорош шпыняться, дамочка. Не пристало уму ученого поименно запоминать озабоченных тальянских извращенцев.- И продолжил конфедерат после некоторой консультации, не отвлекаясь далее по пустякам, в том числе на реакцию зала:
   -…в смысле - «коза новой». Но что вытворяет с новыми «козами» или чудит со старой - сути дела не меняет. Зато в обращении с похотливым козлищем имеются в ассортименте ловкие выверты, а потому вскорости ожидаем прибытия виднейшего специалиста по профилю обуздания да радикального укрощения распоясавшихся сластолюбцев.
   Уж специалист просветит об ухищрениях ошивающихся по Загнипам хренархишек, на что пускаются, лишь бы охмурить честных девиц красных. Порасскажет, сколь горазды потаскуны при набитых лопатниках обольстить соблазнами на авто «поршевом», завлекать в шатры златотканые - номера люксовые, обсыпать дождями бриллиантовыми, опутывать мехами куньими, заманивать во дворцы особнячные с тупозатылочными по периметру «гориллами»…
   Не столь уж многочисленная, оставшаяся вопреки некоторым неприятным моментам вводной лекции женская часть аудитории быстренько передумала на «коз» обижаться, а с упоением внимала описанию нелегких испытаний, коими грозила выездная сессия, и давали себе слово хоть из кожи вон вылезти, но закрепиться на «Полевальной» кафедре.
   -…уж она-то порасскажет об соблазнах, прельщениях, как, сжав волю в кулак, преодолеть искусы, чтобы соответственно в тенетах драгоценностей, манто да кабриолетов не запутаться - из ловчего не обернуться добычей разоруженной. К практическим занятиям под руководством сего многоценного специалиста допущены будут лишь те, кто предварительно да без нареканий сдаст не столь экстремальные зачеты полевой практики.
   Завздыхавшие девицы принялись на ушко с подружками щебетать, что, мол, сапожищи кирзовые - не такая уж тяжесть, и взорвать чего для дела при случае можно, и собак слюнявых отлупить по мордасам, а тупорылую охрану исцарапать или наоборот, даже на пытки пойти: подумаешь – выпорют…
   -С сим видным специалистом прибудет банковский консультантишко. Прелюбопытный тип, доложу вам, в цифири въедливый, аки червь в гнилое яблоко - любой зловредный вирус позавидовал бы пронырливости субчика. В свое времечко, ух, наколесили за прохиндеем верст с километрами, наломали копий с ребрами, да дело того стоило: имеется нынче у кого обучиться тройной, а то гораздо более подпольной бухгалтерии…
   -Это что же, дебет-кредит? Скукоти-ища…- Зазевали разочарованные ухари-молодцы, на сей раз перемещаясь на задние ряды подалее от авансцены.- Пичкали уж экономическими премудростями да не на тех напали!
   -Факт, отлетают, как от стенки горох!..
   -Согласен, предмет назвать интересным возможно лишь чисто условно и то с жесточайшим допуском. Но включите воображение, представьте: именно от нудного сего знания зависит судьба боевого товарища, который, к примеру, забрался в сейфовое хранилище по состряпанному вами векселю, потому что ни отмычкой, ни динамитами как-то не сложилось: уж больно горазды, ироды, спертое заныкивать. Охрана наймитов капитала нависла тучей, скорые на расправу держиморды рукава засучивают…
   У кого воображение оказалось чересчур красочным, губить друзей не решились - в результате девчат в лектории осталось, вроде, не меньше, чем парней.
   -О, гляди, кафедра подбирается вполне гармоничная,- похвастал конфедерат дамочке.- Слышь, а сама-то какой собираешься предмет преподавать, неужто администрирование? Надо ли?
   -С бюрократической стезей покончено.- Искренне улыбнулась дамочка.- Назначена куратором - контролировать, чтобы ничего на кафедре не напортачили, заодно язык какой-нибудь на себя взвалю.
   -Может, родной?- с надеждой вопросил конфедерат.- Родную речь?
   -А что, запросто. Чужую речь тоже вести смогла бы, не сомневайся, но произношение хромает, акцентированное. Без преподавания языков обучение не полное, так что ради пущего престижа кафедры лучше бы выискивать специалиста…
   -Абы кого, со стороны?- засомневался конфедерат, но скрывать от учащихся очередную предстоящую тяготу счел неуместным:
   -Тут, студиозы, или как вас по-научному, дельце намечается: надобно язытцы превосходить…
   Не кривитесь – не стройте рожицы, чай, не на приеме у стоматолога. Неприятен сей элемент кафедрового синтезу, потому как более бесполезного дела, чем толмачество, не сыскать. Однако хренархишки горазды скрываться в средах реакционно-враждебных - холуевриканских иль где поближе пребывать, как сырок в маслице замаскировываться. От умасленной житухи на круасановой-то диете размышляют успокоительно: скрылись за кордон и закон нам не писан. Размягчаются сухариком в кофейном кипяточке, от неги тянет отщепенцев, прям бурлаками по Олге-то матушке, на вполне человечье общение, а тут специалист да с квалификацией. А?!
   Акцентик, штуку неистребимую, с поличным уловите, определите половозрастную, национальную принадлежность - в смысле, из какой рейхсбублики ли, федерации спер и сколько? Бац - можно брать тепленького! Посему придется, как ни прискорбно, но время от профилирующих дисциплин оторвать да толмачеству выделить.
   Имелся на примете, чего греха таить, виднейший специалист, в деле проверенный, но, как профессию стоящую освоил (не без наставления на путь истинный) мигом сделался нарасхват, потому серьезно опасаюсь: как бы ни пришлось со стороны заманивать человечка, в боях не опробованного, необстрелянного. Посему на вас упова, чтоб вгрызлись в пустопорожнее обучение со премногим усердием,- кто выучится - самолично проэкзаменую…
   Девчата пуще прежнего защебетали, на какие великие жертвы готовы пойти для вящей успеваемости, а вот парней, вроде как, еще поубавилось.
   -Э! Э!- Не желал конфедерат нарушать на кафедре гармонию.- Погодите-ка, парнишки, пока удаляться, особенно ты, который с рогатиной. Так и быть, пойду на поводу общественности - экзамена по язытцам устраивать не станем, ненавязчивого зачета вполне предостаточно, а то рука не подымается в кабалу, для мозга заскорузлую, обрекать юную поросль. Лишь кто горазд пускай терзает заковыристую лингвистику. А посему хотел бы добавить, особливо по адресу возвернувшихся юношей: жизнь - штука тернистая, и к достижению желаемого много чего по пути преодолевать приходится. Когда собственный жизненный путь торите, то славно, конечно, если легкость да доступность - союзники, а не ставшая привычкой пагуба. Ведь дающееся без труда чрезвычайно прельстительно. Окрест же не сплошь ключевые истоки чистые. Спокойней, сдержанней относиться надобно к соблазнам, будто бы задаром проносящимся мимо, непонятно из каких краев пригнанным течением, даже когда прочие хапают да нахваливают. Войдет в привычку пагуба - станете хватать все подряд и не заметите, как из канавы сточной, а то из мерзкой, зловонной клоаки проистекут заграбастанные «ценности».
   Носы не вешайте и не огорчайтесь прежде времени,- посоветовал вдохновленный лекторским задором конфедерат нисколько не огорченным студиозам,- не так уж много предстоит изучать непотребств, в том смысле, что предметов посторонних: раз, два и обчелся. К «два» лично я отношу умение на равных общаться с запутанной юриспруденцией, а то с самой презумпцией, не на кафедре будь помянута,- вдруг заявится. Перед названными напастями юлить, таиться незачем, мы ведь не преступные элементы в сговоре с адвокатишками! Про таков случай состоит в преподавательских рядах опытен юрисконсульт, одно - несколько нестандартно подходит к занудству казуистики: не теорию на практике реализовывает, а супротив, наработанный опыт в теоретические постулаты вписывает. Только, думается, писаниной как раз таки по юридическому профилю много не прозанимаетесь: не стерпит ширь души подляночного крючкотворства!- Поощрительно похлопал конфедерат по крутому плечу одного их морпехов, отделенного по званию, да вздохнул сочувственно.
   Ветеран ментонерский сдержано поклонился и несколько опечаленным взором окинул юную поросль - девчата в пересудах застыли, а юноши постарались побольше набрать воздуха в грудь, вширь плечи расправить. Кабы не осложнения в личной жизни, расстроенной даже телефончик не оставившей презумпцией - химерой на поверку оказавшейся - ни в жизнь не взялся бы за разэдакую навевающую тоску работенку. Однако, преотлично понимая, что даже в жутчайшей сече не забудется, позволил себя уговорить комплектующему кадры конфедерату, убедившему, что лишь единственный принцип действует безотказно да с гарантией – «клин клином…»: вкравшаяся в душу кручину вышибается исключительно однообразными, серыми, загруженными достающей рутиной буднями.
   -Юридический предмет надобно превзойти. Заранее кланяюсь светочу, из кого выйдет досель невиданный крючкотвор, поставивший ворами писаный закон на службу достойным людям, а не мздоимствующей коррупции. Честь гению да хвала, к тому же Конфедерацией учреждена премия в полпуда чистого золотища… Давно уж посулена - да только казуист сей пока не выискался, зато отговорок у соискателей преполнехонько: жалобятся на стесненные бытовые условия, а личные проколы на трижды узаконенные безобразия списывают. Ах, мол, такие-рассякие обстоятельства, прямо истинное ярмо с угнетением! Выбираться же из воровской трясины крючкотворная братия не торопится, а лишь шуруют взад-вперед по взбаламученной водице. Так вот, чтоб в нагнанной мути не заплутать, не угодить под ярмо обстоятельств, не только кодексы да параграфы осилить требуется, но поразмяться практическими поисками затерявшейся справедливости - не все ж корпеть за толстенными монографиями.
   В ответ увещеваниям не впервой уж раздался из аудитории вздох неприятия.
   Видя, что на выход потянулись не только усердием не отличающиеся юноши, но и девицы, пренебрежительно носики морщившие от предстоящей, по брезгливому мнению, возни с уголовщиной, попытался конфедерат обратно завлечь «студиозов» посулами приключенческого свойства:
   -Подводное да надводное дело с хождением под парусом на яхтах типа «чайка» да «ладья» - дело, конечно, не злободневное, зато знатное и перспективное. Ширь да гладь, сокрытые глубинами богатства, сокровища…
   А где прибытками запахло, разве обойдется без пронюхавших да сплывшихся на поклевку хренархишек? Чует мое сердце: гребут поживу безвозмездную: воды налево перебрасывают, путины сплавляют, а вернее, запродают на корню - с проглотов хапужистых станется. Потому в стихиях водных должно чувствовать себя как, скажем, в лектории или за банкетом. Спецов по увлекательнейшему водному делу в штурмовой ватаге вдосталь. В самых примерных да геройских бойцах хаживают!
   Баконьер с конбандистом и неможенник гордо приосанились, подбородки вздернули, а последний на вздохе подобрал предательски выпирающий в форменном френче животик,- хорошо, плотный завтрак уже усвоился.
   -Не кому-нибудь, а взаправдашнему атаману навигацкое дело возглавить поручается…
   Многие из вспугнутых юриспруденцией слушателей заинтересованно присели на краешки стульев да любопытствующие глаза пошире раскрыли, грезя морскими походами, штормами, девятыми валами, а девицы - загоранием у коралловых берегов под трепещущими не только от ветра парусами.
   -…как в Воздушном корпусе?!- возмутился, во время мечтательной паузы прислушавшись, наконец, к нашептываниям неможенника, конфедерат.- Кто переманил, когда успели?! Он же самолично сказывал: по просторам Заполярным тоскует дальше некуда, в смысле: севернее не командируют,- вы же сами толдыкали, что за кампанию и на полюса податься - раз плюнуть!..
   Баконьер вздохнул да лишь развел никак не находящими достойного промыслового применения руками. Неможенник с конбандистом виновато потупились. Прослышавшие про заполярные загары девицы невольно поежились, а юноши, узнав про атаманово перепрофилирование, решили, что «полевать» - призвание ошибочное, прельстились вольными воздухами да поспешили на улицу.
   -А я-то думал: просто запаздывает. Вы сами как в морском деле-то, разбираетесь?
   -Не, у меня ферма с огурца… со трепангами, и вообще - женюсь ведь.
   -Нас с баконьером тоже в Воздушный корпус направляют как специалистов, подающих надежды в работе с техникой… обалдраспулительной.
   -Как с баконьером?! Это же чистейшей воды расхищение кадров! Чего молчал?- Чуть ли не набросился конфедерат на все-то руками разводящего специалиста, нежданно оказавшегося нарасхват.- Тебя же в график внештатного обучения включили, с почасовой ставкой, прочими поощрениями!
   -Я кадровикам честно заявил: желаю воротиться в Морской корпус,- не очень убедительно попытался оправдаться эксперт по обнаружению клевых мест,- а в ответ - про клятую ротацию, мол, нечего жирком обрастать на одном месте, пока молод – надобно мир поглядеть…
   -Простите,- донеслось из зала,- где, вы сказали, приглашают мир посмотреть?
   -В Воздушном корпусе, знамо дело, с верхотуры, куда запрут, география с хребтами-впадинами, что на ладошке.
   Без того убывающая публика в лекторий прямо-таки на глазах проредилась.
   -Вот видишь,- обратился на этот раз конфедерат к дамочке, тоже в чем-нибудь да провинившейся, но скрытной,- говорил же: вполне обойдемся скромной аудиторией, а лекторий надобно сдать в субаренду заезжей балетной опере…
   -Неужели балету обучаться станем?..- прослышав о танцульках, несколько обрадовавшихся девиц передумали дезертировать.
   -Запросто! Краковяк, мазурка, прочие па-дэ-дэ преподам собственноручно! И еще о приятном…- вновь вдохновился романтичными предметами конфедерат.- На опыте знаю, сколь действенна в процессе полевания своевременная лихая кавалерийская атака, подкрепленная, вдобавок, со второго эшелона бодливыми олешками. Чего греха таить, имеются отчаянные специалисты-конники, так что с балета - прямиком на выездку!
   Ветеран ментонерский в свою очередь тоже о чем-то конфиденциально проинформировал конфедерата, но тот, вопреки услышанному, не расстроился.
   -Наш видный знаток конно-спортивного дела нарасхват: кобылок к заездам подготавливает. Уж он-то не отвертится: ипподром - не Воздушный корпус, а почти под боком, рядышком, так что непременно превзойдете скаковые теории, конкурные практики, и баста! Специалист - боец молодой, но в коннозаводстве человек обстоятельный, серьезный - слабинки никому не даст, в смысле, подпруги подтягивать горазд и животинку за зря забижать не дозволит. Входить в курс дела начнете с малого. Поначалу навозишко разгребете, лошадок душевных в денниках почистите, бодливым олешкам рога отполируете. Распоряжусь-ка для налаживания контакта отпустить с кухни куль рафинаду - быстрее найдете язык общения с братьями наши меньшими. Чего еще требуется?!
   Некоторые из особо брезгливых слушателей, скептически настроившись, головами, будто на цилиндрических подшипниках, вправо-влево покрутили, принюхались, ни разит ли от работяще настроенных соседей выгребаемыми с конюшни «продуктами»?
   -Деликатничать нечего: полевание хренархов чистоплюйства не терпит - закалка духа требуется, поэтому уход за скотиной может статься очень даже полезным лекарством от брезгливости. Напомни, дамочка - как с набором студиозов покончим - не забыть обзавестись живым уголком: прикупить племенных кабанчиков для домашней колбаски, курей - площадь позволяет. Хозяйство должно быть крепким, основательным - в пример легкомысленным консерваториям…
   -Еще вздумайте – свиней завести! Прочий научный мир на смех подымет кафедру! Вы бы еще белых мышей для опытов заказали - последние девчата разбегутся - гарантирую.
   -Нет, никак не дают развернуться, препоны строят, учиняют надзор, а теперь вдобавок на ученый мир оглядывайся… Ладно, уговорила: мышей - ну их к Тимирязевым, а с остальным - прикинем, посмотрим.
   И то сказать, прилежно-усердные студиозы,- вдохновился конфедерат вниманием немногих не разбежавшихся слушателей, будто в зоотехникум агитировал,- каждая животинка соображение имеет - даже в скотской среде бездумных существ не водится. А тут! Ну, с кого Господь лепил чучел, неустанно горбатящих на хренархов? Сами же достояние почем зря отдали, в энтузиазме толпищей бездумной на митингах с коллективным в башках помутнением, а для чего? Да чтобы потом в ножки сволоте кланяться: подайте-ка, кормильцы, имущества захватчики, на пропитание работенку мерзопакостную! Потому что чем паскуднее занятие, тем выше оно оплачивается - сволоте без гнусностей не уютно, мало подмять общество, вынь да положь вдобавок комфортную среду обитания, где хренархи щуками в карасьем пруду бултыхаются. А вот за комфорт, за обслугу готовы отстегивать по-барски - есть с чего.
   Сущий свинарник развели, а кабанчику, вишь, «научный мир» противится-ерепенится.- Не замечая особой разницы, с обслуги хренарховой вновь на скотинку съехал конфедерат, как дамочка на ногу ни наступай да за рукав ни дергай.
   -Где ж раньше пребывала наука, когда представители лжеэкономики консультировали, как сподручнее страну вогнать в беспроглядную, базарную махновщину?! Устроили новацию, нигде на мировом пространстве не виданную аж со времен отмены колониального строя. После учиненного кавардака никакое ученое сообщество нам не указ, дамочка. Так что на счет живого уголка не зарекайся.
   Но дамочка держалась непреклонно, и конфедерат вынужденно вернулся к основной теме:
   -Совсем народ сбрендил: в ноги хренархишкам мечется, кудахчет, будто сорвавшись с насеста, о свободе… воровать да жизнь пропивать, с тем расчетом, что пьяным загибаться сподручнее. Мор напускать ни одна чиновная сволочь не мешает - реализуй вседозволенность на полную катушку. Попробуешь возмутиться - не подступишься, заклюет, с заборов дачных закаркает обслуга хренархова. Воинствующее мещанство мнит, что вынесло на гребень, а то, что волна из кровищи, миллионов судеб да жизней загубленных выжатой - на то плевать. Одно слово – геноцидники, другое – захватчики!
   Нет, эти не на танках приперлись, но захватили, оккупировали, глумятся без перерыва на подсчет людоедский жертв, принесенных на алтарь безоглядной алчности.
   Гниды паразитные: клыки, в кого впиться, наточены, руки по локоть замараны, харя вовсе от кровушки народной не отмывается, а с виду аккуратненькие, во партийных, властных структурах ошиваются - пронзают страну смертельной инъекцией, потому что ни одной, даже самой живучей державе не вынести гнет ворья поганого. Утеря одного процента от числа населения - уже коллапсом прозывается, а когда, почитай, четверть ворующих, «крышующих» да обслуживающих, гораздо более загубленных, а немногие, сохранившие человеческое понятие, ни с одними, ни с другими ничего поделать не в состоянии, что тогда?!
   -Кажись, кранты,- скажете вы,- погибель полная, до которой какому-то жалкому коллапсу, как до Эвереста, не докарабкаться?
   -Да,- соглашусь я,- повсюду распространилась хренархова инфекция, а куда не дотянулась загребущими лапами, разноплеменных хунхузов наслала - что саранчой шмыгают, вгрызаются в просторы ворликские.
   Скажете,- вновь заподозрил распалившийся конфедерат откровенно скучающих от затянувшегося ликбеза слушателей в желании полемизировать,- что, мол, ну их, пущай себе поживают, как вздумают.
   Тогда уж кранты полные: государство во главе с подрывными элементами обречено на тотальное уничтожение. А то, что ворье по происхождению - антигосударственники, это как гипотенуза из аксиомы вытекающая - штука непререкаемая. Ибо государство - это не понятия воровской хартии, а закон и порядок. В подобных условиях воровать - какую ж надобно иметь квалификацию да голову с ногами, чтобы не выявили, и не попасться. Куда уж доморощенным хренархишкам обзавестись подобными талантами? Поэтому превратили державу в скопище орд, ведь из книжек вычитали, что Ворликия либо великая, либо под игом, стал быть под ярмом. Но нынешняя ситуация, думается мне, хомутом на шее не ограничится - добивают гады державу нещадно, до полного изничтожения корня ворликского. Отчизны без нас не станет! А мы в кого обратимся без Отчизны!? Смуглякам уподобимся, с соответствующим отношением к нации? Ворогам разномастным того лишь подавай на второе, на первое, а особенно на третье – взамен сладкого, ведь ненависть их как была, так не улетучилась, лишь вместо прежнего страха – сплошное презрение.
   К примеру, скажем, человек возьми да заболей, бюллетенит. Неужто непременно прикончить болезного, чтоб поживиться пожитками или все-таки лечить требовательно? В баньку - для сугреву, стопарик поднести положенный, а коли не поможет (случаются в медицинской практике особо тяжелые случаи) клизму прописать долго ли? А тут талдычат, мол, ничего не можете, ни те самолетов, ни корабликов, ничегошеньки произвести не в состоянии. Запрет на профессии, будто за нас кинцы засланные целое тысячелетие с гаком ковали, клепали да плотничали. А народ верит, бубнит ахинею, завороженный, зомбированный, если произнести по-научному. Кинцы нынче за лодырей трудятся, завтра вместо лентяев размножаться примутся, а послезавтра – жить взамен тунеядствующих.
   Ни в коем разе не идти на поводу безумной толпы, потому что когда организму народному стопарь не на пользу, банька широкому кругу населения недоступной роскошью сделалась, а власти пользуют клизмами чередой с посулами, одно остается - упование на людей беззаветно самоотверженных, неравнодушно за Отчизну болеющих. А вы говорите: «Пущай живут-поживают, как стадному инстинкту зазлорассудится».
   Нет!- отвечаю я.- Пути излечения искать надобно! Станем вместе изыскивать, какое лекарство прописывать, с насильственным ли применением от постыдных развращений или с добровольным отказом от паразитического состояния. Подходить к процессу оздоровления требуется сугубо творчески, что отличает в человеке Божественное начало от животного состояния, ведь сам Господь Бог - творец, созидатель, а, стало быть, труженик. Потому люди, посвятившие себя созиданию творческому, развивают начало Божеское, а движимые лишь приземленными желаниями да животными инстинктами, уползают, похрюкивая, совсем даже в противоположном направлении.
   Цели перед нами великие да светлые, ради них жить стоит, а не только помереть не жалко!
   Аудитория, вроде бы, немного приободрилась, позевывать, уж точно, перестала.
   -Достижению общественной гармонии посвящать станем дни, а если понадобится - ночи неусыпные. Я первый на отвлечения посторонние ни минуты терять не намерен, ни даже часа досужего!..
   -Бух!- На пике пафосного мажора, приближающегося чуть ли ни к произнесению клятвы, с треском распахнулись массивные двери. В лекторий ввалилась парочка взъерошенных полуфиопов, один с медалью на груди, другой же с неразлучным голубем на соколиной перчатке, за ними - Сюзи, озаренная не насквозь фальшивой, холуевриканской, а по-настоящему приветливой улыбкой.
   -Наш на силу успеть: стенографистки достопримечательность показывать,- доложились полуфиопы конфедерату и, ну, в часы пальцами тыкать да руками размахивать, будто поезд уходит вперед расписания.
   -Не дело - опаздывать на вводно-ознакомительные лекции,- менторским тоном вознамерился отчитать проштрафившихся конфедерат,- тем более лаборантам старшего звена. И нечего изображать ветряные мельницы!- Однако, глянув на озабоченные, но безоблачно улыбающиеся физиономии, помягчал.
   -А вот преподавательскому составу иногда дозволяется задерживаться.- Пожал руку Сюзи и отгородился ей от дамочки, что непрестанно шпыняла подсказками да пропускаемыми мимо ушей наставлениями.
   -Вот, дозвольте представить, многоуважаемая аудитория, лектор, специалист по боевой тактике и воинскому строю, без прикрас сказано - гордость кафедры!
   -Молода,- скажете вы.
   -А уже командор!- отвечу я.
   Щелкнувшей по строевой привычке каблучками Сюзи - в отличии от того же неможенника, ничего втягивать, а тем более выпирать не требовалось  - образцовая выправка не только была налицо, но присутствовала везде, где полагается.
   Юные слушатели мужского пола вновь плечи расправили, воочию улицезрев, ради чего «жить стоит». А девицы, безуспешно пытающиеся с критической оценкой подойти к личности «строевого лектора», единодушно решили, что ради подобной фигуры, в самом деле, «помереть не жалко».
   -Вот и ладно.- Конфедерат тоже остался доволен образцовым преподавателем.- Представляю еще парочку лаборантов, под эгидой сих спецов - по-другому не назовешь - постигнете искусство работы с полевыми средствами связи…
   -Пах-пах-пах - откормившаяся на тыловых сухариках с печеньями, весьма довольная комфортной жизнью птица забила крылами, явно давая понять, что тоже не последний субъект на кафедре.
   -…в том числе с пернатым добровольным помощником, тоже на довольствие кафедры поставленным, хоть, из-за формалистских придирок, пока в штат не зачисленным.- Весьма уважительно отнесся к сизарю завкафедры.- Кроме того, лаборанты обучат распознавать средь многопудья помойно-бюрократической писанины имеющие важность документишки - нюх на подобные дела от природы, видать, заложен… да развит под руководством, хм, командования. Ну, хорош руками размахивать: вы в лектории находитесь или крейсеру, сдернувшему с фарватера, семафорите?!- приструнил конфедерат полуфиопов, все-то стремящихся сбить докладчика с логично построенного, представлялось оратору, хода лекции.
   -На кафедре представлены прочие столь же значимые как голубиная почта предметы обучения, например - патриотические порывы и жертвенность…
   Кстати, прошу зарубить у себя… как «Отче наш» помнить, что жертвенная любовь к Отечеству поощряется незамедлительно! Где сейчас находится преподаватель, в загородном ли особняке, в фешенебельных апартаментах, на борту ли персонального винтокрыла?..
   А-а, все по госпиталям да лазаретам…
   Но что за любовь, в конце концов, без мучительных страданий? К тому же, слыхал: юноша жениться собирается?
   Дамочка, постоянно что-то непреклонному завкафедры подсказать пытающаяся, глянула на Сюзи радостно и вопросительно, мол, правда ли? Та лишь скромно, насколько возможно сквозь переполняющую радость, заулыбалась.
   -Сле-едующее - приготовление из подручных средств лечебных мазей да подымающих рабочий тонус бальзамов…- продолжал меж тем конфедерат перечисление дисциплин.- Лекции, по взаимной договоренности, прочтет…
   Куда лектор запропастился?
   Тут уж имка ученый протиснулся к конфедерату и, пощелкивая пальцем под кадык, зашептал на ухо нечто конфиденциальное.
   -Дегустация? Какая… без моего ведома, и почему тогда в строю остальные?!
   А-а, предварительная… Гм.
   Значится, ведущий специалист в столь ответственной области тоже пребывает на больничном. Ну да ничего, студиозы, с бальзамом повременим, зато изучите ведение комендантского хозяйства на освобожденных территориях да внезапные штурмы крепостей с перевербовкой не менее чем половины гарнизона. Преподаватель…
   А здесь что,- обратился напрямую к имке конфедерат,- тоже предварительные последствия? Не поверю, чтобы слонища-мичманюгу да свалить дегустацией, это ж…
   Шишки? Что за шишки?..
   А-а. Одни лишь сосновые под рукой оказались. На еловые не сезон - изыскивать требуется. Ц-ц-ц…
   Имка извинительно пожал плечами, в то время как конфедерат лишь сокрушенно покачал головой. Воспользовавшись заминкой, к лектору вплотную пробились полуфиопы да втроем с Сюзи, ну, нашептывать да напоминать о какой-то, по-видимому, экстренной неотложности. Насилу конфедерат вырвался, тисками цвета эбенового дерева прижатый  к «строевой» блондиночке.
   -Ваша правда: за учебной суетней про дела забывать начал!- Хлопнул себя по лбу.- Все, братва, шабаш - на крестины опаздываю, к тому ж свадеб, оказывается, невпроворот. А вам, светлы головы, тоже незачем торчать в помещениях: сегодня к вечеру - Весенний бал! Гляди у меня, чтоб не посрамили кафедру - в грязь лицом не ударились! Опосля торжеств разберемся, кого по какому профилю определить и чего акцентировать.
   Дамочка, перепиши оставшихся студиозусов, пока не разбежались. Все свободны!
   -Всегда свободны!- энергично ответила непонятно чем воодушевленная аудитория. Самые беззаботные весело зубоскалили, усидчивые приставали с назойливыми вопросами к преподавателям, но кого-кого, а конфедерата, Сюзи да шустрых полуфиопов задержать им не удалось.










                Глава 25.

                Балы да венчания к морпехов расставанию.


   -Наконец-то, вот оно логово матерого зверя! Именно здесь плетутся интриги, строятся козни против всеохватно опутывающих щупалец безраздельного обирализма и навязывания безжизненных ценностей! С этого самого места распоряжаются территориями, исконно входящими в сферу интересов могущества Холуеврики!
   Эх, жаль: на входе дезинфицируют, а то непременно занес бы контрабандную инфекцию-у-у-у.- Засморкало хренсмена в аллергическом приступе, но буквально тут же оперативно подбежал дежурный санитар с баллончиком и пшыкнул бацилл нейтрализующим облачком, моментом забив наповал без спроса проникших чужеземных микробов заодно с подозрительного происхождения вирусами.
   -А-ачхи! У-у-у! Вы за это заплатите – дайте только вырваться из мышеловки, подавляющей любые проявления свободы личности!.. Я вам задам перца!- Принялся хренсменчик на санитара наскакивать, но тот, пшикнув в ответ еще разок, с чувством исполненного долга и собственного достоинства скрылся за ближайшим выступом стены подкарауливать очередные инфекционные диверсии.
   -Нет, ты видел, первый встречный наглый негодяй в унижающем достоинство граждан Холуеврики скафандре, который никак не подколупать, брызгается незапатентованной, скорей всего, а потому незаконной отравой - а мы в ответ сноси оскорбления?!
   Дай платок: нужно непременно взять образцы на анализы! Глядишь, наше высокооплачиваемое провизорское дубье научится делать нечто подобное. Вон смотри, как нос прочистило!- Дышал хренсмен непривычно свободно, но недолго - заклекотало в носярнике да пол под вирусоносителем испачкало.
   -Халтурщики! С ног до головы опшикали, а толку почти никакого!
   Э, э! Опять вопиющее покусительство на неприкосновенность личности?!- Шарахнулся прочь хренсменчик, но не избежал контакта с уборщиком, выступившим из-за колонны, тоже в скафандре, кроме того наперевес с засасывающим раструбом моющего пылесоса. Бездушный агрегат терпеливо и методично пропылесосил загаженный пол, а вослед - уделанный соплями неопрятный костюмишко.
   -А-ах!- помимо воли восхищенно ахнул хренсмен.- Столь представительно мой гардероб не выглядел даже на послесезонной распродаже, когда я выдрал костюм из рук недоброй дюжины претендентов! А ну покажи, что за аппарат, какой модели, кто дистрибьютор?!- Накинулся на уборщика и наверняка скрутил бы чего с пылесоса, но имел неосторожность вновь не ко времени чихнуть - тут же из-за угла опять санитар напустился наизготовку с дезинфектором.
   -Да поможет, наконец, кто-нибудь справиться с агрессивными варварами? Чего стоишь на стену пялишься? Тут двое на одного как в рэслинге! Анализы, дистрибьюторы - все в голове вверх тормашками! У-у-у, регрессивные маргиналы! У-у-у, заматерелые в упрямстве стагнаты!- Обильно «опшиканный» шмякнулся хренсмен заодно с костюмчиком половой тряпкой на пол, где то и другое допылесосили окончательно.
    Прочихавшись вволюшку, отмытый, полз жертва гигиены, жалобно стеная, по направлению к отвлеченному хренатору, оставляя за собой след раздавленной мокрицы.
   -Хорош скулить - лучше сюда посмотри. Прибыльнейшее, надежнейшее вложение капитала - холстина, густо размалеванная краской. Натуральный Ван Гог! «Винсент» - подпись авторитетнее витиеватого факсимиле главы национального банка любого кредитоспособного государства.
   -Не может быть!- В накатившем волнении позабыл высморкаться бактериями хресменик.- Если подлинник, то полотно покроет десятичасовой бюджет всего с потрохами взятого хренсменства…
   -…и хренатства в придачу…
   -В то время как холуевриканские «хэрроу» бьются на фронтах терроризма за торжество обиральных устоев, с последующим газо-нефтевысасыванием, некоторые жируют, знай себе, преспокойненько, бесконтрольно обогащаются! А ну-ка проверь, картинка на сигнализации?
   -Думаешь: шедевр оставили без охраны? А вон другой и еще… ух ты!- Дух сперло у хренатора приступом хронической алчности.
   -Галерея?! Обокрали, поди, загнипийские музеи, а мы прошляпили – теперь только и остается, что на стены пялиться! Наглые конфедератишки, меня бы в позапрошлый век - перебил бы плантаторов без остатка, как тухлые яйца на кинской кухне, голыми руками передушил бы за одно лишь название, ну и за горло, разумеется! Хоть гвоздиком исковырять-исцарапать…- Тщетно зашарил хренсменишка по хлюпающим карманам.- Жаль, конфисковали рабочие принадлежности - нельзя, видишь ли, заносить мусор. Сейчас как сморкнусь, тогда посмотрим, проверим: если не разъест - оригинал, растравит - дешевая подделка. Раньше-то краски вручную, на совесть растирали, на натуральном сырье – не на нитратной химии.- Попытался выдуть пару сопель, но тоже в тщете – насморк не ко времени отшибло окончательно.
   -Напрасно стараетесь пакостить, оболваненных рабов властители, перед вами - не пускайте слюни от жадности - всего лишь новации под оригиналы, но от подлинников - имейся таковые в запасниках - фальшивки не отличить. Почерк, стиль, манера, краски…- сплошь полное соответствие. В галерее представлены холсты, сюжеты которых гипотетически могли свершить художники эпохи постимпрессионизма и кубизма, но творцам не позволило развернуться заскорузлое во взглядах, продажное общество. Таким образом восстанавливаем справедливость – в недалеком будущем аукционы ждет воистину подлинное потрясение, выплеск, фонтанирование, образно выражаясь, внезапно обнаруженных шедевров,- к технологии старения ни один эксперт не подкопается.
   -Как смеете вы, жалкий фальсификатор, вынашивать подрывные планы обрушить рынок произведений искусства – единственное незыблемое прибежище, остающееся в шатком, ненадежном мире чистогана?!
   -Наоборот, планируется аукционы, торги расширить, удовлетворить запросы эстетов, возвеличить почивших гениев! Это ли ни деяние справедливости как по отношению к не полностью реализовавшимся созидателям, так и к эстетически страждущей общественности?!- Выявленный фальсификатор живописи, ничуть не таясь, упрятал кисть, потом снял кое-где заляпанный краской рабочий халат, к нему подошли прочие схожие «художники» да деловито принялись обсуждать недостаточность пастозности в мазках из-за перебоев с поставками свинцовых белил.
   -Не переживайте, потерпите: скоро наладится переплавка устарелых боеприпасов из неокончательно расхищенных арсеналов – свинцом разживемся. Но тогда уж не увиливайте – принимайтесь-ка за самих отцов-основателей, за модернистов-импрессионистов первой волны. Договорились?
   Но кучка подельников от искусства, не смотря на щедрые посулы, замялась, нахмурилась и разошлась по мольбертам, бурча в неопрятные бороды нечто неодобрительное.
   -Тяжело работается с людьми, имеющими независимые суждения, небеспристрастными, к тому же, во вкусах да в воззрениях на искусство. А у вас как с этим делом?
   -Оу! «Ноу проблем»- убеждения со вкусами постоянно выступают на стороне больших «маней»! Кстати, возможно ли обговорить условия приобретения нескольких «шедевров»?
   -Вам подделки какие, с внезапным обнаружением миллиардной находки под продавленными стульями на запыленной мансарде копеечной недвижимости, уцелевшей от погрома барона Османа, или без легенды?
   -Оу! «Риали стори» состряпаем сами, какие в кошмарах не привидятся…
   -Например, типа, холсты вывезены за океан солдатней, громившей загнипийские кабаки в эпоху наполеоновского нашествия на Балриж?
   -Оу! «Гуд!» Годится! «Ван секонд» только запишу, какого нашествия, а про кабаки запомню без записи…- Хренатор, пыхтя, принялся сосредоточенно крапать закорючками на манжете.
   -Не слушайте и ничего остолопу не продавайте! Тупица засыплет любой налаженный бизнес: профану даже невдомек, что кубизм воцарился на рынке сбыта после успеха Малевича, а солдатня гораздо выше ценит откровенные фотографии «герлз» и «бойз», чем измазанные красками тряпки. Кроме того, вряд ли олух сможет расплатиться за подлинные фальшивки: у толстобрюхого кабана кроме нескольких тонн хряксов за душой нет ничегошеньки - он нищий. А вот я предложу удачно приобретенный свинцовый рудничок в Центральной Загнипе с прилагаемой почти дармовой рабочей силой. А?
   Кстати, на счет устарелых боеприпасов… впустую не разбрасывайтесь - ходовой, ликвидный товар, весьма сподручно сбрасываемый на головы строптивых недругов. Это бесплатный совет в качестве авансового платежа.- Хренсмен даже о попытках заражения территории противника бациллами позабыл злоумышять - замер в нетерпеливом ожидании.
   -В непрошенных советах не нуждаемся, а вот рудник сгодился бы, так что пока разногласия по прочим вопросам нас не поссорили, оформим-ка купчую.- Не пожал вице-владелец протянутой руки хренсмена да к подобным же намерениям хренатора демонстративно отнесся без отклика…

   Приемную вице-владельца (в кабинет визитеров не допустили) тоже украшали скромно обрамленные, теплых тонов, оптимистичных сюжетов холсты, на которые гости совершенно напрасно набросились: оказалось - подлинники, увы, не известных, а потому для вложения капитала бесполезных авторов. Но все равно, приподнятое настроение визитеров не улетучилось: одному таки досталось изображение кричаще намалеванных проточеловеческих телес, хаотично рассеченных живодером-извращенцем; увидь подобное при выборе профессии сам Робур-Завоеватель, то до конца жизни испытывал бы отвращение к кровопролитиям да слыл бы записным вегетарианцем. Однако брюхатого хренатора чувство брезгливости не пробирало - довольный, то ли икал без подпитки производными от коки наркотическими напитками, то ли для памяти фамилию автора выговаривал: «Икассо, икассо…»
   -Ни в коем случае к термину «период» не прибавляйте расхожие нынче в артистической среде именования «голубой» и «розовый», но не забудьте добавить слово «поздний»…    
   Другой же соискатель «прекрасного» разжился весьма ликвидной на аукционах живописной продукцией с сопутствующими легендами - зато в последующем перебоев со свинцом в Конфедерации как не бывало.
   -Позвольте выразить благодарность от восхищенного хренсменства! Искренний порыв вернуть никчемного идиота…
   -…боевого адмирала Холуеврики, кавалера почета, орденских сердец и звезданутых медалей, опору миролюбивых «ястребов» хрената…
   -…вот-вот, убедительнейшая демонстрация пацифизма, раз уж не оттяпали борову - по заведенной спецслужбами традиции - безмозглую башку, это… уж слишком - я даже расчувствовался.- Давно не пользуемый санитарным дезинфектором, а потому вдвойне засморкавшийся хренсменишка так и целил подкрасться к тороватому на шедевры хозяину, чтоб поразить бактериальными выплесками с достижимой для чихания дистанции. Но когда перед злоумышленником выдвинулась непрошибаемая для вирусов стеклянная перегородка, перенацелил коварные умыслы в направлении носового платка играющего телесами хренатора. Зазнавшийся платочек сам виноват: слишком уж призывно манил да притягивал посторонние поползновения, вопиюще наглея чистой свежестью. Не уберегли ни выпяченная грудь вместе с брюхом хозяина, ни недостижимое, казалось, гнездовье в нагрудном кармашке выездного, двубортного пиджака - в кобрином броске завладел средством гигиены обманчиво червяком копошащийся бацилловый распространитель. Галстук же, не менее кичащийся вызывающей опрятностью, милостиво оставили поважничать в качестве резерва…
   Но неприкосновенность гардероба мало заботила вступившего в сулящий наигрязнейшие прибыли переговорный процесс, а посему задравшего нос хренатора:
   -…по случаю проявления со стороны Конфедерации гуманности по отношению к «милитари херроуз», которые никогда и нигде не подсудны…
   -…потому что наказание за тупость никакими статьями не предусмотрено,- злорадствовал напросившийся таки на обработку из дезинфектора хренсменишка, благодаря профилактике вернувшийся в стан полноценных переговорщиков.
   -…во имя сотрудничества в общей борьбе с терроризмом и привнесения повсеместного - по Холуевриканским шаблонам - единомыслия о бездуховных ценностях, мы готовы на время закрыть глаза на вызывающую позицию Конфедерации, на чинимые зверства диктатуры, несправедливости тирании и… выкачивать нефть взамен нашинкованных хряксов.
   -Закроем обязательно! За вами остается ноль процентов от добычи, плюс поставка «скво», шлюх то бишь, оплата «хаузов» - хат, выражаясь на дикарском диалекте, плюс авиабилеты… да чего мелочиться, плюс полная компенсация расходов выкачивающей стороны! У вас сплошные плюсы - мы в убытке,- чего ж еще для заключения сделки требуется?
   -Несовершенно неверно, это типовой договор, стандартный для неустойчивых государственных образований с колонизированной экономикой, в точности повторяет прецедент по разделу Ахалинского шельфа.- Хренатор, не обнаружив платка в нагрудном кармане, машинально вытер взопревшую залысину галстуком, обрушив тем самым хренсменовы надежды на дополнительные бонусы.
   -Набор зеркалец с бусами для туземцев… Да-да и нечего обижаться: раз позиционируете себя неиндустриальной нацией, то давайте-ка, не стесняясь, называть вещи своими именами - туземцы.- Выудил вновь пустивший сопли хренсменишка взамен доказательной базы из сжатого кулака бережно укрытый от дезинфекции платочек и, прежде чем прочистить носярник, для приличия сослался на удар по здоровью переменой климата вкупе с чехардой часовых поясов.
   -Поэтому степень участия в прибылях владельцев территорий соответствует постколониальному уровню…
   А что? Для регрессирующих на глазах аборигенов - вполне достаточно…
   -В ответном слове выскажу чрезвычайную признательность господам, не только забирающим борова в погонах просто так, без доплаты, но готовым закрыть глаза на царящий в Конфедерации вопиющий антиобирализм. Хотелось бы заодно узнать мнение по поводу возврата нации того достояния, что при поощрительных консультациях с вашей стороны, попросту сперли: готова ли Холуеврика списать на туземные традиции национализацию недр, прочих природных богатств?
   -Какая дремучая отсталость в экономике!- Хренсмен высморкался столь негодующе, что у невольных слушателей заложило уши - пришлось дезинфектору попользовать  вирусоносителя поглотителем всасывающего действия.
   -Ужас! Я просто-таки обязан раскрыть глаза отсталому племени на неизбежный крах вопиюще дикарской политики!- Похлопал хренатор себя по залысине повлажневшим галстуком, поискал взглядом платок, а когда нашел, брезгливо поморщился и, отказавшись признавать, отвернулся.- Изъяв природные ресурсы из бережливых хозяйских рук, Конфедерация непременно обречется на гибель! Повсеместно, моментально расплодившаяся безответственная администрация задушит «злоупотреблениями на местах» абсолютно все без исключения добывающие отрасли. Неужели так трудно брать пример с цивилизованных стран, дабы безостановочно двигаться по пути к неизбежному обогащению? Неужели непременно необходимо заниматься изъятием собственности, а затем на руинах отдельных очагов процветания строить извечные кибуцы с уравниловкой?!
   -Украденное у народа достояние, что можно еще спасти, что не безнадежно загублено, удушено, растащено, будет возвращено – это наше непреложное, твердое намерение. Ворье до седьмого колена, если прежде не изойдут на наркотики, ничего путного создавать принципиально не в состоянии – только разворовывать! Заработанное же, приобретенное за реальную цену, а не за откатную мзду, трудом да умом нажитое, выстроенное - все до последней полушки остается за хозяевами. Более того, способствуем приумножению подобных капиталов, оберегаем от хищников. Зато на ворах шапка горит. Не успеваем отлавливать - драпают, а потом тявкают из-за «бугра», прикрываясь предоставленными убежищами. По поводу кибуцев обратились не по адресу - таковые не водятся, в почете здоровая инициатива людей, на чьем пути разгромлены бандитские заставы, подорваны чиновные препоны и непрестанно клеймят аферистов. Для преуспевания тружеников, ради созидательной людской деятельности, не обремененной излишними мытарствами, не утянутой в трясину формальностей и существует Конфедерация. Отсюда совместные интересы - сплачиваемся, производим, торгуем, творим, помогаем… Ни к какому труду, полезному как личности, так и обществу, нет пренебрежения.
   Вы, зарвавшиеся в хвастливом чванстве, подобно одному из лунистких классиков, оскорбили ворликов, поименовав «неиндустриальной нацией». Не соглашусь, именно промышленное производство в Конфедерации пользуется особым почетом, потому что отдача колоссальная - рабочих мест создаются тысячи,- это не нефть иноземными насосами выкачивать. Хотя бы нескольким миллионам людей обеспечена достойная жизнь взамен жалкого сведения концов с концами, а значит, создаются семьи, будущее, цветы жизни – детишки подрастают. Уж позаботимся, чтобы не впитывался с молоком матери вкус модифицированного попкорна вперемешку с садистскими дебилками из телеящика.
   -Первозданная дикость!
   -Форменное варварство!
   -Вы обретаете Конфедерацию на изолированность от цивилизованного мирового сообщества!..- не сговариваясь, в унисон закликушествовали визитеры.
   -…трудяги на производстве, от генерального конструктора до виртуоза-монтажника - акционеры,- попробуй, на работу устройся - конкурс. Подобных вам типов на пушечный выстрел не подпустят, а вот в торговлишку могу составить протекцию, даже готов помочь стартовым капиталом. Вижу: знатные пройдохи, а в торговле-то как? Кто ловок - тому и доход. Лоббируйте конфедератскую продукцию, тогда мобили в Холуеврике не на велосипедной тяге станут передвигаться, а помчат на экологически безупречных движителях,- взамен топлива – эмульсия на чистейшей водичке…
   -Оу! «Клин вотер» - только «фром биг мани», исключительно для избранных!
   -Если не по назначению использовать «вотер», из чего же тогда мутить «бира»?! 
   …с незначительными добавками биотоплива. Скорость же… на дозволенных милях не угнаться…
   -Ах, нарушения правил дорожного движения! Под какие еще преступления и попрания законов коварные конфедераты вознамерились подвести примерных граждан Холуеврики, признавайтесь?!- Бдительно разгадав строящиеся козни, зашелся хренсмен в негодовании, брызжа слюнями, пуская мимо костюма обильные сопли - пришлось экстренно вызывать уборщика в скафандре да вновь потрудиться дезинфектору.
   -Декларируемая узость социального эгоизма никогда не позволит жить по цивилизованным, узаконенным правилам! А лоббировать продукцию чуждого мира… да кто в здравом уме допустит подобное измывательство над свободным рынком? Ворликское производство раз и навсегда приговорено и уничтожено, а теперь, что же получается, невесть откуда взявшаяся индустрия собирается составлять конкуренцию развитым странам?! У меня, между прочим, пакет веломобильных акций - дело верное. В банкроты записываться не собираюсь - не подкупите!..
   А ты как, продашься врагам обирализма или нет?- Хренатор, гордо выкативший над брючным ремнем брюхо, вдруг засомневался в целесообразности чересчур принципиальной позиции и растормошил хренсменишку для одобрения ли, порицания категорично-жесткой линии ведения переговоров.
   -Только туполобое дурачье не продается!- От прочистки дыхания после очередной дезинфекции в хренсменовой голове, сменив мрачные помыслы, на некоторое время наступило прояснение.- А за девяносто один процент от прибыли, плюс ваши шлюхи, хата, билеты на «воинги» во все концы света - я бы подумал.
   -Туземный вариант не приемлем!
   -Ишь, какие принципиальные!
   -Ни один безумец не осмелится допустить поборников тоталитаризма на мировой рынок. Изживайте отсталый, первобытный иммунитет к нездоровой эксплуатации человечества банкирами - вот тогда, может быть, пригласим на переговоры с торговым сообществом.
   -То есть необходимо уподобиться рабочим скотам, чтоб обеспечивать процветание, бесконечное обогащение кучке финансовых воротил вкупе с паразитарными приспешниками!?
   -Пребывая в заскорузлой отсталости, вы просто не представляете, чего лишаетесь, каких жизненных ценностей избегаете!- Хренсмен возбужденно принялся размахивать платочком, злонамеренно распространяя эксплуататорские бациллы в относительно чистом до пришествия визитеров воздухе. Но уборщик оказался на высоте служебного положения - мигом втянул пылесосом бациллоноситель и почти моментом выдал многострадальный платок чистеньким, отглаженным, а главное, обеззараженным.
   -Нет уж, мы вполне осознанно сторонимся «удовольствия» записываться в холуи, тем более к господам весьма сомнительного происхождения. По счастью находятся люди, думающие не об одном лишь наполнении желудка, но о душе, рассуждающие не о сиюминутных интересах, но о будущем, причем не только о своем личном. Конечно, для паразитов сообщество здравомыслящих людей чрезвычайно опасно, потому шельмуете, изолируете, даже бомбите, кого не удалось при помощи продажных компрадоров вогнать в подлое, лакейское состояние.
   Не годимся в прислужники главным образом потому, что задаемся вопросами: зачем на белый свет народились, только ли за тем, чтоб насыщать сырьем неуемную, меркантильно озабоченную, потребительскую прорву? Только ли для того, чтобы чередой поколений не мудрость копилась, а выплачивать бесконечные проценты по нескончаемым кредитам? Дайте срок - разберемся, кто кому должен и сколько. Как бы ни пришлось банкирам-фальсификаторам в занюханных прериях нефть в срочном порядке изыскивать, чтобы рассчитываться по задолженностям не раздутыми акциями-облигациями, а реальными ценностями!
   -Мы, официальные лица, не потерпим угроз и запугивания! За малейшее появление насилия ответите перед международным трибуналом в одиночной камере без оказания медицинской помощи! Натасканные прокуроры живо обратят патриотов в записных геноцидников, уморят… усмирят – не посмеете даже рыпаться! Хренатор скрестил руки над пузом да глядел с укоризной, будто воочию лицезрел невесть какие преступления над персональной свободой продырявливать в брючном ремне дополнительные дырочки.
   -Вот-вот, заморим, как мух и таракашек - никто не подкопается: на нашей стороне вдолбленное в головы избирателям акционированными массмедиа непререкаемое общественное мнение!- Вторил хренсменишка, в благодарность за единомыслие ловко вернувший, прежде щедро высморкавшись, платок в нагрудный кармашек хренатора, от чего толстобрюхий приятель заворотил носом, подозрительно принюхиваясь к повлажневшему гардеробу.- На Конфедерацию, если не станете играть крапленой колодой по диктуемым правилам, ополчится подло мыслящий стан темного, низменно чтимого мирового капитала!..
   -Ах, вот как! Угрозы, запугивание, инсинуации – остается дожидаться бомбометания? Нет, не сойдемся ни в чем, кроме оценки живописи. Общего между нами - совсем ничего. Мировоззрение свое никому не навязываем, не лезем с советами пока, по крайней мере, ни спросят, и уж тем более - с нравоучениями. Вы же будто обладаете монополией на познание абсолютной истины. Только даже до объективности вам как до Луны, на которой побывали лишь в состряпанной Голоиудом киношке.
   Проповедниками чего себя возомнили? Кому поклоняетесь?- По всем статьям выходит - златому тельцу, идолопоклонники клятые! Внимать языческим агитациям для добрых христиан не только не приемлемо – за тяжкий грех почитается! Мы печемся о спасении душ, как бы ни изгалялись посланцы нечисти, гораздые в фарисейских поучениях да саддукейских словопрениях.
   Пшли вон!
   Проветрить помещение да освященной водой окропить!..

   -Говорил тебе, бестолочь пузатая: бесконтрольный кредит предлагать надо в ноль целых и семь десятых триллиондия!
   -Это что, пять вагонов денег?! Где бумаги столько взять? Целлюлозники лишь по четыре вагона в сутки для штамповки хряксов отпускают, а если еще полиграфистам-печатникам давать на лапу, тогда точно бюджет подорвем окончательно.
   -А ты прикинь: если не какие-то жалкие десятые части, а семь полноценных триллиондиев - нам по два и конфедератскому прощелыге – три… Нет, несправедливо. Вам по два и мне три. Ух, даже в сугубо финансистской голове столь кругленькая сумма не укладывается, не говоря уж о башке - рудиментарном отростке чистоплюя-отказника!- Вылетевший из приемной стремительней пробки из бутылки с винной газировкой хренсменишка кипятился, потел очками – все-то не успокаивался.- С потрохами продалась бы Конфедерация!
   -Точно, а процент следовало зарядить в девяносто годовых с отдачей энергоресурсами… по ценам, что взбредут на ум кредитодателям!
   -Прощелыга не так прост – столь льготные условия наверняка бы его насторожили,- сто тридцать процентов… в полугодие!
   -Ух, ты! А лучше - в квартал. Вот где были бы у нас неприступные задаваки!- Потряс более сдержанный в проявлении порывов чувств хренатор кулаком с неосмотрительно зажатым карманным платочком, выдавив содержимое на плешку алчного спутника.
   -Славные дивидендики!.. Что это, крыша протекает?- Вопросительно пошлепал хренсменчик по плешке, а потом носярник задрал с явной к потолку претензией.- С кем чуть ни завязали финансовые сношения, фу! Только понюхай! А ведь могли бы гарантировать перевод кредита в любой из подконтрольных загнипийских банчков, с удержанием за услугу всего-то «фифти» от остатка, не прилипшего к ручонкам посредников. И вот те на - в ответ получаем грязнейшую неблагодарность!- Приподнял запотевшие очки, что бы лучше рассмотреть склизкий исследуемый продукт, и оскорбленный в наигнуснейших чувствах, не понятый в лживейших намерениях, опечалился да принялся замазюкивать и так в безнадежном состоянии пребывающие диоптрии. Кончилось бы тем, что хренатору пришлось поводырем подрабатывать, если бы ни грязь выметающая, а потому уверенно задающая точный курс на выход швабра в руках опытного уборщика, то и дело ритмично шлепавшая выявленных идолопоклонничков пониже фалд пиджаков по подмоченной, как репутация, брючной синтетике.

   -Знатно дело сладилось - с дипломатической работой на сегодня покончено!- Весьма довольный вице-владелец отряхнул умытые, в прямом смысле слова, руки.
   -Если это - дипломатия, то я бескорыстный учредитель благотворительного фонда.- Секретаришка, с несколько округлившимся, вместо извечной угловатости, лицом, подобревший, благодаря неусыпной заботе любящей женщины, потянулся в удобном, глубоком полукресле.- Адмирала зря холуеврикашкам вернули: трофей мой по праву и по заслугам, а теперь, не получив сполна расчет, ускользнет солдафон – поминай, как звали.- Не с концами утратил секретаришка былую гнусность, выражавшуюся порой рецидивными приступами злопамятства.- Правда мне говорили, что к людям нужно уметь относиться с пониманием… Интересно, распространяется ли заповедь на четыреххвостого - в этом субъекте больше от прожорливой акулы, чем от напившейся гориллы?
   -Адмирала ты уже «выпотрошил» - какой из банкрота хищник? Так, забулдыга в высоких чинах…
   -Тоже верно, но все равно - не прощу… Только невесте моей ни-ни...- Насторожился секретаришка, машинально опасливо огляделся от вездесущего ока суженой, в канун церковного, как полагается, венчания вплотную приступившей с христианским перевоспитанием к выявленному по вполне обоснованным подозрениям сектанту. Недремлющее «око», казалось, присутствует повсеместно, но чтобы стать невидимым или по крайней мере незаметным, понадобилась бы изрядная выдумка по части маскировки, ведь кроме прежних нескольких полукресел да стола с монитором в кабинете вице-владельца мебели в общем-то не прибавилось.
   -Раздобыли ведь не меньше контейнера ценных бумаг и невесть сколько наличными, но для чего несметные богатства заматерелому аскету? Невозможно же постоянно обитать в сугубо спартанской обстановке…
   -Зато трудиться сподручно – меньше отвлекающих факторов…
   -Трудиться доводилось и в худших условиях, но вот одна моя знакомая считает, что кабинет должно оформить в красной коже, с лепниной на потолке, бархатом штор на окнах, с обнаженной статуей вместо торшера…
   -…люстра хрустальная, витые медные бра, ковровая дорожка… а книжные полки, интересно, предусмотрены?
   -…да еще шкафы, комоды - о книгах не говорилось. Наверное, литература - само собой разумеющееся приложение. А?
   -Думаю: нет. Но не огорчайся, постарайся сконцентрировать внимание знакомой на обустройстве будуара, а когда очередь дойдет до кабинета, глядишь, энтузиазм поиссякнет.
   -Вряд ли. Видишь ли, я немного перестарался: под горячую руку, по ложным искам экспроприировал целую свалку антиквариата. Судебные исполнители принудительно вывезли, такие же продажные логистики отправили - скоро ожидается пароход, забитый торшерами, стульями, прочей обстановкой и даже дверьми,- в ответ на удивленный взгляд пояснил секретаришка, каким способом решает вопросы меблировки.- Ну, не умею да не люблю болтаться по магазинам. Меня уж по бутикам затаскали, а когда обустройство жилья на носу замаячило - понял: не вынесу - решил пойти по пути наименьшего сопротивления.
   -Интересно, какого стиля мебелишка?
   -Сплошь ярко выраженный средневековый «вампир».
   -Тогда неинтересно, уф,- брезгливо передернулся вице-владелец,- ну и вкус у тебя.
   -Изымал особо ценное - старинное, но первое, что под руку подвернулось – возиться с музейными фондами, взламывать запасники времени не хватало.
   -Ладно, главное - чтобы пароходный антиквариат не прописался в художественной галерее и не дополз до моей приемной. Так что не оправдывайся. Сам я тоже, помнится, не особо чурался объегоривать мошенников-маразматиков - до сих пор временами стыд одолевает.- Вопреки покаянным словам вице-владелец, мечтательно вздохнув, ностальгировал приятными воспоминаниями:
   -Порой вспоминаю старикана нашего Мусороса: с его ведь невольного соучастия начиналось финансовое становление Конфедерации; где теперь, чем занят, мечтает ли вновь о несбыточном?
   -Нынче старине приходится туго: вознамерился, было, обрушить загнипийский бульдинг, взамен же самого обронили – подняться не в состоянии, даже мало-мальски остепениться не на что. Но стальной трейдер привычкам не изменяет, все-то на бирже отирается… оттирает ступени щеткой да полирует мокрой тряпкой - на жидковатый супчик зарабатывает.
   -Жаль,- вновь вздохнул вице-владелец,- грамотный же, квалифицированно паразитирующий специалист - надо бы хоть скромный пенсион назначить, все же, как ни крути, пусть помимо воли, но выпало прохиндею на старости лет к правому делу руку приложить.
   -Бесполезно, в одночасье на бирже, как в унитаз, спустит. Я уж пробовал деньжат переправить – толку ноль, одни лишь неприятности: старик, в очередной раз прогорев, загремел от расстройства в неврологический диспансер. Тик проявился - на прохожих набрасывается с предложением опустить…- осекся внезапно секретаришка, поймав на себе удивленный взгляд вице-владельца,- … на наличные…
   -Ты-ы?..- Вице-владелец, действительно, уставился на секретаришку, словно нос к носу столкнулся на экспозиции шедевров из запасника эрмитажного фонда с редким не подмененным экспонатом.- Деньжат переправить?..
   Секретаришка налился пунцовым цветом созревшей для опадания малины-ягоды, спрятал въедливые глазки да стеснительно зашаркал по полу ножкой.
   -Мелочишка сущая, подзаработал, решил… думаю…
   -Ладно, чего уж, никому не расскажу, не волнуйся, а то долго ли реноме в финансистских сферах подпортить. Но в следующий раз рекомендую с благотворительностью обращаться осторожнее.
   -Ну конечно, я ведь как действовал, через подставных лиц, дутые фирмы…- вновь вознамерился секретаришка оправдываться.
   -Молодец. Это к тому, что перестраховался, но, все равно, не ожидал - удивлен.- Вице-владелец крепко пожал растерянному секретаришке руку.- Что ты на счет приглашения сказывал? Созрел, говоришь, для женитьбы?
   -Да, бракосочетание через полчаса. Ты… вы не могли бы выступить моим… свидетелем с моей стороны… но не в суде, а…
   -Во-первых, мы уже давно перешли на «ты», во-вторых, столь почетная должность именуется шафером. А почему бы нет? Кольца, паспорт при себе?- Немедля, на полном серьезе приступил вице-владелец к исполнению ответственных обязанностей.
   -Вот!- Секретаришка протянул недавно полученный, пахнущий добротной кожей документ.
   -Отлично, поздравляю гражданином Конфедерации! А кольца? Хотя нет, эта проблемка за мной: ради окольцовывания сообщника не грех раскошелиться - по дороге завернем в ювелирный пассаж. Времени мало - погнали.
   -Нет-нет,- заспешил вослед решительно вышагивающему вице-владельцу секретаришка,- о кольцах велено не беспокоиться!

                ____________



   С одной-то невестой суеты вдосталь, а если их набежало с полдюжины, да поджимает время…
   За цейтнотом девичник порешили совместить с генеральной примеркой подвенечных нарядов. То и другое шло полным ходом:
   -Сузя!..- не умолкала экс-наложница, чья значимость в собственных глазах после пребывания на иноземщине неимоверно возросла и требовала привлечения внимания масс да всеобщего любопытства.- И не спрашивай, Сузя, - та отвлекаться от занимательной примерки вовсе не собиралась - я потомочки приключения как на духу выложу: меня ведь в модели обряжали, ножами тыркали, псинами травили, а презентами осыпа-али-и… Одним словом, жизть в ихних Загнипиях - сказка, но засасывает, точно в трясину загульную. А когда за скудностью питания начинает тянуть на родимую сторонушку – разрыдаешься. Да куда ни шагни - сплошь, говоря проще для понятия, стрессы окаянные. Как только ты, Сузя, на иноземщине столь годиков вынесла, бедолажка наша, не представляю?- Экс-наложница бережно обняла подруженьку, пустила слезу и, окончательно растрогавшись, барственно скинула с крутого плеча одну из шуб.
   -Вот те, Сузя, салоп соболий – специально наироскошнейший выбирала. Правда, велик не в пору, так ничего – ушьешь.- Закутала, да в придачу палантином обернула новобрачную и невольно залюбовалась.- Ах, краса, Сузя! Ах, невидаль иноземна…
   Ой, Сузя!
   Наделенная теплым вниманием подружки Сюзи от пронзительного вопля вздрогнула, как не случалось даже при экстремальном десантировании на захваченные у противника территории.
   -Видела давеча женишка твоего – совсем зелененький. Когда ж с болезного припарки-то смоют, поотклеивают пластыри? Ой, Сузя, ты ж сама-то млада, чего ж на молоденьких потянуло?
   -Без крем-пудры посмотрела бы, на сколько лет я выгляжу, это у тебя лицо, как у куколки, натянутое - ни одной морщинки не видно,- самокритично отозвалась бывшая агентша, и взаимно обрадованные комплиментам подруги расцеловались.
   -Мой-то, Сузя, видела б фата-молодца! С тем, что было прежде, не сравнить. Выступает, ни дать – ни взять, натуральный майкрософт с завалящим трилльярдием в кармане, глянет - бабы, прям, навзничь валятся. Приодела – жентельмен вылитый, на минутку опасаюсь оставить - как бы не заальфонсил напропалую…
   -Ты под венец идти тоже в шубах собираешься?- поинтересовалась новобрачная мариманочка с помощью подружки по Морскому корпусу затейливо украшающая подвенечное платье кокетливым гюйсиком, ленточками да кокардой с якорьком для намека, мол, стоянка на век - не сорвешься.
   Приневестившиеся полуфиоповы стенографисточки ветрено расхихикались.
   -Над кем зубоскалить вздумали, крали чахоточные? Сузя, как ты допустила, чтоб наши мальчики первых встречных подзаборных шалав осчастливили?! Эх, не присутствовала к тому случаю - я бы невест подыскала воспитанных, с культурою поведения, а не вульгарных подстилок, прежней клиентурой отбракованных.
   Но стенографисточки по легкомыслию не унимались.
   -Кто такие, чего прыскаете!?- Могучая, решительная фигура в длиннополых шубах развернулась вширь, распрямилась в рост. Стенографисточки, востры на язычок да горазды в волосики с зенками вцепляться, ясно осознали: не тот выпал случай, когда потасовка ограничится сими вполне пацифистскими действиями.
   -Кто такие, спрашиваю, чтоб хахалей чумазеньких из-под носу уводить?- Экс-наложница, прохлаждавшаяся по загранкам без боевой, почитай, практики, изготовилась вспомнить молодые, удалые ноченьки - принялась длиннющие рукава засучивать.
   Одна из стенографисточек, менее обстрелянная, чуть еще и, казалось, слезу пустит, другая, побоевитей, с отчаяния попыталась ерепениться, но проглядывало: робеет.
   Сюзи же решила, что далеко не все традиции с обычаями изучены, несть им конца и края не видать, до брачной же церемонии, похоже, допускаются лишь самые агрессивные, задиристые невесты. А отсев проводится, дабы не уступать прочим странам пальму первенства по краткосрочности браков да по зашкалившему количеству разводов. Вместо того, чтобы сдержать вскипевшую гневом подругу, тоже изготовилась принять участие в боевых действиях, практично обмотав левую руку от возможных прокусов дареной шубой.
   -Ой, подруженьки, вы что!?- Мариманочка, явившись по сути, сама того не желая, инициатором раздора, пыталась предпринять умиротворяющие меры, но по-напрасному.- Из-за каких-то шуб…
   -Отборнейшие палантины да «какие-то»?! Вот я щас…
   -Эй, невесты!- Захлопали распахнувшиеся двери, а потом вошедшая дамочка - в ладоши.- Для женихов темперамент приберегите!- Сияя от радости, обнялась с распалившейся, грозовой тучей нависшей над жертвами экс-наложницей.
   -Пущай спасибочки скажут, что после загнипийского политесу да разъездов по закардонью во мне столь культурного обхождения прибавилось, даже морды бить никакого азарту.- Экс-наложница трогательно расцеловалась с еще одной подруженькой и в полный голос сокровенно поделилась затерзавшими вдруг сомнениями:
   -На счет своего гуся ты хорошенько подумала? А то уж больно квелый да серьезный, чай, любитель по ночам книжки читать? Нет, не будет с кислятины толку - поверь, я те, как по сему предмету агентша обученная, врать не стану.
   На вот носи салоп горностайный!- осчастливила дамочку крашеной подделкой.- Твой-то разве сообразит, чего женщине настоятельно презентовать требуется?
   Довольная дамочка разулыбалась пуще прежнего.
   -Непрактичный, ничего не поделаешь. Не за то люблю.
   -А-а, выходит, хоть за что-то любить можно - и то ладно. Но все ж от кого, но не от тебя ожидала ветреного легкомыслия. За муженьком должно ощущаться, что за каменной стеной, как за моим, к примеру, добытчиком. И то, чтоб на тахту, прикрывшись газетенкой, не сбег от брачного обязательства - глаз да глаз требователен, по хозяйству погонять иль за покупками, но ласково, не без роздыху. Правда ведь, Сузя?
   -Главное - данные медкомиссии по непротиворечивым хромосомам.- Сюзи, припомнив о неотложном, глубокомысленно погрузилась в изучение и сверку хитрых, пропахших карболкой распечаток, машинально лишь следя за делам примерочным, но пришлось отвлечься, когда лицо фатой «занавесили».- Ах!- Закружилась перед зеркалом.- А что, подруженьки, выходить замуж в шубах это тоже «нэшенел» традиция или просто привычка?- Впору любознательной агентке не шпионкой - этнографом засылаться: все-то не уставала знакомиться с причудливыми нравами, не тяготясь нескончаемым образованием.
   -Что ты, Сузя, на дворе-то не зима лютая - сию модерновую акцию я в самых, что ни на есть, шикарных загнипийских кварталах подсмотрела, где красны девки, прям, что сто грамм под килечку, нарасхват. Гляньте-ка, упадешь - не встанешь!- Экс-наложница, распахнув шубу, продемонстрировала ошарашенным невестам стянутые призывно-вызывающего цвета нижним бельем да втиснутые в сапожищи с высоченными раструбами щедро дарованные природой тазобедренные прелести.- Тру-ля-ля «мускатэр» называется! Ну как?
   Невесты с подружками, как было обещано, прямо вповалку попадали, кто от ужаса, но некоторые от зависти.
   -На том весь расчет строится: моего тоже повалит, как подкошенного, бери тепленького голыми рученькам! А вы пока расшнуруетесь, рассупонитесь, младоженный муженек, утомившись да упимшись на свадебной гулянке, храпака-то и задаст. Или того пуще, другая какая прыткая стерьвь-разлучница к таковой-то умыкнет – не докличетесь!- Торжествующе завертела-закрутила полами шубными в экстравагантном танцевальном анонсировании.- А хренпузского канкану не видывали?!- Замаршировав ботфортами, до того задорно пустилась в зажигательный пляс, что прочие девицы, кто уж поднялся на ноги, визжа в тон, живенько присоединились задирать ноги в меру длины и индивидуальных танцевальных способностей, будто не сдавшие экзамен в балетную школу, а потому окончательно распоясавшиеся виллисы.
   -Тук-тук-тук - На робкий стук в дверь никто не вздумал обратить внимания, а поскольку двери, ровно как прочее конфедератское имущество, кроме, разве что, струнных инструментов в оркестре, принципиально не скрипели, то прилизанную голову, по приметам видать, работника финансовых органов, протиснувшуюся в образовавшуюся щель да глазенки, любопытствуя, вытаращившую, обнаружили не сразу. Первой вполне искренне пискнула мариманочка. Потом в унисон завизжали стенографисточки, возглавляемые экс-наложницей, причем пищали от души, на совесть, тоном, положенным порядочным барышням на выданье.
   -Шмяк - по счастью первый подвернувшийся под руку предмет оказался всего лишь плетеной фруктовой корзинкой и совсем мирно шлепнул о косяк, едва лишь задев постороннюю голову, рассыпав по коврам разноцветные, ароматные плоды дерев. Окажись же на месте корзины швейная машинка или одна из игривых статуэток амурчиков со стыдливыми Психеями, на манер бюстов философов ли, вождей с утонченным вкусом украшающих интерьер примерочной, то финансовая стезя охальника несомненно пересеклась бы с травматическим диагнозом.
   -Девушки, вы что? Я не подсматривал - я по официальному делу…
   -Все вы сперва отпираетесь,- щегольнула бельишком экс-наложница, чтоб уж не зря мужчинка пыхтел-старался-подглядывал,- зато потом непременно ручонками полапать норовите с вытекающими осложненными последствиями.- Втянула в девичью, ухватив за шиворот, заробевший, нечаянный трофей и покрутила ошалелое «официальное лицо» перед выпяченными прелестями.- Когда ж погублена девица спохватится - ни невинности, ни, как в народе сказывается, ридикюля тоже не сыскать, да право на отцовство спорное!
   -Ах, вот он каков!- возмутились прочие невесты с подружками.- Девоньки, немедля проверить, на месте ли ценности!- Пустились бестолково ворошить кружева, задирать подолы платьев.
   -Девушки, я же по делу…- покрывшийся накатившей испариной, от которой даже опахивание юбками не спасало, застуканный на месте уж точно неблаговидного деяния вероятный финработник безуспешно пытался оправдываться.
   -Знаем скромняг таковских – вона оне какие!- Изъяла вновь боевито настроившаяся экс-наложница у прилизанного клерка портфельчик, а освободившиеся ручонки без спроса взаимного согласия наложила на демонстрируемое.- Полюбуйтесь, девчата, на шустрилу – не успел войти да толком поздоровкаться, а сразу за дело! Во нахалюга! Скажи спасибо, что маго суженого рядышком нету, уж задал бы ноченьку вархомевскую! Ладно, пшел от греха!- Финработника с легкостью пушинки выпихнули наружу, но тот, демонстрируя либо завидную настойчивость, либо притупленность инстинкта самосохранения, вновь с деликатным стуком проник в помещение.
   -Гляди, какой приставучий ловеласина выискался! Тебе что здесь медом намазано?- умилилась экс-наложница, в поощрение мужской напористости готовая к прощению не просто невинных шалостей, но даже чего пущего.
   -Я из банка!- выпалил, прикрывшись сим декларируемым спасительным щитом, набриолиненный, ни дать ни взять, приказчик из лабаза и излишне самоуверенно попытался продвинуться к изъятому портфелю.
   -Да?! Теперь, стал быть, тебе обслуживание в кредит дозволяется - вынь да положь куда помягче?! Знаю кобелин банковских: счета в наличные инвестируете, а все-то об одном думаете!- Вновь едва не ухватила жертву разыгравшаяся деваха, но ученый уж финработник, продемонстрировав завидное проворство, прошмыгнул в спасительный, как мнилось, угол, отгороженный основательным по виду диваном. Стенографисточки, совместно повизгивая по пути следования беглеца, лишь тощее тельце пару разиков ущипнули. Зато потом силами тройственного союза недавних противниц завалили на незыблемую, но с предательски откидывающейся спинкой мягкую мебель да принялись выпытывать, на чью невинность прилизанный пробором кавалер покушался в первую очередь, и проверять мужской гардероб на предмет, «не спер ли ценности?» иль, «чего в кармашках имеется интересненького?».
   -Девичник у нас или что? Давайте, как положено, определим залетного молодца в стриптизеры, а то, вишь, недотрогой прикидывается!
   -Я из Драгоценного банка!- пищала жертва невестиного произвола.- Доставил на примерку… ай, куда вы лезете?!
   Но руки агрессорш застыли, как по команде, не добравшись, даже не нашарив ничего в любом смысле стоящего.
   -На примерку?
   -Что принес?
   -Не томи душу, изверг!
   -Кольца-а-а!- чуть ни всхлипнула жертва.- Мне нужна гражданка Сюзи, и портфе-е-ель мо-о-ой где-е-е?
   -Девоньки, это же ко мне – сейчас начнем выбирать колечки.- Сюзи подняла пренебрежением отшвырнутый портфельчик и, открыв, с интересом погрузилась в созерцание былых трофеев, когда еще нещадным боем взятых у сам-вора ушинского. Драгоценности, довольные встречей с хозяйкой-захватчицей, разноцветно, приветливо переливались искрящимся блеском. Невесты зачаровано столпились вокруг, позабыв наряды и недомученную жертву…
   -Примеряйте, кому какое по душе и по размеру.- Подала Сюзи пример - выудила скромное кольцо со жгущим сварочным огнем бриллиантом.
   -Ну, ты, Сузя, даешь!- восхитилась экс-наложница и ничтоже сумняшеся запустила руку в сокровищницу.- А у меня, Сузя, видела б, какие самоцветы пропали, вот таковские!- Почти не преувеличивая, продемонстрировала кулачище.- Спустили сокровища, прожгли потворством вертопраха беспутного, суженого этого.
   Невесты пробовали сочувственно поохать, но почти мигом переключились на восхищенное аханье, подыскивая драгоценности посимпатичнее.
   -Нет, Сузя, ну откудава ты сплошную мелочь подоставала: каменючки с твой ноготок, махонькие, хошь и сияют, но размеры-то колечек детдомовские какие.- Расстройству экс-наложницы оставалось лишь посочувствовать: вынуждено уж уступила пару облюбованных колец с игривыми красными каменьями и кому – стенографисточкам! - А поболее нету ли?
   Высвободившийся, приведший внешний вид в относительный порядок банковский служащий откашлялся и заметил с педантичной ответственностью за порученное дело, но как бы между прочим, чтобы вновь не навлечь в качестве незаслуженной кары невестино внимание:
   -Мужские размеры переданы указанному молодому человеку, в соответствии с распоряжением владелицы, на то расходная квитанция имеется.- Пренаглющим - показалось экс-наложнице - образом извлек презренный клерк из кармана и попытался разгладить на колене изрядно пострадавшую при досмотре книжицу бланков.
   -Мужские размеры?! Ах, книгочей, бумажная душонка!- Мигом вспыхнувшая яростью невеста ухватила, не чинясь, прилизу одной рукой за шиворот, другой - за место совсем не для того предназначенное. И кто знает, чем бы закончилась карьера посыльного, вся-то вина которого заключалась в излишней добросовестности, ведь не только двери, чтоб выставить наглеца, окна за интригующе колышущимся тюлем манили заманчивой привлекательностью, к тому же изощренная пытка на диване тоже не могла быть отвергнута, хотя бы за незавершенностью? Но тут раздался боевой клич, переходящий в визг восторга:
   -Женихи приехали, девочки-и!..
   Натешившись не только клерком, но и примерками, невесты кинулись доводить наряды до с ног сшибающей красы, а дамочка с мариманочкой взяли в оборот напрасно памятующую канувший в лету магазин «Богатырь» экс-наложницу. Расстроилась деваха от пустых хлопот с кольцами да от того, что супостат, в проистекших на текущий момент бедах виноватый, из рук ускользнул, оставив взамен себя пиджачишко да два клока материи пусть с действующей молнией да пуговками, но выдранные всего-то со штанов да с исподнего.
   -Женихи… а я-то никака…- «запиленным» виниловым диском съезжала на одну и ту же дорожку разволновавшаяся вдруг деваха…
   На приезд женихов, в самом деле, не грешно было полюбоваться: в раззолоченную карету, у киношников, видать, позаимствованную, да в пяток изящных, открытых экипажей коники впряжены - сплошное загляденье: играли переизбытком энергии, лоснились довольством, ушами пряли от любовного обращения да заботливого ухода. На козлах помпезной каретищи восседал некогда зеленый ментонер, то ли пониженный, а вернее, что повышенный, наконец, до кучерской должности. Охаживал, шелестя вожжами, полюбившуюся пегую в яблоках шестерню - коняшки в ответ на понимание, на деликатное отношение переминались-перетаптывали копытцами, косили глазом, волнили расчесанные гривы, хвосты при том культурно не задирали.
   Торжественные женихи да важничающие от возложенной ответственной миссии шаферы, разодетые в пух и прах, смотрелись ничуть не хуже выездов: конфедерат в парадном мундире при треуголке с плюмажем, ментонер с мариманами в выходной форме с аксельбантами, лампасами да кокардами, прочие цивильные в полуфраках, при пушистых хризантемах в петлицах. Лишь секретарик в «рабочей» одежде - в будто приросшем к телу смокинге со скромничающей изысканностью неразлучной орхидейкой в кармане. Полуфиопы - для контраста с темным - в светло-кремовом, под канареечного цвета галстуками-бабочками, что крылами трепетали на ветру и, будь в силах, мигом умчали бы столь тонко разбирающихся в моде хозяев куда подальше от опрометчивого шага. Но, увы…
   Кавалькада радостно сияла, пестрилась, перемигивалась бликами, но, вместе с тем, чувствовалась некоторая нервозность, настороженность, как в разведке.
   -Запомни,- напутствовал в последний холостяцкий путь секретаришку обстоятельно к любому делу подходящий, будто договор заключающий вице-владелец,- что бы ни спросили - говори «да», а не начинай по привычке увиливать.
   Кто в компании ответственный за кольца? А то у моего подзащитного… подопечного жениха пока соответственных атрибутов не имеется - непорядок.
   -Вжик – заскрипела, взвизгнула тормозами, точно будущим тещам занеможелось, неотложка.
   -Спасибо, что подбросили,- обратился вправду от зеленки не совсем отмытый юный конфедерат сперва к водителю, а потом к женихам:
   -Порядок, орлы! Насилу с процедур смылся. Вот!- Прыток, видать, юноша - с носилок готов жениться - вынул из кармана да споро распаковал банковский пакет.- Любые - на выбор!
   Под майским уже солнышком полыхнуло, застреляло искорками - женихи оживленно столпились, не дойдя несколько шагов до ступеней парадной лестницы, ведшей в невестины альковы.
   -Моя постаралась!- с гордостью за невесту проинформировал довольный сюзин избранник приятелей и, словно с невестой сговариваясь, выудил сверкнувший на улице лишь скромной звездочкой, а не радужными переливами, бриллиантик.
   -Ого, невеста у тебя не промах!- Вице-владелец будто бы со знанием дела рассматривал содержимое пакетика.- «Дайментик»,- вытащил изрядный перстень с рубинищем,- каратов на восемь, а то на десять потянет. Воды нечистой, огранка неважная, зато габариты…
   -Милый!- откуда-то сверху деланным колокольчиком прозвенел нарочито тоненький голосок,- срочно нужно колечко больше двадцатого примерно размерчика.
   Женихи, шаферы, а особенно кучера с любопытством задрали головы, аж до спадания для некоторых впервые брачующихся непривычных цилиндров, да с неподдельным интересом принялись вместо драгоценностей разглядывать Сюзи, свесившуюся из окна, скромно при этом прикрывшуюся махровым полотенчиком.
   -Сюзи! Почему ты еще не одета и зачем понадобилось мужское кольцо?- Растерявшийся юный конфедерат не знал что и подумать. Но до сих пор чуждому пошлых подозрений молодому человеку в столь предосудительном деле быстро помог не приведший расхристанный внешний вид в надлежащее состояние, изрядно помятый банковский служащий, не нашедший ничего лучшего, как тоже высунуться в окошко, хорошо хоть раскрыв другую створку, но зато с оправданиями:
   -Я исполнял распоряжения, как велели! Я, конечно, несу ответственность, но ни в чем не виноват - к тому расписка имеется...
   При виде явно нервничающего растрепы жених под размытой зеленкой сперва побледнел, потом пошел пятнами гнева.
   -Сюзи, почему на примерке посторонний мужчина?!
   Но тут, оттащив упирающегося клерка, явила красу многочисленным, слегка застеснявшимся женихам со свидетелями вовсе не подумавшая прикрываться полотенцами экс-наложница.
   -Пацаненок, думай, об чем интересуешься! Не будь ты Сузькин хахаль, уж задала бы взбучку за мужские-то размеры! Где ж это слыхано при честном народе оскорблять знатную леди, едва с загранки прилетевшую! А ну, сполняй, чего велено - гони перстня на примерку!
   -Вот, именно то, что требуется - украшение подходящее, достойное вашей пышной красы, милейшая.- Пришел на выручку оробевшему юному жениху вице-владелец - мелькнув огненной дугой, без малого в дюжину карат рубин полетел примеряться. Как ни мешайся стиснутый под мышкой клерк Драгоценного банка, ни норови выскочить из ненавязчивого декольте нескромные прелести, экс-наложница заказанный перстенек не упустила.
   -В самый раз!- Втиснула-таки страдальца на заклание - безымянный палец в перстень, вполне подходящий просыпающимся порой алчным наклонностям, но не заявленному размеру.- Сразу видать: человек разбирается в ювелирных тонкостях - не самозванец, в щелки лишь гораздый подглядывать.- Чуток помутузила клерка и, благодарная, послала смущенно заулыбавшемуся вице-владельцу пусть воздушный, но смачный донельзя поцелуй.
   -Сузя, пометь лентою, а то как бы мой лопоухий с чьим другим не спутал…- Убедившись, что к кольцу намертво привязана широкая, алая подарочная лента с соответствующими инициалами, невестушка успокоилась и, амнистировав, выпустила на свободу задыхающегося банковского страдальца.
   -Отнесите моему будущему супругу.- Протянула Сюзи тот самый сакраментальный «ридикюль», о чьей сохранности пеклась бдительная экс-наложница, да не пустой - набитый колечками.
   -Сузя, как ты доверчива! Соглядатай банковский растранжирит, сопрет аль подменит перстеньки на подложные, в особенности с аленьким самоцветиком!- Надвинулась неумолимая, полуодетая невестушка на клерка повадкой цунами, грозящей столь же заголенному пляжному люду.
   Заподозренный как минимум в подлоге служащий пятился к выходу, в отчаянье предпринял попытку с резкого разворота рвануть к дверям, но впопыхах налетел на злосчастную мягкую мебель, завяз в накиданных подушках, на коих торжественно был задержан и обличен.
   -Вона, видали, девицы-подруженьки! Я-то не чистого на руку ловкакача моментом распознала! Не спер - так выманил ридикюль у доверчивой девицы…
   Припертый к диванным подушкам спирающими дыхание, объемистыми формами клерк мигом отбросил даже самые робкие зачатки мыслей что-либо возразить или оспорить.
   -Держи, Сузя!
   Косметичку, силой изъяв из ослабевших, подрагивающих рук, передали владелице, а та, легкомысленная, не изобрела ничего надежнее, как попросту кинуть драгоценности в распахнутое окно.
   -Лови, милый! Колечки помечены лентами.
   Юный конфедерат, размышляя о вклинившемся меж ним и невестой постороннем, полураздетом мужчине, зазевался - сокровище подхватили верткие, в баскетболе поднаторевшие полуфиопы.
   -И все-таки, милая, кто тот мужчина? Кажется, я с ним где-то встречался…
   -Потом-потом…- Сюзи, интригующе кокетливо скрывшись за гардинами и, торжествуя, уведомила подружек:
   -Ревну-уе-ет…- Прижала к груди недомеренные наряды.- Представляете, по-настоящему…- зажмурилась мечтательно, а подружки в унисон пустились завидовать.
   -А-а! Так ты, видать, охальником подряжаешься, нечестивец - семью порушить удумал?!- Ухватила экс-наложница теперь уж окончательно разоблаченного служащего всего лишь за ухо.- Чтоб сиднем туточки сидел, корнаух эдакий, ни на шаг не рыпался! За тобой, видать, глаз да глаз требователен, а то каких других дел вытворишь, жиголишка зашмыганный!
   Ладно,- приняв затравленный вид клерка за искреннее раскаяние, смилостивилась экс-наложница,- не дам пропасть, не кручинься – доверю шлейф подола нести, но не более, так что не обольщайся. Да чтоб вентиляцию прикрыл! Щеголяешь непотребствами - красней потом за тебя.- Швырнула без вины виноватому, в неблаговидных намерениях обличенному клерку содранный ранее, а потому уцелевший пиджачишко.- Давайте, девки, обряжайте меня, а то в салопе запрею от волнения. Ох, рассказал бы кто, что замуж жениться столь хлопотно - я бы уж поморила сваго суженого, повременила давать согласьице, чтоб не думал о себе многого, а ценил, как следовает, внимание девичье...
   Женихи, шаферы, с любопытством перебиравшие колечки, выуживая за ленты радужных цветов то одно, то другое, выглядели предовольными, кроме терзающегося юноши да неодобрительно хмурившегося конфедерата.
   -Ох, не по-нашему дело деется, не по уставу прописанному… одно слово - майский брак. Кольца невесты перемерили, а каменища-то… ободки перекрывают. Чай, не еретики протестантные щеголять богатствами суетными – кто ж пред алтарем перстня с каменьями надевает? А?
   -Самоцветы, спору нет, хороши, но красы невест им не затмить. Напротив, прибавят блеску торжественности. А женщинам сверкание-сияние точно по вкусу придется.- Вице-владелец, к усугубившемуся негодованию конфедерата, недальновидно вот-вот изготавливался предаться иноземным традициям.
   -Что по вкусу - то ладно,- нахмурившийся конфедерат стеной стоял на страже заведенных заповедных обычаев,- да только как в выездных боях да полеваниях с эдакими смарагдами?- Ухватил без сантиментов за руку и продемонстрировал палец одного из полуфиопов с красующимся халцедоном размерами с пятак.- Уж лучше продублировать - пущай всепогодные колечки тоже к алтарю доставят для верности.
   -Отлично! Согласен, старина: красота-красотой, но раз для верности требуется, то нечего пренебрегать наработанной народной практикой. Распоряжусь, к тому же с меня причитается: с морпехами плечом к плечу не сражаюсь, в боях не участвую - дозвольте хоть мощной тряхнуть.
   -А вот это завсегда, пожалуйста! Никто против слова не выскажет.- Конфедерат явно умиротворился, лишь педантично проследил, чтобы распорядились в точности - ни на пробе, ни на золотых каратах не экономили.

   Кафедральный собор, радушно вместивший венчающихся, шаферов с подружками да просто гостей с любопытствующими родственниками, сиял.
   Лики Святых Угодников, казалось, подбадривали, чуть ни подбивали вступить на брачную стезю одиноких да сомневающихся, наставляли аки на следование пути истинному. Мол, чего, нерадивцы, никак не обженитесь? Видите ведь, сколь прекрасны, благолепны, спасительны душам заблудшим обряд сей и таинство.
   Просветленные лицами кающиеся грешники внимали, заслушавшись доносящегося с хоров перелива песнопения и возносились над суетностью очищенным от бессовестного эгоизма сознанием, растворяясь в витающей под сводами духовной торжественности.
   Женихи с невестами затмевали даже златоризых батюшек со служками, не говоря уж о гнусавящих дьяконах. Полуфиопы переливались блестками. Грудь одного по-прежнему украшала не совсем соответствующая мужескому полу наградная медаль «За героическое материнство», а второй насилу расстался с пернатым питомцем, передоверив голубя не кому-нибудь, а самому конфедерату, приложив в придачу целый ряд устных наставлений, текст инструкций по птицеводству и пакетик прикормки. Стенографисточки, разодетые в переливчатую вискозу, легкомысленные кружева, перевязанные бантами из гораздо более залихватского, чем шелк, материала, поперву посчитали фрачные наряды столь удачно захапанных чумазиков чересчур скромными. Однако, обозрев женишка экс-наложницы вообще в цивильном пиджачке даже без удлиненных фалд, вполне удовлетворились местью и, весьма довольные, злорадно успокоились. Добавили лишь женишкам форсу, повязав разноцветными, чтоб не спутать, лентами; раз уж те поступали в полную их собственность, то делиться, с кем ни попало, нечего.
   Секретаришка вправду предстал всего-навсего в смокинге, но не нужно сколь-нибудь тесно водиться с экс-наложницей, чтобы знать: с сим простонародным фактом не смирились - ностальгический для обоих пиджачок дооформили в лучших швейных мастерских. Долженствующие скромно, чуть ни затрапезно лосниться лацканы украсила витиеватая, по примеру моды дипломатического корпуса, позументная вышивка пальмовыми ветвями. Саму же невесту, в срочном порядке из последней шубейки разоблаченную, щедро задрапировали в оборки, ленты, взбитые пуфы… Облаченный доверием таскать шлейф клерк если в обильных материях не утоп, то запутался намертво – убежать не удавалось. Благодарная подруженькам, что не позволили осрамиться пред честным народом, приодели пусть не шикарно, без вызывающей роскоши, но, как сказывали, с утонченным вкусом, невестушка затаила дыхание. От проникновенности момента искренние слезы скатывались по умиротворенному лицу крупными, что отборные жемчужины, щедро гранитный пол орошающими каплями,- хоть ни о чем не жалела вовсе, но во всем содеянном каялась.
   Сюзи выглядела, точно ангел, символ чистой незапятнанности, и юный конфедерат, отринув прочь пустые подозрения, даже чуть заробел, гадал, снизив о собственной персоне планку завышенного самомнения, отчего именно ему выпала удача вести сие неземное создание под венец? Догадываясь, румянился от удовольствия.
   Бывший координатор, экс-завсектора Отдохновения, а ныне, судя по склонности к перемене ответственных постов, отставной резидент старался выглядеть - по привычке, позаимствованной с последнего места работы - неприметно, если не считать нацепленной патриотических цветов бабочки, прилагал усилия не бросаться в глаза, не запомниться ординарностью образа. Что не мешало женишку то и дело счастливо улыбаться, хлопать не повыпавшими от напряжения зрения на прежних должностях ресницами да удивленно взирать на дамочку, словно не понимая, велением какого небесного распоряжения здесь оказался, ведь всепоглощающей любви до сего случая с ним как-то не приключалось? А дамочка светилась тихой мечтательностью, отрешением от суетности рутинных дел, с головой уйдя в торжественный мир молебна и песнопения.
   Раскрасневшийся неможенник, осчастливленный мариманочкой, тот вообще чувствовал себя, как при вручении наград на батальонном построении, правда, нарушая парадность, несколько раз оглянулся за поддержкой соратников из Морского корпуса, но бойкая мариманочка мигом его одернула, при этом задрав горделивый носик, поправив кокетливый гюйсик.
   «При строгой супруге вдосталь брютца не попьешь, однако для карьеры, пускай фермерской, но нераздельно связанной с морем, как дело ни поверни, трезвость может статься неотъемлемым обыкновением»,- жертвенно, на прощание с холостой жизнью думалось неможеннику.
   Не смотря на всеохватное, зачаровавшее действо, несколько человек в меру воспитано, этак не особо мешая окружающим, не срывая мероприятие, выказывало-таки недовольство:
   -Вокруг люди как человеки, а тут энциклопедист выискался! Ты, видать, пращуров род, что от самого праотца бородатого Менделея ведется, на корню загубить вознамерился?! Даже завалящую кральку в походных баталиях умыкнуть у ордынцев не удосужился!- Позеленелый от нездорового самочувствия имка то и дело тыкал вострым локотком ученого племянничка в чувствительное к родственным проявлениям подреберье.
   -Это потому, что яблочко от яблони не далеко падает, что еще до Менделея доказано.- Тоже позеленелый с лица, осунувшийся комендант рундучного звания периодически то покачивался, то поддерживал желудочную область весьма обширного живота.- Еловых шишек не сыскать, это в среднеширотном-то разнолесье - курам на смех.
   -У-у...- скривился, словно от лечебного микстурного сиропа, а пристыженный имок, прекратив племяша тыкать, попытался оправдываться:
   -Сам посуди, больна голова, как иначе проверить эффект взаимозаменяемости? А сосновые шишки по харкте… харктеристе…
   При неосмотрительно оброненных неблагозвучных буквосочетаниях оба диспутанта позеленели пуще прежнего, а столь неблаготворная для самочувствия дискуссия, как следовало ожидать, прекратилась, уступив место величию торжественного обряда.
   Конфедерат с убаюканным за пазухой мундира голубем повздыхал от безделья и сочувственно поглядел на коллегу-шафера, стоящего рядом, но не к случаю хмурящегося да глядящего долу, и постарался поинтересоваться без докучливой назойливости, с соблюдением, как понимал, такта:
   -А что твоя зазнобушка? Я уж, старый дурень, спешил порадоваться: пара выходила уж очень подходящая, видная. Че разладилось-то?
   В ответ ветеран ментонерский глянул чересчур уж пасмурным на столь отрадной сердцу церемонии взглядом.
   -Вновь избранная профессия презумпцию не устроила.- Не стерпел, вздохнул ментонер разочек - аж из гранитного пола слезу бы выжал – и внове невпопад окрест происходящему посмурнел.- Пока думала, что связывает судьбу с брачным аферистом, отношения вроде складывалось как у людей – казалась ласковой, прикидывалась нежной. Когда признался, что подаюсь в науку консультантом по юриспруденции – радовалась, как дитя. Но стоило лишь обмолвиться, что взяток ни за поступления, ни за сдачу зачетов с экзаменами принципиально брать не собираюсь - словно подменили. Привыкла, говорит, к союзам по расчету, а отвыкнуть да в бескорыстие удариться - никак не считает способным. Стыдно, видишь ли, что удостоила внимания не мздоимца, даже не махинатора, не говоря уж о прочем контингенте, не в храме будь помянутом.
   -Тяжело с капризулями – уж то мне известно. Ну, коли дева заартачилась, а тебе без нее - никак, туточки один выход видится - наличности подзаработать, завалить материальной заинтересованностью. На кафедре-то, конечно, особо не развернешься – не разгуляешься, но вот слушай...- конфедерат, конспиративно скривившись ртом, принялся что-то нашептывать, и близстоящим иногда обрывисто слышалось:
   -Командировочные, премиальные, долевые...
   А иногда произносимое пессимистичным шепотом:
   -Хотя, на ее прорву не напасешься - все мало будет…
   Донеслась и горечь ответа:
   -Без откровенного криминала не угодить, а нарушать статьи кодекса не позволяет профессиональная этика…
   -Да, морока сущая с растаковской твоей зазнобой - презумпцией…
   Но суматошность людская, суетность переживаний, сомнения, нерешительность утонули во всепоглощающем, пронизанном небесным светом звучании. Заводил, закружил батюшка пары вокруг аналоя, завелеречил распевом на церковноворликском, малопонятном, а потому с головой погружающем в таинства языке. Недаром устами священника Святые угодники словно обещали прекрасное, возвышенное, умиротворенное: расчувствовавшаяся экс-наложница, а отныне пред мужем и Богом законная жена даже не почувствовала, как на безымянный палец с натугой чуть ли ни навинтили облюбованный рубинище, увенчав сверху, для крепости брака да пущей надежности, колечком попроще. У остальных молодоженов ритуал прошел еще более гладко. Расцеловались на славу, причем не только брачующиеся, но радостные гости, а того пуще - шаферы с подружками; такая наступила отрада, что никто за грех не почел, а посчитали прелюдией к предстоящим, дай Бог, венчаниям.
   -Мир да любовь!- разливалось с амвона, парило под сводами, витало в храме, проникая в верующие души.

   -Поздравляю молодоженов! А теперь - на Весенний бал! Брачующиеся - почетные гости!
   Дивная, пусть не оригинальная традиция устраивать сезонные балы крепко прижилась в Конфедерации, ровно как многие другие празднества да здоровые обычаи. Зимние каникулы, например, длящиеся, начиная с «григорианского» Рождества и не заканчивая Рождеством «юлианским», а вплоть до Старого нового года, если зима задалась снежная. В осень же популярен праздник Урожая, вдвойне приятный хотя бы потому, что сопровождался затяжной дегустацией не только всесезонного пива, но и молодого вина. А вот Весенний бал, самый галантный из праздников, посвящался танцам, искусствам, цветам, избранию разнообразных цариц-королев и сопровождался весельем молодых, по состоянию души, конфедератов всех возрастов и пожаловавших на торжество дружеских гостей. Куда же было отправиться молодоженам как ни на бал? Не опиваться же - объедаться перед медово-месячным свадебным путешествием. Потому-то не нашлось возражающих приглашению вице-владельца - кареты с экипажами едва поспевали отвозить желающих.
   А бал уж начался! В нескольких залах, драпированных бархатом, в меру украшенных золоченой лепниной, располагающих, даже уютных, не смотря на ширь да размеры со стадион, разбившись по парам, стар, но больше млад занимались «променадом» по едва поскрипывающему паркету. Вдоволь нагулявшись под величественную мелодию да продемонстрировав, женщины незнакомцам, а пуще завистливым подружкам наряды и украшения, мужчины - не столько награды, в большей степени - стать да выправку, перешли к «воротцам». Плавно протекая ручейком, проявляя при сем грацию, неприемлемую животам да отяжелелым бедрам, кавалеры «галантничали», дамы исхитрялись кокетливо охаживать «галантов» веерами.
   Потом же начались «обходы» с переменой мест, партнеров и прочей путаницей - оно и к лучшему, что молодожены запоздали. Но уж когда припожаловали - встречали-то их чуть ни овациями. Радовались как в зиму - подснежникам, в дождливое лето - солнышку, осенью - гуляющим по опавшей листве поэтам, а в мае-то месяце - отважным брачующимся!
   А на балу... Эх, «молодые» закружились в традиционном, виртуозно исполняемом - взаправдашние венские скрипки с валторнами-виолончелями обзавидовались бы - бурлящем переливающимся шампанским вальсе. Танец потребовалось повторить для запоздавшего секретаришки с женушкой, потому что золоченая карета с отзывчивым к лошадушкам кучером – это не беговые дрожки. Затем уже неможенник попросил исполнить, не столь по прихоти мариманочки - не зря же морским воротничком щеголяющей - сколь по традициям Морского корпуса опять же вальс, но на этот раз не Венский, а гранитный, с солеными брызгами – Севастопольский. Танец произвел особое впечатление на Сюзи, чьему пра-пра-прадедушке, такого же ранжира бабушка под сей геройский город «балаклавы» нашейные от простуд высылала бандерольками.
   -«Малаков монтайн»,- успела лишь вымолвить нечто из семейного предания о сердцееде-шалунишке легком кавалеристе, варварски расстрелянном из артиллерийских орудий не позволившими себя изрубить дикарями, но юный супруг повел даму, до того закружил в танце, что впору сюзиного избранника самого в гусары записывать.
   Бал некоторое время продолжался бы размеренно, по заведенному порядку, но экс-наложница не даром ведь стажировку проходила по загнипийским злачным кафе-шантанам – на сей раз не по заказу, а по требованию зазвучало жгучее, неотрывно-призывное, точно глазастая с губными помадами Кармен для несчастного тореадора, танго.
   -Трум-пум-пум-пум – секретаришка, казалось, переломан и растерзан. Некоторые из немногих слабонервных отвернулись, глаза прикрыли, а то воспользовались случаем отвлечься от столь неистового проявления страстей в буфете под коньячишко с «шампусиком». Танцовщица же в окружении нескольких не столь решительных, но тоже отчаянных пар, перенимающих то одно, то иное па, нещадно сминала в страстных объятиях голубую - в чисто цветовом смысле слова - по странным капризам судьбы овеществленную мечту.
   Конфедерат, помятуя о мазурке и досадуя, что столь искрометный танец нынче у молодых не в употреблении, скромно переминался в сторонке да вздыхал о былом, то и дело примечая в выделывающих «па» парочках студиозов, но больше слушательниц с Кафедры «полевания». Однако процент успеваемости по танцам нисколько его не заботил - лишь в меланхоличной задумчивости ус подкручивал.
   «Ничего, видать, не поделаешь. Весна - пора витья гнезд, переэкзаменовок, сдачи задолженностей…
   Как бы только полевой сезон не сорвать гнездованием».- Собрался завкафедры насторожиться, но тут подошел несколько развеявшийся в бальной атмосфере ментонер, а там - атаман в компании баконьера с бокалами непустыми, конечно же, за ними - имка ученый с конбандистом, кое-что разведав в буфете, с бутылкой полюбившегося брюта да не одной.
   -А вот это молодцы, верно подметили: спрыснуть не мешало бы основание кафедры да выпавший орлам Воздушный корпус! Ишь ведь, разбрасывает-таки судьбинушка - расстаемся.- Конфедерат в видимом удовольствии от компании, но с налетом горечи от предстоящего прощания чокнулся с боевыми друзьями да пригубил леденящего напитка.
   -Уж больно молодежь нынче прыткая - парочками да на танцульках, лишь мы остаемся, что кремнии. И то ведь правда,- хлебнул брютца и, хорошенько распробовав, поморщился,- кому ж воить-то как ни закаленным оперативникам?
   Но тут, неуловимым образом ускользнув от назойливых кавалеров, подплыла нимфа грацией и пластикой - девчушка с курса, что интересовалась методой ловли хренархов на живца да, практикуясь, видно, в сей премудрости, мило засмущавшись, одними лишь ресницами намекнула о «белом» танце. Конфедерат аж зарделся от удовольствия, позабыв начисто о суровой мужской компании, закружил в очередной «классике», то и дело порываясь от переизбытка чувств, к звонкому смеху партнерши, выкинуть то или иное коленце из искренне полюбившейся мазурки.
   -Во, старинушка дает!- восхитился атаман, да остальные вослед удивились лихим, неожиданным пируэтам соратника.
   -Думается: танцы на кафедре станут не последним предметом преподавания - куда до них унылой юриспруденции.- Ментонер, отрешившись от грустного, принялся искать взглядом, ни дожидается ли какая стеснительная девушка приглашения.