Последний вдох

Сквозь песчаной бури дымку, в желто-красном смертном свете
Обезвоженное тело терзает зной, пустынный ветер.
Ссохшиеся губы забыли вкус прохладной влаги,
Покинул Бог того, кто надежду в сердце не оставил.
Мертво сознание, дух неприкаянный останется ничей,
А песок и ветер пыль оставят от белеющих костей.
Их не заметит путник, скованный цепями страха,
Глаза не видят прах, а ноздри ловят смерти запах.
Бронхи все с песком, оттого в груди дыханье сперто,
И добрый летний дождь уже не кажется возможным.
Дух не чует сил, ноги не чувствуют песка,
Смерти скорой пелена затягивает мутные глаза.
Пара неудавшихся попыток, и все же вдох, и все же выдох,
Перед глазами жизнь – память слез и радостных улыбок.
Когда-то взгляд живой стремился вдаль из-под ресниц,
А теперь последний вдох, и тело рухнет бренно ниц.
Что все наша жизнь со счетом тысяч вдохов?
Важен только первый, еще стоявший у истоков,
И еще последний – тело освобождается от духа,
Вместе с воздухом вбирая запах абсолюта.
Все прежде эфемерное теперь меняется на вечное,
Границы расширяются, рамки уходят в бесконечное.
Опыт жизненный бесценный прежде вкупе с мыслями
И относительные знания – заменяется все истинным.
В миг все постигается, пусть и прежде был неточен,
Все на последнем вдохе, на этой грани тонкой очень.
Потустороннее пока лишь шепчется на ухо,
Наполнит знанием лишь на последнем сердца стуке.
А пока что Бог, вбираемый последним вдохом,
Еще все с примесью песка, жары и кислорода.
Душа уже летит к абсолюту пониманию,
Хотя и смерть еще за очень тонкой гранью.
Но глас ее такой приятный и превратный
Уловить помог свежей воды запах прохладный.
Но не обязательно оазис, это может и мираж,
Но ничто уже не в силах, если в жизнь вошел кураж.
Последний вдох был последним в жизни прошлой,
В прошлой бесцельной, в новой цель – найти источник.
Стертые все ступни не ведут впредь счет барханам,
На крыльях запаха воды пересекает он их разом.
Жизнь, обретая смысл, стирает выбранные рамки,
Посмотрев на смерть уже, на себя взглянув с изнанки.
Все осталось в памяти – и абсолют, и смерть и жажда,
А кожу и сухие губы снова ласкает жизни влага.