Зима

               
 Зимой в нашем селе так же было  чем заняться. Зимы были длинные и холодные. В самые холодные дни я сидел дома, а вот когда было теплее, то лазил на лыжах по многочисленным сугробам вокруг дома. Лыжи одевались на валенки, которые вставлялись в петли, а потом привязывались верёвками. Валенки часто соскальзывали с лыж,  приходилось вынимать лыжу из сугроба и снова надевать.  Иногда я выходил  на улицу с санками, но с ними было одному не интересно. На санках хорошо, когда тебя кто - нибудь везёт или ещё на них  здорово кататься  с горы, но до накатанных горок было далеко и я туда один не ходил.
  Как - то раз, возвращаясь домой с прогулки, открывая калитку, я обратил внимание на большую круглую часть металлической щеколды, что закрывала калитку. Вспомнил, что мне строго - настрого наказывали ни в коем случае не касаться языком металлических вещей, но надо было исследовать и я её лизнул.
   День был очень морозный и мой язык приклеился намертво к языку щеколды. При попытке его  оторвать было очень больно и я заплакал, но видимо так громко, что из дома выскочила бабушка с чайником горячей воды и, поливая воду выше языка на щеколду, освободила меня. Ещё несколько дней на щеколде был белый след от моего языка. Так я получил очень ценный  для себя опыт и на всю жизнь запомнил кованую щеколду в подробностях.
  Ещё что хорошо было зимой так это то, что включали электрический свет. Центрального электроснабжения тогда в нашем селе ещё не было, но в здании старой мельницы, что стояла на плотине, был установлен тракторный двигатель – дизель и он крутил генератор.  Оттуда по всему селу шли столбы с проводами.  Шум от этого двигателя был далеко слышен,  от его стрекотания было как то радостно и спокойно.  Заводили этот двигатель, когда темнело, начиная с поздней осени, когда день уже становился коротким. На один дом разрешалось иметь только одну лампочку.
  Я помню эту лампочку на длинном шнуре, её перетаскивали из комнаты в комнату , но зато вся семья была в сборе. Вначале мы всем семейством ужинали,  потом лампочку переносили в большую комнату и вешали там на крюк в потолке над столом. Каждый находил себе занятие,  было очень весело, особенно когда был в доме отец. Он нам читал детские книжки и , хотя я все их помнил наизусть, но всё равно было интересно и весело. Ещё я помню состояние безмятежного счастья от того, что все любимые люди вместе.
  Но хотя бы раз в вечер нужно было идти в туалет, а он находился  во дворе.  Нужно было надеть валенки, накинуть на себя пальто и бежать по двору по протоптанной тропинке. Обратно уже можно было не спешить и смотреть на звёзды. В морозные ночи они были особенно яркими и манящими,  я стоял и смотрел на них, не знаю почему, но они меня завораживали. Правда мороз долго на звёзды смотреть не давал,  надо было бежать в тёплый дом.
  После смотрения на звёзды меня тянуло на различные вопросы к отцу, связанные с мироустройством. Особенно меня волновали вопросы возникновения человечества. Меня, конечно, волновали вопросы и моего возникновения, но эта тема была какая - то скользкая и могла закончиться ранней отправкой спать , поэтому я её избегал. У меня была младшая сестрёнка и я знал, что детей рожают мамы, но меня интересовали ещё кое какие подробности,   об этом – то, как раз со мною говорить не хотели. Поэтому я спрашивал за всё человечество.  Выяснив, что земля круглая и ещё кое- какие подробности, я интересовался откуда на Земле появились люди. Оказывается люди  произошли от  обезьян, меня это несколько смущало, но авторитет отца был непререкаем, а вот откуда появилась самая первая обезьяна я выяснить так и не смог. И несколько раз попытавшись, я прекратил эту затею, так как настойчивым в вопросах быть нельзя, а то придётся раньше времени идти спать.
  Так мы коротали зимние вечера. Днём же я находился дома с бабушкой, родители, сколько себя помню, были на работе, а садика в нашем селе не было.  Если на улице было холодно, то я устраивал себе развлечения в комнате, вывалив свои не хитрые игрушки на пол из картонной коробки. Бабушка всё разрешала брать, при условии, что я потом всё поставлю на место, да ей было не до меня, работы по дому и по хозяйству всегда хватало. Я устраивал то самолёт из стульев, то играл на отцовской гармони, растягивая меха изо всей силы и нажимая на как можно большее количество кнопок, потому что так легче было её растягивать. Ещё  я любил рисовать, да мало ли занятий себе можно найти в доме, где тебя любят и где ты счастлив.