Семь смертных грехов. Пролог

Петербург. Томный, загадочный, скрытный. Он радушно отворяет двери своих бесподобных дворцов пред каждым. Он сражает наповал неописуемой красотой своих соборов, чьи купола переливаются золотом, словно маленькие Солнца. Петербург пульсирует неспешным течением Невы и прохладой бесконечных каналов. Его история хранит свои секреты в мощеных улочках и широких мостах, в кронах старых дубов во дворе Эрмитажа. Тысячи душ охраняют его покой, украдкой наблюдая за ним с кладбищенских земель и усыпальниц.
Петербург не для всех. Не как город, нет — как отдельный живой организм. Как бессмертная душа, что всегда готова выслушать, принять и успокоить в тяжкую минуту. Только если ты сам поймешь его, прочувствуешь его, разделишь с ним его досуг.
Мосты — одни из глаз этого города. Им все видно со своих мест, все слышно — ветер доносит до них вести из каждого угла. В их камнях живет память человеческих судеб. Удачных или нет, неважно — мосты помнят все.

Теплый летний день. Город залит солнцем, по небу лениво проплывают густые кучевые облака. И всякий лежащий где-нибудь на зеленой траве в парке, или же просто смотрящий в небо хоть раз в своей жизни да мечтал окунуться с головой в эту мягкую невесомую перину.
На площадях журчат фонтаны, искрясь в солнечных лучах. Шум листвы и пение птиц — музыка для души, дарующая успокоение и отодвигающая все дела насущные (и не только) куда-то далеко на задний, забытый план.
И кажется, что в такой день всё пребывает в некоем таком состоянии полудремы, ни о чем не думая, а лишь вдыхая сладковатый аромат прелой травы и вкушая этот летний день с упоением, с наслаждением, с любовью и безграничной благодарностью.

А на Литейном мосту, не чувствуя ничего из вышеперечисленного, стоял молодой человек и глядел на воду. В его чуть прищуренных, слезящихся серо-зеленых глазах сочетались одновременно озабоченность, раздражение, печаль и тонкая нотка тоски. Он стоял, облокотившись на  зеленые, с петербургским гербом перила грудью и положив на них руки крест-накрест. За его спиной проносился нескончаемый поток машин, абсолютно не вписываясь в этот расслабленный день. Ветер бил человеку то в лицо, то в спину, то в бок, и если не знать, с какой стороны залив, можно было подумать, что вездесущий ветер живет своей, особенной жизнью и не подчиняется никаким законам. Этот сумасшедший поток влажного воздуха растрепал парню волосы, и они безвольными короткими прядями то впивались ему в глаза, то наоборот, прилежно забрасывались назад, на макушку. Простая клетчатая рубашка темно-серого цвета развивалась на ветру, словно штандарт своего собственного государства.
Темные тени под глазами ясно говорили о том, что их обладатель уже давно потерял спокойный сон. И причины на то у него были вполне обоснованные.

В свете некоторых недавних событий  Андрей (а именно так звали молодого человека) стал задумываться о своем прошлом и анализировать прожитую жизнь. Хотя в двадцать три назвать жизнь «прожитой» язык как-то не поворачивается.
После начала всех необъяснимых событий он думал, что попросту сошел с ума и видит то, что в народе принято называть «глюками». Его начали мучить странные сны, в которых его посещали люди, коих Андрей когда-то знал. О большинстве из них он уже и думать забыл — они как появились, так и исчезли. Были среди них и те, кого парень считал умершими. А видеть мертвых людей во сне (а теперь все чаще и наяву) — согласитесь, зрелище не из приятных.
И все эти люди — их было семеро — чего-то хотели, что-то предлагали и постоянно рассказывали Андрею о его же жизни.
День за днем, неделя за неделей, год за… Нет, с начала странностей прошел всего год. Целый год!

Андрей раздраженно хмыкнул и мотнул головой. Достал из сумки пачку сигарет, нервно помял одну в руках. Засунул в рот, пожевал фильтр губами. Затем раздражено выдернул сигарету, сломал ее и выбросил в Неву.
Он не курил. Но нервы в последнее время были ни к черту, и Андрей купил себе пачку — просто, чтобы была. Для успокоения иногда вертел сигареты в руках, немного нюхал табак. Но так ни одной и не выкурил. Он далеко не был борцом за здоровый образ жизни, но табачный дым никогда не любил.

Из-под моста выплыл прогулочный туристический паромчик, оставив на воде за собой радужный след мазута. Кое-кто из туристов приветливо помахал одиноко стоящему на мосту человеку. Андрей натянуто улыбнулся и нехотя махнул рукой скорей не как в знак приветствия, а, мол, «отвалите, и без вас тошно». Туристы, по всей видимости, остались довольны или же им было все равно, и стали пялиться на открывающийся впереди вид Петропавловской крепости.

Парень стоял прямо на том месте, где мост раскрывается при разводе. Здесь была такая узенькая, сантиметра в полтора щель между железными листами, покрывающими асфальт на стыке крыльев моста. Так вот, сквозь эту щель видно воду, и если абстрагироваться от гудящего потока автомобилей и всего остального мира, можно на секунду представить, что ты повис над водой. Конечно, в сущности так и есть — ведь ты на мосту. Но все же…
Вот этим Андрей сейчас и занимался. Абстрагировался от мира, оставив только шум ветра, бьющего по барабанным перепонкам и едва уловимый морской запах. Закрыл глаза, вдохнул полной грудью свежего воздуха, ветром принесенного с Балтийского моря (хотелось бы так думать). Затем шумно выдохнул и начал думать о том, как же в итоге поступить, чтобы решить столь важную проблему. Хотя и проблемой эту ситуацию назвать сложно — это была самое жизнь.

Как выяснилось, началось все довольно давно.