Не так страшен про курорт, как его малюта

(Все возможные совпадения с кем-либо из читателей считать «рукой Москвы»)

Жил-был один лихой мужик и была у него жена – самым простым прокурором одного одинёшенького города. Мужик любил поговаривать солёную поговорку морскую, «сука - не матрос», а жена ревновала его к чужим запахам, и было за что.
Вот однажды мужик пошёл к одной хорошей женщине после производственного междусобойчика, сейчас это называется корпоративчиком с иностранного демократического языка.
Как водится там выпили сколько смогли, закусили, чем бог послал, да и потянуло лихого мужика на сладкое и десерты, к одной одинокой сотруднице на домашней кухне.
Долго ли коротко они там потчевались и чем таким сладким одному богу ведомо, да только среди ночи тёмной пора стало и домой в родную сторону путь держать лихому мужику, с пока не придуманной версией о своей задержке на производстве.
Времена были ещё далеко не мобильные, маломашинные, а уж такси или попутку поймать зимней ночью вообще невероятность очевиднейшая.
Вот и пёр он по слабоосвещённым улочкам к себе до квартиры в панельном доме, вдоль деревянных заборов и частных домишек, с окраины в центр одного одинёшенького города.
А закусили на работе действительно дрянью всякой ещё со старого нового года на подоконнике лежалой, слегка с незаметным запашком.
Жёстко и припёрло мужика в почти пятидесятиградусный мороз по очень большой и очень неожиданной нужде.
Терпел мужик, летел со всех ног, даже хмель стал проходить, а в животе всё наоборот. Нашёл мужик подворотенку тупичковую и стал с себя штаны снимать.
В шубейке оно не сподручно, и пристроился со всего размаху вприсядочку, а труселя спустить в отмороженном состоянии до конца не успел и наделал прямиком в них.
Как потом он на морозище лютом переодевался, сняв всё нижнее до ботинок и снова надев без нижнего обделанного белья одному богу ведомо?
А только обгаженные трусы семейные решил закинуть через забот, да промахнулся, шлёпнулись они о доски горбатые, да и прилипли на морозище крепче любого цемента высокомарочного.
Домчал замороженным бегом мужик к себе домой и стал быстренько переодеваться в ванной.
А жена его бдительная тут как тут и застукала, что муж-то в брюках, без трусов прилетел в родное гнездо.
Ох, и устроила она ему нагоняй, разгоняй с тумаками, слезами и словесными откровениями.
Всё стерпел лихой мужик, не выдал своего десерта заповедного. Только сослался на пьяных мужиков с работы, которые ему руки вязали стаканами гранёными крепко-накрепко.
- А и где же тогда наши трусы семейные? - спросила строгая жена.
И признался лихой мужик со всего размаху в нежданном негаданном приключении. А жена уже было его обратно на мороз выгонять из дому тёплого.
Взмолился лихой мужик, что истинная правда с ним, как на духу, всё честь по чести. Долго-долго ругалась ещё бдительная жена.
А потом говорит простым прокурорским голосом - А веди-ка меня на то место заповедное, коль не врёшь.
Да и пошли они вдвоём, веселее так-то по ночным закоулкам, пришли к подворотенке, уткнулись в забор с трусами намертво примёрзшими.
Заплакала жена прокурор, как простая женщина, да и простила по своей природной доброте лихого мужик в этот самый, что Нина есть последний раз.
Помните все лихие и добрые молодцы - Если вдруг возьмёт за горло жизнь, или какая другая лихоманка, будьте в душе настоящими матросами, чтоб вам заборы почти как тельняшка.
19.05.12

(