Красный колодец

Когда солнце стало жечь уже совсем нестерпимо, он снял с себя рубашку. Прохожие оборачивались. Какая-то пожилая женщина в пестром платье до ступней, похожая на цыганку, открыла рот и то ли что-то хотела ему сказать, то ли просто от возмущения не смогла этого сделать. Ему было все равно, хотя он и чувствовал на себе недоуменные взгляды. Ноги в закрытых черных туфлях и носках буквально плавились и горели, как на костре святой инквизиции. Пот заливал глаза, стекал по телу тонкими струйками в носки. Улица без единого деревца и куста, без единого фонтанчика или скверика равнодушно текла перед ним сухой, пыльной, горячей рекой. Он плохо знал эту часть города и поэтому, как ему показалось, заблудился, петляя по тесным улочкам, натыкаясь то на тележку с каким-то старьем, которую неспешно катил старик-араб, то на велосипед, прикрученный проволокой к столбу у местного почтового отделения.
      Навстречу шли люди, смуглые, южные люди, привыкшие к жаре, к неистовому солнцу, к пустыне, к температуре +45 градусов по Цельсию и даже выше. Они были одеты в какие-то пестрые халаты и тюрбаны, женщины в длинных платьях, мужчины были бородаты. Он пытался зайти в какой-нибудь подъезд или, на худой конец, в какой-нибудь двор, но тщетно: двери домов были на кодовых замках, дворы закрыты массивными воротами с висячими замками на них. Воды! Но воды нигде не было, не было ничего похожего на магазин или лавку. Улица, горячая, южная, узкая, чужая улица надвигалась на него массивным, хорошо смазанным асфальтовым катком. В глазах прыгали круги, мысли были мягкими, как пластилин, на зубах скрипел песок. Ни слова по-английски и даже по-русски он не смог бы выдавить из себя сейчас, да и местные аборигены, очевидно, не знали ни того, ни другого языка.
      Проходя в третий раз мимо какого-то торгового центра, на вывеске которого что-то было написано арабской вязью, а на витрине за стеклом были какие-то шкатулки, кальяны и прочий сувенирный хлам, он увидел при входе автомат, очевидно, по продаже кофе и кофейных напитков. При мысли о пластиковом стаканчике черного, раскаленного, обжигающего руки и желудок дешевого кофе он чуть не потерял сознание. Без рубашки было еще хуже, ему казалось, что кожа на спине и плечах начинает пузыриться и обугливаться. Тогда он из последних сил, теряя сознание, с диким воплем, побежал вперед. В голове пылал кузнечный горн, тяжелый молот бил по раскаленной наковальне у него на груди, на которой прыгала, переворачиваясь под каждым ударом, ярко-красная лошадиная подкова. Такую подкову он видел давным-давно, еще маленьким мальчиком, в деревне, в кузнечной мастерской, когда на каникулах жил у бабушки с дедушкой. Ему тогда было восемь лет. Или даже семь. Он добежал до угла улицы и, изможденный, задыхаясь, упал лицом в пыль, раскаленным сухим ртом глотая пропахший бензином воздух. Последнее, что он видел - улица, которая стала почему-то еще больше, она встала над ним в полный рост, ошпарила его с ног до головы кипятком своего солнца. Арабские буквы на вывесках магазинов сплетались в причудливых змей, который заползали ему под одежду, впивались в кожу, обвивались вокруг шеи, и жалили, жалили его огненными, ядовитыми жалами. Автомат по продаже кофе горел на солнце красным, пылающим пожарным ящиком...
     Когда он очнулся и открыл глаза, то он увидел, как над ним склонился молодой человек в белом медицинском халате и еще какая-то девушка, похожая на сестру милосердия, только без белого колпака с красным крестом. Вокруг столпился народ. Мужчины цокали языками, гортанно кричали на непонятном языке, женщины тихо шептались. На лоб ему положили полотенце, смоченное ледяной водой, на лицо лили воду. Ему приподняли голову и стали лить воду в рот. Он схватил кружку с водой и жадно пил воду, захлебываясь и лязгая зубами о кружку. Когда его положили на носилки и стали осторожно запихивать в нутро машины скорой помощи, он успел еще раз увидеть кусочек улицы с торговым центром и ядовито-красным автоматом по продаже кофе. Возле автомата стоял мальчик, на вид лет двенадцати, и запихивал в него монеты. Мальчик стоял спиной к носилкам. Когда мальчик повернулся и отошел от автомата, перед тем как захлопнулись створки машины скорой помощи, в последнюю секунду он увидел в руках мальчика вместо стаканчика кофе пластиковую прозрачную емкость с ручкой, литра на три, наполненную холодной питьевой водой. Дверцы захлопнулись, машина с места рванула, набирая скорость. Он заснул.
      По дороге в больницу ему снилось, что ему снова восемь лет, он в деревне у бабушки с дедушкой. Дедушка стоит возле колодца с ледяной вкусной водой, а погода жаркая, дедушка крутит ворот и опускает ведро в колодец. Колодец почему-то выкрашен в яркий красный цвет, хотя он всегда помнил, что колодец был зеленый.