Волна

Все трактористы в сельской мастерской знали, если дело встало и не двигается дальше в ремонте или в отношениях с начальством и даже когда на душе тяжко, то надо идти к Варфоломею Климовичу. Варфоломей открутит любую гайку, запрятанную в хитром организме стального коня. Помирит яростных врагов одной фразой. А для души,( бывает что болит она с утра от нищеты, безнадежности или с перепою), Климович подберет именно такое слово, которое словно проповедь Иисуса заставит взглянуть на жизнь с высоты полуденного Солнца, отбросив глупые и смешные сомнения. Но никто не знал, как живет сам Варфоломей. Никто не задумывался о его внутренних сомнениях и его душевных болячках.
Будучи пятидесятипятилетним сухим мужичком, невзрачным и невысокого роста, тракотрист Варфоломей Климович, в селе Макарово считался знаменитым политиком и непререкаемым философом самоучкой, живущим на недосягаемой высоте для своих сельчан. Он не просто любил машины и трактора, он с ними жил и общался на равных. Сюжет из фильма "трактористы " с легендарным Крючковым про диагностику тракторной поломки , Климович считал детской глупостью. Потому как сам Варфоломей, только по внешнему виду трактора определял не только его состояние , а еще и чем дышит и как живет сам тракторист. Варфоломей на ура принял почин председателя колхоза Федора Коновалова о пахоте в ночную смену. И первый попросился в эту бригаду. Климович сам выбрал себе дальние и заболоченные участки и на отговоры Федора, именуемого в колхозе Федя Война , что мол куда тебе старому в такую глушь, сразу обрубил - "старые коренья тяжелее корчевать"!
Апрель хорош на селе в последнюю декаду. Деревня наполняется шумом и голосами жизни. Вся лесная и домашняя живность тоже радуется приходу лета и теплой сытой беззаботности. Варфоломей, учуяв в дыхании апрельского ветерка, тревожную весеннюю,с примесью распускающихся листьев , тянущуюся еще из детства истому, совсем перестал ночевать дома. На рассвете остановив свой гусеничный «Сталинец», он ложился рядом. Прямо у траков и до слез в глазах всматривался в бледнеющие небеса. Облака, принимая по краям отблески солнечных сполохов, создавали причудливые картины неземных образов. Звезды уходили с небосвода, выполнив свою работу для блуждающих и идущих в ночи. В такие мгновения и жил Варфоломей Климович, растянув свою душу от тракторных рычагов управления фрикционами, до бесконечных просторов ледяной и манящей галактики. Он не удивлялся скоплениям созвездий и стремительным, ярким стрелам падающих комет. Варфоломей и сам присутствовал в этой неизбывной вечной борьбе света и тьмы. Ему казалось, что ночь уходит только потому, что люди идут к свету и притягивают своими сердцами новый рассвет. Еще Варфоломей понимал о том, что законы маленькой и живой деревни есть только пылинка , вмонтированная в общую и необъятную сущность Вселенной. Но он также был уверен и в том что сама Вселенная состоит из еще более маленьких и неизведанных фрагментов. Размышляя об этом, Климович погружался в зыбкое марево чувств из грусти переживаний за судьбу всех людей и личной глубоко запрятанной боли о своем предназначении на этой Земле. В таком состоянии сбалансированного транса между земным и космическим эмофоном долго парил Варфоломей над бездной неизученного и непонятного.
И иногда эта бездна начинала с ним общение. Тогда Варфоломей уходил в себя, потому что эти прикосновения делали его душу стылой и ледяной, подобно свету далекой и манящей звезды. В такие дни Климович и находился на звездной дороге между мирами ,дороге пересекающей и живые и мертвые обители. Все село знало - Варфоломей захандрил и не трогали его по пустякам, а Федя Война, объясняя это на свой правильный и мужицкий лад, тоской по женщине, говаривал Климовичу: "Нашел бы ты себе бабенку из соседнего Ильино, что маешься бобылем?"
22 июня 1941 в деревне Макарово Селижаровского района Калининской области с утра моросило и председатель сам лично поехал к дому Варфоломея Климовича. Он хотел отправить его на правый берег реки "Большая коша", что б привезти на пенах зеленки для подкормки молодняка. Остановив колхозную двуколку напротив дома, Федор Коновалов уже взялся за ручку калитки и в этот миг в гору на деревню выскочил грузовик. Деревня стояла на высоком холме и жители верхнего села в прямом и переносном смысле смотрели свысока на жителей нижней деревни Малое Макарово. Грузовик остановился рядом с двуколкой и нарочный офицер из района срываясь на мальчишеский фальцет, взволнованно прерываясь в середине слогов, доложил:" Това рищ Коновалов. Война. С фа шистской Германией. Прошу следо вать со мной в правление. Вам пакет ука заний из райкома. Вскрыть в моем при сутствии."
Грозовые тучи войны обильно оросили деревню Макарово слезами разлук , страха и прощаний. Первыми ушли братья Егор и Иван по прозвищу Загорящие. Потом призвали Красильниковых. Отца сорокалетнего колхозного тракториста Илью и его сына двадцатилетнего Кирилла - весельчака красавца и местного сердцееда. Из крайней избы у поворота, Ивана Мельникова, ушли на фронт и старший сын Михаил и средняя дочь Мария, учившаяся в Ленинграде в медицинском техникуме. Деревня замерла и окрасилась в серые осенние тона предчувствия беды. Перед самым наступлением фашистов на Селижаровском и Ржевском направлении в начале октября сорок первого в село примчался на попутной полуторке, по еще не разбитой снарядами между Селижаровом и Киселевом дороге, Михаил Мельников. Его контузило в боях под Ораниенбаумом и он почти самовольно снялся с госпиталя под честное слово. Анна Семеновна самая первая плясунья и певунья на деревне встречала и провожала старшего сына. Встречала с войны и снова провожала на войну.
А в середине октября из подо Ржева в Макарово прибыл отряд военных машин для эвакуации мирных жителей. Упрашивать и уговаривать несогласных времени не было. Дали срок один час на сборы. С собой только провизию и документы. Вещи не брать. Варфоломей Климович встретил войну по - своему. С философским подходом. Страха у него не было, но вопрос о том как принять смерть в этой войне для него стал очень тяжелым и болезненным. На фронт его не взяли. Сам он тоже не написал прошение как например председатель Коновалов, имевший бронь от призыва. Варфоломей мучительно раздумывал и увязывал в своей памяти все составляющие и исходные данные о сражениях. Он поражался, что те рассказы о царских войнах и победах Русской армии, которые читал и изучал в сельской школе, совсем не похожи на те события, которые происходят с ним сейчас. В его мире, в его деревне. С одной стороны все как обычно напряженная будничная работа, только в душе родилось новое чувство - постоянного сострадания за людей уже убитых , замученных и пропавших в этом общенародном горе. С колонной Варфоломей не уехал. Причину отказа не объяснил. Просто ушел в малинник за деревню и вернулся только вечером, когда село опустело. Такими безлюдными дворами, безмолвной улицей и околицей ,осиротевшими однодневно, Варфоломею еще не доводилось дивиться.
Холодный октябрьский ветер гнал обрывки туч за реку в сторону деревни Ильино. В сторону начинавшего формироваться Ржевского фронта. И грохот боев с передовой уже доносился до холма его деревушки. Свет отключили. Темнота скрыла очертания нахмуренных домов. Живое человеческое тепло ушло. Даже звери ,почуяв неладное и незнакомое состояние в природе, уходили стаями в направлении Волоколамска и Вязьмы.
Первая ночь в мертвой деревне показала Варфоломею, что спать он уже больше не будет. Теперь все его существо наполнилось внутренним созерцанием. Он жил и думал. Он охватил своим сердцем и душой весь мир людей, растений и всех Божьих тварей. Наверное такие чувства испытывал Спаситель на Голгофе накануне казни. Варфоломей не ощущал в своем сердце ненависти к фашистам да и не было в его заблудшей и застрявшей где то в глубинах Вселенной душе вообще места для ненависти. Он страдал. За всех. За тех кто убивал друг друга в этой смертельной схватке между двумя народами и за тех которые свели два государства в один непримиримый и кровавый бой. Вся полнота и безысходность войны открылась ему с пронзительной ясностью. Варфоломей Климович проникся к войне нежностью и жалостью. Он стал понимать что война - это отражение его внутреннего мира. Предельные границы между человеческими переживаниями война окрасила в цвет мучительной тоски и одиночества. А эти состояния и раньше всегда жили в нем. Он и прежде видел мир из отгороженного уединенного пространства неизведанной и необъяснимой стонущей души. Варфоломей Климович осознал что к нему приближается волна. Он понял что теперь она рядом. С детства он мечтал о море и эти мечты были рождены его свойствами размышлять и анализировать все происходящее вокруг. Море он ставил в один ряд с вселенной. Морская волна ,идущая от горизонта к берегу и омывающая все наносное и временное - так ему представлялась будущая эпоха. Эта волна была частью всех его дум, фантазий и видений из глубины бездны. И в этой волне он часто видел себя. Не мертвого и захлебнувшегося, а живого и дышащего ,погруженного в эту волну и смотрящего из нее. Зорко и печально. Но увидеть настоящее море с берегов и окунуться в бирюзу и негу волн Варфоломею не довелось в своей жизни.
28 октября 1941 Фашисты вошли в деревню Макарово, чтоб стереть с лица русской земли историю ещё одного, малого поселка- события и предания многих поколений выросших на этом холме. Эта дата - день гибели деревни Макарово Селижаровского района Калининской области. Вошли немецкие солдаты на рассвете после завтрака. Без боя и сопротивления. Деловито обошли село с запада по полукольцу(так оно располагалось)на юго восток. Потом зажгли его в центре, потому что ветер в тот день дул по фронту линии домов.
Варфоломей не прятался ,он просто ждал когда немцы дойдут до его дома. Когда он увидел огонь то понял что жизнь с его неразгаданными перевоплощениями, но все же наполненная привычными и нехитрыми общениями с сельчанами и обыденными но важными делами подошла к завершению. Жизнь в разговорах о мелочах и тайные мысли о недоступных мирах, встречи полнолуния и августовские закаты...Много чего в этой жизни было прекрасным и непонятным. В жизни которой больше не будет.
Он вышел из дома навстречу солдатам. Маленький, седой и неуклюжий, человек слабый телом,но светлый своими детскими мечтами...А может быть человек ,родившийся слишком рано на этой планете...Он спокойно шел навстречу военным в темно зеленой форме и жалел их за то, что они сейчас его убьют. Напротив дома Ивана Мельникова он наткнулся на хлесткий удар в грудь, под самое сердце и сразу упал. Пламя рванувшееся от горящего дома Мельниковых Варфоломей принял за ослепительную волну- радугу, которая подняла его над небесами. Сразу ...мгновенно. А Земля... родная и далекая с травяной росой и снежными елями в лунных отсветах...та самая Земля на которой его мыслям было тесно, вдруг превратилась в далекий фосфорный шарик с новогодней елки и оборвала ту самую ниточку, которая и позволяла быть Варфоломею Климовичу живым и жить. На него навалилась тяжелая хмарь серых туч, невидимых ,но плотных и вязких. Среди них он сторонним ощущением испытывал ужас разлуки с жизнью и страх перед потерей опоры под ногами... Его глаза стали взором души и он увидел тяжелые, темно - синие по краям, террасы густых испарений, потом мгновенная вспышка их высушила. А мысли, разбежавшись стайкой отдельных умозаключений упорхнули словно круги на воде- очень быстро и стремительно и в никуда...
Перед его уже мертвым и охваченным пламенем лицом лежал камень Мельника,прозванный в деревне по фамилии хозяина Ивана Мельникова, который притащил его к дому, да так и не использовал в хозяйстве...
Октябрьским холодным и хмурым вечером в начале нового века, я стоял у этого камня. В деревне, которой больше никогда не будет на карте России...
/ Александр Мельников/