Сколько стоит свобода?

Идёшь. Думаешь. Мысленно умираешь. Потом так же мысленно возрождаешься чередой прожитых столетий. Идешь. Занимаешь. Даришь себя. Ищешь. Стервенеешь. Закрываешь глаза, возносишься в небеса. Грохот. Вдребезги. Поднимаешься. Жалеешь. Ненавидишь,  но никогда не полюбишь. Раскрываешь окна. Взлетаешь. Глубокой ночью возвращаешься в постель. Бессонница.

Улицы. Города. Квартиры. Они словно в тумане. Лондонский вечер. Запиваешь. Заливаешь невинность алкоголем. Думаешь. Куда бы деться.
Перерождение в сотый раз.  Попадаешь в зазеркалье. А там также. Двигаешься. Смеешься. Грустишь. То бишь живешь. Хочешь вернуть дыхание. Способность к обострению. Пустота. Внутреннее подгнивание солнечной самовлюбленности. Лучшее средство благоприобретенная сонливость.
 
Любовь – это мусор на дорогах далеких неизведанных магистралей. Рано или поздно (какая разница) дождь смывает всё. Абсолютно. Злишься. Боишься взглянуть тухлой правде в глаза. От этого-то и паршиво. Останавливаешься. Берешь метлу и сгребаешь мусор в кучу. Так будет лучше. Потом столетия. Новый - старый мусор. Просто это давно забытое прошлое. Никогда не забываешь. Бьёшься в кровь. Много лет возвращаешься к одной и тоже запертой двери. Столетие за столетием стучишь, и никто не открывает.  Стучишь, то медленно и смущенно, то в потоке ярости разбиваешь руки в кровь. Это обыкновенный будничный абсурд. Синдромный абсурд мусора.

Страдаешь. Обращаешь в страдание других. Зачем?

Ответ есть. Он настолько ясен, что невозможно прибегнуть к нему. Из этого и возникают вопросы. Обыкновенные банальные вопросы.

Думаешь. Оказывается, что все пути ценностей приводят к одному – к мусору.  Опять стучишься в закрытую дверь. Хандришь. Хандрят вокруг. Нет. Ничего не вечно. Не понимаешь. Разрушаешь. Врываешься. Это всего лишь свойственное человеку эгоизм. Человек живет на эмоциях. Надрывные ссадины вселенского равновесия – эмоции. Существа без эмоций и инстинктов – обреченные. Понимающие обречены.

Разрушаешь. Унижаешь. Думаешь. Столетие. Дверь закрыта. Раскаяться? Нет. Никогда. Чистой воды эгоизм.  Власть в равнодушии. Но и власть обыденности – жестокость, надменность, эгоизм, сексуальность и свобода.
 
Блеск в глазах. Думаешь. Облизываешь белые клыки. Чувствуешь страшный вкус потребности жажды крови и жажды эгоистичного и равнодушного торжества  на обломках сожженных мостов.

-1-

Прощание было скорым…. Таким скорым, что всё мгновенно улетучилось, исчезло и больше не воскресало. Ты  брела по знакомым улицам, в знакомое время и восково-натянуто улыбалась знакомым прохожим.

Тошнило от всего. От лет, прожитых бок о бок с тобой, от вечной борьбы… Всё в абсолютность год за годом знакомо…

Прощание было острым. Таким острым, что вся плоть была истерзана и больше не подлежала восстановлению. Ты летала по рыхлым облакам, вдыхала ванильный аромат обманчивого кислорода, отдавалась синему коктейлю в серебряных бокалах.
Дурманило от всего. От вечных исканий, от того, что приходилось закрывать глаза на свет… Всё в пустоту столетие за столетием…

Прощание было равнодушным. Таким равнодушным, что всё мгновенно оторвалось, отделилось и больше никогда не принадлежало воспоминаниям.
Ты сидела на серебряном троне, рушила жизненные пути, принуждала к переоценке ценностей и придавала нити – смерти.

Злило от всего. От звонков телефона, от бессонных ночей, от желания крови, твоей – «невинной» крови… Всё под тёмными стёклами затонировано в прошлое…

-2-

У нас был великолепный секс. Ты была, то демонической, властной и жестокой; то домашней, ласковой и смирной. Твои поступки никогда нельзя было предугадать… Потрясающая… Аристократично-харизматичная,… Несомненно, свободная… Ассоциации с кошкой… пантерой…

Сначала одаривала лаской, любовью, а потом, когда я этого совершенно не ожидал… выпускала коготки, выкрашенные чёрным лаком… распарывала сердце… раздирала его в клочья … и присваивала себе…

А потом всю ночь смеялась мне в лицо… кружилась и получала удовольствие в огне… Тогда я научился скорбеть. Я скорбел о своей рваной, украденной, вовсе ненужной, тебе, душе…

А ты не успокаивалась.… Не хотела из принципа, ради игры…
- По-другому я жить не умею, - говорила ты себе в оправдание и улыбалась, скривя свои пухлые французские губки.
А потом добавляла:
- И не хочу…

А за тем, тонула в моих небесных глазах… обрывала розовые лепестки с моего сердца и обращала меня в сплошной оголённый нерв.

И я понимал, что рано или поздно кошка убьёт мышку, забудет игрушку. Хищник теряет интерес к жертве, получая её. И я боялся. Боялся каждый день. Боялся, что моя обожаемая киска бросит! свою игрушку.

Моя жизнь превратилась в страх…

Плюс к этому она очень редко принадлежала мне – лично. Я жил по твоим правилам… Был слепым…

А ты находила выгоду, наслаждение и источник энергии…

Игрушка – другого имени я не помнил. Жизнь превращалась в паутину, а я был в ней бабочкой.

И так изо дня в дни моя любовь к тебе перерастала в потребность, уподобляясь потребности в кислороде.

-3-

И звуки саксофона в цветных магистралях тонут по каплям моих рваных надежд. И низкое небо в соседней панельной ждет развязки сердечного кризиса. Ночь или утро… неоновый свет исчезает  криками непризнанных странников. И стук колёс… и моросящий дождь приносит осень на задворки чужого города. И всё также я жду. Жду тебя, оставившую на перекрёстках запах ванили и следы соли. И я жду… без звонков телефона и без планов на вечер… прячу от холода заледеневшее серебро в последние митенки и в последний изъеденный молью шарф…

И ностальгия осенними крышами… и холодное лето … ухожу навсегда в небудущие.
И я жду… каплей вина на стенках фужера, запахом листьев в сентябрьский вечер.
Стук колёс. Верну имя… кусочек любви… между прошлым и будущем.

И звуки пианино на проспекте чёрно-белых немых фильмов блуждают в поисках сожженных истин. Закрываю глаза… и туман… и я жду…
            
Проснувшись ранним утром, я внезапно понял, что верование в абсолютность, рассеяно проституизмом. Грустно.

Белые потолки, черно-белая плитка пола, черные простыни…
Я всегда всё понимал… и твой привкус крови на губах, и свою вселенскую боль в сердце…

Голод…

Ожидание удара. Ожидание боли… ожидание нападения… последнего рывка.
Когда ждёшь, становится очень грустно, скучно. Но ожидание самое главное…это шанс проверить, снова проверить, себя…
06:44

« В любом случае я не хотел тебя»…

В душе холодно… вселенская боль…Голод…
И в один прекрасный день ты вышвырнула меня…навсегда.

Ухожу… светлеет…ещё встретимся… не сегодня, так завтра. Ухожу…
Оставляя осколки разбитых тарелок на паркетном полу... оставляя увядшие лепестки бардовой розы на давно немытом подоконнике соседней комнаты. Ухожу. Покидая стенки с бархатными обоями. Покидая комнаты, наполненные дождливыми, а иногда и радужными, солнечными запахами.
Ухожу. Без сожаления. Ухожу… и не жалею… у-хо-жу.   


-4-

Уже, как два года, я свободный, преуспевающий молодой человек… и самое смешное, я не знаю, что мне с этим делать. Как дальше жить. Без тебя.
Я помню наше первое свидание… такое глупое, пресное… и в тоже время милое… какое-то робкое… ты… мокрое платье… романтический бред…
Два долгих года в сто лет живу воспоминаниями. А ты, встречая меня, мило и «наивно» спрашиваешь, как дела, а потом, вильнув призрачным хвостом, исчезаешь в тумане порочного города. А я… а что я? Остаюсь на перепутьях города… и жду. Жду чуда…
Все глупо и смешно… ты, дрянная проститутка, получающая кайф с помощью порочных кругов и вряд ли вспоминающая имя своего вчерашнего спутника; я вечно заливающий своё необъяснимое горе алкоголем и случайными редкими связями… эти два года я просто не могу снова ощутить счастья бытовухи… но ты не возвращаешься… тебе это не надо, ты наигралась, и это я очень явно понимаю, но в пьяном бреде никогда не осознаю… я, как неизлечимый наркоман…. И моя наркотическая зависимость состоит в тебе, дорогая…   

 У тебя есть всё. Ты приходишь с учебы, проматываешь, уйма денег в ночных клубах, спишь с рок-музыкантами, у тебя есть своя квартира, до обеда ты валяешься на диване и готовишь обеды, и ужины на одну персону… ты великолепная… интересная… яркая… но безнадёжно пустая… странно… внешняя эстетика уже не удовлетворяет…  ранним утром ползёшь до квартиры…спишь около двух часов и так по кругу…. И я не могу тебе никак помочь… ты самодостаточная, но это всего лишь внешний обман…
И ты меня никогда не простишь… не простишь за своё холодное утро в одиночестве,  за свой дневной сарказм, за свой эгоцентризм, за не твоё осеннее солнце за окном. Просто не сможешь простить… а я бы простил, только из-за любви к тебе, к твоим жарким дискуссиям… я бы простил.

И снова, словно дикая амазонка, ты делаешь вид, что ты властная, свободная и полноценная… Кому ты врёшь. Скажи, милая, кому?… Видимо, самой себе. Только себе. Как же меня раздражали твои вечные роли… Поверь мне, ты некудышая актриса! Всё сплошное враньё – выдаваемое за действительное… жаль… Хотя, как картинка ты  лучшая. Как нарисованный персонаж, нарисованный мной… это я сыграл прекрасную роль... И это я получу Оскара, а не ты, милая…
Скажи мне, что тебе нужно? Что? Вечную плеть, вечную ненависть? Или  любовь, всепоглощающую любовь,  которой у тебя никогда не было и не будет?
В мондражке я понимаю, как я тебя ненавижу… И себя ненавижу, лишь только за то, что вовремя не смог избавиться от зависимости и потребности в тебе… Какая же ты пустая…

Глаза тебя выдают… Тени и блики в твоих глазах – в них полное равнодушие и даже какое-то завораживающее отвращение… Бедная мученица! Ты, как современный Иисус, только в тебе слишком много авангарда. Благоприобретённого.
Знаешь, чем ты можешь гордиться? Тем что, таких как ты, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Я помню, как ты яростно утверждала, что ты никогда не плачешь из-за мужчин. Но бьюсь об заклад, что, брезгливо утопая в очередных объятиях мальчика-колокольчика, купленного на одну ночь, просыпаясь в обед, ты плачешь, как маленькая избалованная девочка. Лишь бы никто не видел. А ночью выходишь на свою надуманную охоту – реабилитироваться.

А твои глупые подруги? Которые слушают твои неврастические рассуждения, открыв рот. Когда-нибудь видела стадо неудачниц-эстетов? Увидь – это вы. Мне жаль тебя, потому что ты растрачиваешь себя, зачем не понятно… ты одинока, страшно одинока, любовь моя… и все твои высказывание « у меня потрясающее одиночество» - чистой воды враньё!!!

-5-

Потолок – дверь – телефон- потолок- дверь – телефон… Вчера в пьяном куматозе хотел покончить с собой.  Не смог… после этого проходил по пустой квартире до позднего утра…даже не заметил, как прошел день и только глубоким вечером очнулся.
Покурил, не о чем не подумал, а потом опять пьяный куматоз… прошло ещё полгода, моя неудавшаяся актриса, так и не вернулась, жду… жду… плюю на себя… жду…
Огорчаюсь и жду… «Глупенький» - усмехаешься ты, читая мои мысли. Почему ты можешь всё? Иметь, кого попало, выкидывать и приобретать снова, играть в чужие игры по своим правилам и играть в свои – по чужим… откуда ты такая взялась, кто тебя создал, какой сумасшедший позволяет тебе жить? Скажи! … но в ответ всего лишь пустая тишина, похожая своей амбициозностью на тебя…

Рассматриваю фотографии, на фоне твоей обворожительной улыбки я незаметно блёкну. Наверное, и наша жизнь была такой же… Глупо… глупо, что я не замечал или не хотел замечать этого. А ты, дорогая, всё знала… на два года у тебя всё было расписано, всё по плану… абсолютно. А я просто жил… глупо, конечно, словно бабочка, летящая на свет своей смерти – свечи… я всё жду… жестоко… судорожно… тихо… взбалмошно… умирая…оживая вновь… ненавидя… любя….

Что меня держит? Звоню тебе, ты нежно молчишь в трубку…убегая… варить утренний кофе… прости меня, за то, что я не совершал…         
       
               
-6-

Интересно, как ты можешь жить, когда, встречая свою очередную «love story», уже заранее знаешь, чем она закончится. Как ты можешь жить, зная, что хотят от тебя твои «кавалеры». И почему ты поддаёшься этому? Не один из них не любил тебя по-настоящему, а я люблю – даже вместе с твоей обыденной жестокостью. Но вместе  с тем  ты смеёшься в лицо этой всей плановости. Я не понимаю, как ты живёшь без любви (да, без той настоящей и искренней из сказок).

Но ты существуешь…

Малыш, как мне жаль тебя… Когда я понимаю, что ты не создана быть счастливой… и даже я твой верный, потрепанный жизнью «волк» не могу разукрасить твоё существование в радужные цвета. Но тебе этого и не надо… ты не веришь, никому… Ты боишься, боли… и за «железными доспехами» скрывается роза без единого шипа…
Современная мученица! Порочная святая… ты разная… Искренняя с рамочной реальностью, но играющая постоянно с застекольными жителями. И ты этого никогда не скрывала.

Помню один день, когда я изнывал от желания, а ты в ответ на него как-то насмешливо улыбалась, целуя, обнимая, извиваясь, как пантера перед прыжком… Улыбалась и медлила…
- Скажи, честно, ты хочешь меня?
Вопрос озадачил, и я начал мяться. Я улыбнулся…
- А ты как думаешь?…Хочу…
- Ну, так бери, - усмехнулась ты…

И только сейчас я понимаю твою горькую улыбку. Тебе было невыносимо скучно, от того что, ты знала всё заранее и безумно отвратительно за саму себя… теперь и мне отвратительного за себя, за то, что за какой-то глупой похотью я не увидел реальных драматических обстоятельств… после этого я ещё утверждаю, что я люблю тебя. А ты в очередной раз доказала «всему миру» и себе, что все мужчины до поглощающей скуки – предсказуемы. От этого тебе становилось ещё больнее, но ты это очень тщательно скрывала, изо всех сил сдерживала… прикусывала губы в кровь… и потом, чтобы хоть как-то успокоиться, разбивала сердце неопытного юнца натурала, разыгрывала из себя средневековую куртизанку или ехидно «накидавшись» в ночных клубах (лицемерно чмокая многочисленных знакомых) убегала с Жигало, на дорогом авто… А я наблюдал, ты ничуточки не изменилась, дорогая. Ты так же, как избалованный ребёнок, требуешь всего и сразу. И, как странник вечно в каком-то круговороте поисков… Правда, глаза стали ещё уставшей и грустнее – с огромными отпечатками от пыток миллионов убийц и терзаний несчастных жертв.  Целый океан боли в глазах… 

-7-

Очнулся. Вскочил с постели в холодном поту… Резко почувствовал твой запах у самого кончика своего носа… каким-то странным рывком включилось радио:

« Мне страшно думать, кто из нас хуже ты или я…»

Всё ещё чувствую твой запах… одурманивающий… головокружительный…Замираю, сосредоточиваю взгляд на дверном проёме… сердце стучит...  тебя нет.
Может ты обрела крылья и, прилетев, всю ночь напролёт оберегала мои тревожные сны…а по утру, колыша занавески ноябрьским ветром, исчезала, оставляя свой запах, чтобы снова прийти.

- Нет, милая, это всё враньё…

Твоё черствое сердце не позволило бы тебе совершить данное… глупо. Сдвиг…зажало…ЩЕЛЧОК…

За два года решаюсь сделать мужской поступок… Набираю номер…
Гудки…гудки…гудки…автоответчик… твой бархатный, немного уставший…немного надменный…голос…

«Здравствуй…к сожалению, меня сейчас нет дома или я очень занята…(заливистый коварный смех…как будто она знала за два года, что я… Я позвоню) оставьте своё сообщение после звукового сигнала…»

Теперь уже мой ледяной, нервный голос вторит в ответ холодному сигналу.
«Здравствуй, дорогая. Давно не виделись… думаю, ты ещё не забыла свою игрушку (мой голос становится ещё зловещее и холоднее, и я смеюсь, смакуя собственный сарказм, предвкушая твое шоковое состояние, переходящее в страх…)…Нужно встретиться…позвони мне…

Гудки…гудки…гудки…Сиреневый дым… ЩЕЛЧОК… затянувшись… дождь…
- Здравствуйте, милочка. Это служба по доставке цветов?…Да, да… 26 самых великолепных роз…самых алых…спасибо. Только самые лучшие… у моей любимой сегодня День Рождения…(голос превратился в железного эстета)…Записывайте адрес…
-
Гудки… гудки…гудки…затянувшись…

-8-

Тик-так… тик-так… ты не позвонила ни через час, ни через два… Зеркало… смотрю на себя… Дорогая, у тебя сегодня будет незабываемое День Рождение… ты станешь старше ещё на один год – очень потрясающе.

« Я не хочу тебя знать такой другой
С кем ты ещё раз покажешь, что можешь быть плохой…».

Я улыбаюсь…мы будем вечно…Вместе на вечность…вечный эпикуреизм…Затягиваю пояс на джинсах, затягиваю петлю шарфа на шеи…одеваю легкое, летучие пальто… беру чемодан со скрипкой…трость и шляпу…

Сегодня я буду эстетом-романтиком, оплакивающим твою чистую, элегичную жизнь… великолепная, интересная роль… прочитаю Блока, сыграю на скрипке тебе песню вечности, а потом залью это всё красной жидкостью в хрустале и засыплю тебя розами – их двадцать шесть – ровно столько, на сколько твоя плоть постарела…
Туман…знакомые улочки…листья под ногами… «бессмысленный и тусклый свет…» Только бы не опоздать…

Ты подсознательно ждёшь меня, по крайней мере, это входит в твои планы, в твой сценарий…дорогая. Но я должен появиться только после «нескольких антрактов». Се Ля Ви,  дорогая… наконец-то хоть что-то пойдет не так…хоть что-то встряхнет, ты получишь эмоцию…экзальтацию мыслей…Сегодня ты попадешь в мою утопию, а не я в твою…Сегодня ты будешь играть по моим правилам и даже не сможешь сымпровизировать…Сегодня ты…дорогая…

Лифт…элитный дом…шестой этаж…длинный партер…двери с золотыми номерками…твоя квартира с мансардой…

Звонок…ещё один…часы…19:00…ЩЕЛЧОК…звонок…

- Здравствуй, дорогая…

Ты удивлена…какая же ты великолепная…бледная кожа…чувственный рот…губы налитые кровью…хищные ведьменские глаза…тёмные кудри, спадающие на обнаженные царские плечи…бриллиантовые браслеты,  сжимающие тонкие запястья… Это всё для меня, только для меня…

- Дарлинг, мне очень приятен твой визит…но…я ухожу через десять минут…Так что…
- Правильно говоришь – уходишь…

Я толкаю тебя в комнату…закрываю дверь…ЩЕЛЧОК…

Ты искусственной улыбкой шепчешь о моём безумии и отступаешь назад.

- У каждого блокбастера должна быть непредсказуемая кульминация, дорогая –, продолжаю я, подходя к барной стойке, отбрасывая на соседней стенке причудливую тень.

Наливаю в два фужера шампанского. Сегодня шампанское, только шампанское….
Подхожу к тебе, протягивая фужер…Ты театрально швыряешь его на пол так, что капли сладкой пьянящей жидкости, стекают – лаская твою божественную кожу…
Ты улыбаешься, наверное, ты думаешь по привычки, что я пришел, как и остальные приходят, получить высшего класса секс… Глупая…
Как странно… Вокруг сплошная сакраментальность – обстановка с великолепными декорациями: свечи по углам, раскрытые нараспашку витражные окна, шампанское… твои напряженные щиколотки… волосы струящиеся на ветру…моя челка на глаза…
Жизнь - самый гениальный режиссёр- постановщик…

Я приближаюсь ещё ближе. Ты улыбаешься…я крепко обнимаю тебя, задыхаюсь твоим колдовским запахом, и впиваюсь в губы ядовитым поцелуем…

Я хочу видеть твои глаза… глаза полные теней страха, дорогая…

Пульс…эхо…пульс…

Резким рывком отрываюсь от твоих губ….

Пульс…
- Я люблю тебя, дорогая….
Твои глаза полные слёз… Взгляд…и ты всё знаешь…фатальность…

Да здравствует песня вечности!

ЩЕЛЧОК…
- Прощай, дорогая….
Пульс…ЩЕЛЧОК…
Выстрел…прямая

-9-

Даже мгновенно умирая от точного выстрела… ты продолжала играть… лежа на полу… с остановившемся взглядом… и холодной улыбкой на припухших губах…
твоё остывшее тело стало таким пустым и окончательно равнодушным после того, как его покинула душа… Улетай отсюда Святая, оставь пустышку на земле…

- Прощай…театралка

И ты остаешься…поверженная мною хищница, растерзанная тигрица…и тебя больше  нет  и  не будет. Прощай, дорогая…

На улице лондонский вечер… на столах свечи…всё элегантно и фешимебельно… с праздником спящая красавица…все двадцать шесть роз к твоим ногам от упавшего в обморок курьера…

Даже день своей смерти – ты превратила в ироничную драму. Вечный трагик!
Через час в сумеречную улицу ворвется вой сирен… Тебя накроют полителеном, молодого курьера будут приводить в чувство – нашатыркой….

И никто не хочет тебя, никто не сочувствует тебе, никто не спасет тебя… Нет… нет времени…нет любви…нет…Расправляй крылья – улетай…

Твоё холодное тело…дождь…песня вечности… последний реквием…

A heart that’s full up like a landfill. No alarms  no surprises.


-10-

« Я протыкаю себе вены….
Но и ты уже не первый,
Засыпая, под шепот СМИ и мировые премьеры,
Хочу, чтобы ты был последний и первый…»

Поворот…ключ…открываю дверь…убивающий грохот… чемодана об пол…
Прикуриваю…затягиваюсь…темнота…сплошная темнота…
- Я не сплю?!!!
Темнота…фатальная тишина…
- Я… не сплю?!!! – повторяю ещё один раз…потом перехожу на ломаный крик…
- Столько стоит свобода! – кричу я  темному потолку, утопая в искусственном тумане.
- Слышишь, дорогая, столько стоит свобода!!!
Один взгляд – расширенный зрачок - пытается разглядеть хоть что-то… тик-так…тик-так…тик-так…тик-так…

Читаю Шекспира в потолок: « Так будь же самой дорогой из моих потерь…». Не могу выйти из роли…это ты научила, вернее, вынудила меня этим жить…
Затягиваюсь…закрываю глаза…

- Дарлинг, ты идёшь? – вкрадчивый голос, его обладатель протягивает мне руку…шёлк…
- Сейчас…сейчас…дорогая…

Внезапно открываю глаза…багровые реки…багровые всплески волн…звездопад…
Больше никаких ролей…За рамкой для фотографий они не нужны…
Мы свободны… Багровые реки…Багровые всплески волн…Багровая гавань… мы уходим багровыми чайками…

Вздох…пульс…шепот:
- Столько стоит свобода…

-11-

Тихий женский голос на другом конце провода:
- Алле…скорая помощь? У моего соседа…да, пожалуйста.

Прошло две недели.

Чувственный с иностранным акцентом голос раздается эмансипацией по белым стенам:

- Здравствуйте…Ну, как он? Плохо? Жаль…Да…Нет, у него никого больше нет…я живу рядом…Можно?

Сдержанный аристократичный стук в дверь…
- Вот, конфеты принесла. Вы меня помните, дарлинг?

Молчание. Огромная полупустая комната: безвкусная кровать…штучный режим…Я, как нарисованный маслом шедевр…забытого художника, вовсе никому не нужного, даже со своими шаблонными чудаками, хроническими эскизами.

Молчание. Безвкусная кровать…раскрытые окна…бледный я с пустыми глазами и рядом другой человек… Она о чем-то говорит…

Зима…белые хлопья…теплые…причудливые…зима…первый снег…Замерзшие льдинки падают на ладонь легким пухом, умирая тут же от горячего человеческого тепла…
Ровное дыхание…Хм…и ресницы слиплись… Кто ты? Мне так знаком твой голос, аристократическая чопорность, твой образ…Кто ты? И кто я?

Снег… вьющиеся волосы…черная шляпа…стук каблуков…пустой парк…опавшие листья в инеи…дорожки к воротам в инеи… снег с неба…темнеет… сумрачный вечер…
Зажигалка…затягивается…

- И зачем я только пришла сюда… жаль его… - говорила она с европейским акцентом, себе в оправдание…

Она пропала, торопясь покинуть до омерзения белые стены психиатрической больницы… сумасшедшего и, наверное, страшно одинокого соседа…трагедию которого она никогда не узнает… Она торопилась утонуть, сжечь себя в тумане порочного города, словно сказочная птица Феникс…исход – тотален… она пропала… её следы засыпало снегом…
Выдыхаю:
« Я пытаюсь уловить
Странный образ на свету,
Вновь попытку повторить…Но…
Ты уходишь в темноту…»

Ты ушла…Снег синим странником заметал следы, мысли… и чью-то немую…любовь.
Дыхание ровное…

- Сколько стоит свобода, дорогая?