Эсмеральда

Эсмеральда.

Мы рассказываем истории не потому что нас переполняет гнев.
Мы просто ищем свое место в этом мире.

Один восточный мудрец.
 


               У Хулио Истабьяниса не было денег на дзен-психолога, чтобы излечить душевные страдания и не дать взойти семенам гнева. Хулио слышал, как это происходит. Приходишь в белоснежный кабинет к миролюбовому старику со стайкой стерильных китаянок. В грудь тебе вставляют тонкий металлический конус с эфирными маслами, выжатыми и обработанными по лицензированной технологии компании «Гонконг – инспириес». Масла проникают в нежные ткани альвеол, блокируют доступ кислорода. Доктор рассказывает о свободе куска шелковой нити, которая зацепилась за крышу пагоды. Человек отключается на пару минут и видит разные картинки, вроде атолловых островов в Тихом океане или альбатроса, парящего за 30-метровой яхтой. После ты просыпаешься совсем другим человеком.  Все семена гнева растворяются без остатка. Процедура стоила несколько тысяч долларов.  Хулио работал клейщиком афиш и не мог себе позволить такую роскошь. Он решил, что прекрасно справится сам. Хулио было всего лишь двадцать и многого о жизни он ещё не знал.
                Семена гнева отложились в нем после разрыва с длинноногой красоткой Эсмеральдой. Хулио любил её страстно, до боли в груди. Он любил её, как верный пёс, а она ушла к другому. Эсмеральда сказала, что её красота ему не по зубам.  О разрыве она объявила ему в многолюдном торговом павильоне. Толпа зевак и покупателей медленно обходила их с разных сторон. Эсмеральда не хотела, чтобы Хулио устраивал сцену.  Хулио смотрел на свое недоделанное счастье в длинных изумрудных сережках и ничего не мог поделать. Эти серьги он подарил ей на день рождения. Хулио прекрасно помнил тот день. Она сказала ему, что лучше продаст душу дьяволу, чем поменяет его на другого. И что теперь?
                Эсмеральда сделала два шага назад и толпа проглотила её.
                Хулио остался стоять посреди павильона с открытым ртом. Его серые глаза не моргали. Неожиданно в них что-то треснуло и наружу вырвалась пустота.
                Это было первое серьезное потрясение в жизни Хулио. Оно было настолько сильным, что он не нашел сил для рыданий и проклятий. Хулио вообще продолжал жить, как жил раньше, но только без Эсмеральды. Однако в тот день в торговом павильоне в его голове что-то замкнулось.  Это замыкание на языке опытных психотерапевтов называлось синдромом Чучи. (Синдром Чучи – один из синдромов, связанный с подменой восприятия, названный в честь Николая Петровича Чучи, известного пионера в области психогенетики.  прим. автора) 
                Хулио не забыл Эсмеральду.  Она продолжала жить где-то на чердаке его памяти. Она что-то там делала, переставляла мебель, смеялась, но Хулио старался не обращать на неё внимания. Он запер её  на этом чердаке за плохое поведение.  Порой из чердака доносился жалобный голос  Эсмеральды и Хулио просил её не шуметь. Он обращался к ней вслух во время работы, но никакой Эсмеральды рядом не было и люди испуганно перешептывались за его спиной. 
                Так прошло полгода. Все это время Хулио жил в тумане забвения. Он был автоматом по прилеплению афиш, заведенным чтобы вставать в шесть утра и ложиться спать в полночь. Этот автомат клеил афишы,  ел, пил и сбрасывал переработанные продукты в унитаз. Ничего больше этот автомат не делал. Да для многих жителей Баракуда-сити большего и не требовалась.  Но Хулио стал автоматом не по своей воле. Просто его молодой организм еще не научился принимать удары судьбы. Он делал вид, что ничего не произошло, хотя в глубине душе понимал, что что-то не так. Семена гнева в его душе за полгода зацвели пёстрыми бутонами. Эти яркие терпкие цветы проникли в каждую клеточку его мозга, в каждый нерв на его пальце. Они сочились соком и источали желчь. В какой-то момент эти цветы пробрались и в его сердце. 
                Это случилось 6 июля 2085 года. Солнце  падало в горизонт.  Черные тени чудовищно расползались на восток. Карминовые призраки медленно умирали в темных переулках. Хулио находился недалеко от восточных доков, где река Лайм, окружавшая Баракуда-сити, приобретала цвет зеленой водоросли. Это была одна из самых старых частей города.  Трехэтажные кирпичные дома здесь лепились друг к другу как попало, выстраивая кривые запутанные улочки. Хулио брел, не глядя на дома. Он жил в Баракуда- сити с самого рождения и ноги сами вели его в нужном направлении к ближайшей станции метро.  Высокий, худощавый и костлявый Хулио издали походил на двуногого богомола. Этот богомол круглый год носил одни и те же джинсы с порванной майкой. За его спиной всегда был рюкзак с афишами.  У Хулио не было способностей к наукам. Школу он закончил кое-как. О том, чтобы учиться дальше, он даже не помышлял. За всю свою жизнь Хулио не прочел ни одной книжки.  Однако он был весьма эмоциональным малым.
                Невероятная сила чувствований к людям и вещам делала его эмпатиком.  Он мог часами наблюдать за полетом чайки, ощущая ветер на её крыльях. По крайней мере, так было до разрыва с Эсмеральдой. До того, как он стал автоматом по клеению афиш.
                Хулио брел к станции метро, глядя себе под ноги и ничего не замечая вокруг. Он чувствовал некоторое беспокойство, поскольку Эсмеральда на чердаке его памяти вот уже несколько минут ничего не говорила. Впервые за полгода она заткнулась.
              Тишина в голове заставила его остановиться. Хулио встал на тротуаре и огляделся, словно кого-то потерял.  В узкой улочке никого не было кроме него. По одной стороне тянулись грубые стены из самодельных кирпичей с чугунными балкончиками на третьих этажах. На другой стороне под соломенным навесом алела неоновая вывеска сирийской шашлычной.   С кирпичных стен на Хулио смотрели афиши с Авой Гаднер. Хулио повесил эти афиши на прошлой неделе, но только сейчас увидел невероятное сходство Авы с Эсмеральдой.
                Афишная Ава, воплотившая в себе призрак больного прошлого, проникла в подкорку мозга Хулио и заставила его сердце трепетать, словно птицу, застрявшую в печной трубе. Ава висела прямо за его спиной.  Еще пять Ав висело дальше. Еще семь остались позади . Авы были повсюду. Хулио с ужасом пошатнулся и попятился от той Авы, что спряталась за его спиной. Он пятился назад через дорогу по направлению к шашлычной, пока его нога не зацепилась за бордюр. Хулио упал, сильно ушиб себе копчик, но даже не почувствовал боли. Он сел на бордюр и сильно стиснул себе виски. Он зажмурил глаза. Прошлое возвращалась к нему. Её зеленые глаза, её лицо. Боже, её лицо.   
              Хулио закричал от той плотной волны слез, что душили его все эти полгода. Хулио не был силен в речах. Он редко говорил с людьми.  Из его рта полился поток душевной брани. Он называл Эсмеральду грязной мразью, потаскухой и снова мразью. Хулио был похож на человека с нервным срывом. Он повторил слово «мразь» раз двести, изредка приправляя его грубым эпитетом.  Хулио хотел умереть. Он только сейчас понял, что случилось. Его душа, простая, как монета в 25 центов, не умела желать чего-то большего, чем любви и жизни до старости с любимым человеком.  Хулио не умел вникать в сложные философские системы. Словно домашнее животное он с детства был приучен к тому, что делать нужно, а чего не нужно. 
             Нужно забыть, прошептал ему в ухо Бог. Но Хулио его не услышал.
             Он услышал глухой стон за спиной.  Хулио обернулся и решил, что ему показалось. Его глаза прочли неоновую вывеску над входом в шашлычную:
      
                «Только с ножа.»

             Из-за ширмы пробивался красноватый свет внутренних помещений.
             Глухой стон повторился. Хулио встал. Ему показалось, что он знает этот голос.
             Хулио раздвинул ширму и вошел внутрь. В шашлычной было несколько круглых столиков, барная стойка и ни одной живой души. Пахло жаренным мясом.
              Хулио подошел к стойке и прислушался.
              Стоны больше не повторялись.
- Эй – окликнул Хулио – Есть кто?
              В кухне громыхнула посуда и скоро из задних помещений выбежал низкий плотный мужичок с залысиной.
- Да, да – мужичок оскалил зубы в приветствии – Чем могу? 
              Хулио смотрел на белый грязный фартук мужичка. На фартуке были кровавые разводы. Кровь была и на руках мужичка. Он смотрел на Хулио и терпеливо ждал ответа. Тот же смотрел, как мужичок вытирает руки о край фартука.
- У вас все нормально? – наконец спросил Хулио, поднимая взгляд.
- Все отлично – кивнул мужичок- Будете кушать ?
              Хулио мог уйти, ведь было уже поздно, а рабочий день давно закончился. Но он остался из-за того стона, который показался ему таким знакомым.
- Я, пожалуй, возьму одну порцию шашлыка – сказал Хулио.
             Мужичок предложил Хулио присаживаться за свободный столик и снова исчез в кухонных помещениях. Там снова загромыхала посуда. Хулио сел на высокий табурет у стойки и огляделся. На стенах висели фотографии хозяина шашлычной. Хулио сразу признал в нем мужичка с залысиной.  На фотографиях мужичок был с разными женщинами. Все они были по-киношному красивыми. И в одной из них Хулио узнал Эсмеральду….            
                Хулио слез с табурета и подошел к стене с фотографией Эсмеральды. На пальце у неё было обручальное кольцо. Она выглядела счастливой. Её прихватывал за талию счастливый муж. Её счастье, пойманное на фотокарточку, резануло Хулио в сердечной мышце. Боль еще не вышла из него до конца, а слезы не успели засохнуть. Он поднес ладонь к её лицу за стеклом рамки и провел пальцем по её губам.
- Эсмеральда ..- прошептал он.
                В памяти пронеслось несколько десятков картинок Эсмеральды с ним вместе. На мосту Джексона, в кинотеатре, в лодочном парке. Хулио закрыл глаза, призывая темноту опустить шторы на глаза Мнемозины.
               Затем его взгляд переместился на другие фото. Там были другие женщины. И все они чем-то отличались от Эсмеральды. Туповатый мозг Хулио мучительно в продолжении нескольких минут искал эту разницу и наконец нашел. Над другими фотографиями висел клочок волос, а над фото Эсмеральды его не было.
              Хулио вернулся к стойке, бесшумно перекинул через неё свои ноги и опустился уже с той стороны. На нижней полке он увидел тесак для рубки мяса. Хулио взял тесак и прокрался за внутреннюю ширму.  В темноте коридора пахло сырой кровью. Чуть дальше в коридор лился тусклый свет из кухни. Прижимаясь спиной к стене, Хулио подобрался к этому свету и осторожно заглянул внутрь.  Он увидел горы жирной немытой посуды вдоль грязных стен. Два водопроводных крана, из которых в раковину стекала вода. Плита с огромным сковородами и чаном из которого вился душок. Огромный отсек холодильной камеры. Крюки с подвешенными освежеванными тушами животных. Стол посередине. На столе лежало человеческое тело. Лица он не видел, поскольку мужичок в фартуке склонился над телом и что-то там зашивал, вытягивая руку с ниткой сильно назад. Хулио увидел ногу с родимым пятном на лодыжке. Родимое пятно было в форме расплывчатого треугольника. Хулио знал, чья-то нога.
- Эй ! – окликнул мужичка Хулио.
                Он хотел в это «эй» вложить гнев, но вышло сухо и не уверенно. Впервые в жизни Хулио столкнулся с настоящим злом. Оказывается для неприкрытого живого зла в организме человека нет слез. Он больше не хотел называть Эсмеральду мразью. 
                Мужичок, колдующий над Эсмеральдой, замер. Прозвенела долга секунда. Хулио сжал рукоять тесака до белых полос в пальцах. Мужичок резко обернулся и метнул в Хулио кухонный нож для разделки рыб. Нож пробил плечо Хулио, но не то, которое нужно. Хулио метнул тесак в ответ. Острие лезвие врезалось по центру лба мужичка, разламывая его твердую кость и погружаясь во влажный мозг. Мужичок упал на колени и потом повалился на бок.
                Хулио вытащил нож из плеча, уронил его на пол. Затем подошел к разделочному столу. У Эсмеральды как попало были отрезаны волосы. У её головы лежал окровавленный нож, к которому прилипли несколько её локонов. Из рванной раны живота торчали кишки. Рядом на металлической посуде багровели ошметки плоти, которую хозяин шашлычной извлек для деликатесных блюд. Широко раскрытые глаза Эсмеральды узнали Хулио. Несколько раз она открыла рот, пытаясь произнести одно единственное слово. У неё это не получилось, но Хулио прочитал это слово по губам. Эсмеральда просила его об убийстве.
                Хулио смотрел на неё без стеснения. В нем смешалось сожаление, сострадание и понимание призрачности человеческой жизни. Он впервые видел её без масок. Такой, какой её сделала природа. Когда-то она разбила его сердце. Теперь же просит разбить его душу. И здесь, лёжа на столе, умирая, она вновь держала его сердце в своих ладонях.
                Он любил её больше жизни. Хулио наклонился над ней, взял нож, к которому прилипли её волосы. Он поцеловал её в губы, а затем одним быстрым движением перерезал ей горло.