Метрополитен. 19 13

Плохо все-таки, когда твоя Audi A6 находится в ремонте, а жене на работу позже, чем тебе. Достаточно неприятная ситуация. Маршрутки по утрам забиты и выход, чтобы вовремя добраться на работу, остается только один – поездка в метро. Я не ездил в метро около восьми лет. Последний раз был у меня еще, будучи студентом. Как давно это все-таки было. И ехать мне тогда предстояло по всей ветке. От начальной и до конечной станций. Почти двадцать минут. Как у Валеры Сюткина: «Эти сорок две минуты под землей. Туда-сюда. Сюда-туда. Эти сорок две минуты под землей я день за днем сложу в года». Только двадцать, а не сорок две, но смысл не меняется.

От перестановки слагаемых сумма не меняется.

После университета у меня осталась привычка – спать в общественном транспорте. Вот сел, положил сумку на колени, прислонил голову к окну и отправился в гости к Морфею. И как-то рефлекторно просыпаешься за пару остановок до своей цели прибытия. С годами эта привычка у меня не пропала. Вот и сейчас все так же. Знакомая дорога до станции. Не менее знакомые жетоны, турникет, эскалатор. Все точь-в-точь, как и восемь лет назад. Ничего не меняется. Да и что могло измениться?

Станция Юнгородок.
Юнгородок.
Городок.
Городок юных.
Юность. Молодой. Лихие девяностые. Поколение ненужных детей. Я рос без родителей. Нет, они у меня, конечно, были, но моим воспитанием они не занимались. Я был предоставлен самому себе. Родной дом мне заменил уют теплотрасс. Вместо цветного пластилина у меня были цветные целлофановые пакеты с черно-желтым тюбиком клея «момент». Пока вам читали сказки перед сном, я сжигал книжки с этими сказками в подвалах, чтобы хоть как-то согреться. Пост-советские рейверы. Если вы получали на завтрак от любящих вас мам манную кашу с сахаром и грушевым повидлом, то я давился жарёхой, чтобы хоть чуть-чуть отстраниться от того дерьма, в котором я рос.

Осторожно! Двери открываются.

Задремал.
Вагоны метро не изменились. Голубые с белыми полосами. Они мне напоминают растянутые банки из-под сгущенки. Внутри все по-прежнему. Исцарапанные окна, исписанные стенки, потрепанные временем сиденья.

Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция Кировская.
Вагон входит в тоннель, свет внутри вагона очень тусклый. В такой приятной полутьме я продолжаю дремать. После службы в армии во мне выработался и остался «рефлекс попугая». Если темно, то уже «отбой» и нужно спать. В вагоне тихо. Слышен только гул состава. Сквозь этот гул пробивается музыка.
Вспышки света.
Зелёные.
Красные.
Синие.
Дискотека.
Выпускные.
То время, когда мы ходили на танцы не для того, чтобы потанцевать, а чтобы подраться или снять какую-нибудь девочку на ночь.
То время, когда за углом школы мы пили Жигулёвское или Отвертку. Продавался раньше такой коктейль в алюминиевых банках. Водка с апельсиновым соком. 37,60 за банку. Отвертка была Ягуаром нашего времени.
Из динамиков радостно доносится: «Выпускные кончатся минетом. Просто такая сильная любовь. Ты еще не знаешь».
Знаю. Прекрасно знаю. Поэтому мой выпускной кончился не только минетом. Был необузданный жаркий секс на столе моего классного преподавателя. Её звали Мария. Последнее что я от неё услышал, были слова: «Милый, я хочу забеременеть от тебя, чтобы сделать аборт»
Станция Кировская. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Двери закрываются.
Следующая станция Безымянка.
Безымянка.
Безымянка.
Район у нас такой в городе. Не самый благоприятный. Помню, когда учились в ПТУ, то постоянно там вечера после учёбы проводили. Летние на лавочках, зимние в подъездах. Накурим и понеслась.
- Ты любишь Анжелу?
- Нет
- А что же ты с ней шляешься тогда?
-Да у неё сиськи заебатые, да и сосет она на отлично.
- Да ну нахуй?
- Бля буду.
- Ты кстати в курсе, что у неё скоро день рождения?
- Оп-па. Вот это да. Когда?
- Через пять дней. В субботу.
- А я все думал, про что она мне парила за эти выходные.
- Что подаришь?
- *** с розовым бантиком.
- А серьезно?
- Да хер его знает.
- Ну, думай быстрее. Пять дней осталось.
- Тихо! Ты слышал?
- Да это дверь входная.
- Да я не про то. Слышишь цокот копыт?
- Ага. Профурсеточка какая-то шландыляет.
- Спускаемся.
- Идет.

Пара пролетов вниз и судьбоносная встреча.

- Ай, милая красавица, постой. Дай-ка поглядеть на губы твои алые, да на щёки румяные. Какие сережки у тебя красивые. Золотые?

Итак, дорогие радиослушатели, вы прослушали увлекательную историю о том, как Анжела получила в подарок ко Дню Рождения серьги, а наш герой условный срок.

Станция Безымянка. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Двери закрываются.
Следующая станция Победа.
Победа.
Победа.
Победы.
- Сколько деду до победы?
- 75!
- Ой как ты сейчас не прав! Упор лёжа принять! Сто пятьдесят раз! За спецназ! Держи по рёбрам, сука! Не скули, тварь. Отжимайся. Двадцать два. Двадцать три. Эй, Рублёв, иди сюда.
- Товарищ младший сержант, не надо.
- Всмысле не надо? Надо! Еще как надо! Полтора принял. Полтора, сука, кому сказал! Ниже блять! Руки перед собой! Спина прямая, мудло! Вот и стой так.
- Да стою, стою. Не бейте только. До сих пор ребра сростаются.
- Да мне похуй на твои ребра. Кирюх, веди сюда этого пидараса Рибентропа. Красный мудила. Сейчас мы его будем технически выпрямлять.
- Сейчас, погоди. Найду его шконарь. Вот он как раз. Дружище Рибентроп, просыпайся. Пора на процедуры. Просовывай голову между шконок. Сейчас ты будешь нормальным. С правильной формой черепа.
Звонкий удар и….

Станция Победа. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно двери закрываются.
Следующая станция
Советская.
Советская.
Советских.
Союз Советских Социалистических Республик.
А раньше все было лучше. Тогда жили, а не проживали. И люди были полноценными, а не жалкие копии как сейчас. Они были живыми. По-настоящему живыми. Заинтересованными. Чтобы посмотреть телевизор они не шли в Эльдорадо или Техносилу чтобы купить его в рассрочку. Они просто делали его сами. Собирали телевизор по частям. Кто что принесет. Кто кинескоп, кто антенну, кто блок питания. Пару часов и вся компания конструкторов сидит у общего труда и смотрит ТВ-программы. И телевидение было не для тупоголовых, без всех этих бесконечных сериалов с Хорхе Хулио и Марией Гарсиас в главных ролях. Да и люди были покрепче. Закаленные. Зарядку по утрам делали. А сейчас одни рахитные. Полиэтиленовое поколение. Как так получилось, что из таких людей мы стали другими?

Станция Советская. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Двери закрываются.
Следующая станция Спортивная.
Спортивная.
Спортивная.
Спорт и я.
Со спортом я дружу. Спорт мой наркотик. С детства сижу на мяче. На каждый мой День Рождения мне дарили футбольный мяч просто потому, что предыдущий подаренный пришел в неисправное состояние. Я был одержим. Я гонял мяч с утра и до темна. Играли до тех пор, пока в потёмках уже было не разглядеть мяча. А вот когда темнело, начинались другие истории. Хотя речь не об этом. Помню, как пошел в стык с вратарем в борьбе за мяч. Ох, крови то было. Он пошел ногами вперед и я тоже, только на ногах у меня были колодки с металлическими шипами, а него обычные кеды. Итог предрешен. Рваная рана от колена до пояса. А драк то сколько было после матчей.
В нашем понимании это было нашим кровавым спортом.

Станция Спортивная. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Двери закрываются!
Следующая станция Гагаринская.
Гагаринская.
Гагаринская.
Гагарин я вас любила оооу лалалалай.
Гагарин- космонавт.
Выхожу в открытый космос. Merry Christmas.
Космос.
Звезды.
Эти звезды находятся на потолке моей палаты в лечебнице для сумасшедших. Да только я не такой. Просто наворотил дел и нужно было скрыться куда-нибудь по-быстрому. Выбирать особо не приходилось. Зато в палате уютно. По стенам ползает выключатель. Из окон струятся лучи разноцветных солнц. Тапочки скользят по полу и выскальзывают в коридор, где плитка на полу подсвечивается как танцпол на дискотеках восьмидесятых. Зеркало в сводной прострации медленно и тягуче стекает по стене. Умывальник улыбается мне. Его ручки крана - его глаза. Красный и синий. Синий и красный. На выбор. Красную таблеточку или синюю. Да только это не доктор Морфиус, а доктор Кащенко. И это его матрица а не моя. Галопередол  оказывает интересное воздействие. У психически больных он подавляет галлюцинации, а у здоровых людей он наоборот их вызывает и усиливает.

Станция Гагаринская. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Двери закрываются.
Следующая станция Московская.
Московская.
Московская.
Москвабад.
Москвавилон.
Я никогда его не забуду. Тот памятный выезд. Тяжело ли вам просто сорваться и уехать в другой город, бросив все? Мне нет. Я просто так поступил. Проверил. Удостоверился в себе. В кармане у меня был лишь нож, телефон и двадцать рублей на бутылку «Волжанки». До Москвы я добрался на «собаках». Но не в упряжке. И никак Царевич Иван на сером волке. Правда, я думаю, что царевич ахуел бы от того, что случилось с Москвой и, скорее всего, ускакал бы на своем сером средстве передвижения обратно в лес. Да поглубже. Но речь не об этом. Вы думаете тяжело жить в чужом незнакомом городе без средств? Чушь. Всегда можно адаптироваться. Вот и я освоился. Есть из мусорки всякие объедки я, конечно, не стал. Я стал воровать. Шоплифтер. Да и воровством бы я это не назвал. Робин Гуд же не вор. Просто честный разбойник. Забирал у зажиточных и раздавал нуждающимся. А я нуждался. Нуждался во многом, живя на чердаках и в заброшенных постройках. Я не жалуюсь. Просто мне нужно было время. Необходимо было обособиться от окружающего. Отделиться. Пожить своей головой. Независимо. Отшельником. Тедом Качинским. Взорвать свой мир. Тот, в котором у тебя есть все блага. В котором ты жил припеваючи и ни в чем не нуждался. Но при этом зависел от многого. Такая жизнь хороша для вас, но не для меня. Поэтому подключив детонатор я выставил на часовом механизме время в 1 секунду.

Станция Московская. Осторожно! Двери открываются.

Осторожно! Веки открываются.
Пробуждение.
И проснулся же за одну станцию до нужной.
Хотя бы её и не проспал бы.

Следующая станция Российская.
Конечная.
Конечная.
Конечная.
Это как финальная точка. Можно оглянуться и посмотреть чего я достиг. Чего добился. Американская мечта завершена. Мой сын. Мой дом. Моё дерево. Любящая меня жена, с которой я познакомился в социальной сети. Я не люблю знакомства в интернете. Я люблю свою жену. А она любит меня. А мы любим нашего сына. И он любит нас. Мы крепкая ячейка. Я занимаю высокий должностной пост на работе. У меня большой штат подчиненных. Они работают на меня. Я работаю для них. Мы все работаем ради чего-то. Просто кто-то мечтает о чем-либо, а кто-то ставит цель на достижение. Кто-то может. Кто-то нет. Вы бы могли представить, что у выходящего из метро человека в строгом деловом костюме c дипломатом в руке была такая тяжелая судьба? Лично я да. Потому что этот человек я.

Осторожно двери открываются. Конечная.