Лялькины рассказы. Ежопс

                Из серии: "Кое-что для души..."

                ЛЯЛЬКИНЫ РАССКАЗЫ. ЕЖОПС.

              Выпученные глаза лягушки вдруг втянулись и, скрывшись в глазницах черепной коробки, захлопнули жалюзи век. Складывалось впечатление, что, втянув глазные яблоки, склизкое земноводное пыталось протолкнуть внутрь как еду непереносимые и совершенно неудобоваримые переживания.

                - Опять эту несносную Лялю ведут гулять, – тоскливо подумала лягушка и схлопнулась с тиной, почти растворившись в мутных водах пруда.
 
                Лягушка была не совсем уверена, что мягкий ил спасет ее от домогательства пронырливой особи женского полу. И потому, оглядевшись вокруг, решила поднырнуть под корягу для надежности.  Чтобы даже по воздушным пузырям Ляля не смогла определить точного местонахождения бесхвостого земноводного.

                - Так, так, так... - оценила обстановку Ляля, выглядывая из целофанового пакета, в котором ее бережно несли из гостей опекуны и поручители. –Ни души. Похоже, все ушли на фронт. Ну и тоска... ну, и деревня Гадюкино... А это кто там еще? Кто такой непонятливый?

              Ляля напрягла зрение, включила на полную катушку свой слух и обоняние. Внизу, практически под ногами, копошились в пыли сизые толстые голуби.

              - Фи, куры мусорные, - брезгливо сморщила свой нос Ляля, который от мгновенной трансформации стал удивительно похож на расколотый грецкий орех, поражающий воображение количеством извилин и бороздок.

                - У-ум-на-я. Я! - сделала тут же вывод Ляля, словно увидев себя со стороны. Выход в «третью позицию» едва не стоил ей жизни. Она настолько увлеклась собой, что неосторожно свесилась головой слишком низко, отчего дымчатый бриллиант едва не слетел с ее лба.

                - Уф, обошлось... - довольно усмехнулась Ляля, вовремя подхваченная за шкирку сильной мужской рукой. Рука смешила своей потертой мохнатостью и толстыми короткими пальцами, властно мявшими ее нежную шкурку.

                - Эй! Ну, там, наверху - полегче. Вас что не учили как нужно обращаться с шиншилловыми шубками? – Ляля напряглась и засучила от нетерпения ногами.- Вся жизнь в кирзе, что ли??? Э-эй!

                Морда ее заострилась, насколько это возможно при абсолютно приплюснутом носе; глаза – пуговицы еще больше выкатились и остановились, зацепившись за щетку ресниц. Нос интенсивно работал по программе кундалини йоги: дыхание огня. Внезапно дыхание остановилось и замерло после короткого, но емкого выдоха. Глаза Ляли, похожие на желированный мармелад, колыхнулись в орбитах и мгновенно сфокусировались на предмете вожделения...

              Со стороны могло показаться, что она начала охоту за голубями.   

                * * *

                Охота
 
                Охота, конечно, для Лялиного благополучия не имела существенного значения. Но и не была занятием бестолковым. Поскольку лекций на тему: “Познай родной край “ - ей никто не читал, то, соответственно, познакомиться с внешним миром она могла исключительно за счет собственной инициативы и самодеятельности.

                Случай для встречи с иными представителями фауны подкрался незаметно сзади и гавкнул затейливым гавком ее приятеля Артура. Даже не гавкнул, а закатился в настоящей собачьей истерике по поводу трясущегося куста золотистой спиреи с нежными солнечными листиками и кокетливым названием “спирея принцессы”.

                А вот кокетничать-то с Лялей и не стоило. Любое кокетство она воспринимала исключительно как посягательство на собственную независимость и того хуже, как проявление грубой агрессии, что ведет к захвату территории. А уж своего цепкая, как пиранья, Ляля не отдаст ни за что. А что там, в кусте,“ что–то” явно принадлежало ей – Ляля знала точно и безапелляционно.

             "Что–то" там тряслось и пыхтело, раздражая собственнические инстинкты Ляли. Но если Ляля «тормозила» в своей раздраженности, что выражалось в монументальном наклоне головы резко вправо и остекленевшем ее взгляде вглубь куста, то у Артура, как настоящего бойцовского пса, проявилось в молниеносном броске. Броске, принесшем кобелю законное признание и полную пасть "чего–то". Это "чего–то" фырчало и дрыгалось.

              - Ой, что это? Что это? – зашлась в звонком лае Ляля, приставая к Артуру. Тот молчал и только напряженно сопел.

                Это совершенно не устраивало Лялю и заставляло ее подскакивать повыше, чтобы добраться до морды ее огромного друга. Каппучиновая шерстка ее элегантно встряхивалась при очередном прыжке в попытке заглянуть, как говорится, Артуру  прямо “в рот”.

                - Ну, покажи, покажи – неожиданно, по-щенячьи, затявкала Ляля, переходя на дурной фальцет и капризничая словно балованый ребенок.

                Артур сопел и молчал.

                Возня и лай привлекли внимание «тех, кто жил бок о бок» с Лялей и даже спал с нею вместе на прохладных сатиновых подушках. Порой Ляля даже разрешала людям пользоваться легкими как перышко синтепоновыми одеялами, жертвуя их в пользу человеческих тел.

                - Ой, смотрите, смотрите... ежик ушастый! Ой, какой он хорошенький!    
                - О - о - о, какой колюченький!

                - Ой – ей – ей... Еще письни от восторга на этот куст и скажи, что он твой!!! – скривила от недовольства пасть Ляля, скептично наблюдая восторги своей хозяйки.

                Конечно, Ляля, как всякая породистая собака, любила «эту восторженную хозяйскую  душу», но не настолько, чтобы  "что–то из куста"  досталось не ей, холеной домашней собачке, а той, что каждый день готовила для нее рис с тонкими морковными спиральками и пахучими фрикадельками.

                - Вот возьму и не буду завтра есть твой рис. – Мстительно подумала Ляля, дожевывая от расстройства травинку. - Побегаешь тогда: "Ах, Ляля ничего не ест... Доктора! Доктора..."

                - Лучше по–добру, по-здорову  отдай то, что из куста достала! Быстренько! -  егозила мопсиха.

              "Что–то из куста" оказалось ушастым ежиком и сейчас тихо сопело и тщетно пыталось спрятать нос в теплой нежной шерстке своего ежиного пузика.

              - Глянь на этого гимнаста, Ляля, – пригласила к общению хозяйка, осторожно держа в руках шар из иголок с пипкой носа и любопытными круглыми глазками величиною с булавочную головку.
 
              - Вот это гнучесть! Можно только позавидовать! Та-ко-е-е скручивание тела... Ежиная  йога... Фантастика!  Словно всего ежа, как в сетке, держит одна разветвленная мышца...  Ну такая, похожая на крону дерева...

              - Ну не мышца, положим, а скрученный корсет, как у тебя в постирочной после неловких опытов с деликатным бельем, - недовольно сморщила свой экзотический нос Ляля, отчего он окончательно стал похож на переспелый гриб – сморчок.

              - Да отстаньте же, отстаньте от него, негодники... - завопила вдруг хозяйка, неуклюже подбрасывая зверька вверх, отчего тот вдруг выгнулся мостиком и раскрылся нежным брюшком навстречу солнцу.

              Конечно, поймать его беззащитная женская рука уже не смогла. Инстинкт самосохранения пришел ей на выручку и собакам на радость. Рука резко взметнулась ввысь и зависла рядом с пухлыми губами, которые нежно обдували уколотые пальчики.
         
              Игольчатый шар почти поместился в судорожно раскрытой пасти... да, не Ляли, конечно, несмотря на ее акульи аппетиты. Пасть с раздутыми от восторга охоты ноздрями принадлежала Артуру. Красавцу махогонового окраса, урожденному шарпею, чьи предки не так давно по историческим меркам составляли свиту императорской охраны. Но поскольку императоры остались где-то в легендах Китая, то здесь, в стране березового ситца, шарпей осуществлял лишь охрану загородного дома на скоростной трассе, прозванной в народе президентской. В том самом доме, на идеальном ландшафте которого и рос тот самый куст спиреи принцессы, где и появился этот еж — самозванец.

              - Как я его припечатал!!! - довольно ухмыльнулся Артур, не выпуская добычу из пасти, которую он для надежности еще и притиснул зубами.
 
                Дурной  рев огласил окрестности: это «друг человека» визжал от неожиданности и боли, мотая из стороны в сторону брылями, отчего пасть его распахнулась и стала похожа на пустой чемодан.  Рядом с Артуром на траве лежал колючий шар со вздыбленными иголками.

              - Живая колючка... - Изумленно тявкнула Ляля и уселась на свою замечательную каппучиновую попку, подмяв идеальную баранку затейливо изогнутого хвостика. При этом задние лапки ее также удивленно развалились, явив миру нежное брюшко с аккуратной татуировкой. Несколько рядов неогрубелых еще сосцов нервно подрагивали.

              - Не двигайтесь, не двигайтесь. Я все улажу... Всех спасу... - звонко закричала младшая из «тех, кто жил рядом», внезапно появившаяся среди визжащих людей и их четвероногих друзей.
 
              - Ой – ей – ешеньки, какая самоотверженность, - пошутила Ляля, закатив свои мармеладные глаза куда–то в небесную даль и неловко попыталась собрать в кучку разъехавшиеся слегка кривоватые задние лапки. Лапки отцентрировались лишь в мокрой траве, запутавшись паралельно в пушистом пледике, которым ее прихватила заботливая хозяйка.

              Ляля почувствовала себя по меньшей мере сумкой Биркин от Гермес, которую с достоинством несла ее красивая (чего уж тут таить!) хозяйка:
             - Хорошо нам красавицам! - удовлетворенно подумала про себя Лялька и надменно махнула калачиком хвоста на прощание колючему клубку. – Прощай, чудище лесное... Как жаль, что мы так и не узнали друг друга...

                Лялины жеманства были прерваны одним неловким вопросом, который горошками выкатился из приоткрытой щели живой колючки: А ты, собственно, кто такая? Ты  сама-то кто?

              - Я - я – а – а...??? – донеслось из выпавшей на грудь челюсти Ляли. Доли секунды растворились в тишине, внезапно воцарившейся в районе желтолистой спиреи.

              - Я–то? – усмехнулась Ляля и холодно отчеканила, уставившись прямо в булавки чужих глаз. – Я, милый, не чета тебе! Я – Мопус Гриди Ядвига Суперстар, урожденная Клопсики – Мопсики!!!

                Тихий шелест восхищения пронесся по изумруду травы. Ни чего себе мопсики...

              -Мопус – жопус – пс - пс... - донеслось из листвы элеганса. И все завертели головами в поисках  источника  несомненного  хамства животного происхождения. Куст тряс листвой, но только не сверху – вниз, а совсем даже наоборот. Явно тот, кто посмел иметь собственное мнение по поводу Ляли, находился внизу и трясся теперь от страха наказания за крамолу, выпущенную на волю.

              - Ах ты, мерзавка, - надрывалась в естественном гневе Ляля, пытаясь вырваться на землю из душных родственных обьятий хозяйки, чтобы по меньшей мере просто поцарапать морду обидчику. А если повезет, то и укусить больно – больно. Долго – долго. Пока не разожмут ее железные челюсти и из них не вывалится бездыханное тело обидчика.

              - Ква – квадвига... Ква – ква – стар... - выплюнул кто–то что-то из куста красноствольного дерна элеганс и притворно, совсем ненатурально закашлялся. – Кхе – кхе... Привет честной компании...

              В  наземной части куста стояла, слегка покачиваясь, буро -  зеленая жаба с огромным ртом, набитым мухами, и таким же раздутым животом. Видно было, что она основательно подкрепилась.

              - Ну и... Чего тут такое происходит? Где ваши мопсики – жопсики? Чего уставились? Жабу не видали? – на этом речь слизистой кучки бородавок закончилась и все, невольно вовлеченные в это представление, слушатели смогли лишь услышать не остатки фраз, а мерное шлепанье скользких лап земноводного по направлению к пруду. – Видали ли, ли - ли вы... Чмяк – чмяк – чмяк...

                - Держите ее, - заверещала Ляля и попыталась совершить немыслимый кульбит из рук хозяйки. Та, словно бы и не слышала этого жабьего бреда, занятая рассуждениями на тему угощения ушастому пришельцу.

                - Да переключись же ты на настоящий момент, - гавкнул Артур, чем и привел в сознание обесилевшую от злости Лялю. – Тебя спрашивают, что лучше: молоко дольками или яблоко? В смысле: яблоко дольками или молоко?

                - Молоко – не раздумывая, сделала выбор Ляля, и обиженно уткнулась в грудь «той, что живет и спит с ней рядом».

                - Ладно - ладно, колючка, я на тебе отыграюсь. Ты во всем виновата, - пасть Ляли окончательно закрылась и только уголек носа очаровательно шевелил тонкими антеннками ее многочисленных усов.

                Продолжение следует...