Рассеянный вор - Глава 4

Глава 4

– Ну, что, герой-любовник, давай, оправдывайся! Я тебя внимательно слушаю, – ровным и чуть насмешливым голосом заявил мэр, как только девушка скрылась за дверью.
– В каком смысле «оправдывайся», Олег Евсеевич? – не разобрал интонацию шефа Игорь.
– А в самом прямом! На кой ляд тебе, фармазону необъезженному, весь этот спектакль понадобился?
– Какой спектакль?! – ещё больше удивился Игорь.
– Слушай, Чевелихин, ты меня не заводи! А то, не ровён час, дам тебе под зад коленом, и покатишься ты у меня колбаской по Малой Спасской… Тебе хоть известно, придурок, с чьей дочкой ты в лесу миловался?
– Я попрошу вас выбирать выражения, Олег Евсеевич! Во-первых, я ни с кем не миловался; во-вторых, в лес мы пошли по вашей личной просьбе; а в-третьих, ещё не известно, как бы отнёсся генерал Соломихин ко всем вашим пятничным букетикам, золотым побрякушкам и флаконам с духами по штуке евро за каждый.
– Ах ты, щенок! Я ведь с тобой, гадёныш, миндальничать не стану. Завтра же заявление у меня напишешь, и в двадцать четыре часа вылетишь из моего района как пробка из бутылки!
– Олег Евсеевич, да что случилось? – немного опешил от такого стихийного проявления эмоций Игорь. – Мы с Алиной живы, здоровы. Больше никто не пострадал…
– Ты, я вижу, и впрямь идиот... – сказал Ковылкин, немного смягчившись. – Соломихин всё оцепление в восточной зоне с КПП снял, чтобы они лес вокруг Совиного озера прочёсывали. А Толкунец и я областную ментуру на дело выгнали и ещё кое-какие «спецподразделения».
– Да уж… Один из ваших милых «спецотрядов» нас в Талгудино и нашёл. Только меня они, по-моему, хотели там оставить, на вечное хранение.
– Жалко, что не оставили!
– Олег Евсеевич, да не покушаюсь я никоим образом на ваши с Алиной взаимоотношения.
– Ещё бы ты покушался, сопляк! Выкладывай живо, что там, в лесу, между вами происходило?
Игорь стал в деталях объяснять, каким образом они не смогли найти Совиное озеро после битвы с диким зайцем и встречи с огромной жабой на болоте, но здесь Ковылкин нервно перебил его:
– Давай сразу к делу, Чевелихин! Как вы оказались в Талгудино и чем занимались там целые сутки?
– Мы пришли туда только под утро, – виновато сознался Игорь. – Один мужик из тамошних фермеров устроил нас на ночлег.
– То есть, как «под утро»? – заулыбался мэр, всем своим ехидством показывая крайнюю степень недоверия. – Ты чего меня разводишь, пацан?
– Не верите мне, спросите у Алины. В Талгудино, кстати, ещё пять свидетелей есть.
Игорь рассказал Ковылкину про многочасовые плутания по лесу, про змею, чуть не придушившую Алину, про ежей, про упавшую берёзу, про снег и кругомыльню, про Алинины обмороки. И после того, как он вкратце описал тёплый приём, оказанный им у Силантича, с дальнейшей перебазировкой к Интелу на постой, Ковылкин вдруг не на шутку посерьезнел.
– Извини, Игорёк! Я был не в курсе… – поменял он гнев на милость.
– Да будет вам, Олег Евсеевич, дело-то ведь житейское.
Поболтав ещё минут пять о том о сём, мэр и его верный слуга чинно простились. Выйдя из Тихвинского Дома, Игорь мигом нашёл свой Авенсис, заботливо припаркованный коллегами на заднем дворе, уселся за руль и, не мешкая, поехал домой.
Закусив тем, что смог обнаружить в холодильнике, он вознамерился, было, смотаться на квартиру к бывшей жене, чтобы забрать дочку на пару часиков, но его намерение опередил неожиданный телефонный звонок.
– Игорь Евгеньевич? – спросила холодная трубка. – Невнятный беспокоит.
– Слушаю, товарищ майор.
– Как у вас в данный момент со свободным временем, Игорь Евгеньевич? Есть у меня к вам небольшой разговорчик.
– Вы хотите, как всегда, на нейтральной территории? Или…
– Лучше на нейтральной, если не возражаете. Я через двадцать минут буду сидеть в пивном ресторане «Меч Тамплиера». Это совсем недалеко от вашего дома. Сможете подойти?
– Смогу.
– Ну, вот и замечательно! Тогда до встречи.
Майор ФСБ Павел Андреевич Невнятный появился в Слепурине буквально через несколько дней после начала климатической аномалии. Он был опытным «разведчиком», можно сказать, матёрым волком, до этого прекрасно зарекомендовавшим себя на других тяжёлых и ответственных участках страны. В Конторе Невнятный был на особом счету.
У Толкунца в области давно уже сидели шишки и поважнее, но что такое область и все её дела по сравнению с бешеным климатом, свихнувшимися растениями и дикими мутантами? Здесь, на территории ВКД, Невнятный был первым действующим агентом, успевшим в считанные недели собрать максимум информации о феномене и его возможных источниках, а также завербовать неплохую команду «добровольных» сексотов в ключевых организациях города.
Самым важным объектом наблюдения Конторы являлась, конечно же, городская власть, и Игорь Чевелихин оказался главным тузом в колоде ушлого майора и его главной гордостью. Уламывать помощника мэра по экономическим вопросам, как это ни странно, долго не пришлось. Для начала вспомнили кое-какие давние армейские грешки, потом медленно, но верно подобрались к Лондонской бизнес-школе, поговорили о весьма странных контактах русского школяра в столице туманного Альбиона. И через пару часов болезненных реминисценций клиент был готов.
– Обременительной моя служба для вас не будет, – заверил его тогда Невнятный. – Возможно даже, что вы, как добрый и честный гражданин, станете выполнять её с удовольствием.
Игорь был обязан докладывать Конторе обо всех разговорах, которые ведутся в мэрии по поводу феномена, особенно если в процессе оных намечаются какие-либо действия или передаётся ценная информация. В знак великой дружбы и личного доверия Невнятный открыл своему главному стукачу имя такого же внештатного сотрудника, работавшего в стане Толкунца. О «гордой» миссии этого человека, кроме самих фээсбэшников, не знала ни одна живая душа. У Игоря никаких тайных и явных сношений с привилегированным сикофантом, впрочем, тоже не было. Круг его фискальских забот вполне ограничивался Тихвинским Домом.
Невнятный был прав – в том смысле, что бремя постыдных обязанностей Игоря оказалось, на поверку, вполне терпимым. О климатической аномалии в ведомстве Ковылкина судачили, конечно же, все, кому не лень, но девяносто девять процентов сплетен, передаваемых из уст в уста, являлись полной галиматьёй. Да и откуда, вообще, могли знать сотрудники мэрии что-либо серьёзное о загадочном феномене, если подобной информации не было ни у армии, ни у ФСБ, ни у губернатора, ни у учёных.
В ходе долгого общения с Невнятным Игорь выяснил, что Конторе давно уже известно, за счёт каких «социальных программ» личное благосостояние слепуринского мэра существенно поправилось за годы его пребывания на ответственном посту. Дело в том, что культурно образованный шеф Игоря очень неплохо нажился в своё время на торговле федеральными землями, отдавая их за огромные взятки под строительство коттеджных посёлков и модных гипермаркетов. А с возникновением КА у него появился новый источник доходов: губерния наложила серьёзные ограничения на вывоз дешёвой сельхозпродукции из трансформзоны, а также на въезд туристов, которые, естественно, можно было «ослабить» для некоторых уважаемых людей за достойную плату. Ведь большая часть КА-территории по-прежнему находилась в Слепуринском районе, то есть, под его, Ковылкина, непосредственным наблюдением. Так что, вовремя поделившись с губернатором, он всегда мог оставить себе приличный лакомый куш. На факт существования подобной коммерции ФСБ, впрочем, было ровным счётом наплевать, они даже в областную прокуратуру никаких сведений по этому поводу не передавали. А вот по тем моментам, которые действительно интересовали Контору, особой помощи ни от Игоря, ни от других сексотов органы так до сих пор и не получили.

– Игорь Евгеньевич, вы не представляете себе, как я рад видеть вас целым и невредимым! – засиял широкой, театральной улыбкой майор Невнятный, едва только Игорь вошёл в отдельную ложу ресторана, куда его заботливо проводил худой и высокий официант.
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Ну, что вы, Игорь Евгеньевич! Зачем все эти формальности? Сегодня же выходной. Или вы считаете, что мы с вами его не заработали?..
Невнятный был на сей раз действительно одет как-то чересчур по-домашнему: синие, неформальные джинсы с избытком карманов, клетчатая рубашка, лёгкий, бежевый свитер. Ни дать ни взять, потомственный бюргер, знаток и ценитель хорошего пива. Его чистое, абсолютно не примечательное малороссийское лицо светилось неизбывной радостью и характерным для анонимных алкоголиков нежным покоем.
Игорь обошёл длинный стол по периметру, молча сел на деревянную лавку, сбоку от майора, и выжидательно посмотрел на его модный японский хронометр.
– Не тушуйтесь, Игорь Евгеньевич! Я уже заказал нам по кружечке светлого нефильтрованного и кое-что из закусок. Или вы тёмное предпочитаете?
– Я предпочитаю свежее и вкусное, Павел Андреевич.
– Ну, тогда вы адресом не ошиблись! «Меч тамплиера» – лучшее заведение в городе по данному профилю. Своя пивоварня, аутентичные немецкие рецепты. Недавно владельцы бара на местный ячмень перешли, однодневный. Так вот, с их стороны, это был очень грамотный ход: себестоимость продукта значительно снизилась, а качество пива только в гору пошло… Не знаю, как вы, Игорь Евгеньевич, а я здесь часто бываю.
– Товарищ майор, давайте лучше сразу к делу. А то у меня времени сегодня в обрез.
Словно отвечая на эвфемистическое сетование по поводу нехватки времени, в ложу чинно вошёл нарядный, как выставочная матрёшка, официант. После того, как он неспешно разгрузил свой тяжёлый поднос и откланялся, майор Невнятный решил-таки ответить на более чем прозрачный намёк своего грубоватого визави:
– Что ж, к делу, так к делу, Игорь Евгеньевич. Но вы всё же угощайтесь, не обижайте старого друга!
Молодой человек неохотно поднял свою кружку и сделал медленный, безразличный глоток.
– Повод для встречи был у меня самый обыкновенный, – продолжил, ничуть не смутившись, майор. – Хотел услышать «из первых уст» о том, как губернская компания отдохнула на Совином озере. Ну, и заодно потолковать о вашей столь неожиданной газетной славе.
Игорь с чувством рассказал Невнятному о браконьерской ловле говорух и светлянок, об участии в пикнике целой когорты полутеневых бизнесменов, с которыми Толкунец охотно имеет дело, о пьяных выходках самого губернатора, но фээсбэшнику вся эта скучная канитель была совершенно до лампочки.
– Неужели в такой огромной тусовке ни один божий человечек за целый день ни разу не обмолвился о нашем с вами любимом предмете?
– Подслушивать каждого человека у меня возможности не было, товарищ майор. Хотя, если говорить начистоту, я уже давно пришёл к мысли, что, кроме вашей Конторы, ну, и, может быть, учёных, никому до этого пресловутого источника КА и дела-то нет. А уж меньше всего, поверьте, волнуются по данному поводу Толкунец и его бизнесмены. Для людей такого посола главное – чтобы этот источник, не дай Бог, медным тазом в один прекрасный день не накрылся. А кто там или что погодой в кольце управляет, какая им, в сущности, разница?
– Ну, хорошо, – дипломатично ответил Невнятный. – Давайте, в таком случае, поговорим немного о ваших личных подвигах, Игорь Евгеньевич. Вы ведь в курсе, чья дочь захотела пойти с вами вчера на лесную прогулку? И догадываетесь, наверное, что вам запросто могли бы открутить голову, случись что-нибудь непредвиденное и трагическое с этой славной девушкой? Я понимаю, конечно: молодому мужчине трудно устоять перед такой красотой. Но в сложившихся обстоятельствах я бы на вашем месте…
– Ни черта вы не понимаете, товарищ майор! – заявил Игорь жёстким, презрительным голосом.
На лице у Невнятного тут же прорисовалась довольная, по-отечески снисходительная улыбка.
– Выкладывайте тогда всё по порядку, – сказал он мягко, но требовательно. – А то я и впрямь неадекватное мнение о вас могу составить …
Всю лесную эпопею майор выслушал, не перебивая и глядя на молодого человека с явным, уважительным интересом. А когда Игорь плавно перешёл к талгудинской концовке, он вдруг оживился:
– Кто, вы говорите, был в гостях у этого вашего Силантича?
– Двое местных парней лет по тридцать с небольшим каждому, Виктор и Григорий – фамилий, извините, не спрашивал. И ещё один мужчина среднего возраста – мы у него ночевали потом, зовут Дмитрий Исаакович Федоренко. Тамошний интеллигент, из бывших учёных. Ещё до возникновения аномалии стал фермером, чем сейчас и живёт, а на досуге картины пишет.
– Вот оно, значит, как… – задумчиво произнёс Невнятный. – И какими же делами эта бравая компания занималась перед тем, как вы явились к ним под утро?
– Да какими делами могут заниматься четыре мужика в деревне, если под одной крышей соберутся? Водку жрали, конечно. Вернее, самогонку из пшеницы-однодневки. Хотели ночью на «промысел» идти, да вот с погодой осечка вышла.
– Колхозный урожай думали апроприировать или в лесу чем поживиться?
– Они мне не докладывали, гражданин начальник. Но, в любом случае, вас ведь такие мелочи не интересуют…
– Вы правы, Игорь Евгеньевич. Мелкие хищения государственной и частной собственности – это не наша компетенция.
Присутствие ФСБ на КА-территории обуславливалось, главным образом, стратегической важностью этого участка страны, а та, в свою очередь, определялась целым набором факторов. Во-первых, из-за невероятно высокой производительности сельскохозяйственных угодий цены на основные продукты питания здесь снизились в три-четыре раза, и область за какую-то пару месяцев превратилась в мощного экспортёра. Во-вторых, в результате мутации в озёрах появились уникальные виды рыб, а в лесах – млекопитающие и птицы, которые сразу же были занесены в Красную Книгу, и любой экземпляр подобной живности стоил бешенных денег. В-третьих, многие лесные и луговые растения приобрели в результате трансформации необыкновенные целебные свойства; местным жителям сразу же запретили их собирать, наладили промышленный вывоз, от которого область получала весьма солидный доход. В-четвёртых, КА-территория стала мощной «плантацией» наркотических трав и галлюциногенных грибов, что естественным образом увеличило интерес к ней со стороны криминальных элементов и обеспечило дополнительную, весьма активную, циркуляцию чёрного капитала.
Практически с первых же дней существования КА началась тихая миграция населения из внешних регионов в трансформзону. Очень быстро набух политический ажиотаж, и стали выдумываться протекционистские меры. Военные шишки моментально ввели сюда ограниченный контингент – несколько мобильных подразделений, разбросанных по периметру зоны и перемещающихся вслед за его движением. А для местных жителей изобрели дополнительные пометки в паспорте, оговорили их законные привилегии, в то время как «внешники» получали возможность проникать в трансформ-зону только по спецразрешениям.
Не прошло и нескольких месяцев с момента возникновения аномалии, как здесь, непонятно по какому поводу, вдруг начали открываться льготные санатории для политиков, звёзд эстрады и миллионеров-романтиков. Ежедневно меняющийся климат и диковинная живая природа стали для них чем-то вроде эксклюзивного Диснейленда, и такое их восприятие ситуации грех было не поставить на коммерческую основу.
Среди народа, настроенного на элитную изоляцию, ходили разговоры о необходимости суверенитета. По их словам, «в КА пёрло слишком много халявщиков».
Сибиряки сетовали на то, что кольцо ВКД скорее дойдёт до Польши и Балтии, чем до них. А тёмные люди в области даже собирали подписи под воззванием: «Не пропустим благодать в Евросоюз!».
Когда разгорелась международная шумиха, на территорию стали проникать спецагенты западных секретных служб. Иностранным журналистам въезд сюда был строго запрещён. Только в исключительных случаях их под конвоем допускали в Слепурин и более-менее крупные посёлки района, обязательно с предписанием закончить все дела  и убраться из кольца в течение 12 часов (по спецдоговорённости с Наблюдательным Советом при президенте России – в течение 24 часов).
На Западе явление освещалось как секретная разработка русских учёных, которая ставит под угрозу всю мировую экономику. С орбиты за территорией вели пристальное наблюдение три вражеских спутника, но в эпицентре, кроме маленькой группки неизвестно что там делающих людей и нескольких единиц странной техники, ничего интересного они так и не обнаружили.
Секретная исследовательская группа от Академии Наук, которую наблюдали спутники, денно и нощно вела поиски источника катаклизма. Однако все её старания до настоящего времени никаких реальных плодов пока что не принесли.
Одним словом, забот у контрразведчиков было более чем достаточно. Невнятный же и все его люди специально находились в кольце ВКД, чтобы, параллельно с учёными, как можно скорее найти источник климатической аномалии – на тот случай, конечно, если этот источник всё-таки имел земное происхождение.
– Не видать вам здесь второй звёздочки, товарищ майор! – соболезнующе посмотрел на фээсбэшника Игорь. – Зря только воду в ступе толчёте, да людей напрягаете.
– Поживём-увидим… – сказал Невнятный с лукавой хитринкой в глазах. – Вы-то сами, Игорь Евгеньевич, неужели инопланетянам всё эту чехарду с климатом приписываете?
– Не знаю, Павел Андреевич. Хотя, если бы ваши люди действительно нашли тех, кто управляет погодой у нас в районе, и ими оказались бы американцы, я бы очень сильно удивился…
– Хотите сказать, что это дело рук наших с вами соотечественников?
– Боже упаси!
– Тогда кого же? Немцев, французов, англичан, китайцев или японцев?
– Приземлённо мыслите, товарищ майор. Поэтому и усилия ваши никакого результата пока не приносят. Я вам, конечно, не судья, но, на мой взгляд, шире на проблему надо смотреть.
– «Шире» – это как?
– Вы ищете ответа на вопрос «кто?», а мне кажется, правильнее было бы сначала ответить на вопрос «зачем?», «с какой целью?»…
– А вы, однако, философ, Игорь Евгеньевич. Сколько с вами общаюсь, но каждый раз вы меня чем-нибудь удивляете…
– C’est la vie, товарищ майор. Не хочу показаться бестактным, но, если у вас ничего срочного ко мне больше нет, я предпочёл бы откланяться.
Невнятный сделал вид, что обиделся, но задерживать молодого человека не стал.

Выйдя из ресторана, Игорь с наслаждением вдохнул чистый, морозный воздух, и неторопливо пошёл по Тихвинке в сторону дома.
«Как всё-таки удивительно устроен человек! – размышлял он на ходу. – Ещё суток не прошло с тех пор, как я чуть не погиб от внезапно наступившей зимы, а теперь мне даже приятно глядеть на заснеженные улицы и слышать этот хруст под ногами…».
– Игорь! – неожиданно окликнул его кто-то со спины, когда он проходил мимо слепуринского игрового комплекса.
Обернувшись на голос, он с удивлением обнаружил весёлую физиономию Кубинца в пяти метрах от себя, топтавшегося на тротуаре вместе с какой-то симпатичной девушкой. Витька был одет в короткий, молодёжный пуховик зелёного цвета и приличные, судя по всему, недешёвые брюки. На девушке красовалась модная шубка из чего-то пушистого и благородного, а вот ноги её, если не считать капроновых чулок, были полностью открыты для обозрения.
– Витька?– изумился Игорь. - Какими судьбами?
– Да вот, приехали к вам в город «деньгами сорить». У нас в Талгудино, сам понимаешь, размах не тот, – засмеялся Кубинец. – Кстати, это Наташа, моя подруга.
– Очень приятно! – сказал Игорь и, посмотрев на девушку, приветливо улыбнулся.
– А это тот самый молодой человек, про которого я тебе сегодня рассказывал, – добавил Кубинец, обратившись уже к своей спутнице.
Девушка зачаровано поглядела на новую талгудинскую легенду.
– Я, что, становлюсь героем местного фольклора? – немного жеманничая, поинтересовался Игорь.
–  Героем женских фантазий о прекрасных и отважных принцах – наверное, да… – кокетливо заулыбалась девушка.
– Э-э-э! – в шутку одёрнул её Витька. – Ты смотри, принцесса, а то дофантазируешься у меня!
Девушка и Игорь засмеялись, а Кубинец вытащил из кармана пакетик с махоркой, бумагу и начал прямо на весу крутить «козью ножку».
– Может, составишь нам компанию? – спросил он вежливо, но не вполне искренне.
– Не, Вить, сегодня не могу.
Игорь озабочено поглядел на часы.
– Жаль… – сказала Наташа. – Мы тут решили в казино немного денег спустить, а потом собираемся выпить в баре и отправиться на дискотеку.
– Что, крупную сумму в лотерею выиграли?
– Да нет, мотаем пока свои, «промысловые», – ответил Кубинец. – А в лотерею нам почему-то не везёт. Какую погоду не загадаем, всё ошибаемся.
Предприимчивые люди недавно открыли в Слепурине новый вид тотализатора – погодные ставки: на завтра, на послезавтра, на три дня вперёд, на неделю, на месяц и так далее. Человек покупал лотерейный билет соответствующего достоинства (то есть, временного промежутка) и мог по своему усмотрению вставлять в свободные поля напротив каждой будущей даты одно из трёх значений: «Л», «З», «ВО». Что означало: «лето», «зима», «весна-осень». В билетах, покрывающих более одного дня, имелась возможность делать ставки не на все фигурирующие даты, а только на те, которые покупатель желал использовать для проверки своего везения. Общая стоимость лота подсчитывалась затем комбинаторным методом по количеству сделанных ставок. Одна копия заполненного билета выдавалась на руки, а другая оставалась на хранении у хозяев лотереи. Выигрыш можно было получать за каждый угаданный день, или же за всю выборку сразу, в любом почтовом отделении района.
– Что, вообще ни разу не угадывали? – спросил Игорь участливым тоном.
– Нет, почему? На отдельных датах, конечно, бывали попадания. Но в сумме цена билета всегда оказывалась выше.
– Логично: если бы все платили меньше, чем получали от лотереи, хозяева тотализатора давно бы уже разорились.
– Ну, это само собой, конечно. Но ведь соблазнительно, чёрт возьми! Один день угадаешь – штука, два дня – пять, неделю – машина, месяц – трёхкомнатная квартира.
– Вить, вероятность угадывания месяца – один разделить на три в тридцатой степени. Ты знаешь, сколько это будет?
– Сколько?
– Что-то порядка одного шанса из единицы с пятнадцатью нулями. Даже если в лотерее будет участвовать всё население земного шара, эту самую трёхкомнатную квартиру кто-то один из них выиграет только после того, как каждый поставит на месяц по миллиарду раз.
Витька на секунду задумался.
– Мы, в принципе, больше, чем на неделю никогда не играли. Полностью заполненный месячный билет – он ведь три штуки евро стоит.
– Не играли и правильно делали! Берите всегда однодневные билеты – они самые «честные»… Ну, ладно, ребята, мне пора. Желаю вам удачно провести время. Я, кстати, Дмитрию Исааковичу свой телефон оставил. Звоните. Как-нибудь ещё погуляем.
– Хорошо. Ты тоже не пропадай! Вот, держи телефончик, это мой сотовый. Набирай, если что.
Кубинец с девушкой направились ко входу в игровой павильон, а Игорь продолжил свой путь домой.
Звонить Веронике было теперь уже совсем поздно. «Может, на неделе как-нибудь вырвусь», – успокоил он себя, после чего приготовил ужин и, сев от нечего делать на кушетку, включил телевизор.
По местным новостям сообщали, что пропавшие в субботу сотрудники слепуринской администрации благополучно нашлись, и их жизням, равно как и здоровью, ничего не угрожает. Ковылкин после встречи с Игорем успел, оказывается, дать интервью телевизионщикам, в котором весьма авантажно расписывал необыкновенный героизм своего помощника по экономическим вопросам и высказывал крепкую уверенность в том, что «с такими кадрами, даже в нынешнее, нелёгкое время, все потенциальные трудности нашему району обязательно удастся преодолеть».
Усмехнувшись, Игорь щёлкнул пультом, и ковылкинская физиономия на экране сменилась грохочущей батальной сценой. По одному из центральных каналов показывали новый военный фильм, в котором больший упор делался почему-то не на схватку с фашистами, а на то, как штрафбатовцев поили наркомовским спиртом перед атакой и гнали на минное поле. Когда в дыму сражения у кого-то нервы всё-таки не выдерживали и человек делал несколько шагов назад, его убивали засевшие в окопах стрелки, которыми командовал офицер-особист.
– Да уж, с такой идеологией наша страна точно все трудности преодолеет, – сказал он вслух, но мысль закончить не успел: в прихожей зазвонил телефон.
– Алло, Игорь? – спросил немного волнующийся, молодой женский голос в трубке. – Это Алина. Заранее извиняюсь, но я выпросила у Тереньтича ваш домашний номер. Хотела узнать, как вы себя чувствуете…