Рассеянный вор - Глава 9

Глава 9

– Игорь Евгеньевич? – вежливо спросила трубка голосом майора Невнятного.
– Да, Павел Андреевич, – спокойно ответил Игорь.
– Уж и не знаю, ругать ли мне вас за вашу бессмысленную импровизацию или хвалить за неожиданное благоразумие.
– Можете сразу переходить к делу. Только сначала один вопрос: как вы узнали?
– Помилуйте, Игорь Евгеньевич. Уж вы-то, с вашим опытом, могли бы догадаться, что в таких популярных местах, как «Весёлый Роджер», обязательно должны работать наши сотрудники. В маленьком городе легко держать всё под контролем.
Невнятный прокашлялся.
– Но это я говорю вам, конечно же, не затем, чтобы вас напугать. Вы дороги мне как коллега и как очень ценный работник. Если вас вдруг не станет, я буду в числе тех, для кого ваша смерть окажется большой потерей.
– Но сами же вы не будете на меня стучать, Павел Андреевич, – цинично ответил ему Игорь. – Или вы так же, как и мэр, успели втюриться в Алину Данаеву?
Невнятный добродушно засмеялся.
– Эх, Игорь Евгеньевич, мне ли вам говорить, что, кроме наших людей, в публичных заведениях бывают также и негласные «помощники» господина Ковылкина, этакие «чуткие доброжелатели», которые сочтут за большую честь оказать мэру пустяковую информационную услугу. Я, к примеру, не могу гарантировать, что ваша выходка с поцелуем не будет чревата для вас определёнными последствиями. Наш коллега из «Весёлого Роджера», к счастью, не заметил в ресторане никого из близких друзей Ковылкина, но как знать. Даже мы не обладаем полным списком его товарищей и знакомых.
– Что вы хотите от меня, Павел Андреевич?
– Я не могу вам приказывать, Игорь Евгеньевич. Это дело, так сказать, вашего личного усмотрения. Но, в качестве доброго совета, ещё раз хочу повторить: какие бы меры предосторожности вы не принимали, Ковылкину рано или поздно доложат, о том, что происходит между вами и Данаевой. И тогда…
– И тогда он свернёт мне шею, вы это хотите сказать?
– Игорь Евгеньевич, вы знаете мэра лучше меня. Если вас просто убьют и больше ничего не произойдёт, это будет весьма удачным исходом для вас и ваших близких. Но, в любом случае, Ковылкин добьётся своего: Алина станет его любовницей. Мне не меньше вашего жаль девчонку, но она слишком молода и слишком малоопытна, чтобы противостоять такой силе как наш мэр.
– Что за ерунду вы несёте, Павел Андреевич! Ковылкин, безусловно, очень сильный и очень коварный человек, но сделать конкубину из дочери генерала Соломихина, которой он, к тому же, совершенно безразличен, не под силу даже ему.
– Мало вы разбираетесь в политике и в женской психологии, Игорь Евгеньевич, если искренне так считаете. А вот Ковылкин, в отличии от вас, знает и то и другое очень хорошо. Если бы не вы, холодное отношение Алины к мэру уже начало бы меняться.
«Тоже мне, знаток женских душ», – подумал Игорь.
– Ладно, Павел Андреевич, – сказал он вслух. – Мне неохота с вами спорить. Я всё равно буду поступать так, как считаю нужным. Если моё чутьё не подводило меня на войне, не подведёт и в этой ситуации.
– Дай Бог, Игорь Евгеньевич. Но вспомните Лондон…
«Вот скотина!» – промелькнуло у Игоря в голове.
– Если бы не наши ребята из внешней разведки, вы бы уже давно кормили червей. Вам не везёт с женщинами. Вы всегда влюбляетесь в тех, кто приносит вам несчастье. Мистики говорят, что это карма: одна и та же ситуация повторяется в разных вариантах, пока человек не выйдет из замкнутого круга.
– А вы, стало быть, не брезгуете мистикой, товарищ майор. Что ж, очень современно! Пытаетесь идти в ногу со временем?.. Вы меня извините, ради Бога, но я уже подъехал к дому. Если у вас нет ко мне никаких срочных дел, я, с вашего позволения, откланяюсь.
– Всего вам хорошего, Игорь Евгеньевич. Теперь и мне придётся надеяться, что ваше чутьё, как вы говорите, вас не подведёт.
Напоминание о Лондоне было весьма неприятным.
После увольнения из армии Игорь решил круто изменить свою жизнь и при поддержке богатых друзей уехал в Англию учиться на менеджера. Способности к точным наукам он демонстрировал, еще будучи школьником и студентом военного училища, а в новой России успешно применять их можно было теперь только в экономической сфере.
Случилось так, что во время учёбы Игоря в Лондонской бизнес-школе, на него вышла Британская разведка. Кое-какие чеченские подвиги молодого капитана были им известны, равно как и его, мягко говоря, свободный образ мысли. В длинном списке потенциальных объектов вербовки он числился одним из первых.
Как будто бы случайно Игорь познакомился в те дни со сногсшибательной англичанкой, и у них завязался бурный роман. Всё бы ничего, но красивую шпионку Игорь раскусил ещё на первом свидании, хотя вида в тот вечер не подал. Англичанка действительно понравилась ему, и поскольку на разного рода политические игры он всегда плевал с высокой колокольни, её штатную миссию он решил просто игнорировать. Самое смешное заключалось в том, что бывалая шпионка тоже потеряла голову, и в решающий момент, вместо вербовки, поведала русскому возлюбленному о кое-каких секретах, связанных с тайными операциями западных спецслужб в Чечне. На квартире у Игоря к тому моменту уже давно стоял жучок, и за парой молодых голубков с сомнительным прошлым началась массированная охота.
Кончилось тем, что Игорь вынужденно отправил на тот свет двух офицеров английской безопасности, потерял девушку в одной из перестрелок, и его вот-вот должны были убить самого. Но тут вмешались парни из России, международный скандал был утрясён, а Игоря поспешно эвакуировали на родину.
Он весьма быстро нашел работу в Москве, сделал хорошую карьеру, женился и родил дочь. А когда Слепурин объявили аномальной зоной, но еще никто не понял, к чему это может привести, чутье подсказало Игорю отправить заявку на должность советника по экономическим вопросам в команде нового мэра. Тогда, он, впрочем, не мог догадываться, что, несмотря на высокие доходы, о которых в Москве человек его уровня не мог и мечтать, провинциальная эпопея поставит крест на его многолетней семейной идилии.
Тяжелый развод был не единственным пятном в гражданской биографии молодого капитана в оставке, потерявшего жену, которую он безумно любил. По возвращении из Англии Игорь всегда находился под пристальным вниманием ФСБ, и, когда Невнятный мягко предложил ему работу сексота, он не смог отвертеться.
«А ведь в каком-то смысле майор прав, – подумал Игорь, залезая в кровать. – Женщины и несчастья действительно приходят в мою жизнь почти одновременно».

Выходные прошли тихо и доставили Игорю немало приятных эмоций.
Он не стал звонить Алине: если Невнятный и его свора действительно решили взять их под контроль, прослушивания мобильных и стационарных телефонных будет не избежать. Конторские методы были ему хорошо знакомы.
Слежки Игорь не боялся: во-первых, ситуация была ещё не настолько критическая; а во-вторых, даже если у Невнятного появится такая идея, он обязательно намекнёт – такой самовлюблённый петух, как он, не может не намекнуть. И, в добавок ко всему, агенты, которые работают здесь в провинции, имеют слишком низкую квалификацию, чтобы долго оставаться незамеченными.
Одним словом, амурное дело требовало качественной подготовки и грамотного тактического плана. В то время как выходные стоило посвятить более мирным занятиям.
Вероника на удивление спокойно отнеслась к его идее забрать Жанку в субботу утром и оставить девочку у себя аж до понедельника. Сама Жанка была в полном восторге от такого поворота событий.
Они провели вместе два изумительных дня, первый из которых оказался летним, а второй – зимним, и, когда в понедельник утром настало время прощаться, Жанка заплакала. Она стояла, ещё одетая, перед своим шкафчиком в садике, вокруг копошились дети, а она не могла ничего сказать, только жалобно смотрела на отца и тёрла мокрые глазёнки.
– Малыш, ну что ты? – пытался успокоить её Игорь. – В следующие выходные я опять заберу тебя у мамы. Ты же большая девочка. Надо учиться быть сильной.
– Я и так сильная, – дрожащим от слёз и обиды голосом пропищала Жанка.
Игорь опустился на корточки и поцеловал дочь в нахмуренный лобик.
– Всё, зайчонок, пока! Мне надо бежать.

Весь путь до восточного КПП на границе аномальной зоны Игорь провёл в мыслях о дочери и о том, что произошло в последние дни. Солнечное весеннее утро более чем располагало к спокойным и неторопливым раздумьям.
Взять девочку к себе и жить с ней он не мог: законы в России целиком и полностью были на стороне матери, а такая женщина, как Вероника, никогда не согласилась бы отдать ребёнка мужчине, которого она бросила. Даже если бы этот ребёнок сказал, что не хочет жить с ней в доме отчима. Даже если бы она получила возможность брать Жанку в любой день по её усмотрению.
Может, стоило открыть бизнес, накопить денег и дать Веронике хорошую взятку – такую, чтобы она точно не смогла отказаться? Идея заманчивая, но сколько уйдёт времени на ее реализацию? И получится ли у него сделать большие деньги в отсутствие реальной коммерческой жилки?
«Итересно, почему то, что ты действительно хочешь больше всего на свете, либо является недосягаемым, либо достаётся тебе ценой огромных усилий? – задумался Игорь. – Почему дорога к любой стоящей цели всегда чревата большими потерями и невероятно длинна? Или, может быть, все эти непропорциональные усилия, тяжёлые потери и большие расстояния – только лишь следствие неправильных действий? А неправильные действия – результат путанных и слабо организованных мыслей?».
Идея была свежей. В таком ключе он раньше не думал. И ведь не зря кто-то из великих – Черчилль, кажется – сказал: «Любой человек сам творит свою вселенную». Если это верно, то всё, с чем Игорь сталкивался в данный момент, притянул в свою жизнь он сам. И Алину, и Ковылкина, и Невнятного, и предательство Вероники, и слёзы Жанки, и эту нелепую безысходность.
Но как такое могло случиться? Что конкретно он мог сделать, чтобы все эти напасти вдруг свалились на его голову? 
«Много чего…», – ответил Игорь сам себе, чуть поразмыслив.
Он не боялся открытой агрессии, ни один человек на земле не мог вызвать у него страх какими-либо угрозами. И всё же в том, что касалось отношений с девушками, которые ему нравились, Игорь всегда чувствовал внутри какую-то робость, какую-то лёгкую мальчишескую неуверенность.  Как будто бы всякий раз ему могли дать от ворот поворот. И, зная, что ни силой, ни разумом этот вопрос не решишь, он позволял страху находить пристанище в его сердце. Он даже оправдывал этот страх тем, что настоящая любовь, дескать, невозможна без подобных волнений и переживаний, что любящий всегда боится  потерять объект своей любви.
И если уж на то пошло, он и сейчас находился в страхе. Не перед Ковылкиным и его бандой, конечно, и не перед майором Невнятным со всей грозной Конторой. Он испытывал всё тот же страх потери. Он боялся, что у него могут отобрать Жанку, и, если он позволит себе нечто более интимное с Алиной и, не дай Бог, влюбится в неё, случится новая катастрофа.
Вот этот страх, это постоянное ожидание чего-то плохого как раз и были реальной причиной всей нынешней безысходности.
Любовь возможна без страха! – это Игорь знал теперь совершенно точно. Любовь и страх – на самом деле, вообще противоположные друг другу вещи: чем больше страха в душе, тем меньше в ней места любви; чем сильнее и чище любовь, тем меньше поводов для страха.
«Господи, это же очевидно! Как я раньше не понимал такой простой вещи?».
Страх по самой своей природе эгоистичен: ты боишься потерять что-то, потому что считаешь это своей собственностью. Но когда ты любишь, ты забываешь про себя, ты хочешь давать, а не иметь.

Прямое, как луч, Славянское шоссе – некогда Славянский тракт – уходило строго на восток. Однажды, изучая атлас автомобильных дорог,  Игорь захотел проследить, какой населённый пункт является его конечной точкой, и не смог такового найти. Славянское шоссе начинало смещаться к югу где-то в Восточной Сибири и уже за китайской границей его след полностью исчезал.
Военный КПП, куда он наконец приехал, отдалённо напоминал таможенные пункты на внутренних границах Евросоюза: такие же светофоры, шлагбаумы, здание таможни – и всё без каких-либо признаков жизни. Путешествуя по Европе, Игорь часто пересекал такие пункты в общем потоке машин, не сбавляя скорости. Однако здесь пролететь с ветерком не удалось бы, разумеется, даже личному автомобилю президента страны.
Увидев предупреждающие знаки, Игорь стал притормаживать. Из двухэтажного домика слева от дороги вышел солдат в защитной форме, с короткоствольным автоматом Калашникова на груди. После того, как солдат положил руку на белый придорожный столб в широкую чёрную полоску, стрела одного из шлагбаумов резко опустилась. Ехать дальше было нельзя.
– Сержант Фомичёв, – представился военный, наклонившись к открытому окну со стороны водителя, и отдал честь. – Пожалуйста, выйдите из машины и предъявите ваши документы.
– Доброе утро, сержант Фомичёв! – благодушно ответил Игорь. – Меня ждёт у себя подполковник Зеленчук, вот депеша.
Он вытащил из кармана сложенный вчетверо факс, который взял у Ковылкина. Сержант внимательно изучил бумагу, и его лицо заметно подобрело.
– Так вы и есть тот самый герой, которого показывали в новостях? – спросил он, широко улыбаясь.
– Не могу ручаться за «героя», но Чевелихин Игорь Евгеньевич – это действительно я.
– Добро пожаловать! Отъедьте слегка назад и поворачивайте влево. Я покажу вам, как найти здание штаба.
Сержант хлопнул ещё раз по столбу, шлагбаум поднялся. Игорь осуществил предложенный солдатом маневр и перебрался на левую обочину. Сержант снова подошёл к нему и стал объяснять дорогу.
Как выяснилось, безлюдная таможня «в европейском стиле» была только лишь прикрытием для целого военного подразделения, располагавшегося по обе стороны шоссе, за непроницаемой лесопосадкой.
Миновав пару зданий, похожих на солдатские казармы, он обогнул широкий, заасфальтированный плац, столовую и, наконец, вырулил к двухэтажному зданию типичной военной архитектуры, над подъездом которого висел национальный флаг.
Подполковника Зеленчука Игорь нашёл без труда. Кабинет начальника штаба располагался на первом этаже здания, слева от парадного входа.
 Сам подполковник оказался высоким, худым мужчиной средних лет, которого военная форма делала похожим на мультипликационный персонаж. Тёмный прямоугольник усов и заячья губа лишь усиливали курьёзную аналогию.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! Капитан запаса Чевелихин по вашему распоряжению прибыл.
– Да брось ты, капитан! – сходу ответил начальник штаба, в упор глядя на Игоря. – Проходи, садись. Надеюсь, не возражаешь, что сразу на «ты»?
– Не возражаю, – лаконично ответил Игорь и сел на предложенный Зеленчуком деревянный стул.
«Интересно, почему все военные шишки сразу проникаются ко мне таким расположением?» – подумал он.
– А ты – молодец! Знал, кого спасать надо…, – подмигнул ему Зеленчук. – Я тут вчера в твой послужной список глянул – так мне даже неловко стало. У меня две звезды на погонах, а я по сравнению с тобой – зелёная штабная крыса.
Игорь молчал.
– Не пойму только, зачем ты из армии ушёл? С такими подвигами в личном деле мог бы сейчас выше меня сидеть.
–  Не знаю, товарищ подполковник. Хотел проверить, где лучше – в армии или на гражданке.
– И как, проверил?
– Везде люди живут…
– Назад-то не тянет?
– Сейчас уже, наверное, нет.
Зеленчук снисходительно улыбнулся.
– Что ж, это дело приватное, как у нас теперь говорят. Пойдём на улицу, скоро телевизионщики подъедут, можно будет начинать.
Зеленчук отдал распоряжения по телефону, и они с Игорем вышли на крыльцо. Спустя пару минут из казарм начали появляться солдаты. Похоже, церемониям награждения тут придавали большое значение. Хотя вполне могло оказаться, что таковых до сегодняшнего дня в этом подразделении ещё не случалось и люди строятся в полном составе именно в силу чрезвычайности события.
Телевизионщики подъехали на двух машинах, выгрузили аппаратуру и подключили микрофоны. К этому моменту на плацу стояла уже целая рота.
– Товарищи солдаты! – обратился к длинным шеренгам военнослужащих Зеленчук. – Сегодня центральное командование оказало нам большую честь. Здесь, рядом со мной находится человек, который сослужил великую службу нашему отечеству.
Игорь недоумённо покосился на Зеленчука.
– Перед вами капитан Чевелихин, который сражался в Чечне, провёл большое количество сложных боевых операций, спас не одну человеческую жизнь, в том числе, жизни многих его товарищей по оружию. И сейчас, будучи гражданским человеком, он остаётся тем же славным парнем, которого знали его однополчане: капитан Чевелихин по-прежнему спасает жизни людей.
Игорь вспомнил, как незадолго до его увольнения, один полковник сказал ему перед тяжелой операцией:
– Если всё пройдёт как надо, сверли дырку для ордена.
– А если не пройдет? – поинтересовался он тогда.
– Для этого случая дырка у тебя уже есть.
Террористическая акция была предотвращена с минимальными потерями. Но кто-то наверху не захотел считать спасённые жизни достаточной компенсацией за шумиху в западной прессе: там газеты наперебой вопили о жестоких методах войны, которую РФ вела с «чеченскими борцами за свободу и независимость», и прицепились журналисты именно к результатам недавней операции Игоря. Вместо ордена скандальный герой получил взыскание, и это явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения и заставившей его в короткий срок покинуть ряды отечественных вооружённых сил.
А вот сегодня подполковник Зеленчук не жалел эпитетов и лил свою необыкновенно стройную для военного речь, как искусный кондитер льёт сладкий крем на свежевыпеченный торт. По лицам солдат блуждали искры лёгкой заинтересованности, которые вспыхивали при озвучивании новых деталей слепуринского подвига, но затем эти искры снова таяли в более привычных выражениях утомления и скуки.
Игорь был единственным гражданским человеком на церемонии и, в отличии от остальных, мог себе позволить расслабленную стойку и редкие повороты головы. Неожиданно его внимание привлёк молодой лейтенант, который пришёл, видимо, после того, как мероприятие началось, и встал чуть в отдалении, по правую руку от Зеленчука. Между ним и Игорем было несколько офицеров.
Лейтенант кидал неуставные взгляды на Игоря и сиял, как победитель конкурса в американском телешоу с призовым фондом десять миллионов долларов.
«Петька! – обрадовался Игорь. – Военный мир действительно тесен».
Он еле дождался окончания пафосного выступления Зеленчука, дырявить новую куртку не стал, поэтому орден был выдан ему, после краткой демонстрации солдатам, прямо в золочёной коробке. По иронии судьбы это оказалась именно та награда, которую он должен был получить много лет назад, но так и не получил: орден «За заслуги перед отечеством» III степени.
Военно-политические реалии ещё раз показали, что спасать племянниц звёздных генералов было действительно «выгоднее», чем десятки жизней простых и никому не известных соотечественников.
Торжественный митинг наконец завершился, и молодые военнослужащие потянулись обратно к своим казармам. Остались на плацу только Зеленчук и несколько офицеров.
– Петруха! Какими судьбами?! – увидеть старого боевого товарища было для Игоря действительно очень приятно.
– Здравия желаю! – ответил ему не менее обрадованный лейтенант. – Значит, помните ещё своих верных бойцов, товарищ капитан, не забыли?
Все, кроме Зеленчука, недоумённо уставились на лейтенанта и Игоря. А начальник штаба, как выяснилось, уже знал, что в его подразделении служит близкий товарищ и однополчанин награждённого. Личное дело Игоря подполковник изучил, надо думать, весьма неплохо.
– Ты, я гляжу, из старшины до лейтенанта вырос за эти годы. Учился где-нибудь?
– Разумеется, – ответил Петруха. – Вы когда в отставку ушли, роту некому было принять, и весь личный состав разлетелся кто куда. Меня в полковую школу определили. Там и младшего лейтенанта вскоре дали. А вторую звёздочку – это я уже совсем в другом месте нашёл.
– Молодец! А как тебя сюда занесло?
– Три месяца назад получил направление в вашу область, аномалию охранять.
– Бывает и так, господа офицеры, – подытожил их дискуссию Зеленчук. – Ну, что, орден в стакан не макнуть – как в брачную ночь одетым спать завалиться!
Игорь не счёл нужным отказываться от ритуального приглашения, хотя до того, как увидел Петруху, именно так и намеревался поступить.

Выпив в тот день обязательные сто грамм и вытащив орден зубами со дна стакана, пить второй тост, равно как и все последующие, Игорь отказался, потому что был за рулём. А офицеры, едва только почувствовав запах спиртного, «включились» в мероприятие на полную катушку.
Известно, что не пьют в армии только больные, и однажды начавшийся сабантуй продолжается до тех пор, пока не заканчивается «горючее». Ресурсы же местного штаба Игорь оценил как сугубо не ограниченные. Поэтому, высидев ровно час, он пожал офицерам руки, ещё раз поблагодарил Зеленчука и вышел на улицу. Петька увязался за ним.
– Товарищ капитан, вы уж не забывайте старых друзей, – улыбнулся он Игорю, подойдя вместе с ним к машине.
– Давай номер, Петька. Обязательно состыкуемся как-нибудь на выходных.
Они обменялись телефонами, после чего Игорь спросил:
– Ты здесь каким-нибудь транспортом располагаешь?
–  Машину найду, не проблема.
– Отлично! Тогда до звонка. Приятно вам с мужиками отдохнуть сегодня.
Игорь хотел сесть в машину, но Петька его остановил.
– Товарищ капитан, а помните как мы с вами и Лёхой Спицыным из окружения выходили? – спросил он.
Не помнить этого случая Игорь не мог. То была самая отчаянная ситуация, в которую он когда-либо попадал на войне: три оставшихся в живых русских бойца на вершине горы, почти без патронов, и несметные орды чеченцев со всех сторон. Именно Петька спас их тогда, придумав более чем нестандартное решение. Он сам был родом из Грозного и неплохо говорил по-чеченски. Собрав одежду с валявшихся по склонам трупов, Петька обзавёлся целым вещмешком чёрных волос, из которых за ночь слепил усы и накладные бороды, используя для этого обыкновенную глину и аптечный лейкопластырь.
Едва рассвело, новоявленные «чеченцы» вышли из укрытия на белый свет недалеко от месторасположения одной из группировок противника. Лёха делал вид, что несёт раненого Игоря, а Петька, выступив вперёд, начал объяснять реальным чеченцам, как его парням досталось накануне, и что он сам перережет глотки всем русским наверху, когда они возьмут их живьём.
Чеченцы не узнали Петьку и его бойцов, но, заслышав родную речь, опустили автоматы. И это была их роковая ошибка.
Едва вся тройка расположилась так, что стрелять, не задев своих, бородатые уже не могли, Игорь, Лёха и Петька в одно мгновение положили на землю сразу троих противников. Ещё секунда, и новая тройка чеченцев покатилась кубарем по траве. Горячие южане мигом пришли в себя и кинулись на переодетых русских, но одолеть руками и холодным оружием питомцев Кадочникова, способных выигрывать самые тяжёлые рукопашные схватки у кого угодно, было им не под силу. Игорь и его парни двигались, по меньшей мере, в пять раз быстрее чеченцев. Плюс, их движения были гораздо точнее и опаснее для врага.
Когда бой закончился, на земле лежало двенадцать человек. Из троих наших Лёха был единственным, кто получил небольшую царапину: какой-то бородач всё-таки достал его плечо своим кинжалом…
– Конечно, помню, – тихо сказал Игорь в ответ на Петькин вопрос и обнял старого товарища.

Выехав на шоссе, он задумался. Армия отчасти позабавила его своим неожиданным и, как всегда, нелепым приветствием. Увидеть Петьку Игнатова, с которым он вместе прошёл не один бой и выполнил не одну секретную операцию, было просто чудом.
«Непременно вытащу его в Слепурин в ближайшие дни», – пообещал он себе.
Однако, в целом, армейская комедия, бессмысленная, лицемерная и глупая, оставила у Игоря в душе неприятный осадок. Генерал Соломихин, возможно, искренне хотел отблагодарить его, но сам, видимо, не придумал как. И, чтобы голову не ломать, спустил директиву вниз, а кто-то из подчинённых нашёл личное дело Игоря, увидел там историю с отменой награждения и выпустил приказ о новом ордене. Типичный армейский ход: начальство уважил и старый грешок замыл.
Игорь взглянул на часы: половина двенадцатого. На работе его ожидали после двух.
«А что если тормознуться на часок-другой и заехать в Талгудино?» – мысль показалась ему удачной, и он решил позвонить Интелу.