Рассеянный вор - Глава 12

Глава 12

Агафон Баженович Толкунец являл собой пример весьма редкого сочетания противоположностей и несовместимостей. Он много лет подряд сидел на очень строгой диете, щепитильно разделяя белки и крахмалы, жидкую и твёрдую пищу, всячески избегая ненатуральных продуктов, но выпивать бутылку водки или коньяка за вечер считал делом обычным и, в какой-то степени, даже полезным.
Его способность улавливать душевные терзания собеседника могла соревноваться только с его чудовищным пренебрежением к этим терзаниям. Люди в его приёмной часто выходили из себя, кричали, или, наоборот, унижались и заискивали, но губернатор оставался глух к чужим эмоциям. Добиться от него поблажки было чрезвычайно трудно, хотя любого человека Агафон Баженович понимал с полуслова. Когда услуга или разрешение, о которых человек просил, самому Толкунцу были не выгодны, проситель мог хоть в лепёшку расшибиться – невозмутимый губернатор на всё отвечал упрямым отказом.
Среди интеллигентов и людей культурных он давно прослыл эдакой уменьшенной копией Никиты Хрущёва: весёлый, пухлый деревенщина, хамоватый, неотёсанный и грубый, но умеющий производить самое благоприятное впечатление на сильнейших мира сего.
Ковылкин и Толкунец были старыми приятелями и земляками. Когда-то давно, ещё в Советском Союзе, они учились в одном вузе, даже на одном факультете, хоть и с трёхлетней разницей в возрасте. Оба числились первыми факультетскими активистами, но Ковылкин при этом был круглым отличником, а Толкунец едва перебивался с тройки на четвёрку.
 После вуза Агафон Баженович круто взлетел по партийной линии и за несколько лет поднялся до уровня второго секретаря обкома. Ковылкину в партийных делах повезло меньше, но в этом была, главным образом, не его вина. Когда будущему мэру стукнуло двадцать семь, российский коммунизм почил в бозе, и временно дезориентированный Ковылкин неожиданно бросился в западную науку. Он без труда поступил в Гарвард, через два года защитил диплом и остался на PhD.
Вернувшись на родину в середине девяностых, он поначалу зацепился в Москве и открыл свой бизнес, но быстро понял, что всю главную собственность в России уже поделили, а корячиться до пенсии мелким или даже средним предпринимателем ему было не с руки.
В этот тягостный момент едких сомнений и душевной смуты, провидение как раз и свело молодого, амбициозного коммерсанта с его давним коллегой по общественной работе, Агафошей Толкунцом.
Ковылкина с распростёртыми объятиями взяли в московскую мэрию, где Толкунец оказался далеко не последним человеком. Затем оба попали сначала в Министерство Экономики и Финансов, а потом в администрацию президента. И, когда в их родной области неожиданно разразилась климатическая аномалия, лучших кандидатур на пост губернатора и слепуринского мэра у столичных авторитетов не нашлось.
Те люди, которые помогли обоим на выборах, несомненно, ожидали возврата своих инвестиций с хорошими дивидендами. И «честно избранные» наместники охотно делились со светлыми покровителями.
Кольцо ВКД имело оборот, в денежном эквиваленте соответствующий обороту всей лёгкой промышленности России. В официальных источниках указывалась, разумеется, только часть этого оборота. Все доходы по «черной» бухгалтерии методично и пунктуально делились между московской «крышей», ведущими бизнесменами области, налоговой инспекцией, Толкунцом и Ковылкиным.
– Всегда делись по-честному, Олег. Во-первых, долго проживёшь. Во-вторых, будешь уважаемым человеком, – любил напутствовать мэра-производителя областной голова.
И Ковылкин усвоил доброе напутствие очень хорошо. Сидя, что называется, у кормушки, он весьма щедро отстёгивал мзду и губернатору, и всем его прихлебателям, и Москве. В свой собственный кошелёк мэр не осмеливался положить ни одного рубля без того, чтобы партнёры не получили втрое больше.
С аномальной территории ежедневно уходили сотни автофургонов и несколько железнодорожных составов с продовольствием. Заказчики грузов переводили через банк полную таксу за «белые» поставки и имели скидку в 10-20%, если соглашались отовариться без документов за чёрный нал.
Этот «грязный» оборот не светился нигде, кроме Тихвинского Дома. Все внешние покупатели имели дело с губернскими бизнесменами, котырые скупали продукцию фермеров в зоне ВКД. Фермеры, жившие под надзором Ковылкина, так или иначе, брали только живые деньги и отчитывались перед налоговой как Бог на душу положит. Треть доходов они не показывали вообще, за что отдавали Ковылкину часть продукции даром. Имея свой кусок в этом общем пироге, налоговая не возражала.
На всех КПП несли вахту сотрудники мэрии. Именно они учитывали объём товаров, выезжавших за пределы кольца. И именно им было известно, по каким накладным что куда отправлялось.
Едва освоившись на новом месте, Ковылкин организовал в районе сеть пунктов приёма сельхозпродукции – гигантских ангаров с холодильниками, в которых можно было спрятать несколько железнодорожных составов. И фермеры везли свой товар туда. Наличный расчёт осуществлялся тут же, без проволочек, а деньги в кассу поступали от бизнесменов. Держа в руках оплату и отгрузки, мэр был истинным хозяином положения в российском эльдорадо, но при всей исключительности его роли, он всё же отлично понимал, что гарантией его золотого статуса является щедрость по отношению к другим участникам процесса.
В федеральный бюджет отсылались хорошие деньги, но сумма недоплаченных налогов по «чёрным» продажам исчислялась уже многими миллиардами. И большая часть рисков лежала на плечах Ковылкина. Случись что-нибудь с их московскими покровителями, его голова покатилась бы первой, ведь, кто банкует, тот и за расклад отвечает. Агафоша, если что, сыграет в дурочка, к нему не подкопаешься. У бизнесменов по «черным» поставкам никаких документов нет. А он, Ковылкин, ведёт всю бухгалтерию и уничтожить не имеет права ни одной бумажки – таков был изначальный договор.
В какой-то момент мэр хотел незаметно перекинуть всю ответственность на кого-то из своих подчинённых, скажем, на Чевелихина – заставить Игоря подписывать левые бумажки. Но такой ход проблемы бы не решил. Во-первых, Чевелихина пришлось бы посвящать в тайные дела и брать в долю; а во-вторых, степень риска только бы увеличилась: Игорь молод, неопытен, сболтнёт ещё чего лишнего сдуру. И не такая уж это серьёзная страховка – брать в заложники никому неизвестного и ненужного человека. Когда начинают рубить головы, под топор идут все, у кого нет высокой защиты.
Приход Алины в мэрию был для Ковылкина двойным благословением. Он давно мечтал о красивой молодой любовнице достойного происхождения, которая в недалёкой перспективе сможет заменить его стареющую жену. Плюс, дочка одного из самых влиятельных генералов в стране была куда более надежным прикрытием в его тёмных афёрах нежели безродный Чевелихин. Когда грянет час «Х» – если он грянет – наказывать дочь генерала Соломихина будет гораздо сложнее, чем всю мэрию во главе с Ковылкиным вместе взятую.

В среду, восьмого июля, непредсказуемая аномальная лотерея выкинула зиму.
Игорь появился в Тихвинском Доме раньше всех, разделся, включил компьютер и вышел в коридор, чтобы подкараулить Алину у входа в приемную шефа. Однако первой к начальственной двери подошла в это утро не она.
– Здравствуй, Чевелихин, – благодушно приветствовал его мэр, на ходу расстёгивая пальто. –  Ты меня ждёшь или Данаеву?
– Вас, Олег Евсеевич, – тут же нашелся Игорь. – Хотел с вами поговорить.
– Что, вторую путёвку решил просить? – засмеялся Ковылкин. – Одному не сподручно по иноземным курортам мотаться?
Игорь почувствовал в реплике шефа скользкий намёк, но вида не подал.
«Чепуха, не может Ковылкин пока ничего знать», – твёрдо решил он.
– Вот вы, Олег Евсеевич, вчера сказали, что я всё бобылём да бобылём, – неожиданно для себя выпалил он, усаживаясь за стол в начальственном кабинете. – И мне показалось, на Алину намекали – мол, на чужой каравай рта не разевай.
Ковылкин изумлённо поднял брови.
– Так вот хочу вам официально заявить: Данаева меня в этом плане совершенно не интересует. Во-первых, она не в моём вкусе. А во-вторых, я пока ещё не сошёл с ума, чтобы зариться на девушку, которую вы приглядели для себя.
По масляным глазам шефа было видно, что слова Игоря явились для него неожиданным, но более чем приятным откровением.
– А почему ты решил, что мне вообще интересно кого-то для себя «приглядывать»? – криво ухмыляясь, полюбопытствовал мэр.
«Какой же гнилой народец – эти коммерсанты и политики, – пронеслось у Игоря в голове. – Без вранья и лицемерия слова сказать не могут. Как будто правда для них – смертельный яд».
Он даже не сразу понял, что и сам только что лгал без какого-либо зазрения совести. Вот уж точно: с волками жить, по-волчьи выть.
В этот момент из приемной начали доноситься характерные звуки, и через минуту в кабинет заглянула еще не успевшая снять верхнюю одежду Алина. Увидев Игоря, она застыла на секунду, но мигом пришла в себя и бодро сказала:
– Доброе утро!
– И вам того же, Алиночка, спасибо. А мы тут, между прочим, о вас разговариваем…
– Обо мне? – на лице девушке появилось выражение легкой растерянности.
Игорь почувствовал, как кровь приливает у него к голове.
А мэр явно наслаждался ситуацией. Хитро осклабившись, он развалился в своём могучем кресле и наблюдал за подчиненными с нескрываемым интересом. Ничего не понимающая Алина смотрела то на недавнего любовника, то на Ковылкина.
– Игорек мне тут жаловался, что ему не с кем на курорт поехать, и я предложил ему обратиться за советом к вам.
– А почему именно ко мне? – недоумевающе спросила девушка. По оттенкам ее голоса можно было понять, что сообщение мэра несколько вывело ее из равновесия.
– Ну, мало ли… Может быть, у вас есть одинокая подруга, которая не прочь была бы познакомиться с молодым, симпатичным парнем. Или…
Ковылкин замолчал и, картинно улыбаясь, поднял брови.
– Что «или», Олег Евсеевич? – чуть раздраженно спросил Игорь.
Алина, должно быть, всё мигом поняла. Умница, девочка.
– Я и сама была бы не прочь составить компанию такому парню, – сказала она игриво. – Вот только вряд ли то, что вы говорите, является правдой, Олег Евсеевич. Уж кого-кого, а этого молодого человека девушки в настоящий момент совершенно не интересуют.
– Вот те на…, – изумился мэр, на сей раз, похоже, искренне. – А откуда такая уверенность, позвольте спросить? Неужели наш Игорек настолько плох?
– С медицинской точки зрения не знаю, – лукаво сообщила Алина, удаляясь в приёмную. – А вот с точки зрения души – абсолютно точно.
Игорь был восхищен актерским талантом девушки, но вида старался не подавать, всеми силами изображая неловкость и раздражение от того, что ему приходилось выслушивать.
– Ну всё, пошутили и будет, – сказал градоначальник в явно приподнятом настроении. – Иди, работай, Чевелихин.
Игорь молча вышел в приемную и плотно закрыл за собой дверь. Алина подняла на него весёлые глаза. Памятуя о скрытых камерах, он лишь искоса глянул на девушку, чуть заметно улыбнулся, затем сделал каменное лицо и выскочил в коридор.
«Начало хорошее. Главное теперь не проколоться на какой-нибудь мелочи», – пронеслось у Игоря в голове.
Рабочий день прошел спокойно. Ковылкин уехал в область, Алина отвечала на звонки и разбирала документы. С Игорем они до вечера так и не пересеклись и даже из офиса выходили порознь.
Игорь подобрал на новом телефоне ту же мелодию, которая всегда была у него на старом: если Алина позвонит в неудобное время, подслушивающая аппаратура не сможет определить, что у него есть второй аппарат.
И она, конечно же, позвонила, едва только он вошел в дом. Пришлось нажать на сброс и выйти во двор, чтобы вернуть звонок.
– Алиночка, милая, я же просил тебя быть осторожной, – сказал Игорь без предисловий.
– Я все помню, мой хороший: ни в коем случае не звонить из дома, офиса и машины.
– А сейчас ты где?
– В городском парке. Знаешь, тут так красиво, всё кругом белое, детишки снеговиков лепят. Может, приедешь?
«Городской парк не лучшее место для свиданий», – прикинул Игорь.
– Я безумно хочу тебя видеть, Алиночка, – сказал он вслух. – Но сегодня нам лучше потерпеть. Тот, кто на войне теряет голову, долго не живет.
– Окей, – вздохнула девушка.
– Не расстраивайся, прошу тебя. Мне тоже очень нелегко сдерживаться. Но мы должны быть благоразумными, если не хотим все в одночасье порушить. Увидимся завтра. К восьми часам приезжай на автобусе в Талгудино. На работе выпей что-нибудь алкогольное, повод сама придумай, и машину оставь в конторе.
– А как же микрофоны и камеры у меня дома?
– Уйдешь из офиса как будто бы прогуляться по городу и заглянуть в пару мест. А к полуночи мы уже вернемся.
– Поняла.
– Ну, все, до завтра.
– Игорь, подожди. Сегодня в офис звонил какой-то мужчина, представился твоим старым знакомым. Фамилия Невнятный, зовут Павел Андреевич. Он долго разговаривал со мной не о чем, потом спросил, на месте ли Ковылкин. Я сказала, что мэра в Тихвинском доме нет, и предложила перевести звонок на тебя. Но этот Павел Андреевич ни с того ни с сего начал извиняться: мол не хочет отвлекать тебя от работы, и вообще звонит не тебе – у организации, которую он представляет, есть небольшое дело к Олегу Евсеевичу, и лучше он перезвонит позже.
Игорь почувствовал, как внутри у него все напряглось.
«Только этого нам не хватало для полного счастья», – мрачно подумал он, но вслух ответил:
– Не бери в голову. Этот тип немного не в себе.
– Но он сказал, что ты ему про меня много рассказывал…
– Вот скотина! – не удержался Игорь. – В следующий раз пошли его подальше от моего имени, и скажи, чтоб в мэрию больше не звонил.
– А кто он такой?
– Долго рассказывать. Один из тех людей, которые должны знать о нас как можно меньше.

Забежав домой, Игорь схватил старый мобильник и снова выскочил во двор.
Невнятный долго не снимал трубку, но наконец ответил:
– Да, Игорь Евгеньевич, я вас слушаю.
– Товарищ майор, какого хрена вы звонили в мэрию? Почему меня не предупредили?
– Да, будет вам, Игорь Евгеньевич! Что это вы так разнервничались?
– Какое дело может быть у Конторы к господину Ковылкину? И зачем вы морочили голову Алине?
– Друг мой сердечный, я же вас предупреждал: не ведите двойную игру. Я обоими руками на вашей стороне, но и мои возможности не беспредельны.
– О чем вы?
– Да все о том же, Игорь Евгеньевич. Вы думали, вы все предусмотрели, тщательно вытерли за собой все следы, обвели вокруг пальца Ковылкина с его микрофонами и видеокамерами. Ан нет, дорогуша.
– Говорите яснее, черт вас побери! В чем дело?
– Вы знакомы с феноменом Черного Лебедя?
– Какого еще лебедя, Павел Андреевич?! Что вы вертите хвостом, как лиса?
– Я все-таки расскажу, иначе не поймете. До открытия Австралии во все учебниках зоологии лебедь определялся как крупная водоплавающая птица с длинной шеей и белоснежным оперением. Никому даже в голову не приходило, что лебедь может ассоциироваться с каким-либо еще цветом, кроме белого. Но в Австралии были найдены птицы, по всем параметрам соответствующие зоологическому описанию лебедя, но имеющие черный окрас. Тогдашняя наука села в лужу: то, что считалось неоспоримой истиной, миллион раз доказанным и проверенным фактом, оказалось ложью. И такими казусами чреваты любые попытки «предусмотреть все», мой друг.
– Не называйте меня другом, товарищ майор, мы с вами на брудершафт не пили.
– Друг я вам или не друг, но избежать Черного Лебедя вам не удалось, Игорь Евгеньевич…
– Что вы имеете в виду?
– Можно бросить лежащими на асфальте четырех человек и скрыться, но нельзя застраховаться от того, что бдительные граждане не сообщат о лихой расправе в полицию. Как нельзя застраховаться и от того, что полиция не проведет соответствующие параллели и не установит личность хитрого забияки.
Игорь усмехнулся, еще не совсем понимая, к чему клонит майор.
– Ну, и что с того? Причем здесь Ковылкин и Данаева?
– А при том, любезный вы мой, что по имеющимся кое у кого данным в это самое время вы мирно почивали у себя в кровати. И в это самое время госпожа Данаева как раз вошла после долгого гуляния по городу к себе домой.
– Откуда вам об этом известно? – в лоб спросил Игорь.
– О чем именно? О том, что фамилия уличного разбойника теперь не секрет для полиции, или о том, что кое-кто слушает и снимает вас и Данаеву на плёнку?
– О том, что именно было снято на эту плёнку и в какое время?
– Вы, Игорь Евгеньевич, заставили меня серьезно попотеть, между прочим. Я же говорил вам, что в меру своих возможностей буду охранять вашу голову, хоть никакой благодарности от вас, конечно, не жду. Так вот, если бы не я, полицейские данные, которые сегодня вечером легли на стол Ковылкина, могли бы повлечь за собой очень непредсказуемые последствия. Мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы убедить мэра в вашей беспорочности и в том, что прогулка Данаевой по городу во время выполнения вами тайного задания, являлась чистой случайностью. Был вынужден вас немного рассекретить, вы уж не обессудьте.
– Хотите сказать, Ковылкину теперь известно, что я подрабатываю стукачом?
– Не стукачем, Игорь Евгеньевич, а очень ценным и высококвалифицированным сотрудником органов.
– Ну, спасибо, Павел Андреевич, удружили.
– Думаю, просить вас о благоразумии сейчас уже поздно. Как говорил наш великий бард, «вспять безумцев не поворотить». Учитывая данный факт, предлагаю вам что-то вроде «крыши».
– Дадите конторскую охрану, чтобы люди Ковылкина меня не грохнули?
– Вы зря смеетесь, Игорь Евгеньевич, забавного тут мало. Мэр так или иначе будет за вами следить. И, как только застукает вас с Данаевой, отсчет пойдет на часы. Я не сомневаюсь в ваших способностях, от слежки вы уйдете и, возможно, уведете Алину. Но рано или поздно случится еще один Черный Лебедь.
– И что вы предлагаете?
– Я предлагаю очень простую вещь: держите меня в курсе того, что делаете. Мне, разумеется, не нужны детали. Но, чтобы вас уберечь, я должен знать, где и когда вы встречаетесь.
– Может, вас еще третьим пригласить, свечку подержите?
– И еще будьте внимательны к случайностям, Игорь Евгеньевич, – не обращая внимания на язвительное замечание в свой адрес, продолжал Невнятный. – Как только произойдет что-то неожиданное, сразу докладывайте мне. Когда и где вы наметили следующую встречу?
– Товарищ майор, это моя личная жизнь. Мне соглядатаи не нужны.
– Ваша жизнь стоит гораздо больше, чем та цена, за которую вы готовы ее отдать. И я несу за вашу жизнь личную ответственность перед органами. Таких специалистов, как вы, Игорь Евгеньевич, единицы во всем мире. И мы не позволим каким-то бандитам отстреливать наши лучшие кадры словно дичь на охоте.
– Ну, если вы такие заботливые, арестуйте Ковылкина, сдайте его прокуратуре, и пусть мотает срок, как Ходорковский.
– Мы не можем арестовать человека, которому доверяет правительство страны.
– Так дайте правительству информацию, чтобы оно перестало доверять этому человеку.
– Игорь Евгеньевич, не будьте ребенком. На Ковылкина у нас нет достаточного компромата, и это не наша прерогатива – ловить экономических или уголовных преступников в данной губернии, здесь перед нами поставлена совершенно иная задача.
– Тогда скажите Ковылкину, что, если он убьет меня, вы убьете его.
Невнятный громко засмеялся.
– Вы нас с кем-то путаете, Игорь Евгеньевич, – сказал он, немного успокоившись. – Мы государственный орган, выполняющий поручения и работающий от имени правительства России.
– Когда речь шла о миллионах ни в чем не повинных людей, которых вы сгноили в лагерях, правительство вам частенько было не указ, а как возникает необходимость прищучить одну зарвавшуюся сволочь, оказавшуюся кое у кого в фаворе, вы стыдливо отдаете под козырек и прячете руки за спину.
– Игорь Евгеньевич, вы живете в придуманном мире. Я ценю ваше благородство, но давайте наконец поговорим о том, что имеет отношение к реальности.
– Говорить нам не о чем, Павел Андреевич. На ваше предложение я отвечаю отказом. Моя личная жизнь никого не касается, и обеспечивать свою безопасность я буду сам.
– Что ж, очень жаль. Я искренне пытался вам помочь.
– И еще один момент: никогда больше не звоните в мэрию и не разговаривайте с Алиной.

Вернувшись домой, Игорь включил телевизор и долго пялился в экран, думая о своем.
Итак, мэр знает, что его помощник по экономическим вопросам – тайный агент ФСБ. Увещеваниям майора о чистом совпадении Ковылкин, если и поверил, то вряд ли на все сто процентов. А это значит, что слежка может появиться уже завтра.
Игорь осторожно подошел к окну и сквозь тонкую щель между занавесками тщательно осмотрел двор.
Пока все было чисто.
Съев ужин, он оделся и вышел на улицу. Незнакомых машин в поле зрения не обнаружилось.
Игорь сел в Авенсис, завел мотор и стал внимательно наблюдать за окрестностями. Никого.
Выехав на ближайший проспект, он не спеша двинулся в направлении центра, сделал несколько хаотичных поворотов, и тут заметил, что на хвосте у него повис черный Хьюндай.
«Вот оно, значит, как, – брезгливо подумал он. – Хреново дело. Впрочем, если Ковылкин теперь в курсе, что я не тот, за кого себя выдаю, можно немного и пошалить».
Он с силой придавил газ, и машина резко увеличила скорость. Хьюндай не отставал.
– А ну-ка, ребятки, покажите, на что вы способны, – произнес Игорь вслух и резко ушел через сплошную полосу налево, в маленький переулок.
Хьюндай несколько неуклюже повторил маневр.
– А если вот так? – продолжал он разговаривать вслух, на полной скорости влетая в незнакомый двор.
Машина преследователей отчаянно пыталась не отставать, вынужденно повторяя все его небезопасные пируэты. А Игорь веселился на полную катушку. Он нырял из одного переулка в другой, скакал по газонам, швырял Авенсис в арки домов, с удовольствием наблюдая, как расстояние между ним и Хьюндаем постепенно увеличивается.
В какой-то момент, после цепочки крутых поворотов, когда преследователи еще не показались из-за угла, Игорь вылетел на т-образный перекрёсток, обе ветки которого уходили в кривые, извилистые подворотни. Уйдя направо, он достиг точки, из которой перекрёсток уже не был виден и, резко остановившись, выключил мотор. Шум другого автомобиля, несущегося на бешеной скорости, начал стремительно приближаться, но затем неожиданно стал утихать: Хьюндай повернул налево.
– Чайники, – констатировал Игорь и, довольный, уже без хвоста, поехал домой.