Рассеянный вор - Глава 13

Глава 13

В пятницу, десятого июля, Игорь проснулся незадолго до того, как сработал электронный будильник. Его сны отказывались принимать очевидную тяжесть внешней ситуации, и в них не было места ни Ковылкину, ни майору Невнятному, ни бандитам, ждущим приказа отправить его на тот свет. В утренних снах Игоря жил и безраздельно властвовал лишь один персонаж – Алина.
Открыв глаза, он еще несколько минут пребывал в сладостном ощущении недавнего контакта, и это ощущение было гораздо реальнее всех потенциальных физических угроз.
Когда запиликал будильник, Игорь начал понемногу приходить в себя.
Поднявшись с кровати, он первым делом выглянул в окно. Небо было пасмурным, а малиновый столбик термометра едва достигал пяти градусов выше нуля.
«Осень, – подумал он без энтузиазма. – Причем далеко не самая вдохновляющая ее часть».

В мэрии было тихо. Коллеги приветливо здоровались с ним, шеф не звонил и не вызывал на ковер, Алина тоже молчала.
Высидев полтора часа, он решил подняться к Ковылкину сам.
– А-а, наш русский Джеймс Бонд явился, – негромко сказал мэр с безразличной миной на лице. – Проходи, чего стесняешься?
Игорь плотно закрыл за собой дверь, но садиться не стал.
– Олег Евсеевич, я…
– Хочешь выразить ноту протеста?
– Я считаю, что следить за мной глупо и бессмысленно.
– А кто за тобой следит?
Ковылкин по-прежнему не улыбался, и это было дурным знаком.
– Вы теперь в курсе, чем я занимаюсь помимо работы здесь, поэтому прошу снять шпионскую аппаратуру у меня в доме и в машине, а также не приставлять ко мне соглядатаев, которые, к тому же, не достаточно хорошо обучены ведению слежки на автомобиле.
– Ты о чем, Игорек?
Мэр устало поднял на него глаза. Игорь на мгновение растерялся.
«Ну, конечно. Доказать, что Ковылкин имеет прямое отношение к этому делу, я не могу, и в его положении самое лучшее – идти в отказ».
– У себя дома я нашел несколько микрофонов и потайную видеокамеру, – сказал он вслух. – А вчера вечером кто-то пытался выследить, куда я поеду на машине после работы.
– Да что ты говоришь? Вот незадача! – Ковылкин открыто издевался. – Но вам там в органах должно быть хорошо известно, кто, почему и за кем у вас следит. Разве нет?
– Я думаю, к органам это не имеет никакого отношения, – резко перебил его Игорь.
– Тогда извини, – покачал головой мэр, – я тут не специалист.
Ни слова не говоря, Игорь развернулся и вышел за дверь. Алина, сидевшая, как обычно, за столом в приемной у шефа, заговорщицки поглядела на него, но Игорь молча проследовал мимо нее в коридор.
Что ж, вывести Ковылкина на чистую воду не получилось, но, по крайней мере, жучки дома и в машине теперь можно было демонтировать, ничего не опасаясь. Вот только в Алининой квартире они по-прежнему останутся.
У него не было улик на мэра, а у мэра не было улик на него. И пока ситуация оставалась такой, за свою жизнь Игорь мог не беспокоиться. Но долго ли она будет оставаться такой? – вот в чем вопрос.
«А может, плюнуть на все и поглядеть, чья возьмет?» – эта мысль казалась заманчивой, но слишком уж неравными были силы.
Допустим, убить его в прямой схватке будет нелегко и даже группу вооруженных бандитов он при хорошем раскладе обведет вокруг пальца, но Ковылкин может элементарно нанять снайпера.
«Что же делать?» – Игорь бился в этом тяжелом цугцванге и с ужасом для себя понимал, что быть с Алиной, хоть и недолго, становится важнее для него, чем «быть» вообще.
Он вышел на улицу и позвонил с секретного телефона Интелу.
– Дмитрий Исаакович, здравствуйте! Как у вас дела?
– Спасибо, Игорек. Божьими молитвами. У самого-то все в порядке?
– Пока да. Хочу сегодня к вам заехать после работы.
– Отлично! Всегда тебе рад.
– Только я, возможно, не один приеду. Это ничего?
– Поселок у нас большой, разместим и твоих друзей, не волнуйся.

После обеда Игорь закрылся у себя в кабинете и начал разбирать скопившуюся кучу бумаг. Время от времени звонил телефон: кто-то из коллег спрашивал совета или разрешения что-то сделать, и он монотонно отвечал на вопросы. Но один из звонков оказался особенным.
– Игорь Евгеньевич? Насилу нашел вас, – доверительно сообщил ему какой-то странно знакомый мужской голос.
– А кто это, простите?
– Не узнали? Лесницын Вадим Захарович, глава научного лагеря в центре КА.
Игорю потребовалось несколько секунд, чтобы прикинуть, каким образом Лесницын мог на него выйти, но у доктора наук, похоже, было известие большой важности и тихо внимать задумчивому сопению в трубке не входило в его планы.
– Игорь Евгеньевич, вы меня слышите?
– Да, Вадим Захарович, извините. Как встретили москвичей?
– Все честь по чести. Они, кстати, намного меньше каверзных вопросов задавали, чем вы.
Игорь засмеялся.
– Но мы же должны были вас хорошенько подготовить!
– Москвичей гораздо больше интересовали местные курорты, нежели наука. Поэтому я звоню вам, а не им…
– А что случилось, Вадим Захарович?
Игорь никак не мог сосредоточиться на разговоре. Все, о чем хотел ему поведать Лесницын, казалось таким малозначительным и неуместным, что он долго боролся с желанием сослаться на нехватку времени и повесить трубку.
– Случилось, Игорь Евгеньевич! – печально-торжественным голосом заверил его доктор наук. – Чтобы не отрывать вас надолго от работы, сообщу лишь самую суть. Как вы знаете, мы накопили большое количество статистического материала для уточнения изменившихся сроков жизни растений и низших форм животных. Наблюдения растянулись на целые месяцы, и именно это позволило нам увидеть весь процесс в динамике, если можно так выразиться.
– Вадим Захарович, вы знаете… – усталым голосом перебил его Игорь.
– Все, все, перехожу к сути. Мы вывели закономерность изменения продолжительности жизни у нескольких классов животных. Это функция от времени! Чем выше степень организованности конкретного организма, тем ниже коэффициент ускорения, но он есть абсолютно у всех форм жизни. Мы до сих пор не наблюдали никаких эффектов по хордовым лишь в силу того, что для них изменение продолжительности жизни было пока еще достаточно малым и сравнимым с погрешностью эксперимента.
Игорь не сразу понял, что Лесницын имеет в виду, но почувствовал, что тот говорит о чем-то важном и очень серьезном.
– Постойте, Вадим Захарович, вы хотите сказать, что люди в кольце ВКД тоже станут жить меньше, чем за его пределами?
– Именно!
Следующий вопрос Игорь задал после некоторой паузы:
– А насколько меньше, вы уже сосчитали?
– Игорь Евгеньевич, вы не поняли! Средняя продолжительность жизни любого живого организма, находящегося на территории КА, – величина переменная. Она постоянно уменьшается, причем уменьшается нелинейно. Сегодня процессы старения идут у нас с вами почти так же, как они шли бы за пределами кольца: вам, грубо говоря, отведено еще лет шестьдесят, мне – лет сорок. Но через три года, если мы проживем их здесь, у вас останется не пятьдесят семь лет, как можно было бы ожидать, а всего лишь пятьдесят шесть. Через десять лет, если считать от сегодняшнего дня, эта цифра превратится в сорок пять, хотя должна была бы стать пятьюдесятью. И умрете вы не в почтенные девяносто, а лет на тридцать раньше. Тем, кто родился на территории КА недавно, повезет еще меньше: их продолжительность жизни будет уже не восемьдесят- девяносто лет, как у вас, а сорок; у их детей – двадцать; и так далее. Именно это я вам и пытался объяснить: средняя продолжительность жизни любого вида животных будет непрерывно сокращаться – до тех пор, пока мы все не превратимся в «однодневок». Теперь, если учесть факт непрерывного расширения кольца ВКД, несложно догадаться, к чему все идет… Это конец, Игорь Евгеньевич! Медленный, но неизбежный конец.
Игорь почувствовал, как внутри у него все похолодело. Новость, которую сообщил ему доктор наук, была намного глобальней всех его личных проблем.
– А цифры, которые вы только что назвали, – они… точные?
– Нет, конечно, – вздохнул Лесницын. – Не исключено, что реальная картина окажется еще более удручающей. Мы подтвердили только лишь сам факт временной зависимости, точных коэффициентов у нас нет… Помните, что я вам говорил, когда вы были у нас?
– Помню. Экстрасенс-изобретатель оказался на поверку злым гением?..
– Может быть, и злым. А может…
– Благодетелем? Вот он, должно быть, сейчас упивается своим триумфом. Это же надо: подкинуть бомбу замедленного действия всему человечеству, и как красиво подкинуть! Мы пользуемся этой бомбой и думаем, что на нас снизошло великое благословение…
– Не стоит преувеличивать, Игорь Евгеньевич, время у нас пока еще есть.
– Чтобы найти это чудовище? Да уж, поверьте, искать его теперь будет вся планета, на суше и на море, под землёй и под водой. Все вверх дном перевернут, с того света вытащат.
– Не сомневаюсь. Вот только стоит ли этим заниматься? Мне кажется, искать надо не того, кто изобрел аномалию. Дело не в нем, и даже не в самой КА. Этот человек (если он человек) определенно хотел что-то сказать. С имеющейся у него технологией он мог бы уничтожить все живое на Земле в течение нескольких дней. Но мы с вами еще здесь, и нам дана возможность разобраться в ситуации. Этот изобретатель, как вы его назвали, увидел то, чего не видим мы, простые люди.
– Черт возьми, Вадим Захарович! Апокалипсис уже почти наступил, часы тикают. А вы начинаете разводить какую-то философскую демагогию.
Лесницын засмеялся.
–  Игорь Евгеньевич, вы наверняка читали Библию. Разве Апокалипсис может быть результатом случайного открытия? Открытие – всего лишь спусковой крючок, настоящие корни любой катастрофы лежат намного глубже.
– Апокалипсис один раз уже едва не наступил – из-за того, что какой-то гений изобрел атомную бомбу.
– Но ведь не наступил же…
– Хотите сказать, мы поняли что-то важное и этим остановили караибский кризис в 60-ых годах прошлого века?
– Не обязательно понимать что-то умом, достаточно изменить свой подход к некоторым вещам, пусть даже и неосознанно. Вы ведь не будете отрицать, что сегодня человечество является более развитым в плане общественной этики, нежели сто или двести лет назад. У большинства крупных империй почти не осталось колоний, многие государства развиваются демократическим путем, легальное рабство теперь невозможно нигде в мире, женщины, по крайней мере на Западе, имеют равные права с мужчинами, в ряде стран отменена смертная казнь. Мы боремся за экологию, за мир, за права человека, на которые еще совсем недавно нам было глубоко наплевать.
– Вадим Захарович, о чем вы? Современный человек и современное общество в целом еще очень далеки от идеала.
– Вот именно, Игорь Евгеньевич! Я даже больше вам скажу: не зная идеала, не интересуясь им, мы окончательно сбились с пути. Нас предупреждают об опасности, но мы не хотим ничего видеть и слышать. Как заведенные куклы, мы продолжаем играть в свои бессмысленные игры, ошибочно принимая их за нечто ценное само по себе.
Игорь задумался.
– А как же иначе? Деньги, крепкая семья, положение в обществе – вот то, к чему нас приучили стремиться, – сказал он наконец. – Хотите, называйте это «бессмысленными играми», но ничего другого мы не знаем.
– Вы правы, пока не знаем. Хотя никто не мешает нам узнать.
– Каким образом?
– Во-первых, фатальное невежество большей части населения Земли еще не означает, что людей, обладающих знаниями, среди нас нет и быть не может. А во-вторых, даже ленивый дурак начинает проявлять чудеса смекалки, когда на карту поставлена его жизнь.
– Хотите сказать, наша климатическая аномалия – это шоковая терапия для массы обленившихся придурков?
– Скорее, вакцина от слепоты, которую придумал кто-то зрячий.
– Но ведь этого «зрячего» все равно найдут, и тогда ему не сдобровать.
Лесницын засмеялся.
– Может, найдут, а может, и не успеют. Тому, кто имеет глаза, ведь не составит труда обвести слепышей вокруг пальца.
– Откуда у вас такая уверенность?.. Вдруг аномалию запустил гениальный маньяк с научным прошлым? Самого себя раньше времени на тот свет отправлять неохота было, вот и придумал Апокалипсис замедленного действия.
– Такая версия, конечно, тоже имеет право на существование, но слишком уж все запутано: чередующиеся каждый день времена года – они ведь не имеют никакого отношения к изменяющемуся сроку жизни. Зачем бы маньяку понадобилось климат трясти? Чтобы всех медленно убить, вполне достаточно было одной биокомпоненты в излучении.
– А на кой ляд нужна была кругомыльня вашему «зрячему» гению? Ведь шоковой терапии она тоже сбоку припека.
– Не знаю. На этот вопрос у меня нет готового ответа. Думаю, скоро нас ждут новые открытия…
Лесницын замолчал.
– Что собираетесь делать, Вадим Захарович? – спросил его Игорь. – В ваших руках информация, которая за один день может поставить на уши весь мир.
– Я боюсь спровоцировать панику и необдуманные решения со стороны власть предержащих. Может быть, у вас есть идеи, как и кому эту информацию лучше всего подать?
Игорь поморщился.
«Лучше бы ее, конечно, никому не подавать, – пронеслось у него в голове. – Иначе шухер поднимется конкретный. Хотя, с другой стороны…».
– Советую вам пока ничего не предпринимать, Вадим Захарович, – сказал он вслух. – Продолжайте работу, а я узнаю по своим каналам, во что это все может вылиться, и позвоню вам.
– Договорились. Всего доброго, Игорь Евгеньевич.

Новость была, что называется, «из ряда вон». Какое-то время Игорь мог тянуть резину – Лесницын, похоже, ему полностью доверял. Но долго удерживать весть о грядущем конце света так или иначе было не в его силах.
Что же делать?
Сказать Ковылкину? В течение недели вся блатная шушера во главе с Толкунцом и слепуринским мэром из области утечет, попытаются руководить опасным для жизни эльдорадо из какой-нибудь приграничной области. Пока народ не прознает. А дальше начнется исход перепуганных грешников из «земли обетованной». Одни только ученые и фээсбэшники дежурить останутся.
Дать информацию Невнятному? Контора все тут же засекретит, нагонит в кольцо своих филеров и начнет лесницинского гения искать. С одной стороны, хорошо – не будет много шума. Но с другой стороны, если доктор наук прав, источник КА им все равно найти не удастся. А время будет потеряно. И если нам действительно нужно что-то понять, мы элементарно может не успеть.
Черкануть статью в газету? Народ и власти узнают обо всем одновременно. Бегство начнется в тот же день, весь мир схватится за голову. На поиски злого гения бросят полицию, армию. И, если поиски ничем не закончатся, генералы под давлением мировой общественности захотят еще чего доброго пальнуть ядерными ракетами в аномальное кольцо. После такой выходки изобретатель может и осерчать.
«До чего же глупая ситуация! – улыбнулся озабоченным мыслям Игорь. – Мне дают инфу на сто миллионов долларов, инфу, какой еще никогда и ни у кого в мире не было, а я не знаю, что с ней делать… Свою шкуру надо спасать, а тут о судьбе человечества приходится думать».
А что если все-таки развалить ковылкинское эльдорадо, заставить мэра выехать за пределы кольца и отпустить Алину обратно в Москву? Идея неплохая. С аномалией будь что будет, человечество, если мозги у него еще остались, как-нибудь выпутается, а не выпутается – туда ему и дорога. Зато он, Игорь, сможет легко уволиться, под шумок дернуть в Москву и….. когда Ковылкин узнает, что Алина живет с ним, произойдет то, что должно было произойти во всех других, вне-апокалипсических, сценариях: его убьют. Да, это не выход. Но чутье подсказывало Игорю, что для решения его личных проблем, аномалия может все-таки оказаться очень полезной.

По окончании рабочего дня он вышел на парковку, достал отвертку из бардачка и в течение пяти минут демонтировал всю ковылкинскую аппаратуру, не забыв также и о радиомаяке под капотом.
Дабы у охранников, если они будут просматривать видеозаписи парковочных камер, не было никаких сомнений в том, что он сделал, Игорь специально вылез из машины и отнес шпионскую технику на сложенных корабликом и высоко поднятых ладонях в ближайшую пластиковую урну.
Приехав домой, он громко и честно выразил своё отношение к любительскому шпионажу в один из микрофонов, чуть покривлялся перед глазком потайной видеокамеры и, безжалостно выдрав все жучки, утопил их в помоях мусоропровода.
«Все, господа, больше давать фору я вам не буду», – сказал он уверенно.
Наспех поужинав, Игорь оделся, вышел на лестничную клетку и тихо поднялся на чердак.
Один из подъездов имел запасной выход, и через него можно было попасть не во двор, а на противоположную сторону дома. Тут очень редко кто-либо ходил, и на маленьком газоне в обрамлении густого частокола деревьев – сейчас, правда, голых – не было даже тропинки.
В том, что он покинул дом незамеченным, можно было не сомневаться.
Игорь специально прошел два квартала насквозь, чтобы сесть на междугородний автобус подальше от того места, где могли дежурить ковылкинские соглядатаи.
На подъезде к Талгудино ему пришла в голову мысль, что Алине не безопасно ехать сюда в одиночестве. Ловить ее, конечно, никто не будет, но отследить маршрут вполне могут.
Кроме Игоря на задней площадке автобуса никого не было; те люди, что находились в глубине салона, услышать ничего не могли. Он вытащил из кармана секретный телефон и набрал ее номер.
– Алиночка, ты еще в городе?
– Да, через несколько минут собираюсь выезжать. А что случилось?
– Все в порядке, но на автобусе тебе лучше не ехать. Выключи официальный мобильник, чтобы его нельзя было запеленговать, секретный можешь оставить работающим. Погуляй немного по центру, где народа побольше, и, как увидишь свободное такси, прыгай в него.
– Ты хочешь, чтобы я приехала на такси?
– Да. Но постарайся быть внимательной: если заметишь, что за вами прилепилась какая-нибудь машина, останавливайся и выходи. Иначе нас накроют.
– Хорошо, я все поняла. До встречи.
Игорь вышел на талгудинском автовокзале и не спеша поплелся к дому Интела.
«Профессионалов она, конечно, не заметит. Но, с другой стороны, откуда у Ковылкина профессионалы?» – рассудил он на ходу.

Вольный художник его приезду был действительно очень рад.
– А где же твои друзья? Ты вроде обещал приехать с компанией, – сказал он, улыбаясь и провожая Игоря вглубь усадьбы.
– Скоро должны быть, Дмитрий Исаакович. У меня к вам разговор.
– Что, так сразу? Давай хотя бы выпьем за встречу. Ты не голоден?
– Нет, спасибо, я в городе поужинал.
Усадив гостя на кухне, Интел вытащил из холодильника самогон, овощные закуски и вареный язык.
– Свежачок! Поутру сегодня только выгнал. Угощайся.
Он наполнил прозрачной жидкостью высокие хрустальные рюмки и сел на табурет.
– За ваше здоровье, – сказал Игорь.
– И за твое.
Выпили, закусили. Интел сразу полез в карман за папоротником и бумагой для самокрутки.
– Вообще, Дмитрий Исаакович, я к вам хотел просто так, без повода, заехать, но сегодня произошло кое-что важное. Думаю, вам будет интересно это услышать.
– Рассказывай. Тебя, как я вижу, действительно что-то волнует, – ответил Интел, сосредоточенно глядя на свою цигарку.
Игорь взял со стола кусок языка и не спеша отправил его в рот.
– Срок жизни людей в кольце ВКД непрерывно сокращается, – выпалил он на одном дыхании.
Интел вздрогнул и поднял на него удивленные, недоверчивые глаза.
– Кто тебе это сказал?
– Человек, которому можно верить.
– А все-таки?
– Глава научного лагеря в центре КА, Лесницын Вадим Захарович. Они несколько месяцев набирали статистику, выводили закономерность. И вывели…
– Кто еще об этом знает?
– Кроме Лесницина, вас и меня, пока никто.
Интел немного помолчал, затем криво улыбнулся и хитрым голосом произнес:
– Вот черти, докопались все-таки.
Теперь удивляться пришлось уже Игорю.
– Что вы имеет в виду, Дмитрий Исаакович?!
– Рано или поздно это должно было произойти, Игорек. Лесницын – молодчина! За это надо выпить.
Игорь нахмурился и, пока Интел разливал самогон по рюмкам, он настойчиво продолжал буравить лицо вольного художника недоверчивым взглядом.
– Ты даже не представляешь себе, какая это замечательная весть, – сказал, наконец, хозяин дома. – Ай да Лесницын, ай да сукин сын! Ну, давай: за победу науки!
Игорь выпил содержимое рюмки, закусил свежим щавелем и стал терпеливо ждать объяснений.
– Эти ученые, в большинстве своем, – кошмарные тугодомы, – заявил с некоторой досадой Интел после того, как выпил самогон и зажег самокрутку. – Я тебе сам как бывший ученый могу сказать. Ходят, ходят вокруг да около, но, пока жареный петух в лоб не клюнет, самые элементарные факты сопоставить не могут.
– Дмитрий Исаакович, вы так говорите, будто сегодняшнее открытие Лесницына для вас уже давно не новость.
– Но тут же не надо быть семи пядей во лбу, Игорек. Сама по себе аномалия возникнуть не могла – это ясно ребенку. Ее кто-то создал. А раз так, у создателя аномалии должна быть четкая цель, ведь такие глобальные проекты никогда и никем с бухты барахты не задумываются.
– Допустим. И что с того?
– Возникает вопрос: какую цель могло преследовать разумное существо (назовем его так, чтобы не углубляться в беспочвенную конкретику), запустившее климатический калейдоскоп и показавшее, что скорость биопроцессов на Земле может весьма сильно меняться под воздействием определеных факторов?
– Вам этот вопрос кажется тривиальным, но многие люди ответа на него найти не могут, как ни стараются.
– Потому что ищут его подобно герою одного известного анекдота, который обронил часы в темных кустах, но, пытаясь их найти, ползал под фонарем, объясняя свои действия тем, что вероятность найти что-либо при свете выше, чем вероятность найти что-либо в темноте.
– Не понимаю вас, Дмитрий Исаакович.
– Многие из нас рассуждают как: если анонимно запускается некий процесс, влияющий на благосостояние, здоровье и перспективы относительно большого круга людей, его автор обязательно должен иметь либо криминальную, либо маниакальную программу. Это либо крупный мошенник, стремящийся обобрать всех и вся, либо потенциальный Гитлер, либо психопат. Возможность другого мотива наша «мыслящая» верхушка не допускает, потому что такое допущение кажется ей слишком фантастичным. И в результате, мы ищем то, чего на самом деле нет. А вполне очевидные факты остаются вне поля зрения.
– Хорошо, пусть изобретатель КА не мошенник, не Гитлер и не маньяк. Пусть его цель – заставить нас что-то сделать или что-то понять. Какой резон ему рисковать своей и чужими жизнями?
– А ты представь, Игорек, что вот этот наш мирок, такой надежный, благоустроенный и даже приятный, на самом деле охвачен пожаром. Мы наслаждаемся и вкушаем примитивные удовольствия, потому что не видим языков пламени, которое всех нас пожрет, если мы отсюда не выберемся. Пламя бушует вокруг, но мы закрыли глаза и, как лунатики, бродим во сне. И тут среди нас появляется зрячий, способный видеть реальное положение дел. Он понимает, что людей можно спасти, но для этого нужно их разбудить. А спят они очень крепко, и снаружи, из реального мира, достучаться к ним практически невозможно. Он придумывает способ, каким можно было бы проникнуть в их сон и показать им, что не все так благополучно, как они себе представляют…
– Постойте, Дмитрий Исаакович, до запуска аномалии никакой угрозы над человечеством не висело. Это сейчас мы вынуждены искать пути к спасению.
У Игоря неожиданно зазвонил телефон.
– Простите, – сказал он виновато. – Алло!
В трубке несколько секунд был слышен какой треск, но потом сквозь ужасные помехи заговорила Алина:
– Игорь, я всю дорогу смотрела назад, хвоста вроде не было.
– Отлично. Где ты сейчас?
– Недавно проехали указатель: до Талгудино пять километров.
– Помнишь дом, где живет Дмитрий Исаакович?
– Помню.
– Скажи таксисту, чтобы ехал прямо сюда.
Он нажал кнопку отбоя.
– Ну, и шельмец же ты, Игорь! – восхищенно прокомментировал телефонный разговор Интел. – А я-то грешным делом подумал, что ты закоренелый и убежденный холостяк. Охомутал-таки девчонку?
Игорь чуть заметно улыбнулся.
– Скорее, она меня…