6. Медный

   Вот монумент-одиночка, «простой и скромный», как все, что он творил при жизни, обо-сновался в центре города, посреди площади имени себя. Появление его на самом сломе эпохи показы¬вает прискорбное отсутствие чутья на перемены в среде нашей партбюрократии. Еще бы: угрохать столько денег, чтобы заменить фонтан, похожий на свалку металлолома, медным истуканом, окрещенным уже в день установки "Кинг-Конгом". В то время в кинотеатре "Мир" публика уже ломилась на блокбастер про гигантскую обезьяну, завезенный к нам по случаю снятия "железного занавеса". Впрочем, они страну проглядели, что уж про памятник говорить.

Сам же монумент откровенно неудачен. Чувствуешь, что мастер, знаменитый Л. Е.  Кербель, налудивший подобных артефактов на пол СССР, торопился, спинным мозгом чуя - заказ-то последний. Стандартный набор фетишей; лысина, бородка, кепка - и никакого портретного сходства.

Во все времена изображения Вождя соответствовали скорее эпохе, чем модели. Когда партии нужно было звать народ на стройку, Ленин буквально падал вслед за вытянутой вперед рукой. Скульпторам же приходилось решать серьезные технические задачи по сохранению равновесия, Позже, когда все устаканилось и все, кому положено, сидели, а остальным разрешалось потихоньку наслаждаться колбасой по 2.20, поза Ильича изменилась. Теперь, слегка откинувшись назад, он широким жестом, как бы говоря; "Это все вам", - дарил нам нами же в нелегкой борьбе с собственными ошибками и перегибами завоеванное добро. Таким был, кстати, прежний главный памятник в Архангельске (зачем уж его понадобилось менять?).

Еще позже, в связи с появившимися кой у кого сомнениями в правильности курса партии, появилось знаменитое заклинание - "Верной дорогой идете, товарищи". Мол, все путем, идите, я присматриваю за вами. Помните: кепка, бородка, добрые глаза и открытая ладонь у правого уха? Вот оно!

Теперь же, взглянув на памятник с угла от главпочтамта, мне подумалось, что я проник в замысел скульптора. Не прост, ох, не прост оказался Лев Ефимович Кербель. Вместо Ленина зовущего, или дарящего, направляющего или успокаивающего он изобразил Ленина опоздавшего. Представьте себе, человек получил известие, что создание рук его: дом, дача, сарай - разваливается. Он спешит, торопится, но уже на подходе к месту катастрофы видит, что все кончено... И смотрит он на так и недостроенный коммунизм с 
выражением, в котором читается: "Е-мое, что же это я сделал?"

И замечаешь вдруг, что и сам-то он, как бы это помягче выразиться, ну недовысечен, что ли. Вот до "этих самых пор" все шло относительно нормально: безвольно опущенная рука с кепкой, развевающаяся пола отлично пошитого пальто, а ниже - грубые сколы дикого камня, хоть и выполненные из меди. «Мужики, я тут застрял! Помогите!». Нет, бросили все и убежали. И замечено, что даже птицы его не метят, во всяком случае не очень.

И что ж, его снести за это? Ни в коем случае! Памятник, даже переставая знаменовать отдельную личность, продолжает отражать эпоху. Будь это суровая и прекрасная эпоха петровских свершений или вялотекущая недоперестройка недостроенного. И потом это утилитарная сиречь полезная вещь. Есть где собираться идолопоклонникам, ничего не забывшим и ничему не научившимся. Никому не мешают, движения не перекрывают. Ну и неприкосновенный запас меди (металл недешевый), на виду, значит не украдут, а случись что и продать можно, ежели уже до края дойдет.