***

Шёл месяц Середины года. Солнце, уже проснувшееся и разогревшееся после холодной зимы, начинало входить в свой обычный для этого времени года режим. Но утром оно, ещё не очнувшееся после краткой ночной дрёмы, не могло разогнать влажный, липнущий к телу болотный туман, и неосторожный путник имел сомнительное удовольствие, гуляя по здешнем местам, созерцать дикий мир Чернотопья лишь до спины впереди идущего аргонского проводника.
Впрочем, нашего путника, надо заметить, весьма легкомысленного и не привычного к здешнему климату и фауне, это нисколечко не смущало, чего нельзя было сказать о его временном гиде. В тумане, определённо, были и свои плюсы, понятные лишь тем, кто когда-либо играл в прятки, но, как и у всего хорошего в этом мире, были у него и минусы, пренебречь которыми наш аргонский друг, увы, не мог. Чернотопье не прощало подобного отношения к себе, и он прекрасно знал это.
Глаза ящера смотрели внимательно, выхватывая из плотного тумана самые незначительные детали. Но это наблюдение было чисто механическим, можно сказать, рефлекторным - всё равно, что отмахиваться от мясных мух. Сам же аргонианин размышлял, как имел обыкновение размышлять любой нормальный мер или человек в пути. Вопреки распространенному мнению, что, пребывая в подобных путешествиях, обретается необычайная легкость мысли и трезвость ума, провожатый отнюдь не выглядел просвещенным, но напротив - с каждым шагом, рассекавшим грязную болотную гладь, ящер выглядел все мрачнее...
Краем глаза аргонианин заметил движение слева, и это, пусть ненадолго, но отвлекло его от тяжелых мыслей. Когда он резво повернул голову, на водной глади были видны лишь разбегающиеся круги, а на глубину стремительно уходила внушительных размеров тень. Неужели левиафан?
- Что там? - впервые с момента нашего наблюдения подал голос спутник чешуйчатого - приземистый молодой человек с зализанными набок, темными, как смоль, волосами, в вычурном костюме модного покроя, столь неуместным в здешних краях...
Аргонец остановился и слегка коснулся рукоятки покоящейся в ножнах катаны, вглядываясь в мутную воду и молясь про себя, чтобы зверь был сыт и не пожелал отведать на десерт мясную солянку, весьма распространенную после войны с Империей...