Проект дельта вторжение деструктов по страницам21

***

…Вечером Миша прибыл по указанию на один из объектов, что находился за городом и был ограждён высоким бетонированным забором, на котором, правда, не было колючей проволоки. Зато по краям высились мощные прожектора. Объект охраняли рослые люди в камуфляжной форме с полуавтоматическими пистолетами «Стечкин» в деревянных пристяжных кобурах. Предъявив на КПП свою «корочку», дождавшись пока откроются массивные, из железного листа ворота на автоматике, он опустился по бетонной лестнице в просторное подвальное помещение. Там были ряды металлических дверей. Над входом в бункер высился большой православный крест кипарисового дерева, с распятием. На металлических дверях были наклеены бумажные ярлычки  с такими же распятиями. Молчаливый охранник, сорокалетний мужчина, проводил Мишу через тяжёлую дверь в иное помещение, где располагались двери из орехового дерева и были красивые деревянные панели на стенах.

  Всё происходило в полном молчании. Ни шороха, ни звука. Ни лязгали и не скрипели даже массивные металлические двери. Миша вспомнил, что под распятием она заметил на шершавой стене надпись, сделанную синей масляной краской: «Разговоры в открытом секторе запрещены». Видимо так назывался коридор с рядами тяжёлых дверей с герметическим запором и то, что было скрыто за ними.

   В просторной, отделанной со вкусом комнате, пропитанной запахом ладана и свечей, были книжные полки, мягкий диван и стол с оргтехникой, за которым его ожидали Александр Андреевич и Павел Фёдорович. Перед ними стоял включённый телемонитор. Через него просматривалось небольшое помещение с голыми стенами. Похоже, это была допросная, где намедни следователь «потрошил» известного деструкта. По бетонному склепу (так хотелось обозвать помещение) прохаживались мужчины и женщины в белых халатах. Используя некие странные приборы, состоящие из вытянутых стеклянных трубок, вмонтированных в тусклого металла коробки с лампочками, они проводили диагностику помещения. После таких процедур от металлического агрегата отделялись отделялись колбы, что помещались в специальные футляры. К своему удивлению, среди белых халатов Миша заметил известного в Сочи детского врача-терапевта, у которого как-то брал интервью.  Вскоре медиков сменил православный батюшка в чёрной рясе с крестом. Произнося на распев молитвы и окуривая помещение ладаном, он стал окроплять его в довершении святой водой.

-   Вот такие мы проводим оргмероприятия, - вздохнул Александр Андреевич. – Как говорится, свято место пусто не бывает.


***


… В то же самое время в США, детектив окружной бэлтиморской полиции, что являлся источником «Арнольда», следуя указаниям своего куратора, вёл пассивный поиск Редфильда. В инструкциях, полученных через сотовый телефон, значилось: «…не проявляя ни малейшего риска, но достаточно точно, используя подставных лиц, не представляющих важности, определить круг, заинтересованный в прогулке 45-го, его место отдыха». Источник, американец тайского происхождения, Кэн Потензен, решил, что наиболее эффективный розыск пропавшего может обеспечить сеть его тайных агентов из числа уличных ганкстеров, торговцев наркотиками и самих наркоманов. Будучи опытным копом он предусмотрел, что с момента похищения многочисленные «слушаки» (так назывались информаторы окружной полиции) будут интересоваться  теми, кто запустит свой носв детали похищения. Будь то газетные писаки или уличные торговки – без разницы. Поэтому он устроил конспиративную встречу одному из своих агентов, афроамериканцу-сутенёру Генриху Томумбе. Он не стал вытягивать из своего подопечного факты исчезновения. Угостив необычайно вертлявого и плечистого, чёрного как вакса парня сигарами «Капитан Блэк» (специально тянул их из других «слушаков»), он, как водится, начал беседу с общих вопросов.

-   Бумба! Как обстоят дела в твоём районе? Как поживает крупная и мелкая рыбёшка? Имею в виду тех твоих неспокойных собратьев, что норовят пуститься во все тяжкие. Убийства, крупные партии наркоты, разборки со строптивыми гейшами. Надеюсь, что ты понимаешь, что от тебя требуется?

-   Да, сэр, отвечал Генрих Томумба, выпуская синевато-сизый дым из плоских, широких ноздрей. Его припухшие, в шоколадно-коричневых мешочках глаза изобразили уверенность. -  Но в моём районе ничего такого не намечается. Было кое-что. Одному торговцу наркотой морду помяли, когда он, дерьмо сопливое, обсчитал моих чёрных собратьев и сунул им героин, разбавленный мукой. Одна шлюха лишилась места в пуэрториканском гадюшнике, после того, как эту тварь поймали с пользованными презервативами. За такое на кошачьи консервы пускать нужно, сэр… офицер…

-   Ладно-ладно, Бумба… молодец, что всё знаешь о своих подопечных, - успокоил его Кэн. Он похлопал своего «слушака» по затянутой в кожанку мощной спине. Вспомнил при этом, что в недалёком прошлом Генрих Томумба – сержант, служивший пять лет в «морских котиках» (то есть в спецназе ВМФ США). – А что твои чёрные братья, из культа Вуду, думают о тех наглых чужаках, что нарисовались днём на пятой Авеню? Похители какого-то нездешнего парня? Это беспредел, Бумба. За это надо наказывать. Превращать морду в кетчуп, а почки – в бараньи отбивные…

-   Вы правы, сэр, - кивнул головой в вязаной шапочке афроамериканец. – Мы этих ублюдков скоро вычислим. Да помогут нам наши боги и духи-хранители! Эти твари нарушили наш покой. Отпугнули клиентов. У моих ребят каждый день  на вес золота. Товар пришёл, сэр, масса товара. И никто за нас не решит наших проблем, если только вы, сержант, не поможете нам. Вы понимаете, масса Кэн?

   Кэн едва не рассмеялся, но вовремя прикусил губу. Американец в пятом поколении, он, тем не менее, с детства испытал на своей шкуре, что значит быть «жёлтокожим ублюдком» или «узкоглазым уродом». И вот теперь африканский парень с того ни с сего назвал его господином. Боссом… Всё потому, что его «акватория» понесла значительные убытки от происшедшего на днях инцидента.  И он, Кэн Потензен, сержант полиции и детектив отдела тяжких преступлений, поможет этому цветному сутенёру. Зная, каким бизнесом занимается ныне этот бравый морпех, что по сей день наверняка числится в особых файлах Пентагона. Поможет… Ибо полицейским нахрапом тут ничего ни взять! Двадцатилетний срок службы в окружной полиции многому научил этого маленького, молчаливого, желтолицего человека. США были для него страной с неограниченными возможностями и неограниченными пороками, что во многом покрывали эти возможности. Тот русский, что привлёк его к сотрудничеству, совершенно правильно воспринимал эту ситуацию. Всеми средствами пытался оказать помощь таким думающим и сомневающимся американцам, как Кэн Потензен. Мир не без добрых людей, думал он с тех пор. Маленький таец с американскими ухватками жизни. Если разведчик из этой далёкой и снежной страны с великой историей (что почти не отражена в американских учебниках начальной школы, профессиональных колледжей и тем более университетских пособиях и компьютерных программах, показывающих в основном ужасы ГУЛАга да бородатых, накаченных мафиози,  исполняющих на гармошках и балалайках гимн СССР), принимает близко к сердцу американские проблемы он достоин сочувствия и уважения. Настоящий герой! «…Не стоит, Кэн, проявлять по поводу моих чувств к Америке хоть сколько-нибудь сочувствия, - как-то понимающе сострил русский. – Это портит деловые отношения и тем более дружбу. Мне бы хотелось, чтобы это второе оказалось на первом плане. Я прав?» «Да, вы правы, - признался таец. – В Америке вообще не принято жалеть. Тем более в бизнесе. Это признак неудачника. Однако в разговорах с вами я чувствую сожаление. Извините, Арнольд, это, конечно, не настоящее ваше имя… но жалость очевидно присуща всем русским. И понемногу передаётся мне». «В этом есть плюсы и минусы, - услышал он  ответ, сдобренный улыбкой. – Минусы состоят в том, что вы наберётесь русской жалости и будете этим выделяться на общем фоне. Вас быстро возьмут под колпак и… Мне бы не хотелось продолжать, а вам бы не хотелось доводить до печальной развязки. А плюсы… Мне приятно, что вы так прониклись чувством моей далёкой и любимой Родины. Один наш бард даже назвал её в своей песне «родина-уродина». Впрочем, не со зла – так, полушутя… « «Мне кажется, что вам русским, и вашей стране не хватает американской самоуверенности, - неожиданно для себя выпалил Кэн, смяв не по-американски пластиковый стаканчик из-под кофе (встреча проходила на окраине, в машине). – Вы много жалеете друг друга, вместо того, чтобы действовать. Действие, вот чего вам ещё не хватает! Любого американца и даже европейца отличает от вас именно действие! Они не придаются тягостным и интересным рассуждениям о смысле жизни, как Толстой или Достоевский. Они занимаются бизнесом, как говорят у нас в Америке. Для них семья и дом на первом месте. А для вас на первом месте ваша страна и идея, которой вы отдаётесь без остатка. Вам не хватает энергии на своих близких и на самих себя. Кто-то пожирает эту энергию, внушая вам, что вы – спасители мира. Но это…» «Продолжайте, - вновь улыбнулся русский, осторожно выбрасывая свой пластиковый стаканчик в высокую металлическую урну. – Вы хотели сказать, что это – безумие. Отчасти согласен с вами. Недаром у Достоевского, которого вы, судя по всему, с интересом читали, все главные герои немного сумасшедшие. Правда, если внимательно к ним приглядеться, то многие из них это несостоявшиеся писатели или… разведчики. Если внимательно перечитать главы о войне в Европе 1805-06 годов в романе Толстого «Война и мир», то там описывается момент несостоявшейся вербовки в разведчики князя Андрея его другом дипломатом Билибиным. Этот фрагмент выпадает из наших и ваших школьных программ, не говоря уже об университетских. У каждого смысла есть свой подтекст, Кэн. Надобно его увидеть, чтобы докопаться до истины». «Да, истина где-то рядом, - пошутил тогда Кэн словами известного сериала. – Под нашими стопами».