Я лублю Лену

Всё чаще в наш дом стал приезжать мальчик по имени Спартак.  Почему у русского мальчика такое гладиаторское имя? Мама в юности прочитала книгу о Спартаке. С тех пор мечтала, что когда выйдет замуж и если родится сын, назвать таким красивым именем. Назвала!
 
На самом деле парнишка похож на Филиппка. Светло-русые густые волосы, стриженые «под горшок». Прическа эта ему необыкновенно идет. Большие серо-голубые глаза. Пухленькие, немного большеватые губы. Весь ладненький, хороший мальчик.

Спартаку лет десять-двенадцать. С первого своего появления во дворе, среди местной детворы, он  завоевал уважение. Ребятня тянулась к нему. А девочки почти все были влюблены. Угощали кто конфеткой, кто мандаринчиком или яблоком. Мальчик от угощений отказывался напрочь.

 Ему нравится одна девочка. В какие бы игры не играли дети во дворе, он старался держаться рядом с ней.  Очень любил качать на качелях. Это позволяло быть рядом, вместе. Прежде, чем раскачивать, парнишка по-взрослому уточнял: «Крепко держишься?» Та восторженно выдыхала: «Да!» И летала, на мгновение приближаясь, чтобы тут же унестись вверх.  Снова скатывалась по невидимой горке и снова взлетала.
 
Как неправы те взрослые, что с высокомерной насмешливостью относятся к детской любви: «Смотри,  Машенька, вон твой жених идет», или  «Алешенька, а вот и наша невеста». При этом явно же потешаются. Уж они-то, взрослые, знают, что такое любовь. А дети… так, забава: «Тили-тили тесто, жених и невеста». Да ладно, как они могут любить? Страдать? Тосковать? Скучать?  Смешно же! Их дело есть кашу. Расти. Ну, играть в женихов-невест. Но это все игра! Какая может быть любовь у детей? Какие чувства? Глу-пос-ти!

А на самом деле дети могут любить по-настоящему! Только толстокожим взрослым этого не понять.

Спартак влюблен в мою старшую дочь. Она чувствует себя совсем-совсем взрослой – скоро девять лет. Ответственно относится к урокам и самым серьезным образом тренирует и тренирует элементы синхронного плавания. Уже были соревнования. Гордые родители, и я в том числе, сидели на трибунах, любовались, как девочки словно рыбки то уходили на глубину, то высоко поднимались над водой, то своими телами создавали на воде разнообразные красивые фигуры, а потом мгновенно перестраивались в строгие ряды. Очень красиво!

Когда мы возвращались домой из бассейна, Спартак, как часовой, стоял внизу и неотрывно смотрел на наше окно.

Дочь определяла количество заданных уроков и как сигнальщик знаками показывала, сможет ли выйти хоть ненадолго погулять, или никак не получится. Если удавалось погулять, катались на санках с горки.  Падали в снег, валялись. Хохотали! Потом Спартак своими рукавичками заботливо стряхивал снег с куртки своей подружки. А иногда согревал дыханием ее замерзшие пальчики.

Мальчик живет с родителями в другом районе. Сюда всё чаще и чаще приезжает с мамой – тяжело болеет бабушка, требуется уход. Пока мама заботится о бабушке, Спартак предоставлен сам себе. Он очень самостоятельный парнишка.

Однажды утром я выхожу из квартиры, и вижу на противоположной стене процарапанную гвоздем огромными неровными буквами надпись:

«Я ЛУБЛЮ ЛЕНУ»!

Мало того, что надпись глубоко процарапана, просто канавами, так еще и продублирована красным фломастером.

Открываешь дверь и сразу же в глаза бросается кричащая надпись.
 
Несколько месяцев назад в нашем подъезде сделали ремонт. И вот по свеженьким стенам - объяснение в любви. И тут же, рядом с нашей дверью, стоит Спартак.

О, каково было мое негодование! Готова была растерзать, крапивой отстегать, если бы была, за уши оттаскать, если бы можно было. Как я вскипела! Р-р-р! Р-р-р! Р-р-р!

Взглянула и осеклась. Глаза мальчика покраснели от слез. Нос и губы распухли. Похож на лягушонка. Видно, долго плакал. Сейчас глаза сухи.
И все-же, я спрашиваю, даже самой противно от взрослого холодного тона:

«Спартак, это ты сделал?»

Он внимательно всматривается по направлению моей руки. Рот горестно кривится, глаза наполняются слезами. Они текут, капают на курточку, затекают в уголки рта и он, не отдавая себе отчета, слизывает застрявшие слезинки. Неожиданно, и это меня потрясло, мальчик припал ко мне и, не сдерживаясь, содрогается от рыданий.

Я растерялась.  Молча глажу по спинке, плечам.
- Спартак, хочешь, мы вместе закрасим эту надпись? Но ты больше не будешь писать на стенах, хорошо?
- Нет, нет, нет! Не закрасим! Не закрасим! Я больше не увижу Лену! Не увижу! Никогда, я знаю!
- Да что с тобой?
- Сюда я больше никогда не приеду!
- Почему? Ты же всегда приезжаешь к бабушке.
- Больше нет бабушки. Сегодня ночью она умерла.
- О, Господи! Не надо плакать!

Спартак очень взросло, по-мужски строго посмотрел на меня, словно не я - он старше  меня:

- Больше сюда мы не будем приезжать.  Меня мама не пустит одного…  Я так люблю Лену!


Годы прошли. Давно уже закрашена та надпись. Но если присмотреться, отчетливо виден отчаянный крик любящего мужчины:

«Я ЛУБЛЮ ЛЕНУ!»