Верю - не верю...

Алексей КЛЁНОВ

ВЕРЮ - НЕ ВЕРЮ
быль

Собрались мы как-то с шурином моим на охоту. Для непосвященных
поясню, что это такое. Это когда берешь с собой водки, сколько
сможешь унести, и лихорадочно воскрешаешь в памяти как можно
больше охотничьих баек самого немыслимого толка, стараясь подыскать
для них достоверную окраску. Ну, и, разумеется, надо не забыть
ружье с патронами, чтобы было из чего по банкам и бутылкам пошмалять,
когда водка кончится, а уходить домой будет еще рано. Ну, это так, лирическое
отступление.

Так вот, значитца, запаслись мы с вечера всем необходимым, поставили
будильник на пораньше, и тут жена моя пристала: "Хочу с вами".
А не возьмете, говорит, так ты, я то есть, никуда не пойдешь.
Прямо-таки встала в дверях, ручонки картинно раскинула - и шабаш.
Переглянулись мы с шурином. Я виновато посмотрел на него, вздохнул,
и развел руками. Он обреченно кивнул головой, с ледяной улыбкой самурая,
приготовившегося сделать себе харакири.

Встали мы утречком ни свет, ни заря, чтобы на автобус не опоздать. А дело,
надо сказать, было на ноябрьские праздники. И хоть зима еще по- настоящему не началась, но климат уже соответствовал. Холод стоял собачий, снег падал, и только изредка подтаивал. И хотя реки льдом еще не затянулись, но водоемы помельче, вроде луж и некультурных плевков на асфальте, ледком уже похрюкивали, когда на них каблуком наступишь.

В Тикеево, где находится наш участок, мы добрались часам к одиннадцати.
Бодренько перебежали поле, прошмыгнули мимо садов и вышли к
речке Сим. А Сим, поросенок этакий, так разлился, что все привычные тропинки на глубине метров трех под водой оказались, и пришлось нам изрядный крюк делать. Идем вдоль реки, а вода нас все дальше в лес
оттесняет. И тут мне в голову стали всякие сомнения забираться:
"А сумеем ли мы вообще на свой участок выбраться?". Тут еще
двое мужиков нам повстречались. Тоже, говорят, пошли да вернулись.
Нет дороги, затопило все. Я, было, оглобли в обратную сторону поворотил, а шурин талдычит:

- По фиг! Я эти места - во как знаю, - и пальцы растопыривает.
- Возьмем вправо, сделаем небольшой кружок и выйдем, как по
заказу.

Ну, я, легковерная душа, и согласился. Жена вообще промолчала,
как не имеющая права решающего голоса.

Бредем дальше. Жена моя попискивать начинает. Когда, дескать,
охотиться начнем? Я ей простодушно и говорю: "Здесь присесть
негде, да и рановато еще вроде наливать". А она - глаза восемь
на семь, и не поймет ничего. Спохватился я, что человек еще
не "обстрелянный", и пояснил: "Спят еще, говорю, зайцы. Рабочий
день у них не начался". Проглотила, как дитя молочко, только
глазами похлопала. Шлепаем дальше. А шурин все вправо и вправо
забирает, от реки подальше. Тут я первые признаки беспокойства проявлять
начал.

- Мишель, - говорю, - ты уверен, что мы правильно идем?

- Еще бы, - отвечает. - Я же эти места - во как... - И снова
пальцы растопыривает.

Проходим мы ельничек, углубляемся в смешанный лес. Тут Мишка
тормозит, и ружье начинает собирать. Я тоже свою "ижевку" собрал,
загнал в стволы патроны, и, только замком щелкнул, вижу краем
глаза, как будто лиса метрах в тридцати от нас поваленный ствол
дерева перемахнула. А может и не лиса, я только хвост серо- бурый и успел
рассмотреть. Сплюнул я от досады, и говорю шурину:

- Мишель, я лису видел. Жаль, шмальнуть не успел.

А он ушами пошевелил настороженно, и упавшим голосом спрашивает:

- Где?

- Да вон там,- говорю, и рукой показываю.- Маханула, только хвост промелькнул. Фьють - и нету...

Вижу, шурин малость в лице переменился.

- Примета, - говорит, - дурная. Старые охотники уверяют, что,
ежели мелькнувшую лису увидел перед охотой - удачи не будет.
Будто лесовик это показался, дал понять, кто в лесу хозяин.
Замотает...

Я коротко хохотнул, чтобы Мишку сильно не обидеть, а жена моя аж всхрюкнула от возмущения. Мишка смущенно помялся, и давай оправдываться:

- Да я то что? Я ничего. Говорят...

Ладно, Бог с ними, с приметами, побрели мы дальше. А чем дальше
в лес углубляемся, тем сильнее меня Мишкины слова цепляют. А
ведь и верно, сколько идем - ни одного заячьего следа не видно. И лес
какой- то странный пошел, деревья голые, высохшие и ни одной пичужки не
слыхать, хотя совсем недавно заливались на все лады. Прямо как в кощеевы
владения попали. Да еще и болотным духом стало потягивать. Скоро мы в это
болото и уперлись. Оказывается, шли мы все это время по неширокой косе,
которая в болото уходит. А болото ледком затянуло. И вообще, место какое-то гиблое, тихо вдруг стало, даже ветер угомонился. Только слышно где-то вдалеке поезд поскуливает, да машины гудят на трассе. Но не возвращаться же обратно? Сколько шли, пройдем и еще немного.

Пошли мы по льду. А он, паразит, лопается под сапогами, и чем
дальше от берега, тем глубже проваливаемся. Идем по колено в
воде, по кочкам прыгаем. Уже и жарко стало от такой прогулки, даром что
вода ледяная. А шурин скачет впереди меня с кочки
на кочку, как кузнечик, шумно отдувается, и приговаривает:

- По фиг. Я эти места - во как...

Правда, пальцы уже не растопыривает, ружье с рюкзаком мешает.

Идем мы полчаса. Час. Два идем. Уже и по колено и по пояс в ледяную воду
проваливаемся. А под водой - второй слой льда, потолще, и ноги на нем
расползаются в стороны, того и гляди, что искупаешься целиком. Я же первым
и завалился на бок. Нога у меня подвернулась, рюкзак за спиной
перевесил в сторону, и ухнул я в воду по самые гляделки. Выматерился
от души, встал на ноги, а с меня потоки затхлой болотной воды
стекают, и какие-то подозрительные на вид водоросли за телогрейку
цепляются. Мишка ко мне на помощь бросился, и сам тоже - бултых,
только брызги в разные стороны. Жена моя крепилась-крепилась,
а тут не выдержала и давай причитать:

- Изверги, вы куда меня завели?! Специально, да? Чтобы больше
с вами не просилась?!!

Мы ей объяснять, что нам и самим уже не до шуток, а она в слезы. Тут мне совсем худо стало. Стою на четырнадцатиградусном морозе мокрый с ног до головы, на душе паршиво так, что врагу не пожелаешь с жестокого похмелья, да еще ее успокаивай. К тому же смотрю, какая-то очень уж знакомая
коряжина из воды торчит. У меня от дурацких предчувствий мурашки по спине
побежали. Оборачиваюсь я к шурину, и мрачно заявляю:

- Мишель, по-моему, мы здесь уже были. Я вот эту корягу уже в третий
раз вижу. Мы же кругами ходим. Ты куда нас ведешь, следопыт
хренов?!

Мишка возмущенно грудь выпятил, щеки надул, и вопит:

- Да я эти места!..

И заглох на полуфразе. Поскреб затылок, и признался, наконец,
негодяй:

- А хрен его знает. Заблудился я...

Приехали!!! Меня аж мандраж трясти начал! Бродим уже почти три часа, вымокли как лягушата, морозец прихватывает не на шутку, а Мишка, видите ли, экспериментирует.

У жены, вижу, тихая истерика начинается. Смотрит она на нас обоих остекленевшим взглядом, в котором кроме лютой ненависти ничего не просматривается, и выдает на-гора, как шахтер уголек, такие идиоматические обороты, которых я и в самой чумовой пьяной компании не слыхивал. И где она, интересно, нахваталась?.. Ну, думаю, амба. Если уж жена моя некультурно выражаться начала, стало быть, дело дрянь.

- Все, - говорю, - к Магомету твою охоту, Мишка, пока не поздно,
надо на обратный курс ложиться.

А он, недопесок, бодренько так соглашается:

- Ага, - говорит, - я согласный...

И прется куда-то на "норд-зюйд-вест-ост".

- Ну, нет, - возражаю. - Теперь уж я поведу. Вышел ты из доверия.

И пошел я нашу прежнюю спираль обратно раскручивать. Как ходили
кругами, так я обратно и шуранул по старым следам, чтобы окончательно
не заплутать. Жена с шурином, слышу, сзади возмущаются, а я
знай себе пру, как К-700 по бездорожью...

В общем, на обратную дорогу у нас всего двадцать минут ушло.
Оказывается, все это время мы в каком-то километре от садов
кругами ходили. Вышли на сухое место. Стоим на ветру, зубами лязгаем,
соображаем что лучше: или бежать на автобус, до отхода которого полчаса
осталось, или же костер жечь и косточки прогревать, но остаться до вечернего
рейса. Посовещавшись, склонились к первому варианту. Слили по литру
болотной воды из сапог, носки сухие натянули, тяпнули-таки по
сто граммов для сугрева, и рванули к остановке.

Как мы ехали, и как от нас в переполненном автобусе люди шарахались
и носы зажимали, потому как разило от нас болотным духом - не приведи
Господи - лучше не рассказывать. Доехали, как бы там ни было. Сошли мы
на остановке, разморенные и согревшиеся в душном автобусном тепле, и тут
нас снова колотить стало от холода, на совсем не южном ветерке с колючим
снегом. Да так, что я, прикуривая, едва сигаретой в рот попал от крупной
и безудержной дрожи. А Мишка, свинтус, еще и подначивает:

- Надо,- говорит,- вернуться. Я носки на пеньке забыл...

Я аж мундштук пополам перекусил, а жена застонала и без сил мне на руки
рухнула. Что и спасло Мишку от немедленной расправы.

Добежали мы до дома, трясясь, как цуцики. Жена первым делом - нырк в ванную, а мы с шурином еще по соточке оприходовали. Для профилактики от гриппа и за избавление от мучений. Я блаженно на стуле развалился, и думаю: "И на хрена, спрашивается, переться в лес, ежели и дома можно выпить, да еще с комфортом? Чтобы я еще раз в лес?.. Да ни ногой, будь он неладен..." А Мишка, злодей, как ни в чем ни будь, заявляет:

- В пятницу отгул бери.

- Для чего? - простонал я, предчувствуя самое худшее.

- Снова на охоту пойдем. Водка ж осталась...

Покорно закрыв глаза, я тихо ударился затылком о стену, и сполз
со стула на пол...












                =