Анекдот 4 - Страхи и бесстрашие Анания Ананьевича

НЕСКОЛЬКО АНЕКДОТОВ ИЗ ЖИЗНИ
АНАНИЯ АНАНЬЕВИЧА,
МАЛЮСЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕЧКА


АНЕКДОТ ЧЕТВЕРТЫЙ: СТРАХИ И БЕССТРАШИЕ АНАНИЯ АНАНЬЕВИЧА

Был Ананий Ананьевич скромным по природе, таился по укромным местам-городам, жил по съемным углам, питался пищей постною, а не скоромною. И много чего на свете боялся Ананий Ананьевич. Например, боялся, что вот-де начнет он решать вопросы государственной важности. Он был не супротив демократии как таковой и данной, и принимал в этой демократии хоть какое-то, но участие. В меру своих скромных сил. Но боялся он, что вот выхватит чья-то властная рука его из толпы ему подобных, бросит в кресло руководителя и скажет: на бразды правления, руководи, решай нашу судьбу.

И вот представит себе Ананий Ананьевич такую картину и страх берет: сразу голову в себя вберет и робким таким голоском начнет приказывать. А что приказывать-то? Этого Ананий Ананьевич уразуметь не мог. Хорошо если приказывать не надо будет, а можно просто порядок на столе навести. Там, бумаженцию переложить, или переписать ее, тут – пыль протереть. Так он будет выглядеть представительно. Но чего руководить – этого он не мог увидеть.

Или видит другую картинку: приходят к нему толпы разгневанного люду, народ к нему подступает, прозябающий в несправедливости, суют ему косматую лапу со следами машинного масла в ногтях и говорят: «отец, родной, сделай что-нибудь, рази ж не видишь: народ в грязи прозябает, к свету тянется, а ему воздух перекрывают, в рабство опять вгоняют».

Что тогда делать в таком кошмаре? Задрожит тогда Ананий Ананьевич и запищит: «Дэк, я чего… я ничего… это того… самого… модер…. модернизация грядет».

И от этих слов самому тошно станет. Тут, представит он, как взглянет в обезумевшие глаза приступившего в нему люду и… хоть провались на этом месте, как завопит: какая модернизация, какая, понимаешь, демократизация и либерализация, какая, к черту, кремниевая долина, если на Руси из камня ничего не строят (кроме города Питербуха), а только из бревна и песка, на худой конец – из кирпича.

Да за такие слова его сослать могут куда подальше.

Да разве это справедливо, шумит внизу толпа и потрясает штыком, мол, одни воруют и наживаются, а другие крохами довольствуются. Ананий Ананьевич осмелеет немного и ответит для куражу: Воруют-то воруют, да не все проедят, у нас все это и останется, а свобода развращает людей, между прочим.

Да за такие слова могут сбросить вниз, на штыки шумящей внизу толпе, жаждущей справедливости.

А его еще уговаривают, еще добрым словом разговаривают с ним, увещевают: да неужто, брат, ты не хочешь во власть попасть. Это же такое чувство, как бы это выразиться, послаще чувства сексуальной удовлетворенности – и длительнее.

Нет, брат, не лежит сердце у Анания Ананиевича к решению вопросов государственной важности. Есть люди наверху и есть люди внизу, и удовлетворенность бывает и сверху, и снизу,  и каждый пусть занимается своим делом.

И не боится Ананий Ананьевич плыть малым листиком в шумливом и бурном потоке истории. Не боится. 

2011