Маска

Земляники в пластиковом стакане становилось все меньше и меньше. Кира придирчиво выбирала ягодки покрупнее. Обеденный перерыв в деканате близился к концу, но начальство возвращаться не торопилось. В отличие от студентов, которые потихоньку начинали собираться в рекреации. Кира сидела на лавке с самого начала обеда, потом пришел Серега и притащил земляники на двоих.
- Как думаешь, нам продлят? – безразлично поинтересовался Сергей. Кира кивнула. Ответ был очевиден: со старших курсов выгонять не резон. А вот первые три курса носились как ошпаренные, с выпученными глазами, полными ужаса. – Ну, не продлят, пойдем в академ…
- Заткнись, ты достал, - Кира злобно покосилась на товарища. Эту фразу он произнес уже по меньшей мере десять раз, и все за один день.
- Злая ты, - деланно  обиделся тот.  Первокурсники начали довольно громко спорить, у кого из них долгов больше, и сколько справок им потребуется. Серега, повысив голос, обратился к молодежи: - Все равно всех отчислят, так чего спорить?
Кира не сдержала хохот, разыгрывать первый курс было весело, но Серега часто перегибал палку.
- Истаков, делишься опытом? – послышался низкий голос биохимика. Тот был небольшого роста, потому среди толпы студентов не выделялся. – И Абросимова тоже тут? Вам уже пора членский билет давать, как состоящим в лиге вечных кандидатов на отчисление.
При этих словах, первокурсники разом вылупились на сидящих старшаков. Биохимик улыбался. Кира в ответ засмеялась:
- И, тем не менее, все еще продолжающих учиться.
-  Везучие черти, сказал бы я, - кивнул биохимик. – Если бы на личном опыте не знал, что не в везении дело. Вот ты, Абросимова, объяснила бы Ильину, как так можно умудриться не выйти на экзамен вовремя, а на первой же пересдаче с блеском его сдать.
При этих словах Георгий Владимирович вытащил из толпы того самого Ильина, второкурсника, очевидно.
- А то он у нас уже «академик», и если не возьмется за ум, то будет дважды «академик».
Этого Кира уже не слышала. Она прекрасно знала, кто такой Виктор Ильин. Сей рослый кареглазый брюнет уже полгода был предметом её молчаливой симпатии. Он, разумеется, об этом и не подозревал.
- Это дар харизмы, отшлифованный многолетним использованием, - с серьезной миной ответил за подругу Серега. – Этому искусству обучаются в монастыре Шао-Линя…
- В мужском, - добавила Кира. Все дружно засмеялись. Кто-то весело, кто-то саркастично, кто-то нервно.
- За словом в карман никогда не лезешь, Абросимова, - довольно проговорил преподаватель. – Я сегодня до четырех, заходи на чай. А у тебя, Ильин, отработка сегодня, если ты не забыл.
- Не, - помотал головой Витя. – Как же я могу забыть про такое дело… И я надеюсь, что Вы разбавите нашу интимную встречу.
Последние слова были адресованы Кире. Та изо всех сил сдерживала настойчивый румянец, уткнувшись для вида в стакан.
- О, я тоже хочу поучаствовать в групповушке, - заулыбался Серега. Кира с самодовольным видом покосилась на друга.
- Тебе точно не обломится, разве что матрас заменишь…
Тут появились замы, разговор стушевался, и Кира свободно выдохнула. Разговор в деканате прошел быстро и без осложнений, девушка вышла довольная и заметила Ильина, оккупировавшего её место на лавочке и стакан с остатками ягод.
- Приятного, - бросила она.
- Я угостился, - широко улыбнулся тот. Кира напряглась. Подобная бесцеремонность всегда выбивала её из равновесия. – Думаю, твой парень не сильно на меня за это обидится.
- Он мне не парень, - спокойно сказала Кира, повесив сумку на плечо. Она сама себе напоминала банку с бабочками: порхают, но не вылетают наружу.  – Вообще так опасно делать, вдруг я болею чем-нибудь?
- Зараза к заразе не липнет, - Витя демонстративно высыпал остатки ягод в рот. – Пойдем?
- Тебе в деканат не надо разве?
- А вдруг ты уйдешь, не попив чаю?
Кира на мгновение задумалась. Подобную фразу можно было трактовать по-разному. В итоге, она высказалась:
- Ты его боишься? – сарказма в её словах не было. Она прекрасно помнила свои ощущения от преподавателя биохимии: высококомпетентный специалист с потрясающим чувством юмора. Никогда не повышающий голоса, но имеющий такую власть над толпой, которой мало кто обладал. Она им искренне восхищалась, а он не мог не заметить среди студентов того, кто бы понимал всю тонкость его шуток.  Ильина покоробило.
- Я? Его?
- Давай стакан, в мусорку выброшу, - Кира мгновенно переключилась на другую тему.  Ей не нравились люди, бьющие себя кулаком в грудь с воплями «Я же мужик!» - И иди в деканат сходи.
Тот послушно отдал ей стаканчик, и с ошарашенным видом пошел в вышеуказанное место. Когда стукнула дверь секретарской, Кира выдохнула и улыбнулась. На душе было тепло и приятно. Она выбросила стакан и направилась в дальний конец коридора, в каморку Георгия Владимировича.  Тот без лишних слов впустил её, посадил на стул и поставил перед ней большую чашку с чаем. Киру зацепила его загадочная улыбка, как бы говорящая: «Все-то я про тебя, Абросимова, знаю!»
- Не буду спрашивать, как дела, - биохимик отхлебнул чая. – Торчишь в деканате, значит все в рабочем порядке. Вот знаешь, за что всегда тебя уважал?
- За красивые глаза? – ухмыльнулась Кира. Тут постучал Ильин. Георгий Владимирович вздохнул, посадил его к окну, снабдил листком, ненадолго задумался и сказал:
- Пиши про транспорт кальция и про гормоны щитовидной железы, - потом перевел взгляд на Киру. – За глаза не уважают. Ты просто всегда улыбаешься. Даже когда в пятый раз не сдаешь что-то, все равно улыбаешься, умиротворенно так.
- О, знали бы Вы, как это людей раздражает, - проворчала Кира и уткнулась в кружку.  – Чаще всего из вредности улыбаюсь.
- Из вредности людям гадости делают, а не улыбаются, - возмутился Витя.
- Пиши, а то выгоню, - сдвинул брови биохимик.
- Ох, ёлки! – воскликнула Кира, бросив взгляд в окно. – Сейчас ливень будет, а я без зонта и в сланцах.
- Да пока Ильин тут нацарапает мне ответ, ливень прекратится. Ты учил вообще?
- Я работал вчера!
- Все-то у тебя отговорки, работал он, свет в общаге отключили, кошка померла…
- Кошка правда померла, - задумчиво сказала Кира. У кого-то на третьем этаже в комнате обитала трехцветная европейская кошка, как ни странно, разжиревшая на студенческих харчах. Медики запасливые все-таки. Неделю назад она где-то застряла, и через несколько дней начала издавать дивный аромат. Потом её все же нашли и похоронили. – А вот насчет света… Мы на первом курсе латынь при свечах писали.
У него зазвонил телефон. Дочь. Он вышел, предварительно попросив Киру последить за отработчиком.
- Чего сидишь, содрать неоткуда?
- Так это…
- У тебя минут десять есть, списывай давай, - Кира повернулась к двери, продолжая прихлебывать чай и прислушиваться к шагам в коридоре. Минут через пять они начали приближаться. – Завязывай, идет.
Кира вновь повернулась к несчастному, тот умудрился накатать почти целый лист А4. Георгий Владимирович зашел и нахмурился.
- Халтуришь, Абросимова.
- А я что, его внезапно осенило, - абсолютно невозмутимым тоном сказала девушка. – Он в ступор впадает, когда вас видит. Его мозг мгновенно атрофируется, ведь рядом с вами так сложно ощущать себя компетентным…
Биохимик растаял. Взял у Вити лист, пробежал глазами и одобрительно кивнул.
- Зачтено. Разумеется, если Абросимова сказала правду.
- Георгий Владимирович, Вы меня обижаете, - оскорбленным тоном сказала девушка, краем глаза заметив, как подлетели брови у Ильина. – Я же не умею врать, Вы ведь знаете.
- Каждый раз, когда ты так говоришь, я начинаю задумываться, сколько из того, что ты говоришь – правда. Сколько раз ни проверял, все время ошибался. Все, свободны оба. Ильин, жду тебя послезавтра. Абросимова, заходи почаще.
Она улыбнулась ему и вышла. Витя выскользнул за ней.
- Ну ты вообще, - восхитился он.
- Что? – подняла она брови. – Скажешь, на моем месте поступил бы не так?
- Я не об этом. Я никогда не видел, чтобы так убедительно врали.
- Да брось, - отмахнулась она. – Не самое сложное умение. Тем более, это палка о двух концах.
- Настолько привыкаешь, что не замечаешь, как врешь сама себе?
- Пардон?
- Вот, например, врешь себе в том, что ты мне безразлична, - улыбнулся он.
«И, правда», -  подумалось ей.