Надо всегда иметь карманные деньги

        Очень трудно выполнять заказ крупного предприятия. Но ещё труднее заключить договор.
        На больших заводах есть вычислительный центр, и он «холяву» не пропустит.
        Дают «добро» не сразу. Задают вопросы и определяют твою квалификацию и понимание вопроса. Иначе нельзя. Им придется работать с твоими программами и отвечать за них.

        В этот раз всё было просто замечательно. Украинский завод подписал договор без бумажной волокиты. Попросили только одно: сделать работу как можно быстрее.
        Максим был доволен и отправляется домой.
        Стояла ранняя весна 90-го года. Кооператоры были по – прежнему в диковинку, и советский народ продолжал удивляться их потрясающим успехам.
        Большинство граждан им сочувствовало, но всё-таки кое - кто их считал проходимцами, или, как минимум, авантюристами. Однако кооператоры были всем они одинаково интересны и не до конца понятны.
        Наблюдатели, люди склонные поразмышлять, приходили к выводу, что , поскольку большие деньги были и есть всегда, то кооператоры – люди всё - таки довольно умные, потому что умеют, пускай даже не зарабатывать, но находить эти самые большие деньги.
        Что помогает кооператорам получать большие деньги было ясно изначально. Ни у кого не было сомнений, что кооператоры пользуются услугами мафии.
        С этим мнением граждан было бесполезно спорить и доказывать противное.
        Тогда пресса сообщила удивительный факт:
        - Кооператор Артем Тарасов получил 3 миллиона рублей сразу. И с этой месячной зарплаты сделал партийный взнос.
        И граждане принялись обсуждать:
        - Как так? Инженер на производстве зарабатывает 120-150 рублей. А у Тарасова один партийный взнос с заработка равен стоимости десяти двухкомнатных квартир! Сколько же надо работать рядовому инженеру, чтобы заработать хотя бы  партийный взнос Тарасова? Не три миллиона, а партийный взнос. Подсчитывали, и получалось, что лет двести или триста.
 .
        Люди приходили в недоумение. Многие стали задумываться, что было бы неплохо создать свой кооператив и зарабатывать также как Артем Тарасов.
        Работники украинского завода, узнав о приезжих, подходили к Максиму и почти шепотом, наедине, задавали волнующие всех вопросы, и чаще всего такой:
        - Скажите, сколько вы получаете?
        Нужно всегда избегать вранья. Но и правду говорить тоже не следует. Разве нужно знать собеседнику, что регулярной зарплаты у Максима нет, что она только впереди, в светлом будущем?
        Ни зарплаты у него нет, ни помещения, ни оборудования.
        Говорить об этом не надо, потому что собеседник ни за что не поверит. Не это он желает услышать.
        Но фишка не в этом. Узнав правду, завод ни за что не станет заключать с Максимом договор.
        Поэтому он поступает предельно честно. Максим старается молчать, потому что обманывать никого не собирается.
        А при удобном случае уводит разговор в сторону, чтобы обсудить разные детали будущей работы.
        Это полезно для дела. Специалисты Максима должны получить четкие недвусмысленные указания.
        Максим с удовольствием мог бы рассказать, что хотя в его команде работают совместители, зато это отличные специалисты, которые гарантированно выполнят проект. Основная работа его программистов - крупные НИИ и ВУЗы. Его люди в курсе последних разработок программных средств и это очень большой плюс Что также не надо знать заказчику.
         В другой обстановке Максим не стал бы молчать. Но сейчас подробный рассказ может нанести катастрофический вред.
        Однако вопросы продолжали задавать. И однажды, в ответ на вопрос о величине заработка, Максим в шутку ответил:
        - Чем больше возьмешь, тем меньше останется.
        Ответ получился сложным и собеседник ушел обдумывать. Максим ничуть не соврал и ответил даже удачно, поскольку на него стали посматривать с каким – то удовлетворением и вопросов больше не задавали.

        После покупки обратного билета денег не осталось совсем. Только мелочь. Но поезд с рельсов не сойдет и доставит домой вовремя.
        Читать книгу не хотелось. Лучше не думать ни о чем и смотреть в окно. Плацкартное купе пустое.
        Но так было только до станции Дочь. На этой станции в купе вошел новый пассажир. Молодой мужчина с сумками. Он побывал на родине и теперь возвращался в Литву.
        Попутчик назвался Петром. Сразу достал и нарезал сало, лук, хлеб, и выставил бутылку водки. Он ехал в Литву из отпуска.
        Петро предложил поужинать. Максим отвечал, что ему нечем ответить, денег не осталось. И вышел как бы покурить.
        Когда вернулся, Петя ужинать не начинал и сказал, что ждет соседа. Сам он не пьёт в одиночку.
        - Послушай, здесь всё домашнее и ровным счетом ничего не стоит.
        И Максим не устоял. Уж очень вкусным казалось сало, и не хотелось обижать простого и душевного парня.

        Они выпили, закусили и снова выпили. Петро спросил, а Максим вкратце рассказал, по каким делам был в командировке, и как всё хорошо у него получилось.
        Заговорили о том, что ускорение закончилось и началась перестройка.
        Такие разговоры велись почти в каждой компании. Вопросы действительно были важные. Куда заведет перестройка и где остановится?
        Происходящее обсуждали с оптимизмом. И хотя люди ругали власти, но в целом одобряли происходящие события. Все желали верить в лучшее будущее.
        Но Петро ехал в Литву, а там было иначе:
        - Теперь будет туго. Власть в Литве берут националы. Ты не знаешь, какие они. Не побывав у нас, не понять.
        Он говорил про Литву и город Мажейкяй, про большой нефтеперерабатывающий завод, на котором был каким – то специалистом.
        Он тоже ругал всех подряд, но уныло и безнадежно.       
        Похоже, у Петра что – то не клеилось. Был какой-то конфликт.

        Максим много раз сталкивался с прибалтами по предыдущей работе. У них было много ценных качеств. И самое главное, это всегда были работящие и толковые люди. Максиму даже казалось, что можно не различать, кто латыш, кто литовец, а кто из Эстонии. И ещё Максиму нравилось то, что прибалты избегали хвастовства и глобальных обобщений. Они были как бы старше многих его коллег. Отношение к ним было всегда корректным и дружеским. А по - другому и быть не могло. Они сами задавали такой общий тон.
        Некоторые были с неторопливым и простоватым юмором.
        На симпозиуме в Минске эстонец из таллинского научного центра вместо слова «коллега» постоянно говорил «калека». Пожалуй, он так делал специально, чтобы рассмешить аудиторию. И у него получилось.
        Максим мог бы многое рассказать по поводу прибалтов. Например, как однажды в Риге к нему подошел седой латыш, небольшой и худенький.
        Одетый в дешевый костюмчик он мог оказаться колхозным бухгалтером, или учителем начальных классов. И было это в самом центре, на улице Дзирнаву.
        Дед заговорил по - латышски. Было понятно, что он куда – то хотел пройти. Максим знал, как называются улицы до вокзала и не больше. Он пожал плечами и по - русски ответил, что не знает латышского языка.
        Дед о чем-то убежденно заговорил. Было понятно без слов, что он принял Максима за живущего здесь русского и высказывал несогласие с теми, кто живет в Латвии и не знатет латышский язык.
        В этом не было ничего обидного. Максим был согласен полностью, кивал головой и улыбался. Но дед, увидев улыбку, ещё долго выражал неудовольствие. В своем костюмчике он стал похож на возмущенного воробья.
      
        Других конфликтов у Максима не было.
        Однако по словам Петра дела плохи и будет хуже.
        Заговорил про национального лидера:
        - Ты понимаешь, он не Ландсбергис, а Ландсберг. Он немец, фашист и педераст.
        Максим вспомнил бородатое лицо из какой-то передачи. Кажется музыкант. Немец так немец, пускай себе. Немцы тоже неглупые люди.
        Максим сказал, что Ландсбергис не может быть педераст и фашист одновременно. Фашисты таких не потерпят в своих рядах. Должно быть что – то одно.
        Максим считал, что требование литовцев о самостоятельности как и других прибалтийских республик  вполне законны, но будет обидно, если прибалты из Союза всё-таки уйдут. С этим надо что – то делать. Уходит толковый народ и Советский Союз снова теряет балтийские берега.
        Водка подходила к концу, но диспута не получалось.
        Петро заговорил про Сметону, президента Литвы довоенной.
        - Тоже был пидор. Ещё хуже чем Ландсбергис.
        Максим ничего про Сметону не знал, но возможно, Петро снова ошибается. И Максим хотел возразить.
       
        Водка уже закончилась. Петро сидел мрачный и недовольный.  Потом вдруг произнес:
        - Тебе надо заплатить за водку.
        Это было полной неожиданностью.
        - Ведь всё домашнее, что за перемены?
        - Сало домашнее, а водка покупная.
        Максим отвечал, что вначале надо было уточнить степень гостеприимства.
        Но Петро уже не стеснялся. Он заявил, что за спасибо никто не пьёт. И что – то ещё, уже совсем примитивное.
       Максим постигал азы поведения бизнесмена. В происходящем была примитивная и очевидная истина. Это он понял потом. Никогда не надо выпивать со случайным попутчиком в поезде, тем более за его счет. Надо уметь отказаться, даже когда тебя радушно приглашают к столу.
        Тебе могут предъявить счет в самый неподходящий момент.
        Проблема возникла в самый неподходящий момент. Поскольку  у Максима оставались копейки на троллейбус.

        Петро поступал тупо и как-то злобно. Возможно, так было принято в окрестностях станции Дочь. Но это не факт. Или от обиды, что его не поняли.
        Но Максим не обязан ему поддакивать за стакан выпитой водки.
        Или Петро предполагал, что Максим должен иметь деньги обязательно, ведь он кооператор, как - же иначе?.
       
        Надо было думать, как рассчитаться. Можно выйти на ближайшей станции и на тридцать копеек купить беляшей:
        - Вот, мол, это всё, что я могу.
        Но просить снисхождения не хотелось.

        Максим подумал про новый складной нож. Нож стоил пять рублей. Столько же, сколько водка. Но водку распивали вдвоем. Следовательно, он должен не пять, а два с полтиной.
        Можно предложить полотенце и книгу «Похождения бравого солдата Швейка». Книга и полотенце потянут на два с полтиной. И даже больше чем два с полтиной. Но придется объяснять ценность. А что – то доказывать не было никакого желания.
        Придется расстаться с ножом. Да, так и надо сделать. Это будет плата за сало и лук тоже. Надо не мелочиться и нож отдать.   
        И Максим отдал свой отличный складной нож. А Петро проследовал в Литву бороться за свои гражданские права.