Приход управдома

Бытовое эссе


Родина велела поставить счётчик на воду, но не учла моей пенсии. Такие мелочи она никогда не учитывает. На дверях дома появилось грозное объявление: «Если уважаемые жильцы не установят счётчики на воду в течении месяца, то жилкомсервис №13 сам вам их установит, а деньги за это будет изымать в квартплату».

Ужас! Угроза действенная. Во-первых, придут наши сантехники Саид и Коля. Саид не пьющий и всегда улыбающийся, но руки у него очумелые; к какому бы прибору он ни прикоснулся – тот сразу перестает работать. Саид побывал у меня на кухне два раза и сумел сокрушить колонку и батарею. Напарник его – Николай, пьёт без просыху, никогда не улыбается, обладает умелыми руками, которые пока ещё даже не трясутся, но прежде, чем войти в квартиру, назначает такие баснословные суммы за свою работу, что у меня моментально происходит сильная потеря слуха (как при контузии) и я не могу не только озвучить, но даже осмыслить его запросы. Поэтому Коля ко мне больше не ходит, а посылает Саида.

Во-вторых, сколько будут изымать денег и как долго это продлится, знают только жилкомсерверцы, а они люди ненасытные и безжалостные – как бы в долговой яме не оказаться. Плохо дело! Волноваться мне нельзя – диабет у меня. Могу сильно испугаться и перестать быть не только «уважаемым», но и просто жильцом, а жить-то хочется… Поэтому я обратилась в центр установки водосчётчиков, и мне установили прибор сразу после выдачи пенсии.

Я даже обрадовалась, потому что давно мечтала стать вегетарианкой по идейным соображениям, но пороху не хватало. Характер безвольный, так и тянет на мясо. А виноваты в этом мои далёкие предки – Адам и Ева. Это они начали есть, что ни попадя, и то, что запрещалось – тоже. Сначала какие-то сомнительные плоды слопали, потом наверное и барашка съели, милого такого бешечку; беленького, с доверчивыми, невинными глазками. Вчера он с ними играл, ласкался, нежно блеял, а сегодня чик и в котёл. Мне кажется, что змЕя они тоже сожрали за вредный совет. Вкусный оказался изверг – мясо розовенькое, мягонькое – прямо во рту таяло. Ну, а потом, очевидно, начали к ангелам нехорошими взглядами присматриваться, особенно к серафимчикам. Вот тут-то их и согнали из заповедника в менее поэтические места, но от вредных привычек они не избавились, а, наоборот, приобрели много новых и потомству их передали. Так что любовь к поеданию трупов у меня от них. А тут такой великолепный повод немного исправиться, т.к. Родина мне пенсию резко сократила на этот месяц и волей-неволей завегетарианствуешь. Вот так позитивненько (как учат нас неразумных наши американские друзья) смотрю я теперь на это происшествие и действительно замечаю, что из любого события можно извлечь положительные выводы.

Теперь счётчик (благо он один – горячей-то воды у меня нет) установлен, но как только я увидела, как он быстро крутится, в квартире моментально наступило мрачное средневековье, т.е. режим строгой экономии воды. Мало того, что средневековье помещается в головах большинства моих сограждан, так теперь оно вползло ко мне в дом. Впрочем, почему же «мрачное», а если взглянуть на него позитивненько, то очень даже весёленькое получается время. Трубадуры везде распевают, казни показывают в каждой квартире по телевизору ежедневно. Оно просто ещё не кончилось, а это некоторые восторженные глупцы, увидев, что изобретены новые технические и транспортные средства, возвестили о конце средневековья. Наивные! Ничего не заканчивается сменой декораций, а только сменой сознания.

Вот как необходимо позитивно мыслить, и я расслабилась, но как-то рано. Тут же я узнала, что нашего зловредного жилкомсервиса не удовлетворяет пломба, поставленная центром установки водосчётчиков  - нужна пломба жилищной конторы, иначе не поставят мой счётчик на учёт в бухгалтерию, а для этого необходимо вызвать нашего управдома. Это известие испугало меня больше, чем скорополительная установка счётчика.

Дело в том, что наш управдом с красивым именем Лилианна Юрьевна Биточкина вот уже лет шесть находилась в изменённом состоянии сознания, что, очевидно, вполне устраивало её начальство, зато миряне, проживающие во вверенной Биточкиной территории, давно махнули на неё рукой и научились обходиться в своих делах без её присутствия. Причём первые несколько лет своей домуправской службы Лилианна была вполне адекватна; со всеми ругалась, угрожала, билась в истерике, несколько раз пыталась подраться с дворниками и сантехниками, а затем с ней случилась беда. Биточкина заткнулась, стала всем странно улыбаться и даже хихикать. Больше она никому замечаний не делала, в конфликты не вступала. С кривой улыбкой выслушивала всех просителей, согласно кивала головой и приговаривала: «Да, да, конечно, конечно…» Всем обещала прийти лично и разобраться, даже назначала даты и время, но никогда никуда не приходила, а на вопрос: «Почему не пришла?» отвечала задумчиво: «Дела, дела, дела…». Вздыхала тяжело, назначала другое время и, разумеется, не приходила. Если же ей начинали угрожать жалобами, Лилианна заливисто смеялась, подмигивала разбушевавшемуся жильцу и бодро говорила: «Это пожалуйста, сколько угодно и куда угодно, кто же против? Пишите в двух экземплярах, шалунишка вы этакий». И всё! Хоть бы человеческое слово молвила, а то ведь даже материться перестала, словно русскую речь позабыла, а раньше бывало так загнёт, что все аж ахнут!

Проживающие повозмущались, пожаловались друг другу, самые рьяные – в вышестоящие организации. Жалобщики даже получили какие-то невнятные отписки. Всем стало ясно, что Биточкину придётся заживо похоронить и забыть о её существовании. Ибо как говорится – если Господь захочет покарать человека – то он отнимет у него разум.

Вот такое несчастье случилось с управдомом, а тут на тебе, пожалуйста, Биточкину на дом! Да, как, скажите на милость, её заманить, затащить, завлечь, если она принципиально и категорически никуда не ходит. В моей голове замелькали дикие картинки; вот я подкарауливаю Биточкину за углом жилконторы – накидываю на неё лассо и волоку к себе домой, а вот я правой рукой обнимаю её за плечи, нашёптывал в ухо угрозы, а левая моя рука с револьвером плотно прижата к измученному сердцу Лилианны. Вот чушь-то какая! Так неизвестно до чего можно додуматься. Я начала волноваться, но тут же сказала себе: «Спокойно, Муся, прибегни к позитивному мышлению; помни о диабете. Значит так; если управдом не придёт, мой счетчик не будет зарегистрирован. Бухгалтерия продолжит присылать мне квитанции не по счётчику, а по нормативам, ну и пусть присылают – в конце концов, им придётся мне всё пересчитать, а если ко мне возникнут претензии, то я покажу им заявление».

Страна-то у нас бумажная. Бумажкам доверяют гораздо больше, чем людям. Я села и написала заявление в двух экземплярах с просьбой прислать управдома для регистрации счетчика. Я не пошла трепать нервы к управдому, а пошла по линии наименьшего сопротивления прямёхонько к секретарю директора жилкомсервиса №13. Секретарь вынуждена была взять одно заявление, а на втором поставить номер.

- Больно грамотные стали – с ненавистью во взоре процедила секретарша.

- Тут мой телефон указан – кротко ответила я, - поэтому пусть Лилианна Юрьевна позвонит мне и предупредит, когда сможет прийти.

От такой наглости секретарша лишилась дара речи, а я поспешила ретироваться. Когда я спускалась с лестницы, у этой милой барышни прорезался голос, да ещё и какой мощный: «Слышь, Лилька, твою матерь, - завопила она. – Позвони этой писучей старухе, когда соберёшься её навестить».

Пришла я потихоньку домой. Часы пробили полдень, в дверь позвонили.

- Кто бы это мог быть? – подумала я, открывая. Я никогда не спрашиваю: «Кто там?». В моём случае это бесполезно. У меня нет двойных железных дверей. Мою хлипкую деревяшку можно открыть ногтём, в крайнем случае несильным ударом ноги. Поэтому, кому очень понадобится, тот и без лишних расспросов войдёт.

Я распахнула дверь и обмерла. За порогом стояла Лилианна Юрьевна Биточкина собственной персоной. Лицо  Лилианны сильно оплыло и имело лиловый окрас, дышала женщина учащённо, из груди вырывались тяжёлые хрипы. Широко расплывшимися зрачками она, не мигая, смотрела через моё плечо.

- Какой приход сегодня приятный, – сипло произнесла управдом. – Животное такое миленькое, сурок похоже, но белый с синими глазами и разговаривает так вежливо.
 
Я резко обернулась и увидела, как стремительно мелькнул хвост моего кота Пушеньки.

- Исчез, – пригорюнилась Биточкина. – Вот как приятный приход, так сразу исчезает.

- А что он Вам сказал? – поинтересовалась я.

- Он мне сказал, что я ни в чём не виновата – грузно привалясь к двери, ответила Лилианна.

- Скорую вызовем? – спросила я.

- Ни в коем случае – твёрдо отрезала управдом.

- До комнаты дойдёте?

- Нет, очень далеко!

- Ясно.

И я притащила кресло к распахнутым дверям и с божьей помощью водрузила в него Лилианну. Затем сбегала на кухню, наполнила водой стакан и накапала в него так называемую «бабушкину» смесь. Обычно старушки пьют её на ночь: спиртовые капли валерианы, пустырника, пиона, Зеленина, валокордин. Биточкина жадно проглотила «бабушкину» смесь, приняла под язык валидол и несколько минут тихо сидела, прислушиваясь к себе. Вскоре прямо на глазах Лилианна начала менять цвет лица с синего на розовый.

– Хорошо! Как мне хорошо! – удовлетворённо произнесла управдом. – Дай рецепт этого чудного средства.

– Дам и рецепт, и компоненты, если зарегистрируете счётчик.

Сказала я и поняла, что первый раз в жизни иду на откровенный и гнусный шантаж. Биточкина выхватила из папки бланк.

– Давай на прибор документы.

- А вы на него не посмотрите? Надо же вашу пломбу поставить.

- А тебе не нафиг чья там пломба болтается? Я позже к тебе зайду. Видишь, мне сегодня нездоровится.

- Да уж!
 
И я подала управдому документы на счётчик.

Лилианна быстро заполнила бланк и велела мне отнести его в бухгалтерию. Тяжело поднялась и, прижимая к сердцу пузырьки с травками, стала медленно спускаться с лестницы. Я вышла на лестничную площадку и для порядка спросила: «Когда зайдёте?»

- Там всё написано, на бланке, Мариамна Мокиевна, – ответила Биточкина.

А зовут-то меня Марианна Моисеевна. Правда за свою долгую жизнь я научилась откликаться на всевозможные имена. Меня называли Марьяной, Янной, Анной, Марией, Маргаритой, Мариной, Миленой. Батюшку величали Михаилом, Алексеем, Евсеем, Елисеем, но впервые мне дали такое откровенно купеческое, я бы даже сказала замоскворецкое имя – Мариамна, да ещё отца нарекли Мокием. Я только у Островского встречалась с Мокием Пармёнычем. Такая филологическая образованность домуправа меня поразила.
 
Я взяла бланк приёмки, одела очки и увидела, что следующий осмотр прибора назначен на 20 июня 2018 года. Ровно через шесть лет. Очень сомнительно, что в 2018 году мы с Лилианной склонимся в туалете над водосчётчиком, проверяя его работоспособность. Мысленно я попрощалась с безумной госпожой Биточкиной навеки, и пошла в бухгалтерию, где мне безропотно поставили счётчик на учёт.

Домой я пришла в приподнятом настроении, скатала из чеков коту мышей, мы с ним поиграли и прилегли отдохнуть.

Я смотрела на дивное, случайно оказавшееся у меня создание; белое, пушистое, синеглазое, совершенно не похожее на наших привычных бочково-дворовых котов и думала, что он, возможно, действительно умеет разговаривать и утешать страждущих. И уже засыпая, ещё и ещё раз подумала и утвердилась во мнении, что я необыкновенно везучий человек. Наверное, у меня очень мощный ангел-хранитель. Ведь это чудо, что управдом моментально пришла, всё оформила, мало того, с меня никто даже денег не взял. А ведь меня предупредили, что это платная услуга.

И ещё – я с удовольствием отказалась от мяса, ничуть не страдаю, а даже лучше себя чувствую. Я попыталась представить себе моего  ангела-хранителя, но почему-то увидела огромного белого кота с внимательными синими глазами. Он говорил мне нежным голосом, что я ни в чём не виновата, и всё в моей жизни было, есть и будет правильно. Мне стало хорошо до слёз, но, может быть, я уже спала?
 
         
2012 г.