***

 САПЕР.               

В одном небольшом городе жил Степан Степанович Сорокин, почетный пенсионер и ветеран труда. Был он одинокий, больной и старый человек. Характер, у него, как это часто случается в этом угасающем возрасте, был не очень общительный. Хозяйка его несколько лет назад померла, так и не успев вдоволь насладиться сытой и увлекательной жизнью пенсионера, и он остался хозяйничать один. В наследство от неё ему достались цветы в маленьких глиняных горшочках, прикормленные голуби, загадившие весь подоконник и толстая, старая, розовая болонка по имени Жулька.
 Жулька отличалась красотой.
 Её миниатюрная фигура, неравномерно покрытая редкими розовыми волосиками, моментально вызывала улыбку даже у самых угрюмых и мрачных прохожих. Черненькие глазки прятались под длинной челкой. А хронически мокрый нос постоянно лез не в свои дела.
 Цветы Степан Степанович не любил, но аккуратно, как завещала ему супруга, поливал один раз в день. Иногда реже. Голубиную толщину поддерживали с помощью крошек.
 А Жульку Степан Степаныч обожал.  В отличие от цветов и птичек, Жульке уделялось неограниченное количество внимания. Любимая болонка, по строгому расписанию, выходила подышать свежим воздухом шесть раз в день! Даже если бы за окном был солнечный ураган, или марсианский смерч, Жульку все равно бы выносили в точно назначенное время. Сама Жулька явно была бы не прочь выходить и почаще, но Степану Степанычу было трудно совершать эти вылазки чаще. Он был, как мы уже говорили, больной и старый человек.
Одним словом - пенсионер. Жулька это понимала и особо не выделывалась.
 Зато ей позволяли спать в хозяйской кровати. А это для каждой уважающей себя собаки является пределом мечтаний. Иногда, правда, бывали случаи, когда у Жульки возникала безотлагательная потребность. Тогда она садилась напротив хозяина и, не моргая, пристально смотрела на него. Степан Степаныч снимал очки, ворча вставал, одевал Жульке поводок, и они спускались на улицу. В их доме проживало много собачников, но Степан Степанович с ними знаком не был. А если Жуля, обладая, в отличие от хозяина, добродушным нравом, пыталась с кем-нибудь познакомиться, он сразу подтягивал поводок и они шли в другую сторону. Иногда Жулька не понимала такого поведения, и тогда Степан Степанович ей объяснял:
 – Ты понимаешь Жуля, - говорил он, присев отдохнуть на лавочку и посадив её себе на коленки. – У той собачки наверняка блохи!
 Он с любовью поглаживал ей плешивую спинку и добавлял:
 – А у нас с тобой блошек нет!
 Жулька соглашалась, что у них нет блошек, и больше к той блохастой собаке не подходила. А ещё Жуля была очень чистоплотная и аккуратная собачка. После того, как она делала свои дела, она всегда норовила быстро их спрятать, закопав в ямку. Но, Степан Степанович был ещё чистоплотнее и аккуратнее.
 Он доставал из кармана маленький целлофановый пакетик и убирал за Жулькой все туда, а потом выбрасывал на помойку. Когда Жулька очень торопилась закопать сама, Степан Степанович ей объяснял:
 – Понимаешь Жюля, культурные собачки убирают за собой в пакетик, а некультурные закапывают.
Жуля понимала это, и старалась больше не закапывать.
 Она очень хотела быть культурной. К сожалению, в их дворе культурных собачек было не густо. В основном все дружно закапывали.
 Степану Степанычу такой беспорядок был не по душе. «Почему же вы не убираете за вашими собаками их мины?» - обычно делал он замечание, если видел такое безобразие. «Это» он называл «мины».
«Кругом наступить уже некуда!»
 Он демонстративно поднимал Жулю на руки.
« Пойдем, бедная собачка, придется нам по асфальту гулять, тут одни мины».
И они уходили на тротуар.

 Во дворе Степан Степаныча не любили, и называли Говняный Сапер. Даже глупые дети и те кричали ему в спину обидное прозвище. Но Степан Степаныч делал вид, что не слышит, и упрямо продолжал бороться за чистоту и порядок в своём дворе. Хотя, может он и вправду не слышал - сказать трудно.

 В субботу после обеда Степан Степанович с Жулей как обычно отправились на прогулку. Сделав обязательный круг в колодце  двора, они сели передохнуть на любимую лавочку.
 Степан Степаныч закурил папироску, глаза его увлажнились и он в сотый раз стал рассказывать Жульке о том, как они с его незабвенной и единственной супругой любили вечерами посидеть на этой лавочке.
 - Тогда собак-то этих, столько тут не проживало! - говорил он с обидой и злостью.
 - И двор весь чистый был! А теперь куды не плюнь, одни  сплошные мины… Эх!
 У Жульки после еды и прогулки страшно слипались глаза, но она мужественно слушала, и старалась не зевать.
Неожиданно, откуда ни возьмись, прибежала здоровая, белоснежная собака с голубыми глазами и дурацким бубликом вместо хвоста.
 Степан Степаныч от неожиданности даже запнулся.
Собака внимательно посмотрела на него своими красивыми глазами, села неприлично на карачки, и навалила огромную кучу.
 Жулька с ужасом смотрела на Степан Степаныча. Степан Степаныч с ужасом смотрел на голубоглазую собаку. Голубоглазая собака с ужасом смотрела на кучу и явно примеривалась к ней, чтобы закопать.
 Первым опомнился Степан Степаныч.
 - Чья собака?! - страшным голосом закричал он.
 Собака сразу прекратила копать и стала озираться по сторонам, чтобы предъявить своего законного владельца. Жулька негодовала. Она была готова растерзать эту некультурную собаку на миллион маленьких белоснежных собачек. Но с лавочки слезать было высоковато, поэтому она кровожадно и безжалостно терзала собаку взглядом.
 - Веня пошли! - раздался голос со стороны подъезда, и собака, непопрощавшись, сделала ноги.

Вернувшись с прогулки, Степан Степаныч достал пачку крысиного яда, фарш, и налепил дюжину аккуратненьких малюсеньких котлеток. Жулька сидела на полу и внимательно наблюдала за процессом. Ей котлетку не дали. Но она, почему-то, и не просила.

Степан Степанович молча сложил котлетки в пакетик, пакетик засунул в карман пальто и, оставив Жульку одну сидеть на кухне, ушел. За окном начался дождь. Жулька не двигаясь, сидела в темноте и смотрела на мокрое стекло. Через час Степан Степанович вернулся.

 Не снимая пальто, он сел на стул. Взял Жульку на руки, и достал из кармана пакет с котлетками.

- Понимаешь Жулька, - взволнованно сказал он ей. – Я не смог этого сделать!

«Молодец, Степаныч!» - одобрительно ответила Жулька, и лизнула его в холодную, мокрую щеку.
END.