К Карену

          Памяти Славного Славы Смирного

Вечность меж нами, что конь тихий,
                бродит...
Память начнётся, как ангел взлетает,
С моря корабль гривастый уходит -
Что за дорога, он уже знает.

День начинается с шёпота солнца,
Златоголовой тревожащей дивы,
Честность глазастого в доме оконца
В миг приумножит нам в ночь перспективы.

Ночью глубоки овраги хмельные
И вознесённые к небу молитвы,
Памятны резкие и бездарно больные
За упокоенных битвы.

Но есть талант имена называть,
Образ выласкивать днём или ночью.
Час жадной встречи на небе назвать,
Если нет больше выласкивать мочи.

Час есть напутствие дать,
Ангелу крыльев придать в нужном свете,
Новопреставленных братьями звать,
Спящих в сиреневом искреннем лете.

Славка кареновый,
Мир этот помни,
Внемли певцу - вечер сиреневый
Память поёт сквозь ладони.

Небо лукавое лбы наши красит,
Щёки тревожит -
Ветер не ждёт перемены оснастки,
Сны наши множит.

Сон - это двери,
Ступеньки к беседе,
Ад понимание боли доверит,
Случившись намедни.

Птицы знакомой сухая беседа
Слух завербует в томительный сговор,
Вновь память бухнется в чистые недра,
Жизнь будет дальше - таинственный повар.

Тени и люди сядут к столу,
Руки сожмут для объятий,
Благословляйте лихую лозу:
Мы принесли виноград для распятий.

Плещется морем больное вино,
И погибает еврей в тёмной Польше,
Людям предложено помнить одно,
Ангел нам сторож, он знает нас больше...

Демон - сосед нам, он лишь предложенье,
Суть всех покинутых разумом терций,
В жилах влюблённых смеётся броженье
- всё это в помощь напевному сердцу. 

Песню поёт человек-арменин,
Как не подходят нам вина,
Мир вдруг оспорит, что стал он один -
Сердце поёт на груди арменина.

Птица клюёт дни-сединки с виска,
И говорит с армянином -
Бродит меж нами густая тоска...
И добавляет зрелости винам.

Я пригублю вместе с братом застолья,
Честное блюдо верным устам -
Все не упомним мы виды раздолья,
Что мир дарует прочным мостам.

Знаю дорогу, как память, одну,
Взглядом в себя, до моста, и до Бога;
Я все привычки чужие верну,
С братом к мольбе чистозвонна дорога.

Разные смыслы и разные птицы
Нам поедают седые виски,
Зимние точные злые синицы
Шепчут про тёплые наши пески...

Хочешь, плечо, а захочешь - и руку?
Сестринский взнос в дорогую семью,
Я расколдую печальную муку,
Я для бессилья кивок не храню.

Славка наш помнит про пепел морской,
Помнит, как пели серьёзные птицы -
Ты не дави его нежной тоской:
Море любовное топит границы.

К волнам любовным душу добрось,
Пусть это будет проверенный раз,
Ангелы тоже работают врозь,
Вечный начальник решает за нас.

Но оставляет возможность списаться,
Стомиться во снах и догадках -
Птице случайной во многом признаться,
Слово оставить на личных закладках.

Бог протянул парню руку и волю,
И показал Славке светлые горы,
Сердца вершины, прижатые к полю,
Светлые Божьи земные заборы.

Мы их увидим в продуманный час,
Горы пронзят нас стремлением к небу,
И вдруг окажется, что каждый горазд,
Что мы поспеем к святому обеду.

Сядем, пригубим ещё раз распятья,
Тихо утрём вновь сухие уста:
Вешние, летние спелые братья -
Мы претенденты у, в вечность, моста.

Славкин же шаг - был только первый,
Мужество, сила шагают вперёд.
Кто-то в нас маленький, нервный
Долгую песню о трудном поёт.

Мы зацелуем героя везенье,
Пить перемену приказала весна.
Лишних минут не пришлось наважденье,
Веки расправлены для частного сна.

Тише тогда мы песню продолжим,
Плечи сомкнув в нам предложенном братстве,
Добрые розы ко входу положим
В умное вечное лучшее царство.

Славка, похожий на смятого дога,
Тщательным быть ангела просим,
За неимением смерти у Бога
Вновь тебе жизнь преподносим.

( Я люблю тебя, Слава,
мой ты Славич...
Ты брат мне.
Пусть Бог тебя качает на руках.
Пусть закачает до светлого головокружения! )

Прости, Слава, автор жёсткий атеист и им останется до скончания времён, так что просто - покойся с миром. Живи там, брат, как сумеешь... Про бога - это только для Карена твоего.