Бретёр

Глава 1. Незнакомец
Жак сидел на валуне, прислонившись спиной к нагретой за день на солнце стене, в дворике старого полуразрушенного маяка и с аппетитом грыз большое краснобокое яблоко. Сегодня ему, тринадцатилетнему босяку, везло, пухлый кошель богатого господина, срезанный на базарной площади, весело позвякивал в потайном кармане облезлой и выцветшей от времени жилетки. Расставаться с добычей не хотелось, но придется, таков закон воровской хартии. Из недр развалин, в которых ютились обитатели притона, вышел Крюк, когда то, по «милости» короля, лишившийся руки за воровство и носивший протез с абордажным крюком.
- Эй, босота, – обратился он нетерпящим возражения голосом к Жаку, -  иди к Обэ, сдавай «навар», да пошевеливайся.

Торопливо обкусав остатки яблока, Жак  бросил огрызок через плечо. Совершив «кульбит» огрызок, оставив мокрый след на стене, отскочив, попал по голове долговязому малому, игравшему в кости с подельниками на старой рассохшейся бочке.
- Проучи его, Луп, задай ему трепку, где это видано, чтобы кидали огрызком в почтенного вора, – раздалось со всех сторон двора.

Жаку никак не хотелось именно сейчас ввязываться в драку, тем более с противником более опытным и весьма раздражённым из- за того, что ему помешали играть.  А поскольку  потасовки всё-таки не избежать, надо хоть «не уронить себя» в глазах других. Поднявшись с валуна и изогнувшись в театральном поклоне, он сделал движение, напоминающее взмах шляпы, и обратился к обиженному с речью.
- Многоуважаемый Луп, не сильно ли я вас оглушил столь тяжёлым снарядом, сможете ли вы начать драку или мы продолжим, когда вы изволите выздороветь?

Двор взорвался гомерическим хохотом постоянных обитателей этого злачного места. От такой беспардонности юнца, выставившего его на посмешище, глаза Лупа налились кровью, как у быка и он, изрыгая проклятья, бросился на обидчика. Его пальцы, к неописуемому восторгу толпы, хватали пустоту, кулаки месили воздух, но такая, казалось бы, лёгкая жертва постоянно ускользала, демонстрируя невероятную гибкость и ловкость.

Опёршись плечом на балюстраду с потрескавшейся и облупившейся штукатуркой, за происходящим с большим интересом наблюдал человек. Широкополая шляпа скрывала черты его лица, покрытые дорожной пылью, плащ и сапоги  говорили о том, что он проделал длинный путь. Незнакомец явно симпатизировал босяку и каждый раз, когда тот увертывался от противника, на его тонких губах появлялась улыбка.

При очередной попытке поймать наглеца Луп оступился и, падая, попал рукой в ведро с помоями, что окончательно вывело его из себя. Поднявшись, он вытер руку о штанину и, запустив её в карман, извлёк из него внушительного вида наваху. Раскрыв этот угрожающего вида нож, он замахнулся, чтобы метнуть его в причину своего позора.
Сильная рука сжала запястье Лупа.  Лицо оборванца исказила гримаса гнева - кто осмелился помешать ему,  но увидев, кто, гримаса сменилась виноватой, заискивающей улыбкой.
- Хочешь вылететь из клана, Луп?, - с этими словами Крюк дал такой пинок бузотёру, который быстро охладил его боевой пыл и заставил под общее улюлюканье ретироваться с поля боя, - А ты шагай за мной, босяк, сколько раз за тобой ходить!

Пройдя через колоннаду, увитую диким виноградом, Жак попал в  комнату в которой царил полумрак и предстал перед Обе, коронованным королём портового клана, который восседал в старом с разорванной обивкой кресле. На столике, некогда украшавшем чьи-то покои, стояли различные яства, от которых у босяка потекли слюнки.
Он стал свидетелем странного разговора между «королём» и незнакомцем, который ещё недавно  наблюдал за потасовкой.
- Вы должны мне предоставить лошадей, провиант на три, четыре дня и снабдить меня деньгами, – перечислял незнакомец.
- Это конечно! Но я не вижу знака хартии, господин?
- Надеюсь, этот перстень вам о чём - то говорит?
- О! Да! Я подчиняюсь!
- И ещё одно. Вот этот мальчик, -  и незнакомец кивнул в сторону Жака,-  пойдёт со мной. Дайте ему одежду подобротнее и хорошенько накормите. Мы выезжаем на рассвете. Деньги, что он должен сдать, пусть оставит, они нам пригодятся в пути.

Такого поворота босяк ожидать никак не мог. Чертыхаясь, Крюк отвел Жака к толстухе Манон, которая порывшись в многочисленных сундуках, извлекла довольно новые портки, рубаху с широкими рукавами и гипюровым воротником. Сапоги были великоваты, но это не смущало счастливца, ибо мало кто из обитателей притона имел настоящую обувь. Сытно поев, Жак прилёг в углу на тряпье и незаметно для себя уснул. Во сне за ним гнались стражники, и когда один из них схватил его, он проснулся. За плечо его тряс незнакомец.
- Доспишь в дороге. Иди, прими лошадей и проверь, всё ли положили в дорогу, – приказал новый хозяин.
На рассвете, когда город ещё спал, всадники покинули его и вскоре растворились в предрассветном тумане.

Жаку раньше никогда не приходилось ездить на лошадях, да и вообще он их побаивался, особенно после одного случая. Однажды  они с Кривым Базилем стащили снизку вяленой рыбы, торговец долго гнался за ними, грозясь всеми святыми прибить. Идея спрятаться в конюшне была не лучшей, но, что оставалось делать, вот тогда-то и получил Базиль своё прозвище.
Но хуже всего, что всё тело с непривычки от езды разламывалось от боли и, было такое ощущение, что не он ехал на лошади, а она на нём. Уже на первом привале Жак еле сполз с седла и думал, что ему больше не придется знакомиться с девушками из предместья. Нет, он не жаловался, но его спутник, видя его страдания, положил на седло толстое одеяло и ехать стало несколько комфортнее.

Останавливались наши путники в харчевнях, где можно было и закусить и переночевать. На одной из остановок господин велел купить двух лошадей.
- У нас появятся спутники?, – полюбопытствовал Жак, которого удивило это приобретение.
- Нет, это для нас. Иди, заплати за лошадей и выспроси у хозяина, где здесь находится постоялый двор Огастина.
Хозяин харчевни явно не обрадовался такому вопросу, даже был испуган.
- До его двора два часа пути. Но молодому господину не следует там останавливаться, – напутствовал он,-  ибо  это «двор чудес», об этом месте ходят плохие слухи.
Жак слышал о таких дворах, которые были притоном для Les capons – убийц, грабителей.
Но, зачем господину понадобилось искать этот вертеп разврата, оставалось загадкой.