Девочка, жившая на чердаке, паук и звездный дождь

На чердаке старого пятиэтажного деревянного дома жила девочка. На вид самая что ни на есть обычная. Однако была у нее одна особенность, которая сильно выделяла ее из пестрых рядов многомиллионной популяции маленьких девочек.

Какая же особенность? - спросишь ты. А вот такая: она была вечной девочкой.

Уютный деревянный дом был построен вскоре после революции, его соорудил фонд со странным названием ФУБР, чтобы расселить всю братию работников хлопчатобумажного комбината, коптящего небеса выхлопами и по сей день. Через несколько дней после того, как дом был построен, на его чердаке появилась девочка. Откуда – никто не знает, чья – тоже неизвестно, как ее зовут – загадка. Просто живет и живет себе на чердаке девочка, никому не мешает.

Может быть, ее построили вместе со зданием, а может быть она появилась на чердаке откуда-нибудь из воздуха или из отражения в зеркале.

Была у девочки такая особенность: если увидеть ее, то через несколько минут ее образ выскочит из головы абсолютно. «Девочка? Какая девочка?», - говорили работники собеса, возвращаясь с вызова жильцов, - никакой девочки не видел – выдумывают, гады, отрывают человека от важной работы».

Запоминалась девочка лишь тем, кто видел ее часто в течение нескольких недель: то есть почти всем жильцам дома. Поначалу они жутко пугались, одна старушка, бабушка рабочего Киселева, известного своей способностью носить пустую бутылку водки на кончике носа, даже гонялась за девочкой целый час, желая окропить ее святой водой, которую набрала в позапрошлом году. Однако после этого акта экзорцизма девочка никуда не подевалась и не исчезла, так что старухе пришлось скоропостижно ретироваться, перекрещиваясь на ходу и путая друг с другом слова молитвы к Богородице и Сергию Радонежскому.

Через несколько лет к девочке привыкли, она стала чем-то вроде местной достопримечательности, о ней рассказывали истории детям и те смеялись, хлопали в ладоши, и просили рассказать еще.

В девяностые цены на квартиры в этом доме даже умудрились жутко подняться – площадь в доме с призраком хорошо продавалась для любителей пожить рядом с мистикой.

Была ли Маленькая девочка, жившая на чердаке призраком? Кто знает. На самом деле, если разобраться, то она жила вечно, не ела и не пила… Но, с другой стороны, сквозь стены она вроде не проходила, левитацией не увлекалась, не испускала аур, сияний и прочих непонятных свечений. И потрогать ее можно было вполне – тело хрупкое, невесомое, но все же, живое и теплое.

На чердаке у девочки было уютно – через широко распахнутое окно ярко светило солнце, меланхолично покачивая пылинки в воздухе. Скрипучие половицы были накалены так, что на них хоть чебуреки из кошек жарь. В воздухе – уютный запах нагретого дерева и летнего полудня. За окном чуть слышно шуршит на ветру береза.

Единственный представитель мира мебели на чердаке – это небольшая скрипучая железная кроватка, скромно примостившаяся к ярко освещенной стеночке.

На кровати лежит в обнимку с выцветшим на солнце плюшевым мишкой девочка. Она спит и видит странные сны про черного кролика, переводящего часы назад, чтобы успеть принять душ, пока не отключили солнце.

Девочка одета в красивое черное кружевное платье с невероятным количеством оборочек. Она никогда его не снимает и спит тоже в нем, однако платье почему-то не мнется, не пачкается и не рвется, а каждая оборочка выглядит так аккуратно, как будто их только что выгладили и накрахмалили.

На ножках у девочки – маленькие туфельки и черно-белые чулочки. У нее нет расчески, но волосы никогда не бывают растрепаны и лежат очень аккуратно на своих местах даже когда дует сильный ветер.

Девочка проснулась.

Она лежала и вдруг неожиданно, безо всякой прелюдии распахнула огромные серые глаза. На мгновение, точно испугавшись, все в комнате замерло: пылинки в воздухе, текущие солнечные лучи, и даже маленький муравей, торопящийся забежать в маленькую щелку в стене. Однако через четверть мгновения обычное течение времени возобновилось.

Девочка встала с кровати. Ей предстояло решить, чем заняться сегодня. Вот уже как минимум лет восемьдесят (если считать с момента постройки дома) она каждый день бродит по городу, исследует разные места. А вечером, ровно в девять, она всегда возвращается на чердак, закрывает глаза и начинает видеть сны, чтобы проснуться на следующий день ровно в восемь тридцать.

Девочка спустилась с чердака по скрипучей деревянной приставной лестнице. Тетя Рита, перемывавшая кому-то косточки с утра пораньше со своей племянницей Женечкой, неожиданно замолчала и уставилась на девочку.

Так всегда бывало. Жильцы, видевшие девочку, неизменно прерывали разговоры и смотрели на нее с безразличным интересом. Их взгляд выражал странную палитру эмоций: вроде бы и что-то сверхъестественное, как тут не смотреть во все глаза, а вроде бы и привык уже, тысячу раз видел, чего тут интересного-то, девочка и девочка.

Девочка вышла в ясный утренний день. Небо было по-осеннему безбрежным в своей голубой привлекательности и невероятно сильно контрастировало с ее серыми, бесстрастными глазами.

Девочка пошла вперед по утренне-безмолвной улице, утопающей в лучах солнечного света. Видимо, сегодня термоядерная реакция на светиле шла особенно бойко, потому что уже в девять утра лучи были живыми и жаркими.

Громко пели птицы, деревья переговаривались о чем-то друг с другом шепотом крон. Девочке было обидно, что она не может понимать, о чем говорят деревья, а ведь они ей так нравятся!

Раньше она часто приходила в небольшую березовую рощицу неподалеку от своего чердака, она прижималась нежной щечкой к твердому стволу одной особенно красивой березы и сидела так целый день, прислушиваясь к теплому биению соков внутри дерева, пока не начинало смеркаться,

Сейчас девочка направлялась в одно из своих любимых мест – маленький пустырь неподалеку, поросший какой-то особенно мягкой травой. Непонятно, почему такой в сущности неплохой участок земли не был ни подо что приспособлен. Со всех сторон его окружали заборы, да и сам он был окружен каким-то полуразрушенным бетонным мастодонтом.

Да и не пустырь это, скорее просто маленький дворик посреди домов, про который все забыли. В него выходил запасной выход какого-то здания, отдаленно напоминающего школу, так что можно было посидеть, прислонившись к закоолоченной двери,  на крошащихся ступеньках всеми забытой лестницы.Обычно девочка любила сидеть на этих белых ступеньках и наблюдать за голубями – единственными и безраздельными, кроме нее, завсегдатаями этого пустыря.

Итак, девочка аккуратно поднырнула под забором и оказалась во дворике. Платье на какой-нибудь другой, невечной девочке, испачкалось или даже порвалось бы от такого маневра, но у нас-то случай особый.

Девочка шагнула на середину дворика и легла в теплую и мягкую, хотя и немного влажную траву, пахнущую тем особым чуть горьковатым запахом детсва, который знаком каждому мальчишке.

Девочка лежала и лежала. Через несколько часов солнце взошло полностью и начало несчадно палить, однако девочка не боялась обгореть – ее кожа всегда оставалась бледной, без малейшего следа загара, поэтому она просто радовалась яркому теплу.

Девочка закрыла глаза и оказалась в оранжевом счастье уюта – солнечный свет проходил сквозь закрытые веки и создавал причудливые шарики и фигурки в глазах. Девочка улыбалась. Какая-то шальная травинка то и дело изгибалась от дыхания ветра и щекотала ее щечку.

А потом случилось одно весьма заурядное, но в то же время весьма необычное событие.

На ступеньки запасного выхода вальяжной походкой забрался огромный рыжий кот и, изнеженно жмурясь на солнце, начал неторопливо наблюдать за расхаживающими голубями, точно болельщик, следящий за не очень интересным матчем.

Девочка насторожилась. Никогда за долгие годы она не видела на этом пустыре никого, кроме голубей. Она искренне считала их полноправными повелителями этих мест, поэтому девочка заинтересованно поднялась и решила подойти и завести с котом беседу.

- Здравствуйте, - сказала она коту.

Тот с ленцой посмотрел на нее презрительным взглядом и неторопливо вернулся к своему голубиному матчу. Вел явно большой белый голубь, шумно ухаживающий за голубкой. Именно за ним по большей части наблюдал кот-болельщик.

- Здравствуйте! - повторила девочка громче.

Кот посмотрел на нее еще раз, на этот раз с некотором осуждением «не мешай мне следить за игрой, ты что, не видишь, я занят и могу пропустить все самое интересное» - говорила вся его толстая кошачья фигура в этот момент.

Девочка смутилась. Мешать коту в его увлечении не хотелось, но и оставаться тут было как-то неудобно, поэтому она решила пойти к прудику.

Пруд – это еще одно из ее любимых мест. Он совсем небольшой и слегка заросший, но очень милый, там даже уточки водятся. Вокруг прудика – несколько лавочек, на которых по вечерам любят сидеть влюбленные парочки (несколько раз девочке даже приходилось быть свидетелем весьма недетских действий).

Больше всего девочка любила сесть возле воды и наблюдать за переливом бесконечных волн, вызываемых теплым ветром. А особенно хорошо, когда в этой ряби отражается солнце или ранняя луна.
Хотя, с волнами у девочки была вечная диллема.

И впрямь: как за ними наблюдать? Есть два способа. Первый – это когда ты провожаешь взглядом каждую волну, пока она не скроется вдалеке, потом – хватаешь следующую и провожаешь ее. Но такой способ не слишком-то приятен.

Есть и более продвинутый – это когда ты смотришь в одну точку чуть ниже уровня воды, а волны пробегают мимо одна за другой. Но это довольно трудно – взгляду постоянно хочется зацепиться за какую-нибудь волну, и он начинает ее провожать, пока его не одернешь, а тут уже и следующая. И получается зачастую вместо «продвинутого способа» то же самое «провожание», только с меньшей амплитудой, да еще и со злостью на саму себя.

Раздумывая об этом, девочка шла по маленькой дорожке в сторону пруда. Деревья вокруг становились все выше и красивее. Девочка улыбнулась. Она любила эту извивающуюся тропинку, убегающую куда-то вдаль, словно горная речка. По бокам то и дело попадались какие-то странные заросшие травой курганы. Это придавало дороге какой-то языческий и мистический привкус.

Наконец, девочка достигла прудика. Его гладь сегодня была особенно непрозрачна и изысканно зеленовата, точно переливалась рубиновой бесконечностью. На одной из лавочек сидела молодая девушка лет пятнадцати в больших наушниках, размером с половину ее головы.

Девочка могла слышать громкие, слегка мелодичные звуки вырывающиеся оттуда. Собака любительницы музыки свободно резвилась и бегала вокруг, виляя хвостом и радуясь солнечному дню. Наконец она подбежала к другой лавочке, на которой сидел уже опохмелившийся Анатолий Федорович.

Пес громко и яростно залаял. Хозяйка, поглощенная творчеством Леди Гаги, ничего не слышала. Опохмелившийся Анатолий Федорович вздрогнул от громкого звука и испуганно заматерился на пса. Он очень сильно боялся собак, когда он был маленький, огромный соседский Мухтар вечно пытался повалить его на землю своей огромной тушей. Валил и рычал, пуская слюни. А Анатолий Федорович, тогда еще бывший Толиком (или, по-другому, Белкой) просто лежал и плакал от страха.

Сорок пять лет прошло с тех пор, и от Толика по прозвищу Белка и следа-то не осталось, а вот боится Опохмелившийся Анатолий Федорович собак все равно.

Несколько минут собака яростно надрывалась. Наконец, девочка не выдержала.

- Зачем ты лаешь на него? - спросила она у пса.

Пес, удивившись, перестал гавкать и Опохмелившийся Анатолий Федорович облегченно икнул.

- Он мне не нравится! - сказал пес.

- А почему он тебе не нравится? - удивленно спросила Девочка.

- Не нравится и все! - не утруждая себя раздумиями, гавкнул пес, - просто чувствую к нему отвращение.

- А почему когда ты чувствуешь отвращение, ты начинаешь лаять?

- Потому что хочется…

- Ясно… - сказала Девочка и на минутку задумалась.

- Как твое имя? - спросила она, наконец, у пса.

- В смысле? - не понял тот.

- Ну как тебя называют, - пояснила Девочка, - например, когда зовут есть или взять палку.

- Ах это… - протянул пес, - я и не знал, что это называется «имя», они зовут меня Стинки.

- Стинки? – удивилась девочка.

- Да, Стинки, - ответил пес.

- Но от тебя вполне нормально пахнет…

- Я только что купался!

Повисла пауза.

- Скажи, а разве не всех псов хозяева называют «Стинки»? - спросил пес наконец.

- Ну, нет, - пожала плечами девочка, - у других псов - другие имена.

- Так значит, я единственный, кого зовут Стинки? - не унимался пес.
- Ну, не единственный, наверное, - подумав сказала девочка, - есть где-то и другие Стинки наверное.

- Тогда какой вообще смысл иметь имя?! - возмутился пес.

- Не знаю, оно просто есть и все, - ответила девочка и отправилась к пруду. Стинки убежал к своей хозяйке, а Опохмелившийся Анатолий Федорович икнул еще один раз, успокоившись, и выпил из разместившийся в кармане бутылки еще немножко – чтоб уж совсем, контрольно опохмелиться.

Следующие шесть с половиной часов девочка провела, сидя на небольшой бетонной плите у самой кромки воды и тренируясь смотреть в одну точку, чтобы видеть все волны сразу. У нее здорово получалось.

Мимо ее глаз бежали тысячи волн-близнецов, таких похожих, но все же уникальных. Ни одну волну нельзя воспроизвести еще раз, есть только другие, похожие. Каждая маленькая складочка на воде приходит в наш мир только один раз и уходит навеки. Странно, что ее так мало ценят.

Заходящее солнце окрашивало водную гладь в нежный розовый цвет. Девочка поднялась с плиты и в последний, прощальный на сегодня раз, посмотрела на прудик. Она улыбнулась ему, развернулась и пошла домой по загадочной дорожке. Курганчики таинственно белели и, казалось, распространяли вокруг себя странный приятный запах елового духа.

Через пятнадцать минут вдалеке появился дом, на чердаке которого жила девочка. Он улыбался леску балконами с сушащимся бельем и распахнутыми окнами, из которых доносилась речи и музыка.

Девочка прошла мимо сидевшей у подъезда поросли бабушек, которая как единое существо синхронно перекрестилась, открыла деревянную дверь и окунулась в сумрачную прохладу подъезда.

По широкой лестнице девочка поднялась на самый верх и забралась на свой чердачок, кроваво окропленный закатом. Она уже собиралась подойти к своей кровати и лечь, как вдруг неожиданное новшество на стене заставило ее остановиться.

Большой красивый паук, пока девочки не было, успел сплести огромную переливающуюся паутину. Казалось, что в мягкой тишине чердака слышно, как беззвучно звенит каждая из тонких ниточек.

- Здравствуйте! - мягким, слишком правильным баритоном произнес паук, уставившись на Девочку всеми своими глазами.

- Здравствуйте, - вежливо ответила Девочка, - а откуда вы здесь взялись?

- Я хочу тут жить, а вы? – спросил паук.

- А я тут живу, - ответила Девочка.

- Ох, простите, - извинился паук, - я не знал, что это место уже занято.

- Да что вы, - сказала Девочка, - живите, вы мне совсем не мешаете.

- Да нет же, я не хочу вас стеснять, есть и много необитаемых чердаков, - заскромничал в ответ паук.

- А как же ваша паутинка, вы же ее уже сплели, неужели не жалко будет оставлять ее? - спросила Девочка.

- Жалко, - грустно покачал жвалами паук.
- Ну так и оставайтесь! - сказала девочка.

- Ну, раз вы не против, то, пожалуй, останусь.

У девочки с пауком завязалась весьма странная беседа.

- А чем вы обычно занимаетесь тут? - спрашивал он.

- Сплю, - отвечала девочка.

- И только? – удивлялся паук.

- В остальное время я брожу по улицам.

- Но это же бессмысленное прожигание жизни! - воскликнул паук.

- Нет, - ответила Девочка.

- Как же нет, когда да! - разгорячился паук.

- Я буду жить всегда, а значит полностью свободна в каждый отдельный день, ведь их будет бесконечно много.

- Ох… - удивился паук.

- А зачем же вы живете бесконечно? - спросил он.

- Кто знает, – ответила девочка, - вы же не знаете, зачем вы живете коротко.

- Да уж, - задумался паук.

- Ну и как вам бесконечная жизнь? - спросил он.

- Я счастлива, - ответила девочка.

- Почему? – удивился паук, - Что дарует вам вечное счастье?

- Небо такое прекрасное и каждый день разное, - улыбнулась девочка и легла спать.

Во сне ей снилось, что Черный кролик не успел принять душ, пока не зашло солнце и начал писать пальцем на стекле прошение в лунсовет, чтобы включили хотя бы луну и дали ему нормально помыться, а оттуда отвечали, что вы вполне можете помыться под звездным дождем. И начался звездопад.