Лялькины рассказы. Супчик на заказ

                Из серии: "Кое-что для души..."               

                СУПЧИК НА ЗАКАЗ

                Тема супчиков, даже в общем колорите жизни Ляли, занимала почетное первое место. За исключением моментов, которые передвинуть даже нашей ушлой домашней собачке было не под силу. Одним из таких моментов была, скорее стала, размерность обеденной порции. Правда, не Лялькиной конкретной, повседневной  жизни, а ее экстремальной составляющей.

                Экстрим случился, как ему и положено, совершенно неожиданно для всех. На дворе звенел июнь. Он звенел и жужжал множеством пчел, шмелей, ос и всяких неопознанных насекомых, которые без устали поглощали цветочную пыльцу с раскрывшихся бутонов роз. Насекомые были везде: они методично обрабатывали японскую жимолость, не забывая лакомиться терпкими, духмяными ее ягодами. Ягодами, чьи размеры намного превышали размеры мохнатых шмелей, и свисали  чернильными гроздьями как виноград сорта дамские пальчики.
 
                Лялька с напряженным любопытством наблюдала за ними и старалась даже контролировать передвижение насекомых. Правда, их количество ее несколько угнетало. Счету они явно не поддавались и роились там, где считали нужным. То есть в Лялькиных советах  как им жить, они явно не нуждались. Но дотошная собачка считала едва ли не своим гражданским долгом  участие в их судьбе, забросившей их на территорию жизненных интересов мопса.

                Странно, но Ляле порой казалось, что вот эти мелкие, иногда неразличимые глазом инсекты, без предварительного уговора, сразу и  жестко ограничили места ее комфортного пребывания.

                К примеру, арка, увитая белоснежными цветами плетистой розы, всегда была ее любимым местом отдыха. Она прибегала сюда, чтобы вдохнуть аромат нежных белых звездочек, усыпавших стебли розы так густо, что листьев почти не было видно. На  густой зелени травы можно было удобно растянуться по-кошачьи и замереть, глядя в бесконечную голубизну неба. И ветерок ласково будет обдувать твою шелковистую шерстку, и нагретые камни песчаника, вымостившие горбатый мостик, отдавать солнечное тепло, накопленное за день. Ароматы  же цветов - нежно убаюкивать. Все это составляло непередаваемую прелесть арки, которую называли здесь шлейфом невесты. И что?
               
                В один прекрасный день эта прелестная арка превратилась в натужно гудящий улей, к которому в здравом уме и не подойдешь. Гул носил явно угрожающий характер и принадлежал каким-то слишком крупным осам или кому–то там еще, но все равно очень враждебно настроенному. Ляля была свидетелем того, как они, перегруженные нектаром с ее, Лялькиных роз, тупо летели только вперед и, столкнувшись с преградой, в виде оконного стекла, с увесистым:  «Б -БУМ!» - бумкались на землю.

              Она пыталась их рассмотреть и даже подцепить коготками, которые тут же складывались в миниатюрные ковшики, похожие на экскаваторные. Но подгрести ей их так и не удавалось. Мохнатые, полосатые, усатые – они как-то очень быстро принимали правильные позы и взлетали в воздух, оставляя мопсиху в полном недоумении.

                Лялька пыталась обратиться за помощью в ловле пчел или «как их там еще» к Артуру... Но тот, натужно вздохнув, отвернул от нее свою седеющую морду со шрамами и сказал, что когда-нибудь она сама все поймет... И все. На этом Лялина аудиенция у Артура была закончена. Но ясности и спокойствия это так и не принесло. Пчел и прочих насекомых оставалось много, а места на любимой площадке среди них – мало. Мало, особенно на подпорной стенке, откуда, как лианы в джунглях, свисали крупные спелые ягоды клубники всех видов, какие только можно было придумать.
 
              Ляле нравилось разнообразие форм и видов. Тем более, что она искренне любила землянику, клубнику, викторию и все с чем их скрещивали. Вот Артур, например, как нормальный китаец обожал кабачки цуккини и тушеные с мясом овощи,  а Лялька – ягоды, фрукты и молочные продукты. И не смейтесь в кулачок. Птичек она тоже обожала страстным обожанием. Да. Ляля вообще была натурой разносторонней, потому ее упругое упитанное тельце легко шныряло в ягодных зарослях. Но, если вы считаете, что она сама рвала себе ягодки... то вы, как обычно, на Лялькин счет заблуждаетесь. Ляля любила, когда ароматные ягодки преподносили ей на блюдечке с золотой каемочкой. Не меньше. Слышите? Не меньше. Все то, что было меньше, ее просто не интересовало.

                Такова уж была Ляля, урожденная Клопсики – мопсики  Ядвига  Суперстар.
         
              Был момент, правда, когда она пыталась все пробовать сделать сама, но эта самодеятельность плохо для нее кончилась. И дело вовсе не в том, что знакомая «кучка бородавок» ославила ее затем на весь пруд. И комары до икоты хохотали над ней, обсуждая изменилась ли ее группа крови после ягодного допинга.. И даже не в том, что «живая колючка» долго пфукала и хихикала над ней в кустах желтолистой спиреи. А в том,  что если тебя родили девочкой, даже собачьей, то ты должна вести себя исключительно как девочка.

              Вот так: ждать все на блюдечке с голубой или золотой каемочкой, несмотря на дальтонизм.  А то...

                «То» стало определенной вехой в преодолении кризиса одного года. Это по–человечьи. А по–собачьи, простите, кризис семи лет. А, вы, как думали?  По секрету скажу как было на самом деле.

              Ляля захотела ягод и совсем не хотела ждать, пока хозяева соизволят набрать полную корзину клубники. Тем более, что корзина с выпуклыми боками удобно стояла под сливовым деревом, и ягод на дне ее было предостаточно. То есть дна корзины не было видно вообще. Что, собственно говоря, Лялю и устраивало. Она сначала только заглянула через край и, дотянувшись  до спелой ягоды, надкусила ее. А совсем рядом алыми боками манили  душистые земляничины, а за ними синели крупные обливные ягоды жимолости... Чудесный десерт, не правда ли? Ляля тоже сочла этот ассортимент достаточным и бодро ринулась за одним и другим.  И незаметно для себя перевалилась на дно той самой десертной корзины. Сначала мопсиха обрадовалась, что не нужно даже тянуться за лакомством. Но через некоторое время клубника под хвостом и под мышками стала ее раздражать, как и липкий ягодный сок, в котором она вымазалась со всех сторон. И чем больше она крутилась на ограниченной площадке днища корзины, тем мокрее становилась сама.
 
              В итоге получился «мопс в клубничном соку с синими ягодами жимолости между когтей». Странное блюдо для европейца и не менее странное зрелище для хозяев. Но в том–то и дело, что люди были слишком увлечены сбором ягод и не обратили должного внимание на отсутствие бравой вездесущей собачки.

                А собачка тем времени тщетно пыталась выбраться из корзины. Ситуация осложнялась тем, что в корзину, горлышко которой было сплетено несколько уже днища, попасть оказалось гораздо проще, чем выбраться наружу. Тем более, что сок раздавленных ягод быстро подсыхал на разноцветной теперь шерстке мопсихи, делая ее похожей на ежиные колючки. Ляля печально огляделась вокруг и, поняв окончательно, что выбраться без посторонней помощи не сумеет, тоскливо завыла. Даже не завыла, а заплакала взахлеб, глотая слезы и звуки, как обиженный, брошенный родителями ребенок.

                Первым «рыдающую корзину» нашел, конечно же, шар–пей махогонового окраса по кличке Артур Звездное счастье. Сначала он, молча,  укоризненно качал головой, словно нянька, обнаружившая нашкодившего питомца. Затем, сообразив, что мопсиха его все равно не видит, занятая своей несчастной судьбой, рванул за людьми. Хозяева увлеченно срывали ягоды, напевая детскую песенку про волшебную дудочку и земляничную полянку. Хохотали своим человеческим шуточкам и с удовольствие дегустировали все сорта, что попадали в зону их видимости. Поэтому прыжки и «прихватывание за руки»  восприняли поначалу как проявление игривого настроения Артура. Но после болезненного стискивания собачьими челюстями кистей рук, им стало таки понятно, что их куда–то зовут.

                А дальше был неприличный смех. Всеобщий хохот и вытряхивание разноцветной Ляльки из корзины, за которую та цеплялась как за кусок суши в океане, и ни за что не хотела ее покидать. И обливание холодной водой прямо на улице. И противный шампунь, который лезет во все щелки и щели собачьего организма. И внезапно набежавшая туча вместе с прохладным кому–то ветерком, а для Ляльки – ветрищем, который пробирает до мозга костей. И жуткая несобачья усталость от пережитого потрясения.
 
                Но хорошо, что все проходит. И хорошее, и плохое.               

                *  *  *

                После сна Лялька недолго горевала. Особенно потому, что люди решили компенсировать ее нервное истощение духмяным наваристым супчиком, который приготовили специально для нее. Лялька с удовольствием съела целую миску супа. И... застыла в недоумении: «Это, что же такое? Это все? За все ее горести и волнения? Нет. Так не пойдет. Дав-вайте добавку. Афь – афь!»

                Люди переглянулись и налили вожделенную добавку. За какие- то считанные минуты миска вновь оказалась пуста. Удивленные глаза мопса неотрывно глядели на хозяев. В них застыл вопрос: «Что это было и было ли вообще?».

              Супчик густой струей полился опять в миску мопса. Мопс напряженно ждал и без какого–либо приглашения тут же опустошил миску. Хозяева молчали, уставившись на питомицу.

              - Вообще–то я давала ей хрустики с паштетом. – Вдруг сказала младшая хозяйка. Та, чьим имуществом Ляля и являлясь. И, помедлив, добавила. – Много.

                Мопс, не отрываясь от человеческих глаз, явно гипнотизировал последних. В его глазах читалось  настойчивое: «Дайте! Дайте же вы мне, наконец, поесть!»

                Женщины обескуражено молчали. Также, молча, налили супчик до самых краев миски. Лялька, не нарушая царившего молчания, уткнулась в миску. Супчик быстро исчез.

                - Так, так, так. - Задумчиво проговорил вдруг дедушка, пристально наблюдая  за восьмикилограммовой питомицей. – А добавьте, девушки ей еще...
 
                - Куда ж еще? Она же лопнет. -  Развели руками женщины.

                - Не лопнет, - успокоил всех голос хозяина дома. Мужчины были явно солидарны. – Добавьте. Добавьте. Посмотрим, сколько же нужно мелкой собачке, чтобы удовлетворить свои акульи аппетиты.

                Мелкая собачка с акульими аппетитами преданно смотрела в мужские глаза. Супчик налился до краев как бы сам собой. И так же сам собой исчез.

                - Ну, хватит издеваться над собакой!- Вдруг заартачилась владелица бегающего имущества.
 
                – Пойдем отсюда, Лялька... - Пригласила она собачку, показывая той на дверь, и вдруг осеклась, прошептав, - Посмотрите на Ляльку! Ее раздувает!

                И, правда, бока мопсихи округлились настолько, что при взгляде сверху спина ее виделась как хороший скомпонованный прямоугольник, который стремительно искажал прямизну линий, превращая их в дуги. Лялька не могла идти, оттого, что ее родные лапки  стали не по размеру коротки. Словно эти ноги она взяла у таксы напрокат. Тело, похожее на шар, не могло передвигаться самостоятельно, несмотря на то, что лапки совершали какие–то движения в воздухе. Лялька очень напоминала сейчас галеру с веслами, выставленными для обсушки.
 
                -  Тропическая  рыба – шар, точнее шарообразный дикобраз... -  Тихо охнула младшая хозяйка и попыталась взять мопсиху в руки.

                Ляля – Мопус  Гриди Ядвига Суперстар пыхтела как самый настоящий мопсячий паровоз. Но на руки совсем не хотела, что выражалось в неправильной закушенности верхней губы и волнообразных движениях запятых бровей. Глаза Ляли были традиционно круглыми и потому никаких особых мыслей не содержали.

                - Оставь ее, - посоветовали девушке, которая тщетно пыталась сдвинуть собачку с места. – Пусть полежит и сама сдуется.

                - Как же сама? – Возразила младшая, но такая же настырная хозяйка, не оставляя попытки поставить объевшуюся собачку на ножки и заставить ее ходить. - А вдруг она умрет?

                - Не умрет. Такие цепкие лапки не выпустят своего, - засмеялись взрослые, с нескрываемым интересом следившие за развитием событий.
 
                И только Артур, тяжело вздыхая, грустно смотрел на домашний цирк, положив большую, рыжую голову на крупные натруженные бегом лапы. Ирония судьбы заключалась в том, что с ним таких экспериментов не проводили. С ним они  попросту были невозможны, оттого, что он сам очень пристально следил за малейшим изменением веса своего тела и сразу же прекращал прием пищи, как говорят, на самом интересном месте. На него не производили впечатления прыжки хозяев вокруг «ритуального огня». То есть вокруг него самого. Ему, иногда, казалось, что в его желудке находятся очень точные бескомпромиссные весы, чаши которых рассчитаны на минимальные порции. Казалось, в мире нет таких продуктов, которые могли бы вывести его из равновесия.

              Но... от порции этого супчика он бы не  отказался. А ему, как обычно, ничего сверх установленного рациона и не предлагали. Наверное, поэтому, разглядывая шарообразную мопсиху со смешно выпученными бессмысленными глазами и розовым шнурком языка, шар–пей махогонового окраса откровенно страдал. Ему ведь опять ничего не предложили. А он так хотел поддаться всеобщему безумию и даже поучаствовать в нем в силу своих возможностей.
 
                Но среди безудержного веселья собачьей ипохондрии не находилось места. Все вокруг искрилось радостью и доброжелательностью. Люди даже не думали осуждать  мопсиху, которая потихоньку приходила в себя. Всем было очень интересно знать; какое время продлится такая странная деформация собачки и как долго она будет восстанавливаться. Клянусь, мужчины уже заключили пари, и интерес быстро приобрел финансовую окраску. Народ прибывал: за какой – то надобностью подошли соседи. Ставки росли.

                А Лялька? Лялька потихоньку «сдувалась» и уже пыталась куда–то бежать. Для чистоты эксперимента, ее вынесли на улицу и положили на газон. Пока люди обсуждали свои проблемы, мопсиха, приминая пузиком траву, потихоньку посеменила в сторону подпорной стенки, откуда, как лианы в джунглях, свисали крупные спелые ягоды клубники всех видов, какие только можно было придумать.

                Лялька натужно описывала странные круги на газоне, и, вдруг, внезапно успокоившись, решила все вопросы, которые ее тяготили в прямом и переносном смысле. Трава приятно щекотала брюшко маленькой собачки, солнышко ласково светило и даже пчелы не трогали Ляльку, словно знали, что, случись эта история с ними, вряд ли кто–нибудь стал также сильно беспокоиться о них.
 
              Не каждому в этой жизни готовят супчик на заказ...

                Продолжение следует...